Последние полчаса она не обращала на Джека никакого внимания, но сейчас, лишенная увлекательного занятия, явно решила переключиться и очаровать этого человека, недавно по явившегося на ее горизонте. Одарив его лучезарной – улыбкой, она вдруг заметила яркий, металлический блеск под снежно-белой манжетой рубашки и требовательно протянула к нему ручонку.
– Чего она хочет? – озадаченно спросил Джек.
Натали рассмеялась.
– Ваши часы. Ах ты, маленькая попрошайка, – ласково заворчала она, поглаживая розовую пухлую щечку. – Юная золотоискательница... Нет-нет, не надо! – в тревоге добавила Натали, видя, что Джек снимает часы с руки. – Она может бросить их на пол.
Он криво улыбнулся, снова застегивая браслет.
– Вообще-то, считается, что они противоударные, но я никогда не задавался целью проверить это. Спасибо за предупреждение. Я еще не вполне привык к детям такого возраста.
– Заметно, – откликнулась она с суховатой усмешкой. – Дайте ей лучше ключи от машины, она их очень любит.
– Ключи от «астон мартина»? – переспросил он, недоуменно выгибая бровь и доставая требуемое из кармана. Джек позвенел ключами перед носом девчушки, предоставляя ей самой дотянуться и схватить их. – А вы не боитесь, что это гораздо скорее привьет ей золотоискательские наклонности?
– Я надеюсь воспитать в ней стремление заиметь такие же самостоятельно, – ответила Натали, и в глазах ее заплясали чертики.
Джек рассмеялся, зачарованно наблюдая за тем, как Моника дотошно исследует ключи, поворачивая их и так и сяк, разглядывая брелок, засовывая маленькие пальчики в кольцо и, наконец, пробуя на вкус.
Сидя за столом напротив него, Натали в свою очередь следила за Джеком с тайным интересом. Его черты смягчались по мере того, как он, пусть и с трудом, подпадал под непреодолимое обаяние се маленькой дочери. В нем не было непринужденной веселости, присущей Антуану. Она даже представить себе не могла Джека корчащим смешные рожи или строящим из пальцев забавные фигурки, но, как ни странно, он нравился Монике.
Если бы они встретились при других обстоятельствах, все, возможно, сложилось бы иначе... «Это всего лишь пустые мечтания», – упрекнул ее голос рассудка. Какими бы ни были обстоятельства, будущего у ее отношений с Джеком Венделом все равно нет. Он из тех, кто все в жизни получает без особых усилий – деньги, женщин... Все, чего ни пожелает. И, как ребенок, у которого слишком много игрушек, легко ему доставшихся, он, должно быть, быстро устает от них. Он всегда будет в поисках нового развлечения, нового вызова – идет ли речь о том, чтобы захватить под свой контроль еще одну компанию или соблазнить еще одну женщину.., Сделав над собой некоторое усилие, Натали вернулась к теме предыдущего разговора.
– Разве у вас нет племянников?
Джек покачал головой.
– У меня не было ни братьев, ни сестер. Я – единственный и неповторимый... Так, кажется, говорят?
Она бросила на него вопросительный взгляд. Ее любопытство было подогрето неожиданным проблеском простой человеческой грусти за холодным официальным фасадом.
– У вас было одинокое детство?
Приоткрывшиеся было створки раковины вновь захлопнулись, и он отделался от ее вопроса неопределенным пожатием плеч.
– Не особенно... Мне не с чем сравнивать. А вы собираетесь заводить еще детей?
– Я... я как-то об этом не думала, – растерявшись, не сразу ответила Натали. – Но я, конечно, не стану обзаводиться другими детьми только для того, чтобы Моника не была единственным ребенком. Есть другие дети, с которыми она может играть, а братья и сестры далеко не всегда уживаются друг с другом.
Но если воспитывать ребенка как «единственного и неповторимого», то в нем может развиться чувство некой самодостаточности, которая отгородит его каменной стеной от прочих людей, подумала она.
Но мне вовсе ни к чему вникать в детали воспитания Джека Вендела, жестко напомнила себе Натали, коли я твердо решила держать его на расстоянии.
– Нам, пожалуй, пора домой, – заметила она, взглянув на большие настенные часы и несколько удивившись, что они так засиделись. – Этой шалунье пора поменять подгузник.
Джек встал и протянул руку к Монике, чтобы забрать ключи.
– Спасибо, – сказал он, когда та их вернула.
Девочка посмотрела на него с некоторым удивлением – впервые за все время Джек Вендел обратился непосредственно к ней. Такого поворота событий оказалось вполне достаточно, чтобы она тут же решила, что он – и только он – должен поднять ее со стула.
– Ну, что же вы? – подбодрила его Натали, забавляясь нерешительностью Джека.
С несколько напряженной улыбкой он взял девочку под мышки и поднял высоко над головой. Она немедленно завизжала от восторга и принялась извиваться всем телом, когда Джек попробовал поставить ее на пол. Ему пришлось повторить это упражнение еще раз, смеясь вместе с ней.
– Ах ты, маленький чертенок! – поддразнил он ее. – Ты готова заниматься этим весь день, не так ли?
– Сами напросились, – заметила Натали. – Пошли, Моника, в коляску.
Девочка неистово затрясла головой.
– Толкать... сама! – потребовала она.
– Ничего не имею против.
Натали засунула объемистую сумку в коляску. Моника тут же ухватилась за ручку, которая оказалась чуть выше ее головы, и устремилась вперед покачивающейся походкой сошедшего на берег моряка. Благодаря огромному везению ей удалось достичь двери без аварий, и Натали успела вцепиться в коляску, прежде чем та со всего размаху врезалась в стекло. Джек бросился вперед и открыл перед ним дверь.
– Спасибо, – прошептала она, выходя на улицу.
– Прошу прощения, сэр. – За ними спешил молодой официант, протягивая Джеку бутылочку с соком. – Ваша жена забыла.
Джек заколебался, потом все-таки взял бутылочку, но так осторожно, словно это была граната с вынутой чекой.
– Благодарю вас, – ровным голосом ответил он.
Натали искоса взглянула на него из-под ресниц. Реакция Джека была своевременным ей напоминанием, – если бы она в таковом нуждалась, – что час, проведенный ими в кафе, был сценой из другого спектакля, вставленной между действиями. Джек Вендел явно не относился к тому типу мужчин, которых можно назвать семейными. Но даже если бы это было возможно, напомнила себе Натали, он никогда не будет принадлежать мне. Помимо всего прочего, я замужем. У Моника тем временем быстро семенила по тротуару, полностью пренебрегая правилами дорожного движения и катя перед собой коляску, словно маленький танк. Натали поспешила вперед, чтобы поймать дочь. Потом она сядет, спокойно обдумает и взвесит все имеющиеся у нее сведения, однако в данный момент гораздо важнее было предотвратить массовые переломы ног у ни в чем не повинных пешеходов, которые и так уже испуганно жались к краям тротуара.
Методичное исследование содержимого ящиков в кухонном буфете заняло у Джека больше часа, но ключ к тайне исчезновения Антуана так и не был найден.
– Ничего! – объявил он наконец. – Никакой зацепки!
Натали, гладившая белье, сложила последнюю маечку и добавила ее к общей стопке. Остались только рубашки Антуана, а у нее почему-то совсем не было настроения заниматься ими.
– И что теперь? – поинтересовалась она, поставив горячий утюг на подставку и складывая гладильную доску.
– Теперь?.. У любого нормального человека, – принялся размышлять вслух Джек, – по углам распихан всякий ненужный хлам – старые рецепты, письма... Но во всем этом ворохе я не нашел никаких следов существования Лемэра, ничего, что могло бы хоть как-то характеризовать его.
Натали подошла к столу и уселась на свободный стул, обозревая аккуратные стопочки документов.
– По крайней мере, вы все бумаги привели в порядок, – заметила она. – Я собиралась заняться этим уже несколько лет.
– Рад, что смог вам хоть чем-то помочь, – ответил он с легким сарказмом.
Натали оперлась локтем на стол и опустила подбородок на руку.
– Это и впрямь кажется несколько странным, – согласилась она, еле слышно вздохнув. – Но, с другой стороны, Антуан мало похож на закоренелого преступника. – Она выдавила кривую улыбку. – Хотя, думаю, если бы он выглядел как Аль Капоне, я бы не пошла за него замуж.
– А почему все-таки вы пошли за него замуж? – мягко спросил Джек.
– Я... я уже говорила вам. Я люблю его. – Но это прозвучало неубедительно даже для ее собственных ушей. Собрав всю силу воли, Натали поднялась на ноги. – Хотите еще чашечку кофе?
– Благодарю вас. – В его голосе явственно слышались иронические нотки; он, по-видимому, прекрасно осознавал все ее напрасные усилия сохранить между ними определенные барьеры.
Натали пересекла кухню, чтобы поставить чайник, все время чувствуя на себе его взгляд. Ну почему ей без конца приходился напоминать себе, что он не имеет к ней никакого отношения? Он так же не вписывался в ее мир, как и она в его. Они обитатели разных планет.
– Когда вы познакомились с Симоном? – как бы невзначай, словно поддерживая светскую болтовню, спросил Джек.
Натали быстро взглянула на него, пытаясь понять, стоит ли за этим вопросом нечто большее, чем вежливый интерес.
– Я тогда заканчивала школу. А он был одним из компании хиппи, которые вечно ошибались в местном кафе, куда мы тоже имели привычку заходить после уроков. Моя мачеха просто выходила из себя. Она относится к тому типу женщин, у которых на всех столах лежат кружевные салфеточки, а на рулонах туалетной бумаги сидят вязаные пудели.
– Вязаные пудели? – ошеломленно переспросил он.
– Вот именно. – Натали расхохоталась. – Она делала их сама – розовых и голубых. И они рядами стояли на окне в ванной. Могу поспорить, что вы в жизни не видели ничего ужаснее.
– Пожалуй! – согласился Джек.
– Мадлен начала всячески угрожать мне, когда выяснилось, что я встречаюсь с Симоном. Она даже пошла к адвокату, чтобы выяснить, нельзя ли учредить надо мной опеку в судебном порядке. Но, как и следовало ожидать, тот ничем не мог ей помочь. Я была уже достаточно взрослой, чтобы уйти из дома, если бы того захотела.
– А как ко всему этому относился ваш отец? – поинтересовался Джек, откидываясь на спинку стула и ставя ногу на подножку высокого креслица Моники.
– О, он всегда делал то, что хотела Мадлен, – ответила Натали с легкой досадой. – Все, что ему было нужно, – это спокойная жизнь, да поможет ему Бог.
– А что случилось с вашей матерью? – спросил Джек.
Натали открыла банку кофе, положила по ложке гранул в каждую чашку, а затем пошла к холодильнику, чтобы достать молоко.
– Она умерла, когда мне было семь лет, – ответила она ровным голосом. – Отец женился на Мадлен пару лет спустя.
– И вам это не понравилось?
Натали покачала головой, грустно улыбаясь.
– Все не так уж плохо. У Мадлен есть свои достоинства, и она хорошо относится к папе, пусть даже и завела привычку иногда покрикивать на него. К слову сказать, большей частью для его же пользы. И она очень любит Монику. Это нас сближает, хотя мы по-прежнему на многое смотрим по-разному. Особенно это касается одежды, которую я ношу.
– Естественно. – Джек скользнул взглядом по ее фигуре, и в его глазах промелькнула усмешка, и что-то еще, определенно более опасное. – Нет ничего удивительного в том, что женщина, вяжущая розовых и голубых пуделей, которых сажает на рулоны туалетной бумаги, находит ваш выбор гардероба несколько... странным.
– Я сама решаю, что мне носить, – упрямо проговорила Натали, одновременно пытаясь унять внезапно участившееся сердцебиение.
– А я и не отрицаю вашего права, – ответил он с ленцой. – Более того, мне симпатичен стиль вашей одежды. Вот к серьгам надо немного привыкнуть, – как бы размышляя вслух, добавил он. – Но даже они начинают нравиться мне все больше и больше.
Натали почувствовала, что ее щеки докрывает предательский румянец, и поспешила отвернуться к чайнику, который очень кстати закипел. Джек, без сомнения, находил забавным флиртовать с ней подобным образом, не подозревая, что его подшучивания выбивали Натали из колеи, заставляли желать того, чего она желать была не вправе, и чего, она знала, ей никогда не получить. Она принесла кофе и, ставя перед ним чашку, сделала это несколько резче, чем следовало бы. Джек взглянул на нее снизу вверх, вопросительно выгнув бровь, но ничего не сказал, а просто опять с силой откинулся на спинку стула, заставив его закачаться на двух задних ножках.
– И что же вы намерены делать дальше? – спросила Натали, взволнованная странной, загадочной полуулыбкой, с которой он смотрел на нее.
Джек пожал плечами.
– Может быть, есть смысл осмотреть весь дом. Если вы, конечно, не возражаете?..
– А почему я должна возражать? – натянуто ответила она. – Хоть половицы поднимайте. Только потрудитесь потом все вернуть на место. Мне вовсе не хочется потратить целую неделю на то, чтобы убирать за вами.
– Постараюсь быть аккуратным, – мягко сказал он. – Пожалуй, начну сверху и постепенно буду спускаться вниз. У вас есть чердак?
– Да, но там очень пыльно, – предупредила Натали, взглянув на дорогой костюм Джека. – Я не из числа тех домохозяек, которые каждый день носятся по всем закоулкам и укромным уголкам дома с метелкой из перьев в руках.
– А было бы неплохо застать вас за этим занятием, – промурлыкал Джек, явно вкладывая в свои слова гораздо более дерзкий смысл, что заставило ее еще раз залиться краской. Он тихо засмеялся. – Знаете, на свете не так уж много женщин вашего возраста, дважды побывавших замужем и тем не менее продолжающих так легко краснеть.
– Это получается само собой, – огрызнулась Натали. – Я вообще предпочла бы не краснеть никогда. Конечно, женщины, с которыми вы привыкли общаться, могли бы обмениваться с вами подобными замечаниями сутки напролет, но... не я. Не забывайте, я вышла замуж в восемнадцать за первого своего возлюбленного и прожила с ним около семи лет. И я не вела при этом разгульный образ жизни, что бы ни думали о хиппи.
– Может быть, пришло время начать? – предложил он низким чувственным голосом.
Натали покачала головой, стараясь заглушить предательский шепоток соблазна внутри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19