За открытым окном шумел город, в какой-то момент раздался резкий автомобильный сигнал, однако Мэтт воспринимал все это лишь отдаленным краешком сознания.
Его мучили другие мысли. Если Синти не врет и действительно не брала ожерелья, разве не должна она была защищаться более рьяно? Но она лишь смотрела на него с виноватым выражением – или это было разочарование?
Наконец, словно очнувшись, он встал, повернулся и взглянул на кровать. Перед его внутренним взором поплыли картины их совместного с Синти пребывания здесь. Всего того, чем они занимались часами.
Гневно засопев, Мэтт схватил одну за другой подушки, содрал с них наволочки и швырнул на пол. Затем сдернул простыню. Несколько мгновений он стоял, уставившись на голый матрас, потом, вместо того чтобы отправить простыню вслед за наволочками, почему-то полнее ее к лицу, зажмурился и глубоко вдохнул воздух. Его ноздри ощутили неповторимый запах тела Синти, а сердце… Сердце наполнилось чувством сожаления, таким острым, что захотелось взвыть.
Ну почему он не влюбился в нормальную девушку? Ведь знал же, что с Синти его ждут неприятности! Она побуждала его делать вещи, о которых он прежде и не помышлял. Ее вольная, свободолюбивая натура притягивала его, порождала жажду чего-то нового, неизведанного. Заставляла желать только Синти и больше никого.
Мэтт разжал пальцы, и простыня вывалилась, упав горкой к ногам.
Самым плохим было то, что он ринулся в это с открытыми глазами. Ведь догадывался же, кто такая Синти. Чем она подрабатывает в дополнение к тому, что выручает от продажи своих картин и других художественных изделий. Еще неизвестно, что ей приносит больше.
Да и ее поведение в личной жизни… Богема – одно слово! Наверное, порхает от одного любовника к другому с легкостью бабочки. К тому же они с Синти совершенно разные. Всего вместе взятого более чем достаточно для того, чтобы стали невозможными какие-либо иные отношения, кроме постельных.
А то, что она украла жемчужное ожерелье, – лишь дополнительное напоминание обо всех ее перечисленных «достоинствах».
Он сгреб с пола постельное белье и понес на кухню. Там запихнул в мусорный контейнер, который затем накрыл крышкой. Чтоб глаза не видели.
Однако, если таким образом Мэтт надеялся улучшить свое настроение, он ошибся.
Тиканье настенных кухонных часов пробилось в его затуманенное противоречивыми эмоциями сознание, и он поднял голову, чтобы взглянуть на циферблат.
Начало девятого.
Что?
Начало девятого!
Вот черт! Ведь в восемь он должен был подъехать к группе Питерсона!
Чувствуя себя спешащим к полыхающему дому пожарным, Мэтт схватил пиджак и бросился к выходу. Ему оставалось лишь надеяться, что оставшиеся после разрыва с Синти раны быстро заживут. И что настанет время, когда прелестная темноглазая ведьма станет отдаленным воспоминанием.
Он распахнул дверь, занес ногу над порогом и… нос к носу столкнулся с собственной сестрой Лорой. Та только-только собралась нажать на кнопку звонка.
– Ой! – воскликнула она, хватаясь за сердце. – Как ты меня напугал!
Мэтт мог бы по пальцам пересчитать те немногочисленные случаи, когда Лора появлялась в его квартире. Как правило, они встречались в родительском доме или беседовали по телефону. Так что ее нынешний визит наверняка был очень важным.
Вспомнив, что сообщила ему о сестре Синти минувшим вечером, он задержался на пороге.
– Есть свободная минутка, братишка? – улыбнулась Лора.
Разумеется, времени у него не было, но он понял, что должен уделить сестре хотя бы несколько минут.
– Входи. Только мне нужно сделать срочный звонок.
Он вернулся на кухню, мимоходом отметив, что Лора захлопнула входную дверь, и позвонил Элли. Та сообщила, что инспектор Питерсон больше не связывался с ней. Само по себе это было очень странно, и Мэтт повесил трубку в большой задумчивости.
– Проблемы? – спросила сестра.
– Что?
Обернувшись, он обнаружил ее сидящей за столом. На том самом стуле, где утром сидела Синти.
Мэтт поморщился словно от боли. Неужели прошло всего несколько часов? Они с Синти сидели на кухне и попивали кофе, как какая-нибудь супружеская пара, прожившая в браке не один десяток лет.
– А это что такое? Постельное белье? – спросила вдруг Лора, глядя на мусорный бак, из-под крышки которого свисал уголок простыни.
– Э-э… не обращай внимания, – пробормотал Мэтт. – Что ты хотела мне сказать?
– Как? А где же кофе? Или минеральная вода, наконец? Неужели ты ничем меня не угостишь? Ведь я бываю у тебя не каждый день.
Мэтт открыл дверцу холодильника и со стуком поставил перед Лорой банку пива.
– Говори!
Та состроила гримасу.
– Спасибо, братишка. Мама могла бы гордиться твоим гостеприимством.
Тут он в свою очередь поморщился, потому что вспомнил сегодняшний звонок матери.
– Ты хотела поговорить о мамином жемчужном ожерелье?
Лора не спеша откупорила банку и отпила глоток пива.
– Тебе уже все известно? – Он кивнул.
– Мама рассказала мне по телефону.
– Мама?
Мэтт нервно провел пальцами по волосам.
– Послушай, если ты собираешься повторять за мной слова, у нас получится не очень содержательная беседа. Наверное, ты хотела поговорить о… э-э… Ну, в общем, о… – Он замялся, а Лора удивленно взглянула на него. – Словом, о том, что ты никогда – по крайней мере с серьезными целями – пока не приводила домой своих парней. А сейчас собираешься… Я так понимаю, что у тебя вообще нет парня, а есть…
Только тут Лора догадалась, к чему он клонит.
– Ах вот оно что! – рассмеялась она. – Тебе известно, что он уже не мальчик? Ну и что? Неужели это так страшно? Ты разве не знаешь, что подобное бывало миллионы раз с миллионами людей? И он состоятельный человек, и такой милый… Ты не можешь это понять? – Мэтт поднял бровь и пожал плечами.
– Могу. Только мне трудно смириться с этим, когда речь идет о моей собственной сестре. Разве мало нормальных молодых парней? И как воспримут…
Лора обвела пальцем край пивной банки.
– Понимаю. Мама вообще свалится с ног, когда я ей все расскажу, верно?
Вспомнив, что он и сам недавно говорил нечто подобное, Мэтт вновь открыл холодильник и взял банку пива для себя. Затем сдернул крышечку и надолго припал губами к отверстию, за которым пенился напиток.
– Но я совсем не из-за этого сюда пришла, – продолжила Лора. – То есть я хочу сказать, хорошо, что ты знаешь, и все такое, но у меня и в мыслях не было делать из этого секрет. Просто я не лелею надежду, что родители, как только узнают обо всем, начнут наперебой приглашать нас с Питом на воскресные семейные обеды. – Она покачала головой. – Уж на это я совершенно не надеюсь, так зачем пороть горячку? Хотя, думаю, что, поостыв и попривыкнув к этой неожиданной дли них новости, папа с мамой все же смогут принять сие как данность. Ведь они любят меня… как и тебя, Мэтт. И Пита они еще успеют оценить, вот посмотришь.
Мэтт пристально взглянул на сестру.
– Тогда почему ты здесь?
– Чтобы обсудить торжество по поводу тридцать пятой годовщины брака наших родителей, разумеется. – Лора отодвинула пивную банку. – Я думала, ты в курсе.
Ее брат недоуменно нахмурился.
– Какое отношение годовщина брака имеет к пропаже маминого «приданого»?
Лора закатила глаза, всем споим видом говоря: «Как трудно общаться с безнадежно тупым человеком!».
– Самое непосредственное. Это я взяла ожерелье. Взяла и отдала подтянуть ослабленные нити и почистить жемчуг. Это будет частью нашего подарка, понимаешь?
Перед глазами Мэтта вдруг все поплыло, и он оперся рукой о стол, чтобы не упасть.
– Что?! – Его возглас больше походил на хрип. – Ты взяла ожерелье?
– Ну да! Это я и собиралась тебе втолковать, но уже битых четверть часа ты не даешь мне этого сделать. То, о чем ты мне тут талдычил, краснея, как девушка, – скорее твои проблемы, чем мои. – Выговаривая все это ему, Лора совсем не выглядела сердитой. Напротив, ее взгляд был нежен, и она смотрела на брата с очевидной любовью. – И при чем здесь ожерелье? Чего ты вдруг так возбудился? Кто же еще, по-твоему, мог его взять?
Она вдруг посерьезнела и умолкла, во все глаза уставившись на Мэтта. В ее голове будто что-то щелкнуло, и ей стало ясно, что тот думает.
– Что ты! – прошептала Лора. – Неужели решил, что… – она глотнула воздух, – что это Синти взяла ожерелье?
Мэтт стиснул зубы так крепко, что удивительно, как те не раскрошились.
– А что еще мне оставалось думать? Мама вне себя, звонит, рассказывает, что жемчуг пропал. Говорит, в последний раз видела ожерелье два дня назад. А кто из чужих побывал в доме за это время? Догадываешься?
Лора с размаху шлепнула себя ладонью по лбу.
– Ах я дура! Что наделала… – Она испуганно взглянула па брата и прикрыла губы пальцами. – Ты обвинил Синти в воровстве?
Его молчание было красноречивее любого ответа.
– С ума сойти! Как ты мог!
Она вскочила со стула и забегала по кухне.
– Почему ты раньше ничего не сказала? – мрачно спросил Мэтт.
Его сестра остановилась и сердито взглянула на него.
– Ой, только не нужно! Не пытайся все свалить на меня, братец. Я уже с неделю пытаюсь с тобой поговорить, но тебе все недосуг. Если бы ты нашел для меня время, ничего этого не было бы! – Она вновь принялась ходить из угла в угол, но через минуту остановилась. – Не понимаю, как тебе могло прийти в голову, что Синти способна на такое?
Мэтт залпом допил остатки пива и с удивлением взглянул на зажатую в пальцах пустую жестянку. Ему казалось, что до дна еще далеко.
– Лучше не вмешивайся в это дело, сестренка. Существует кое-что, о чем ты не знаешь.
Лора с независимым видом сложила руки на груди.
– О чем, например?
Он помолчал и тяжело вздохнул.
– Возможно, что Синти профессиональная воровка.
Ничего подобного Лора явно не ожидала, потому что ее рот открылся, а глаза округлились.
Мэтт молча кивнул.
– Да-да. Несмотря на то что Синти достаточно преуспевающая художница, она подрабатывает на жизнь воровством. И крадет в основном ювелирные украшения.
– Я тебе не верю! – не без пафоса воскликнула Лора.
– Дело твое. Веришь ты или нет, но дела обстоят именно так, как я сказал.
Сестра подскочила к нему и ткнула его пальцем в грудь.
– А самое интересное в этой истории знаешь что? Синти – самое лучшее, что когда-либо было или будет в твоей жизни!
Повисла долгая пауза, в течение которой брат и сестра стояли, тяжело дыша и уставившись друг на друга.
Наконец Лора вздохнула.
– Я и раньше знала, что ты тупица, Мэтт, но не думала, что у тебя настолько плохо с головой!
Изрекши эту фразу, она схватила со стола сумочку и зашагала к выходу.
Мэтт словно прирос к месту, второй раз за нынешний день наблюдая, как женщина уходит из его квартиры.
Он не знал, сколько времени простоял так, глядя в пустоту перед собой, но в конце концов к нему вновь постепенно вернулось ощущение реальности.
– Проклятье, что я наделал! – вырвалось у него.
С этими словами он тоже понесся к выходу. Через мгновение за ним захлопнулась дверь…
Стоило Синти расслабиться, как перед глазами, словно наяву, возникало сердитое лицо Мэтта.
– Отдай ожерелье сейчас же! – требовал тот. Разумеется, она решила, что он требует от нее изумрудное колье. На лице Мэтта появилось озадаченное выражение, когда она сказала, что никогда даже не видела эту вещицу и что, по ее предположению, колье, скорее всего, сумел перехватить Призрак, участвовавший в том ограблении…
Однако вскоре выяснилось, что Мэтт имел в виду совсем другое. Тогда-то Синти и узнала, что у его матери пропало очень дорогое ожерелье из черного жемчуга и он не сомневается, что его украла она, Синти.
Выходит, не зря она опасалась, что между нею и Мэттом не может быть длительных отношений. К несчастью, так и получилось. Опасения стали реальностью.
И надо же было так случиться, чтобы пропажа обнаружилась именно после того, как она посетила дом мистера и миссис Макгриди!
Все бы ничего – разочарования случались в жизни Синти и раньше, – но разве у нее когда-нибудь так сильно болело сердце? Обида и осознание потери были так велики, что у нее перехватывало дыхание.
Впрочем, в глубине души она понимала, что рано или поздно должно было произойти нечто подобное. В конце концов, она на подозрении и, если что-то пропадает, вполне резонно подумать прежде всего на нее. Но… минувшей ночью они с Мэттом были так трогательно близки.
К тому же у нее состоялась встреча с отцом, после которой она уехала, полная небывалых надежд. И в первую очередь Синти надеялась, что у них с Мэттом есть совместное будущее.
Однако все рассыпалось в тот самый миг, когда она взглянула на него и увидела на его красивом лине выражение недоверия.
Стоя на кухне Мэтта и ошеломленно глядя в его глаза, Синти поняла: что бы она ни сказала в свое оправдание, это ничего не изменит.
И тогда она ушла.
Что еще оставалось?..
И вот сейчас она упорно цеплялась за металлические прутья пожарной лестницы, закрепленной на соседнем с аукционом здании. Ее целью была крыша. Там отличный наблюдательный пункт. К тому же наиболее безопасный, как считала Синти. Прислонившись затылком к невысокой кирпичной стенке, она зажмурилась.
В детстве ей не раз приходилось проделывать подобные упражнения, но сегодня подниматься было труднее, чем тогда. И она знала почему: возраст уже все же не тот, да и на сердце у нее было так тяжело, что этот маленький орган как будто тянул вниз все тело. Временами Синти удивлялась, что вообще способна двигаться.
Еще один прут. Потом следующий. И еще. Черные трикотажные брюки обеспечивали ей свободу движений, темный хлопчатобумажный свитер скрывал верхнюю часть тела. Она могла практически незаметно перемещаться во мраке ночи.
Даже если бы кто-то из жителей соседних домов заметил Синти на лестнице, то, пока он моргал бы и протирал глаза, она успела бы покинуть место, где находилась минуту назад. И озадаченному обывателю осталось бы только вопрошать себя, действительно ли там что-то было, или с ним приключился обман зрения.
Чем выше, тем труднее становилось подниматься, но она не останавливалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17