— Я лучше пушкой.
— Как знаешь. Давай мне нож, я буду работать им.
Крипе нажал кнопку на рукоятке, и восемнадцатидюймовое лезвие зажужжало. Стивен отвел арбалет от убойной платформы, потянув за утолщение за рукоятью. Свист сжатого воздуха в пушке резко прозвучал в пустом помещении, и корова в рваче дернулась. Крипе обошел ее и встал поближе к голове животного. Кивнул Стивену:
— В челюсть.
Стивен оглянулся назад, но не увидел коров, которые приближались бы из обступающей темноты. И он пальнул из пушки в животное, попал в нижнюю челюсть между подбородком и щекой. Корова завизжала через нос и задергалась в рваче. Ранена она была не смертельно, но рот разбился вдребезги и повис, истекая кровью.
— Вот это было отлично, чувак. Ни малейшего колебания.
Крипе подмигнул Стивену, потом сунул лезвие между сочащимися кровью губами и резанул назад, держа рукоять обеими руками, сквозь коровью голову — сквозь уголки рта, под глазами, загнал глубоко в череп, на дюйм ниже ушей, затем вывел нож наружу через шею. Весь верх коровьей головы слетел в кровавом извержении. Крипе визгливо хохотнул и окунул лицо в красный фонтан, окунул сложенные чашечкой ладони в ровно срезанную половину мозга, лежавшую на плоской костяной тарелке, оторвал ее от позвоночника и поднял. Где-то на полу Крипе отыскал вторую половинку и протянул обе Стивену.
— Чувак, будь любезен.
Стивен держал куски мозга наподобие булочки, пока Крипе елозил между ними хуем туда-сюда, пока не кончил. Густая серая масса набилась Крипсу в складки крайней плоти, и сперма, забрызгавшая Стивену запястья, окрасилась в розовый.
Закончив, Крипе облокотился о край убойной платформы, утирая лицо. Между приступами удушья его разбирал смех. Волосы Крипса были густо вымазаны кровью, морщины на лице покраснели. Стивен стоял позади него, поигрывая пушкой.
— Я могу гордиться тобой, чувак. Тебе пришлось преодолеть больше, нежели другим. Ты доказал, что это действует для всех.
— Ага, оно действует.
Пришли коровы. Стивен различил их смутные очертания за занавесом из света, они шли осторожно, тихо, они приближались. Крипсовы глаза были залиты кровью, и сразу он их не заметил. Стивен собрался с духом.
— Но с людьми даже лучше.
— Тут ты прав. Эти твари — лишь жалкая замена. Что там? Копыто шаркнуло по бетонному полу, потом тишина.
— Здесь кроме нас что-то есть. Надо сваливать.
Стивен бросился от убойной платформы, потом остановился как вкопанный, когда коровы вышли на свет. Десяток коров сплошным полукругом выстроился вокруг рвача. Крипе был в ловушке.
— Стреляй. Я давно подозревал что-то в этом роде. Они убьют нас, если мы дадим им малейший шанс.
Крипе ни капли не испугался. Плавным и неторопливым движением нажал переключатель на ноже и выставил его перед собой.
— Убьют тебя не они, Крипе.
Крипе в хмуром недоумении взглянул на него через плечо. Стивен сделал резкий выпад вперед и выстрелил из арбалета ему в колено. Крипе ругнулся и выронил нож. Сустав был раздроблен, белые куски кости торчали сквозь кожу и ткань брюк.
— Ты что, сынок?
— Они хотят отомстить. Они давно ждут.
— Но ты? Что связывает тебя с этими животными? Ты должен быть со мной.
— Я делаю то, что ты показал мне. Гамми — этого мало. Моей мамы тоже. Я убил ее, но надолго мне этого не хватило. Я хочу еще, причем тебя. Ты должен понять, Крипе.
Крипе оперся на перила платформы. Сказал спокойным голосом:
— Я раскрыл тебе секрет, и ты все равно сможешь это сделать? Гернзеец выступил вперед и ударил Крипса по перебитому колену. Тот рухнул на пол.
— Закрой ебало, мужик. Пора идти. Пошли, Стивен.
Стивен поднял фленшерный нож, проверил, хорошо ли тот работает, потом поволок Крипса по полу к открытой вентиляции. Сначала проскользнули коровы, следом Стивен взвалил Крипса на спину Гернзейца.
Затем он сам залез в трубу, толкнул решетку на место, вскарабкался позади Крипса, и компания тронулась. Крипе пытался подняться, но Стивен крепко его держал и треснул по башке ножом так, что тот потерял сознание.
На этот раз в пути коровы не беседовали и не шутили. Полные решимости завершить начатое, они шли быстро, и в этот короткий промежуток между пленением и казнью Стивен мог расслабиться. Его убаюкали четкий шаг животных, ритмичное покачивание, играющие под кожей мышцы. Он закрыл глаза и позволил нести себя, погрузившись в воспоминания о силе, открывшейся ему в ночь, когда Зверюга задохнулась его говном.
Он хотел закончить это дело с Крипсом и принести то же самое чувство домой в квартиру, к Люси. Он бы сделал это сейчас, здесь, на спине Гернзейца — но знал, что коровы тогда взбесятся. Надо подождать. Совсем недолго.
Когда они вступили в центральную пещеру, ожидавшее их стадо зашумело. Освещение было тусклым, как и в прошлый раз, в воздухе висела напряженность, кисло пахло теплым землистым навозом и коровьим дыханием. В пещере больше не было место беспечному отдыху, любви и детским играм. Края предметов напряглись и заострились, и там, где раньше беззаботно носилось стадо, оно выстроилось тесной линией у ручья и наблюдало приближение Стивена.
Компания поспешила вперед к ним, Гернзеец же все еще двигался медленно, ступал осторожными шагами, словно это мгновение заключало в себе суть коровьих планов.
Стадо расступилось перед ними, открыло проход к потоку. Стивен ехал, и каждая корова провожала его взглядом. Он стойко держался под их испытующими взорами, памятуя о необходимости церемонии, и знал, что для собравшихся животных убийство проведет границу между прошлым и настоящим. Пока Крипе жив, они не обретут достойное место в мире. Сегодня они желают изменить положение вещей.
Стивен спрыгнул на землю. Крипе бормотал про себя обрывки фраз, из всех сил цепляясь за сознание. Оклемавшийся Крипе только усложнил бы дело, поэтому Стивен торопился.
У воды лежал моток веревки, несомненно, припасенный коровами для Стивена. А под ним — четыре короткие деревяшки и тяжелый камень. Стивен снял Крипса со спины Гернзейца и швырнул на жесткий земляной пол, мельком взглянув на скучившихся животных, очертил вокруг него границу, обнажил и распластал, как показывают в ковбойских фильмах. Когда он все доделал, Крипе пришел в себя и поглядывал на него с неопределенной улыбкой, будто ведется игра и ему приятно, что его пригласили поучаствовать в забаве. Стивен бросил взгляд на человека, который отворил перед ним дверь в будущее, рассказал жуткий секрет, а потом, рассказав, заставил подойти ближе и кормил его, отказавшегося от любой другой пищи, тайной, пока он не набрался сил достаточно, чтобы быть рядом с ним.
— Я знал, что в тебе это есть. Горжусь тобой. После всего ты возвысишься над всеми остальными людьми. Прямо как я.
— Что ты болтаешь, я собираюсь убить тебя.
— И у тебя на то есть причины, я прав? Ты ждешь, что тебе это что-то даст, скажи мне, что я прав.
— Да, я думаю, мне это что-то даст.
— Ага! Ты — аргумент в мою пользу. Если человек воистину свободен, он способен на все, что сослужит ему хоть какую-то службу. Я знал это, но и представить не мог, что увижу такое проявление, как это может быть.
Коровы нетерпеливо переминались, Гернзеец шагнул вперед и зашептал Стивену на ухо:
— Хватит тормозить, хуесос. Хотел заняться этим сам — вот и вперед, или ход перейдет ко мне.
Стивен поглядел на Крипса.
— Я готов, сынок. Покажи этой ебаной говядине, на что способны настоящие мужики. Покажи им, какую силу мы носим в себе. Вперед, сынок, не заставляй меня ждать. Крипе кричал. Он закричал еще громче, когда Стивен включил нож, и тот зажужжал.
— Не заставляй меня ждать, чувак!
Стивен начал с левой руки, срезал узкий кусок трицепса, потом пошел от плеча и локтю, снимая длинные полосы мяса, пока не обнажилась кость. Кровь текла ручьем — если так пойдет и дальше, он окочурится слишком быстро. Он остановился и остатками веревки обмотал Крипса в четырех местах — по каждому плечу и в верхней области бедер возле паха. Поток крови из левой руки замедлился.
Крипе не кричал и не показывал, что ему больно, только крепко зажмурился. Вместо этого, когда Стивен, затягивая веревки, приблизился к нему, он быстро прошептал ласковые слова — слова ободрения, последний ритуал его собственной религии.
Стивену было на него насрать.
Он снова принялся орудовать ножом от плеча к запястью, счищая плоть с обеих рук. Потом с ног —так, чтобы кости первый раз в жизни увидели свет. Все это время Крипе был жив, но взгляд его замутился, он не видел скопившейся вокруг него кучи мясных обрезков, напоминающей снежного бога.
Бог плоти.
Но Стивен видел каждую подробность, каждый сдвиг в сторону смерти, видел, как чаша весов все кренится перед долгим падением в черноту. И он впитывал каждый вновь возникающий признак, откладывал его про запас, пока не накопится на целую смерть. Он не торопился только из-за коров. Пытка была ему не нужна, откровенно говоря, даже раздражала. Будь у него выбор, он удавил бы Крип-са, чтобы ощутить, как жизнь стремительным махом перетекает ему в руки — одной могучей изменчивой волной.
Из туловища Крипса торчали четыре белые кости, переходящие в руки и ноги. Но грудь у него до сих пор вздымалась и опускалась, так что работы еще хватало. Разумеется, еще надо вскрыть живот и вычерпать горстями внутренности, порезать в длину пенис и удалить яйца, самым кончиком ножа выковырять глазные яблоки. За всем этим молча следили коровы, тяжело дышали и быстро сглатывали, безмолвно просили Стивена поторопиться с окончанием.
Примерно посередине Крипе умер, и Стивен почувствовал себя так, как было сразу после Зверюгиной смерти. Пагубные сомнения прошлой недели перестали существовать, будто их никогда и не было. Он получил новый заряд — и жизнь снова казалась ясной, понятной и надежной. Вопрос, может ли он приспособиться к ней, отпал.
После последнего длинного разреза сквозь грудь Стивен выпрямился, бросил нож и посмотрел на стоявших стеной коров. На мгновение показалось, что все они перестали дышать, потом упали на колени и принялись кланяться. Все, кроме Гернзейца, поспешно вставшего рядом со Стивеном
— Отлично, ты все сделал. Залезай, пора отчаливать. Стивен вскочил на широкую бычью спину. Его удивила торопливость Гернзеица, но в пещере Стивена больше ничего не удерживало. Он вцепился за кожаные складки вокруг шеи, и они галопом покинули зал. Никто за ними не последовал, и они стремительно понеслись по лабиринту туннелей под городом.
Как и в прошлый раз, Гернзеец привез его к стоку, представлявшему собой растрескавшуюся железобетонную трубу, которая выходила на пустой участок, заваленный мусором.
— Получил, что хотел, пижончик?
— Сам хотел с этим разобраться.
— Ну да, только ты сделал это не для нас. Я за тобой наблюдал. Ты жаждал этого так же сильно, как эти, которые там остались.
— Я пошел.
— Давай, но когда-нибудь они захотят, чтобы ты вернулся.
— В смысле?
— Ты их что, не видел? Они попадали перед тобой на колени.
—И?
— Их шандарахнуло в голову, чувак, сильнее, чем, я, блядь, рассчитывал. Этим не закончится, ни фига.
— Поглядим.
Стивен вылез из кучи мусора. Гернзеец вещал из другого мира, и слова его ничего не значили. Они годились для кого-нибудь еще, но не для того самодостаточного бога, кому начхать на них, потому как шума много, кто шагал сквозь сумерки по городским дорогам, блистающих искрами признания. Он знал эти улицы, гулял по ним в своих ночных мечтах, когда Зверюга была еще жива, находил и изучал каждый камень и каждую каплю гудрона, охранявшие киношную жизнь всех по ним ходивших. Сегодня улицы легко распахнулись перед ним, они были пусты и мягко светились, вели прямо к его квартире.
Глава двадцать пятая
Было хорошо, чистенько, тепло и светло. Люси готовила еду, обнимала его, и целыми ночами они сидели рядышком. Он вставал, они вместе пили кофе и завтракали фруктами. По утрам Люси в свеженьком махровом халате привставала на цыпочки и целовала его перед уходом на завод. Давала с собой ленч, махала рукой на прощание и ждала его возвращения. А когда он приходил домой, кухня была окутана приветливым запахом выпечки.
Он был в безопасности. Он справился. И так было долго.
Но вместе с обретением безопасности наступили перемены. Изначально тягомотина у мясорубки на заводе не замечалась, потому что он познавал свою природу, — жизнь настоящего мужика с Люси спасала его от износа на работе. Но настал день, когда Стивен понял, что подобная работа —не для такого крутого, как он. И с той поры мысль о времени, проведенном на заводе, внушала ему отвращение. Бесконечная вереница кусков говядины раздражала его, прицепленные за копыта и покачивающиеся туши представлялись гнусными маятниками, отсчитывающими напрасно потерянное время. Мужик, у которого хватило сил пришить мамочку и Крипса, ясное дело, был создан для большего, нежели прозябания в самой жопе блядской поточной линии.
Когда однообразие достигло высшей точки и Стивен не мог больше сдерживать злобу на коров, не дававших знать с тех пор, как умер Крипе, они появились. В обеденный перерыв из вентиляции Гернзеец объяснил, что делать, и, едва полумрак окутал замерший завод, Стивен в трубе вскарабкался на спину животного.
Больше никого не было, от звериного тепла веяло уютом — этакое одеяло приятных воспоминаний. И даже больше — от скачки сквозь туннели Стивен ощутил возвращение энергии, возрождение волнения, сопровождавшего его во время убийства Крипса, волнения, которое притупили нудные часы у мясорубки. От встречного ветерка и движущегося под ним Гернзейца сползла короста забвения, наросшая на чувстве собственного величия Стивена.
— Ну, разве все вышло не так, как я говорил? Ты опять здесь.
— Ты сам за мной пришел. Чего тебе надо?
— Не мне, чувак. Мне от тебя ничего не надо. Зато надо остальным. Или им так кажется. После того, как ты прикончил Крипса, они изменились. Вроде как с его смертью началось что-то, что должно было случиться с тех пор, как мы здесь. Их здорово ебнуло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19