— спросил он.
Трессидер стоял рядом со Смитом. Машина уехала, и они остались в летнем полумраке одни перед высокими зелеными воротами. Они проехали много миль, то по городу, то по предместьям, а параллельно их пути текла река и июльский ветерок доносил запах деревьев и воды. Ехали много часов, но мягкие сумерки стали не намного глубже, чем были в начале их пути. Что было именно так, Трессидер знал, он ведь не был пьян и не спал. Чувства его были обострены, как никогда, так же как и наблюдательность. Каждый листок на высоких тополях, трепещущих над воротами, он ощущал живо и отчетливо, во всей красоте его звука, формы и запаха. Ворота с огромной вывеской «СМИТ И СМИТ. ЛИКВИДАЦИЯ» открылись, когда Смит прикоснулся к ним рукой. Длинная тополиная аллея вела к приземистому старому зданию с колоннами.
В последующие недели Трессидер часто задавал себе вопрос, не приснилось ли ему это странное приключение в Доме под Тополями? Каждый его эпизод, — от шепота у книжного лотка до поездки на машине в свой дом в Эссексе, — содержал что-то похожее на сонное видение. Только сонные грезы никогда не бывают так последовательны и не запечатлеваются так четко в памяти проснувшегося. Была там комната со светло-серыми стенами и сверкающим паркетом, похожим на лужу, блестевшую в мягком смешанном электрическом и дневном свете, льющемся из высоких, не закрытых ставнями окон. Были четверо мужчин: мистер Смит из ресторана; мистер Смит с узким желтым лицом со шрамом, как от ожога кислотой; мистер Смит коренастый, мрачный, с короткими сильными руками и волосатыми фалангами пальцев и хихикающий доктор Шмидт с реденькой рыжей бородкой и в очках в стальной оправе. И была там девушка с раскосыми золотыми глазами. Словно у кошки, подумал он. Ее называли мисс Смит, но имя ее должно было быть Мелюзина.
Ему не мог присниться также и разговор, бывший довольно деловым и коротким.
— Нам уже давно стало ясно, — начал мистер Смит, — что обществу необходима соответствующая организация для ликвидации нежелательных личностей. Частные и любительские попытки их устранения слишком часто по своим последствиям оказываются затруднительны и даже опасны для ликвидатора, который, вдобавок, вынужден обычно производить эту процедуру с применением импровизированных средств. Наша фирма берет на себя устранение всех неприятных нашим клиентам деталей такой ликвидации за скромную, я сказал бы, даже символическую плату. При точном соблюдении наших условий мы в состоянии гарантировать нашим клиентам, что их не постигнут никакие неприятные последствия, сохраняя одновременно, — ясное дело, абсолютную тайну относительно всей сделки.
Доктор Шмидт слегка хихикнул.
— Возьмем, например, дело молодого Сирила Трессидера, — продолжил мистер Смит. — Трудно представить себе что-нибудь более ненужное, чем существование этого ребенка. Он сирота; у него нет никаких родственников, кроме супругов Трессидер, которые хоть и доброжелательны к мальчишке, терпят финансовые убытки из-за того, что он живет на свете. Кто же понес бы ущерб от его быстрой ликвидации? Наверняка не он сам, ибо это избавило бы его от многих грехов и мук существования на этой плохо благоустроенной планете; не будут страдать ни его родственники, так как их нет, за исключением дядек, которым его исчезновение принесло бы только пользу, ни его арендаторы и работники, ибо в этой сфере деятельности его благородный дядя прекрасно заменил бы его. Поэтому мне хотелось бы подсказать вам, мистер Трессидер, что не очень большая сумма в тысячу фунтов могла бы быть с большой пользой употреблена на перенесение мальчика в тот лучший мир, где он был бы (как сказал наш великий поэт) «принят в ряды маленьких ангелочков» и раз и навсегда был бы избавлен от кори и болей в животе, которым, — увы! — подвержены все дети в этой юдоли страданий.
— Тысячу? — сказал Трессидер и рассмеялся. — Я охотно заплатил бы пять тысяч, чтобы избавиться от этого сопляка.
Доктор Шмидт захихикал.
— Мы не такие жадные, — сказал он. — Откуда. Тысячи фунтов хватит с избытком на покрытие расходов по этой небольшой процедуре.
— А риск? — спросил Трессидер.
— Элемент риска мы исключили, — ответил мистер Смит. — Для нас и наших клиентов это слово не существует. Мальчик находится у вас, в Эссексе, не правда ли? Да. Послушный ли это мальчик?
— Вполне сносный, если речь об этом.
— У него есть какие-нибудь пороки?
— Немножко лгунишка, как это нередко бывает у детей.
— А именно? — спросил доктор Шмидт.
— Он любит выдумывать. Делает вид, что попал в приключение с великанами, ведьмами, тиграми и тому подобное. Вы знаете, как это бывает. Словно он не в состоянии сказать правду. Мою жену это очень раздражает.
— Ага! — с этой минуты доктор Шмидт как бы взял инициативу в свои руки. — Дорогая миссис Трессидер не любит этих выдумок?
— Нет. Она старается, как может. Пугает Сирила, что если он будет рассказывать такие сказки, то попадет в ад. Но прямо поразительно, какой упрямец этот мальчишка. Иногда мы даже бываем вынуждены дать ему взбучку. Но он чертовски настойчив. В нем есть что-то нехорошее. Нездоровое. Это какая-то совершенно не английская черта.
— Бедняга, — захихикал доктор Шмидт, так что смех перешел в продолжительное блеяние. — Бе-е-едняга. Жаль было бы, если бы этот мальчик не попал в конце концов на небо. Я был бы безутешен.
— Еще менее утешительно было бы, доктор Шмидт, если бы личность, имеющая такой недостаток в характере, оказалась бы когда-нибудь на ответственной должности владельца всего поместья Трессидеров. Ведь это закон и честь сделали нашу страну тем, что она есть.
— Верно, — сказал доктор Шмидт. — Вы отлично это определили, дорогой мистер Смит. Наверняка ваш маленький подопечный, мистер Трессидер, находит множество возможностей для переживания своих фантастических приключений, носясь по пустырям Крэнтонбери-Халл, так удобно расположенных совсем рядом с вашими владениями.
— Вы прекрасно информированы, — сказал Трессидср.
— Это наш стиль, — пояснил Шмидт и помахал рукой. — Как это печально, когда видишь эти старые красивые сельские особняки в таком запущенном состоянии! Но что одному потеря, то другому находка. Я бы, пожалуй, поощрял маленького Сирила на игры в окрестностях Крэнтонбери-Халл. Его ножки укрепятся от беготни по запущенным кустам и цветникам, где клубника растет под буйными зарослями крапивы. Это цитата из вашего Шекспира, мой дорогой Смит! Как жаль, что стихли фонтаны и высох большой пруд с рыбой. Это снова Шекспир. Несмотря ни на что, запущенные сады таят в себе еще не одну возможность.
Он захихикал и погладил свою жидкую бородку.
Если бы этот фантастический разговор не произошел на самом деле, то каким образом Трессидер помнил бы каждое сказанное слово? Кроме того, он помнит, что подписал какой-то документ, — Смит определил его как «Заказ на ликвидацию», — а также чек на тысячу фунтов для фирмы «Смит и Смит», который был помечен 1 октября.
— Оставим себе некоторый запас времени, — заявил мистер Смит. — Мы не можем сейчас точно назвать день, в который состоится ликвидация. Во всяком случае до 1 октября времени достаточно. Если вы раздумаете, прежде чем это случится, достаточно оставить известие у Рапалло. Зато после ликвидации будет уже поздно менять решение. Более того, если бы до этого дошло, могли бы возникнуть… э-э.. неприятности, какие — не буду сейчас об этом говорить. Но между джентльменами это, разумеется, не может случиться. Не собираетесь ли вы куда-нибудь поехать в ближайшем будущем?
Трессидер покачал головой.
— Нет? Прошу прощения, но я посоветовал бы вам выбраться, скажем, на сентябрь за границу. Или в Шотландию. Там лососи, форели, куропатки, перепелки… столько милых созданий, которых можно убивать.
Доктор Шмидт снова засмеялся.
— Решать, разумеется, надлежит вам, — продолжал мистер Смит. — Но если бы вы и супруга…
— Жена не оставила бы Сирила одного.
— Значит, только вы. Отдых от домашней жизни бывает иногда просто необходим.
— Я подумаю об этом, — сказал Трессидер.
Он думал, и не однажды. Часто размышлял также и над оторванной квитанцией в своей чековой книжке. Это, по крайней мере, было доказательством. Он думал над этим еще и в Шотландии, 15 сентября, бродя по вересковым зарослям с ружьем за плечом. Может, стоило бы объявить недействительным этот чек?
— Тетя!
— Да, Сирил?
Миссис Трессидер была худощавой женщиной с категоричным выражением на пуританском лице, женщиной с ограниченными, но неизменными симпатиями и столь же ограниченным мировоззрением.
— Тетя, у меня было чудесное приключение. Миссис Трессидер сжала свои бледные губы.
— Сирил, опомнись. Не выдумывай, дорогой. Похоже, ты разгорячен и взволнован.
— Да, тетя. Потому что я встретил фею.
— Сирил!
— Нет, правда, тетя! Она живет в Крэнтонбери-Халл… в старом гроте. Настоящая живая фея. И вся ее одежда из золота и очень красочная, как радуга, зеленая, и красная, и голубая, и желтая, и вообще… разных цветов. И у нее на голове была золотая корона и звезды в волосах. А я, тетя, совсем не испугался, и она сказала…
— Сирил, дорогой мой…
— Тетя, но ведь это правда. Я не выдумываю. Она была такая красивая! И она сказала, что я храбрый, как Мальчик-с-пальчик, и что когда вырасту, то женюсь на ней и буду жить в Будтоляндии. Вот только я пока еще слишком маленький. И ее окружало множество львов и тигров, и леопардов, и каждый в золотом ошейнике с бриллиантами. И она взяла меня в свой дворец…
— Сирил!
— И мы ели волшебные плоды с золотых тарелок, и она научит меня языку птиц и отдаст мне насовсем семимильные сапоги, чтобы я мог ходить по всему свету, и я тогда буду богатырем.
— Очень интересную сказку ты придумал, дорогой, но это, конечно же, только сказка, ведь правда?
— Нет, не сказка. Это было на самом деле. Вот увидите.
— Даже и понарошку нельзя говорить, дорогой, что это было на самом деле. В Крэнтонбери не водятся львы, тигры и леопарды.
— Ну-у-у, — мальчик ненадолго умолк. — Ну, может, я немножечко придумал, крошечку. На самом деле только два леопарда.
— Ах, Сирил! Именно два леопарда!
— Да, в золотых ошейниках и на цепи. А фея была такая высокая и симпатичная, у нее были такие красивые золотые глаза, совсем как у леопардов. Сказала, что она фея леопардов, и что они тоже феи, и что когда закончится эта волшебная трапеза, то у обоих леопардов вырастут крылья и она их оседлает… то есть оседлает одного из леопардов… и взлетит выше крыши.
Миссис Трессидер вздохнула.
— Няня не должна рассказывать тебе столько сказок. Ты прекрасно знаешь, что феи на самом деле не существуют.
— Это вам только кажется, — грубо ответил Сирил. — Феи существуют, и я видел эту фею, и когда вырасту, стану их королем.
— Не спорь со мной, Сирил, когда я говорю! Это очень плохо — говорить неправду.
— Но ведь это же правда!
— Не говори так, дорогой. Сколько раз я тебе повторяла, что нехорошо выдумывать такие истории, и всегда надо помнить, что все это понарошку.
— А если я видел эту фею!
— Если ты повторишь это еще раз, тетя на тебя очень рассердится.
— А если я видел! Видел! Клянусь, что видел ее!
— Сирил, — миссис Трессидер была совсем шокирована. — Как ты разговариваешь? Сейчас же пойдешь в кровать, без ужина, и тетя не будет с тобой разговаривать, пока ты не попросишь у нее прощения за то, что был такой нехороший и рассказывал гадкие истории.
— Но тетя…
— Я сказала, — произнесла миссис Трессидер и позвонила служанке. Заплаканного Сирила вывели.
— С вашего разрешения, — сказала няня, подойдя к миссис Трессидер, когда та, пообедав, вставала из-за стола, — мистер Сирил чувствует себя не очень хорошо. Жалуется, что у него болит живот.
У Сирила был странный и возбужденный вид, когда тетка пришла к нему. Весь красный от высокой температуры, глаза неестественно блестящие и испуганные. И он жаловался на ужасные боли под пояском пижамы.
— Вот так и бывает, когда нехорошие мальчики рассказывают сказки, — сказала миссис Трессидер, которая, согласно своим старомодным взглядам, воспользовалась представившимся ей удобным случаем для перевоспитания племянника. — Теперь няне придется дать тебе противное лекарство.
Зато няня, подошедшая к нему со стаканом противного серо-зеленого раствора слабительного, сделала из происходящего свои собственные выводы.
— Наверно, мистер опять ел эти гадкие дички из старого сада, — побранила она его. — Сколько раз я уже говорила мистеру, чтобы он их не трогал.
— Ничего я не ел, — сказал Сирил, — кроме волшебного ужина во дворце дамы с леопардами.
— И слышать больше не хочу о какой-то даме с леопардами, — заявила миссис Трессидер. — Ну признайся же, дорогой, что все это были выдумки и сказочки, ведь правда? Это в самом деле похоже на горячку, — добавила она, обращаясь к няньке. — Надо вызвать доктора Симмондса. Мужа нет дома и поэтому я беспокоюсь. Ну, Сирил, теперь выпей вот это, и скажи «извините».
Когда через час появился доктор Симмондс (раньше его не было дома), он застал больного в бреду, а миссис Трессидер обеспокоенную уже гораздо больше. Доктор Симмондс не стал размениваться на всякие там слабительные и тотчас прописал промывание желудка. Выражение его лица было очень серьезным.
— Что он мог съесть? — спросил он и покачал головой, когда няня высказала предположение о зеленых яблоках. Миссис Трессидер, бледная и взволнованная, погрузилась в подробности рассказа о даме с леопардами.
— Он был похож на температурящего, когда пришел домой, — сказала она, — но я подумала, что он просто возбужден из-за этих своих забав и выдумок.
— Дети с буйным воображением часто не могут отличить реальность от своих фантазий, — сказал доктор. — Подозреваю, что играя сам с собой, он съел что-то вредное.
— В конце концов я заставила его признаться, что он все это выдумал, — заметила миссис Трессидер.
— Хм, — сказал доктор Симмондс. — Ну что ж, пожалуй, вы не должны больше его этим расстраивать. Мальчик чрезмерно впечатлительный и ему понадобятся теперь все его силы, чтобы…
— Доктор, надеюсь, ему ничего не грозит?
1 2 3