https://wodolei.ru/catalog/kuhonnie_moyki/iz-nerjaveiki/vreznye/
» А девушка, стоя перед морозильником, раздумывает, как бы закрепить образ брата, – это гораздо лучше, чем то и дело бросать взгляд на зеркало: «Останься со мной навсегда, Эдди. Во что ты хочешь поиграть?»
«Стоп, надо спокойно подумать, кто в доме может помочь мне, – пытается рассуждать Нестор по другую сторону металлической дверцы. – Есть Карел и Карлос, кроме того, еще четыре человека – Эрнесто и Адела Тель-ди, несмышленая Хлоя Триас и, конечно, Серафин Тоус, но на них надежды мало». И Нестор зовет:
– Тоус! Тельди! Триас!
Между тем холод становится невыносимым, у Нестора начинают стучать зубы, а язык с трудом ворочается и спотыкается о начальные буквы «т» фамилий, будто Нестор заикается.
Хлоя Триас зажимает уши ладонями. «Замолчи, пожалуйста, прошу тебя, я слышу, слышу», – отвечает девушка на крики повара, но не вслух в обычной грубоватой манере, а мысленно, так, как разговаривает с братом; надо быть очень осторожной, иначе спугнешь видение. И Хлоя умоляет пленника потерпеть: «Еще капельку, Нестор, одно мгновение, не больше, я не могу сейчас открыть, пойми – он уйдет навсегда!» И действительно, ведь очень глупо снова позволить брату отправиться на поиски сильных ощущений, ему было тогда двадцать два года, столько, сколько через месяц исполняется Хлое.
Темные глаза не исчезают, и девушке приходит мысль воспользоваться ситуацией, изменить печальный итог прошлого. Она решает повторить в точности всю сцену прощания с братом. «Расскажи что-нибудь, Эдди, – просит она и добавляет то, что должна была сказать, но не сказала: – Не уходи, пожалуйста, прошу тебя, не делай этого, останься со мной». И черные глаза брата молча улыбаются в ответ. Впрочем, кажется, улыбка пропала, глаза теперь сердятся, они переполнены гневом, какой чувствует сама Хлоя. «Нет, – думает девушка, – смерть не может унести юную жизнь, ведь тогда остаются несбывшимися все мечты и проекты! Получается, что неисполненным планам и ненакопленному жизненному опыту просто некуда деваться из-за вмешательства смерти! Нет, это невозможно, они должны реализоваться каким-то образом».
Бум, бум, бум… Звуки ударов по внутренней стороне дверцы морозильной камеры прерывают размышления Хлои, она вспоминает о поваре: «Вот зануда. Прекрати сейчас же, если не хочешь остаться там навсегда. Или отгадай загадку: может ли полностью реализоваться человеческая судьба, которую смерть остановила на полпути?»
Но мыслей Хлои слышать некому, кроме нее самой, поэтому и помочь ей никто не может, тем более Нестор, который замечает, что холод постепенно убивает его волю и разум, лишает чувств. У него возникает необычная идея, как защитить мозг от пытки переохлаждением. Следует закупорить уши, тогда боль не сведет его с ума, Сайта Мадонна де Алехандрия! Негнущимися пальцами он достает из кармана куртки книжку в коленкоровой обложке, где собраны секреты приготовления разных десертов, множество маленьких подлостей, записанных бисерным почерком. «Держись, Нестор, нельзя допустить, чтоб замерзли твои мозги, бумага преградит дорогу холоду! Это, пожалуй, единственное, что ты можешь сделать в данный момент. Но это же значит уничтожить неповторимую коллекцию рецептов сладких блюд! И хуже того – недостойным образом раскрыть тщательно продуманную (тайную!) идею публикации… маленьких подлостей. Вот-вот, первый признак того, что твои серые клетки отмирают, старый дурак. Какое имеет сейчас значение твое собрание! Делай что требуется, и все будет хорошо, вспомни слова той ведьмы: «Тебе нечего бояться, пока не объединятся против тебя четыре "т"», а это невозможно. Держись, колоти по дверце, кто-нибудь да услышит».
Хлоя вот-вот откроет дверь.
«Из-за этого старого дурака, мать его, – ругается она, – я рискую потерять Эдди. Неужели не понятно, что, как только зеркало повернется, его глаза уже не будут смотреть на меня? Ты ведь уйдешь, правда, Эдди? Тебе всегда было наплевать, что я остаюсь одна. Опять скажешь, что едешь за дурацкими историями, как в тот день, и я не смогу удержать тебя. Все призраки так поступают; снова и снова повторяют то, что делали в свой последний день, так ведь?» Да, так. Что-то похожее рассказывала Хлое сеньорита Ляу Чи, только она говорила, что тот, кто умер молодым, рано или поздно возвращается, чтобы получить у судьбы отнятое смертью. Теперь девушка жалеет, что не придала значения этой фразе. Ей ужасно хочется остановить время, повернуть вспять, еще раз услышать мнение специалистки по книгам о привидениях, но все, что она имеет, – удары Нестора и его тихие крики.
Повар продолжает стучать о дверь. Хлоя оглушена, удары производит явно не призрак, скорее уж невидимка, зеркальная поверхность морозильника сотрясается так сильно, что глаз брата почти не видно.
«Ничего страшного со мной не может произойти, – убеждает себя Нестор, всего в нескольких сантиметрах от Хлои, в потусторонней тьме, в адском холоде. – Конечно, я выберусь, надо только сохранять спокойствие и терпеть, пока кто-нибудь не придет на помощь. А придет обязательно, здесь, где-то рядом, – он шарит руками по стенке, – есть сигнальная кнопка, и я просто уверен, что нажал ее, когда стучал. Кто-нибудь обязательно услышит звонок и прибежит – Тельди, Тоус, Триас, Т…»
«Повернуть время вспять, узнать, правда ли «те, кто умер молодым, рано или поздно возвращаются, чтобы получить у судьбы отнятое смертью»… Получить у судьбы – значит реализовать все то, что не успел при жизни…» Сумбурные мысли толчками проникают в мозг Хлои с мутноватой зеркальной поверхности морозильника, вздрагивающей под ударами повара. Когда сознание девушки окончательно затуманивается, ее осеняет: единственно верное решение проблемы начертано четко и безапелляционно на обманном зеркале.
Теперь Хлоя знает, что делать! И она начинает хохотать.
Смех! Нестор только что отчетливо слышал смех по другую сторону дверцы. «Бог мой, там, снаружи, кто-то есть! Значит, то, что со мной случилось, не является несчастным случаем», – в панике решает он. Именно сейчас повар вспоминает, что у четырех нынешних обитателей дома «Лас-Лилас» фамилии начинаются с буквы «т»: на память ему приходят слова: «Нестору нечего бояться, пока не соберутся вместе…»
«…И они собрались, все произошло именно так, как предсказала ведьма, нет никаких сомнений, – понимает повар с предсмертной ясностью. – Тельди, Тельди, Тоус и Триас – четыре «т». Как я, глупец, не сообразил этого раньше?» Леденящая тьма становится липкой, наполняет рот горьким ядовитым вкусом. Нестор готов сдаться: похоже, сопротивляться судьбе бесполезно, но морозный привкус вызывает проблеск разума; «Подожди-ка, брат, что-то здесь не стыкуется. С чего бы всем этим людям ополчиться на тебя? Ведь ты всегда был очень деликатным и не совал нос в чужие дела».
Придавая комичность и без того абсурдной сцене, Нестора вдруг охватывает желание чихнуть. Оно поднимается изнутри, расширяется, достигает носа. Нестор громко чихает, и ему кажется: бумажки, которыми закупорены уши, взрываются у него в голове. «Маленькие подлости, тайны, рвущиеся наружу, – вздрагивая, думает он. – Неужели ты не понимаешь, что происходит, cazzo несчастный? Обо всех этих людях тебе известно что-то постыдное. Супружеская измена, закончившаяся смертью… Человеческие крики в ночи… Позорное пристрастие… Адела Тельди, Эрнесто Тельди, Серафин Тоус. О каждом из них тебе известно самое худшее в благополучной жизни. Разве этого не достаточно, чтобы погибнуть в морозильной камере под самодовольный хохот?»
Пальцы Нестора, между которыми зажата книжка в коленкоровой обложке, уже похожи на металлические крюки. Эти крюки никогда больше не распрямятся, Повар настолько потерял чувствительность, что не замечает, как ноги у него подламываются, и он падает на пол. Зато сознание Нестора возмущенно кипит, со слепой надеждой он продолжает твердить: «Минутку, это невозможно, ничего плохого не случится, пророчество сбылось не полностью; только трое из четырех людей с фамилией на букву «т» могут ненавидеть меня из-за того, что я знаю об их маленьких подлостях. У четвертой «т», Хлои, нет оснований желать мне зла, она не совершала пока никакой подлости, по-моему, зачем ей убивать меня?»
Опять раздается смех, только более сдержанный, Нестору слышится негромкое журчание, «т-т-т-т-т-т-т-т-т…», обещающее, что все закончится хорошо.
«Есть только три «т», три «т», три «т».,. – повторяет Нестор с упрямством ребенка, добивающегося от взрослых того, в чем ему отказывают. – Дорогая ведьма, мадам Лонгстаф, ты же ясно сказала: мой час не настал, наверняка я в этот раз не умру. Потерпи еще чуть-чуть, братишка, совсем немножко, дверь обязательно откроется, черт ее подери!»
Нестор Чаффино слышит спасительный щелчок. «Видишь, говорил же тебе, – радуется повар, – все закончится хорошо. Мадам Лонгстаф, может быть, нечестная ведьма, но и мошенники подчиняются своим правилам. И без того на свете хватает подлостей! На мне нет ни одного живого места, – думает повар, слыша, как дверца открывается. – Санта Мадонна де лос Данадос, Санта Джемма Гальгани и дон Боско, пальцем не могу пошевелить, но голова, кажется, в полном порядке. Ну вот, все позади».
Замок снова щелкает.
«По крайней мере вовремя, – подытоживает Нестор, – а то от холода в голову лезут такие глупости и страхи, какие и во сне не снились».
5
СОЛНЕЧНЫЙ ЛУЧ ПАДАЕТ НА САВАН НЕСТОРА ЧАФФИНО
«Какой чудный несчастный случай!» – думает Эрнесто Тельди, сидя в своей комнате. Несколько часов минуло с тех пор, как был обнаружен труп Нестора. Местные полицейские успели опросить присутствующих и снять отпечатки пальцев на дверце «Вестингауза». Как и следовало ожидать, отпечатков на морозильнике оказалось бесчисленное количество. Нестора (от них слегка пахло шоколадом); Карлоса, Карела и Хлои (последней особенно много), Аделы, Серафина и Эрнесто. – Нормальное явление, – заявил инспектор и сделал короткую пометку в блокноте. – Вы все вчера заходили на кухню. Остается узнать, не видел ли кто-либо из присутствующих что-нибудь подозрительное или заслуживающее внимания с точки зрения данного расследования.
Ответа не последовало, поскольку единственное, что могло вызвать подозрения, – изъятый из скрюченных пальцев Нестора обрывок бумаги, на котором можно было прочесть:
…особенно вкусно с кофе капуччи… …кже хорошо полить муссом с клубни… …и меренга, таким образом, не… …в отличие от замороженного шокола… …а лимон…
Но обрывок мирно лежал между страницами поваренной книги, куда его сунул Карел. Чех и забыл об этой улике. Он думает сейчас не о тайнах следствия, а о том, какой умиротворенной и милой выглядит нынче Хлоя. Девушка словно повзрослела, и даже надетая на ней панковская майка с надписью «Pierce my tongue, don't pierce my heart», кажется, принадлежит кому-то другому.
Как только полицейские уехали, кухня опустела. Инспектор и судебный следователь пришли к общему выводу, что смерть повара явилась результатом несчастного случая, роковой неосторожности.
– Больше здесь делать нечего, увозите покойника.
Тельди, выглянув в окно, наблюдает, как на мешке из золотистого пластика, своеобразного савана, используемого в наши дни для транспортировки покойников, отражается солнце, слишком яркое для марта. Носилки на колесиках толкают два типа в зеленых халатах, Вот они приближаются к садовой калитке. В ногах усопшего (а может, прямо на лице?) лежит по распоряжению Эрнесто Тельди букет цветов. Кто-то расценил бы это как трогательный жест со стороны великодушного работодателя и был бы недалек от истины, правда, побудительной причиной милосердия явилось не дружеское чувство или проявление скорби, а стремление выглядеть элегантным. «Противник, который бежит с поля боя или тем более настолько любезен, что умирает до того, как его убьют, заслуживает по меньшей мере цветов», – рассуждает Тельди.
Розы, глицинии, петунии… Непритязательный, но красивый букет. Зрелище волнует эстета-бизнесмена. «Есть в нем нечто возвышенное, патетическое», – думает он и невольно вспоминает свою коллекцию произведений искусства.
Тельди отходит от окна и достает из кармана любовную записку, купленную накануне у месье Питу. Смотрит на нее. «Нет сомнений – почерк принадлежит Оскару Уайльду, эта странная манера писать букву «с», и подпись его, и дата подходящая, и с чего я решил, что письмо фальшивое?» – вопрошает Тельди с неподдельным удивлением. Теперь, когда Нестор мертв и репутации ничего не угрожает, коллекционер и меценат не в состоянии даже припомнить о столь несвойственных ему сомнениях и страхах. Обмануть его? Какая чепуха, кто осмелится! Тельди был и останется до конца дней своих уважаемым коллекционером, непререкаемым авторитетом. Вчерашние переживания так же чужды ему, как тело, которое сейчас покоится под золотистым пластиковым саваном. .
«Как удачно все разрешилось», – улыбается Тельди. Если бы он верил в потусторонние силы, то решил бы, что ему помогло какое-то божество, обладающее чувством юмора и превосходным эстетическим вкусом. Но Тельди не верит ни в Бога, ни в юмористов-эстетов, он верит исключительно в себя самого, поэтому-то и преподнес букет цветов почившему противнику, дабы поздравить его – и себя – с благополучной (и разумной) развязкой. Носилки удаляются от дома «Лас-Лилас». Эрнесто Тельди прячет письмо Оскара Уайльда в карман пиджака и несколько раз ласково хлопает по нему рукой. Жизнь продолжается и обещает быть весьма приятной; завтра он вылетает в Швейцарию на встречу с коллекционерами у Тиссенов, на будущей неделе его ожидают в Лондоне для участия в экспертизе, благо все доверяют его мнению, а в следующем месяце предстоит небольшое, но заслуженное торжество в его честь, организуемое фондом Гулбенкяна. «Жизнь прекрасна! – в эйфории снисходит до банальности Тельди. Он настолько поглощен радостными мыслями, что не сразу обращает внимание на стук в дверь,
– Там, внизу, человек хочет вас видеть, – сообщает Карел Плиг, едва коллекционер впускает его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
«Стоп, надо спокойно подумать, кто в доме может помочь мне, – пытается рассуждать Нестор по другую сторону металлической дверцы. – Есть Карел и Карлос, кроме того, еще четыре человека – Эрнесто и Адела Тель-ди, несмышленая Хлоя Триас и, конечно, Серафин Тоус, но на них надежды мало». И Нестор зовет:
– Тоус! Тельди! Триас!
Между тем холод становится невыносимым, у Нестора начинают стучать зубы, а язык с трудом ворочается и спотыкается о начальные буквы «т» фамилий, будто Нестор заикается.
Хлоя Триас зажимает уши ладонями. «Замолчи, пожалуйста, прошу тебя, я слышу, слышу», – отвечает девушка на крики повара, но не вслух в обычной грубоватой манере, а мысленно, так, как разговаривает с братом; надо быть очень осторожной, иначе спугнешь видение. И Хлоя умоляет пленника потерпеть: «Еще капельку, Нестор, одно мгновение, не больше, я не могу сейчас открыть, пойми – он уйдет навсегда!» И действительно, ведь очень глупо снова позволить брату отправиться на поиски сильных ощущений, ему было тогда двадцать два года, столько, сколько через месяц исполняется Хлое.
Темные глаза не исчезают, и девушке приходит мысль воспользоваться ситуацией, изменить печальный итог прошлого. Она решает повторить в точности всю сцену прощания с братом. «Расскажи что-нибудь, Эдди, – просит она и добавляет то, что должна была сказать, но не сказала: – Не уходи, пожалуйста, прошу тебя, не делай этого, останься со мной». И черные глаза брата молча улыбаются в ответ. Впрочем, кажется, улыбка пропала, глаза теперь сердятся, они переполнены гневом, какой чувствует сама Хлоя. «Нет, – думает девушка, – смерть не может унести юную жизнь, ведь тогда остаются несбывшимися все мечты и проекты! Получается, что неисполненным планам и ненакопленному жизненному опыту просто некуда деваться из-за вмешательства смерти! Нет, это невозможно, они должны реализоваться каким-то образом».
Бум, бум, бум… Звуки ударов по внутренней стороне дверцы морозильной камеры прерывают размышления Хлои, она вспоминает о поваре: «Вот зануда. Прекрати сейчас же, если не хочешь остаться там навсегда. Или отгадай загадку: может ли полностью реализоваться человеческая судьба, которую смерть остановила на полпути?»
Но мыслей Хлои слышать некому, кроме нее самой, поэтому и помочь ей никто не может, тем более Нестор, который замечает, что холод постепенно убивает его волю и разум, лишает чувств. У него возникает необычная идея, как защитить мозг от пытки переохлаждением. Следует закупорить уши, тогда боль не сведет его с ума, Сайта Мадонна де Алехандрия! Негнущимися пальцами он достает из кармана куртки книжку в коленкоровой обложке, где собраны секреты приготовления разных десертов, множество маленьких подлостей, записанных бисерным почерком. «Держись, Нестор, нельзя допустить, чтоб замерзли твои мозги, бумага преградит дорогу холоду! Это, пожалуй, единственное, что ты можешь сделать в данный момент. Но это же значит уничтожить неповторимую коллекцию рецептов сладких блюд! И хуже того – недостойным образом раскрыть тщательно продуманную (тайную!) идею публикации… маленьких подлостей. Вот-вот, первый признак того, что твои серые клетки отмирают, старый дурак. Какое имеет сейчас значение твое собрание! Делай что требуется, и все будет хорошо, вспомни слова той ведьмы: «Тебе нечего бояться, пока не объединятся против тебя четыре "т"», а это невозможно. Держись, колоти по дверце, кто-нибудь да услышит».
Хлоя вот-вот откроет дверь.
«Из-за этого старого дурака, мать его, – ругается она, – я рискую потерять Эдди. Неужели не понятно, что, как только зеркало повернется, его глаза уже не будут смотреть на меня? Ты ведь уйдешь, правда, Эдди? Тебе всегда было наплевать, что я остаюсь одна. Опять скажешь, что едешь за дурацкими историями, как в тот день, и я не смогу удержать тебя. Все призраки так поступают; снова и снова повторяют то, что делали в свой последний день, так ведь?» Да, так. Что-то похожее рассказывала Хлое сеньорита Ляу Чи, только она говорила, что тот, кто умер молодым, рано или поздно возвращается, чтобы получить у судьбы отнятое смертью. Теперь девушка жалеет, что не придала значения этой фразе. Ей ужасно хочется остановить время, повернуть вспять, еще раз услышать мнение специалистки по книгам о привидениях, но все, что она имеет, – удары Нестора и его тихие крики.
Повар продолжает стучать о дверь. Хлоя оглушена, удары производит явно не призрак, скорее уж невидимка, зеркальная поверхность морозильника сотрясается так сильно, что глаз брата почти не видно.
«Ничего страшного со мной не может произойти, – убеждает себя Нестор, всего в нескольких сантиметрах от Хлои, в потусторонней тьме, в адском холоде. – Конечно, я выберусь, надо только сохранять спокойствие и терпеть, пока кто-нибудь не придет на помощь. А придет обязательно, здесь, где-то рядом, – он шарит руками по стенке, – есть сигнальная кнопка, и я просто уверен, что нажал ее, когда стучал. Кто-нибудь обязательно услышит звонок и прибежит – Тельди, Тоус, Триас, Т…»
«Повернуть время вспять, узнать, правда ли «те, кто умер молодым, рано или поздно возвращаются, чтобы получить у судьбы отнятое смертью»… Получить у судьбы – значит реализовать все то, что не успел при жизни…» Сумбурные мысли толчками проникают в мозг Хлои с мутноватой зеркальной поверхности морозильника, вздрагивающей под ударами повара. Когда сознание девушки окончательно затуманивается, ее осеняет: единственно верное решение проблемы начертано четко и безапелляционно на обманном зеркале.
Теперь Хлоя знает, что делать! И она начинает хохотать.
Смех! Нестор только что отчетливо слышал смех по другую сторону дверцы. «Бог мой, там, снаружи, кто-то есть! Значит, то, что со мной случилось, не является несчастным случаем», – в панике решает он. Именно сейчас повар вспоминает, что у четырех нынешних обитателей дома «Лас-Лилас» фамилии начинаются с буквы «т»: на память ему приходят слова: «Нестору нечего бояться, пока не соберутся вместе…»
«…И они собрались, все произошло именно так, как предсказала ведьма, нет никаких сомнений, – понимает повар с предсмертной ясностью. – Тельди, Тельди, Тоус и Триас – четыре «т». Как я, глупец, не сообразил этого раньше?» Леденящая тьма становится липкой, наполняет рот горьким ядовитым вкусом. Нестор готов сдаться: похоже, сопротивляться судьбе бесполезно, но морозный привкус вызывает проблеск разума; «Подожди-ка, брат, что-то здесь не стыкуется. С чего бы всем этим людям ополчиться на тебя? Ведь ты всегда был очень деликатным и не совал нос в чужие дела».
Придавая комичность и без того абсурдной сцене, Нестора вдруг охватывает желание чихнуть. Оно поднимается изнутри, расширяется, достигает носа. Нестор громко чихает, и ему кажется: бумажки, которыми закупорены уши, взрываются у него в голове. «Маленькие подлости, тайны, рвущиеся наружу, – вздрагивая, думает он. – Неужели ты не понимаешь, что происходит, cazzo несчастный? Обо всех этих людях тебе известно что-то постыдное. Супружеская измена, закончившаяся смертью… Человеческие крики в ночи… Позорное пристрастие… Адела Тельди, Эрнесто Тельди, Серафин Тоус. О каждом из них тебе известно самое худшее в благополучной жизни. Разве этого не достаточно, чтобы погибнуть в морозильной камере под самодовольный хохот?»
Пальцы Нестора, между которыми зажата книжка в коленкоровой обложке, уже похожи на металлические крюки. Эти крюки никогда больше не распрямятся, Повар настолько потерял чувствительность, что не замечает, как ноги у него подламываются, и он падает на пол. Зато сознание Нестора возмущенно кипит, со слепой надеждой он продолжает твердить: «Минутку, это невозможно, ничего плохого не случится, пророчество сбылось не полностью; только трое из четырех людей с фамилией на букву «т» могут ненавидеть меня из-за того, что я знаю об их маленьких подлостях. У четвертой «т», Хлои, нет оснований желать мне зла, она не совершала пока никакой подлости, по-моему, зачем ей убивать меня?»
Опять раздается смех, только более сдержанный, Нестору слышится негромкое журчание, «т-т-т-т-т-т-т-т-т…», обещающее, что все закончится хорошо.
«Есть только три «т», три «т», три «т».,. – повторяет Нестор с упрямством ребенка, добивающегося от взрослых того, в чем ему отказывают. – Дорогая ведьма, мадам Лонгстаф, ты же ясно сказала: мой час не настал, наверняка я в этот раз не умру. Потерпи еще чуть-чуть, братишка, совсем немножко, дверь обязательно откроется, черт ее подери!»
Нестор Чаффино слышит спасительный щелчок. «Видишь, говорил же тебе, – радуется повар, – все закончится хорошо. Мадам Лонгстаф, может быть, нечестная ведьма, но и мошенники подчиняются своим правилам. И без того на свете хватает подлостей! На мне нет ни одного живого места, – думает повар, слыша, как дверца открывается. – Санта Мадонна де лос Данадос, Санта Джемма Гальгани и дон Боско, пальцем не могу пошевелить, но голова, кажется, в полном порядке. Ну вот, все позади».
Замок снова щелкает.
«По крайней мере вовремя, – подытоживает Нестор, – а то от холода в голову лезут такие глупости и страхи, какие и во сне не снились».
5
СОЛНЕЧНЫЙ ЛУЧ ПАДАЕТ НА САВАН НЕСТОРА ЧАФФИНО
«Какой чудный несчастный случай!» – думает Эрнесто Тельди, сидя в своей комнате. Несколько часов минуло с тех пор, как был обнаружен труп Нестора. Местные полицейские успели опросить присутствующих и снять отпечатки пальцев на дверце «Вестингауза». Как и следовало ожидать, отпечатков на морозильнике оказалось бесчисленное количество. Нестора (от них слегка пахло шоколадом); Карлоса, Карела и Хлои (последней особенно много), Аделы, Серафина и Эрнесто. – Нормальное явление, – заявил инспектор и сделал короткую пометку в блокноте. – Вы все вчера заходили на кухню. Остается узнать, не видел ли кто-либо из присутствующих что-нибудь подозрительное или заслуживающее внимания с точки зрения данного расследования.
Ответа не последовало, поскольку единственное, что могло вызвать подозрения, – изъятый из скрюченных пальцев Нестора обрывок бумаги, на котором можно было прочесть:
…особенно вкусно с кофе капуччи… …кже хорошо полить муссом с клубни… …и меренга, таким образом, не… …в отличие от замороженного шокола… …а лимон…
Но обрывок мирно лежал между страницами поваренной книги, куда его сунул Карел. Чех и забыл об этой улике. Он думает сейчас не о тайнах следствия, а о том, какой умиротворенной и милой выглядит нынче Хлоя. Девушка словно повзрослела, и даже надетая на ней панковская майка с надписью «Pierce my tongue, don't pierce my heart», кажется, принадлежит кому-то другому.
Как только полицейские уехали, кухня опустела. Инспектор и судебный следователь пришли к общему выводу, что смерть повара явилась результатом несчастного случая, роковой неосторожности.
– Больше здесь делать нечего, увозите покойника.
Тельди, выглянув в окно, наблюдает, как на мешке из золотистого пластика, своеобразного савана, используемого в наши дни для транспортировки покойников, отражается солнце, слишком яркое для марта. Носилки на колесиках толкают два типа в зеленых халатах, Вот они приближаются к садовой калитке. В ногах усопшего (а может, прямо на лице?) лежит по распоряжению Эрнесто Тельди букет цветов. Кто-то расценил бы это как трогательный жест со стороны великодушного работодателя и был бы недалек от истины, правда, побудительной причиной милосердия явилось не дружеское чувство или проявление скорби, а стремление выглядеть элегантным. «Противник, который бежит с поля боя или тем более настолько любезен, что умирает до того, как его убьют, заслуживает по меньшей мере цветов», – рассуждает Тельди.
Розы, глицинии, петунии… Непритязательный, но красивый букет. Зрелище волнует эстета-бизнесмена. «Есть в нем нечто возвышенное, патетическое», – думает он и невольно вспоминает свою коллекцию произведений искусства.
Тельди отходит от окна и достает из кармана любовную записку, купленную накануне у месье Питу. Смотрит на нее. «Нет сомнений – почерк принадлежит Оскару Уайльду, эта странная манера писать букву «с», и подпись его, и дата подходящая, и с чего я решил, что письмо фальшивое?» – вопрошает Тельди с неподдельным удивлением. Теперь, когда Нестор мертв и репутации ничего не угрожает, коллекционер и меценат не в состоянии даже припомнить о столь несвойственных ему сомнениях и страхах. Обмануть его? Какая чепуха, кто осмелится! Тельди был и останется до конца дней своих уважаемым коллекционером, непререкаемым авторитетом. Вчерашние переживания так же чужды ему, как тело, которое сейчас покоится под золотистым пластиковым саваном. .
«Как удачно все разрешилось», – улыбается Тельди. Если бы он верил в потусторонние силы, то решил бы, что ему помогло какое-то божество, обладающее чувством юмора и превосходным эстетическим вкусом. Но Тельди не верит ни в Бога, ни в юмористов-эстетов, он верит исключительно в себя самого, поэтому-то и преподнес букет цветов почившему противнику, дабы поздравить его – и себя – с благополучной (и разумной) развязкой. Носилки удаляются от дома «Лас-Лилас». Эрнесто Тельди прячет письмо Оскара Уайльда в карман пиджака и несколько раз ласково хлопает по нему рукой. Жизнь продолжается и обещает быть весьма приятной; завтра он вылетает в Швейцарию на встречу с коллекционерами у Тиссенов, на будущей неделе его ожидают в Лондоне для участия в экспертизе, благо все доверяют его мнению, а в следующем месяце предстоит небольшое, но заслуженное торжество в его честь, организуемое фондом Гулбенкяна. «Жизнь прекрасна! – в эйфории снисходит до банальности Тельди. Он настолько поглощен радостными мыслями, что не сразу обращает внимание на стук в дверь,
– Там, внизу, человек хочет вас видеть, – сообщает Карел Плиг, едва коллекционер впускает его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29