– Николай часто говорил мне: «Скоро я буду работать на знаменитом УЗТМ. Еще до защиты диплома в индустриальном институте я должен пройти на заводе хорошую практику».Кузнецов с увлечением мечтал о том, как станет квалифицированным инженером, как будет участвовать в создании новых, совершенных отечественных машин и механизмов.Кузнецов не раз заходил в гости к Коневу. Он умел интересно рассказывать, всегда у него в запасе были смешные и остроумные истории, забавные случаи и примеры. И не удивительно. Сам он умел слушать собеседника, пополняя запас своих знаний, по-прежнему оставался ненасытно любознательным.«С Кузнецовым я познакомился у одного из своих земляков, – рассказывает старый рабочий Уралмаша Я. Д. Носов. – Как-то Николай Иванович вызвался проводить меня. Вышли на площадь имени Пятилетки, остановились. Сидели около часа. Николай Иванович расспрашивал меня, откуда я родом, где работаю. Узнав, что во время гражданской войны мне довелось быть на Дальнем Востоке и видеть войска интервентов, он сказал: «Я очень люблю беседовать с бывалыми людьми. Не удивляйтесь. Мне лишь двадцать три года, я еще почти ничего не видел и с удовольствием послушал бы рассказы о действиях дальневосточных партизан, о ваших путешествиях. Приходите ко мне в гости…»Переезд в Свердловск дал Николаю возможность перейти с заочного отделения Уральского индустриального института на вечернее и одновременно поступить на курсы немецкого языка.Огромное промышленное строительство (в Свердловске в те годы воздвигался не один гигант индустрии) захватило и увлекло Николая. Чтобы сочетать учебу в институте с практической работой, он оставляет прежнюю специальность лесоустроителя и поступает чертежником на Верх-Исетский металлургический завод, а весной 1935 года переходит на Уралмашзавод расцеховщиком конструкторского отдела. Николай Иванович следил за прохождением чертежей по цехам завода. Это давало ему возможность хорошо познакомиться с производственной работой гиганта советской индустрии.Работая в конструкторском отделе, он с увлечением следил за новинками современного машиностроения, читал журналы, знакомился не только с советской технической' литературой, но и зарубежной, особенно немецкой.В отделе кадров Уралмашзавода в личном деле Н. И. Кузнецова с пометкой «Хранить вечно» лежит производственная характеристика: «Принятый на должность расцеховщика в БТК БТК – бюро технического контроля.

конструкторского отдела тов. Кузнецов Н. И., будучи на испытании с 5 мая по 5 июня 1935 года, проявил себя как хороший работник с первых дней. Усвоил за испытательный срок возложенные на него обязанности прекрасно. Работой интересуется, стремится к усовершенствованию. В целях создания бесперебойного снабжения цехов чертежами тов. Кузнецов работает не покладая рук и готов выйти на службу при первом его вызове. В общественной работе участвует».На Уралмаше в те годы работали иностранные специалисты, приглашенные для установки и наладки оборудования, закупленного у германских фирм. Общаясь с ними, особенно с немецким инженером коммунистом Затлером, Николай Иванович имел возможность совершенствовать знания немецкого языка.Родных и многих сослуживцев Кузнецова удивляло то упорство, с которым он изучал иностранную речь, стараясь всюду, где только представлялась возможность, говорить по-немецки.У старшего инженера-конструктора Уралмашзавода Н. И. Баранова хранится экземпляр книги «Говорите ли вы по-немецки?», которой повседневно пользовался Н. И. Кузнецов.«Летом 1935 года, – вспоминает Н. И. Баранов, – Николай Иванович некоторое время жил у меня на квартире по улице Стахановцев, 10. Я удивлялся той настойчивости, с которой он отрабатывал разговорную речь на немецком языке. Встану утром рано, часов в пять, а его уже нет. Значит, сидит у дома в скверике, и штудирует словарь.Раз из города мы возвращались в трамвае на заводской поселок. Кузнецов заметил на передней площадке немецких инженеров. Николай Иванович чуть ли не с ходу умело, дипломатично включился в их разговор. Но, вероятно, из-за неправильного построения фраза у него получилась двусмысленной. Вижу: немцы от души смеются, а Кузнецов, нисколько не смущаясь, опять к ним: «А как правильно?» И снова повторяет.Когда я в другой раз задал вопрос, зачем он столь глубоко изучает иностранный язык, для чего это ему нужно, он ответил: «Для современного культурного человека недостаточно знать только свою родную речь, только нравы и обычаи своего народа. Знать два мировых языка – прожить две жизни…»Инженер А. А. Яровой в своих воспоминаниях пишет:«Здоровый и жизнерадостный, начитанный молодой человек, Николай был интересным и приятным в обществе, хорошим собеседником. Он умел находить общие темы, интересно вел беседу. Кузнецов был всегда желанным в дамском обществе и пользовался успехом. Он быстро ориентировался в обстановке, был находчив в ответах, как говорится, в карман за словом не лез.Изучению немецкого языка Николай Иванович уделял много внимания. Он доставал у немцев книги и основательно штудировал. От него я узнал о существовании нескольких наречий немецкого языка».Летом, в хорошую погоду, сотрудники конструкторского отдела в воскресные дни выезжали на экскурсии в лес, на рудники.«Постоянным участником и энтузиастом этих мероприятий был Николай Иванович, – пишет инженер Людмила Сергеевна Сатовская. – Он поражал всех своей образованностью и неутомимой энергией. Уже тогда Кузнецов хорошо владел немецким языком. Иногда, отличаясь эксцентричностью, он в разговоре неожиданно переходил на немецкую речь. Он был для нас милым товарищем, интересным человеком и загадкой…»Об этом же говорит и инженер-конструктор Л. К. Грабовский: «Николай Иванович имел жизнерадостный, веселый характер, был хорошим собеседником, можно сказать, он обладал искусством вести беседу. Эта черта, мне кажется, очень помогла ему в его работе разведчика».А вот, что пишет в своих воспоминаниях экономист отдела главного конструктора Уралмашзавода Вера Всеволодовна Ларионова:«В 1935 году к нам в отдел пришел молодой человек, это был Кузнецов. Мне запомнилась его внешность: широкоплечий, высокого роста, блондин со светло-серыми глазами… Поражала его аккуратность. Кузнецов всегда приходил на работу в белоснежной накрахмаленной сорочке, тщательно выбрит.В конструкторском отделе наши столы стояли рядом. Однажды вечером (это было поздней осенью) начальник бюро послал меня с Николаем Ивановичем в цеха исправлять техническую документацию. На заводской площадке нам пришлось переходить канаву, покрытую льдом. Не желая терять времени, мы решили идти прямиком. Лед не выдержал. И тут Николай Иванович подхватил меня на руки и, проваливаясь по колено в студеную воду, вынес меня на сушу. Его элегантный костюм вымок, но он не обратил на это внимания.Любимым писателем Николая Ивановича был Горький. Кузнецов часто говорил нам: «Девушки, любите Горького!» Наши модницы в ответ нет-нет и сострят: «А тебя?…» Он смеется: «Можно!».По условиям работы нам часто приходилось задерживаться вечерами. Сидим, бывало, иногда за полночь уставшие, и вдруг встанет Николай Иванович и начнет декламировать «Песню о Соколе». Усталость сразу пропадала».Образ Николая Кузнецова ярко запечатлелся в памяти старшего техника-конструктора С. В. Инфантьевой. Она видела Николая Ивановича на работе, встречалась в театре, на концертах…Однажды весенним вечером С. В. Инфантьева со своими знакомыми ехала в филармонию. На дворе стояла распутица. Весна на Урале нередко бывает с капризами. Растает снег, зазеленеет трава, распустится деревья. Весна! И вдруг… выпадет снег.Так было и в тот далекий холодный вечер. С грохотом подошел трамвай к остановке «Площадь Пятилетки», и пассажиры, вытаскивая увязающие в глине и снегу ноги, со смехом и шумом поспешили к вагонам.– Вон ваш немец сидит, – шепнула Инфантьевой приятельница. – Пройдем быстрее к выходу, чтоб он не заметил, а то неудобно: залопочет по-немецки, красней тут перед всеми. И что это он! Хоть бы с нами-то говорил по-русски. Знает ведь, что мы ничего не понимаем.У Николая была излюбленная манера одеваться под иностранца. На нем было серое полупальто с широким поясом, желтые краги, американские полуботинки. Шляпа слегка сдвинута на затылок. Из-под серого кашне в крупную зеленую клетку виднелись накрахмаленный необыкновенной белизны воротничок, красивый галстук, яркий свитер. Слегка улыбаясь, Николай глянул в сторону знакомых, блеснув очками в роговой оправе. В одном из боковых карманов его пальто виднелся немецкий журнал, в руках – газета.Инфантьевой хотелось пройти по трамваю незамеченной. Но как только она поравнялась с ним, Николай вскочил с места и предложил:– Садитесь, пожалуйста, – и повторил приглашение по-немецки.Молодой женщине как-то неудобно было воспользоваться его любезностью. Она смутилась и готова была выйти из трамвая…– Помню, – рассказывает С. В. Инфантьева, – той же весной мы спешили на вечерний концерт в филармонию. При входе в вестибюль нас заметил Николай. Он вежливо уступил дорогу и предупредительно распахнул дверь. Этим он привлек к себе внимание. В нем было много необычного, что отличало его от знакомых молодых людей.Николай Иванович был человеком большой души и мягкого сердца, веселым, находчивым. Кто думал тогда, что Николаю Ивановичу суждено будет стать героем, гордостью нашей Родины!..Летом тридцать четвертого года Кузнецов, прогуливаясь в Свердловске по Набережной Труда, встретил своего приятеля по Кудымкару А. С. Кылосова.– О, Андриас-Андрико! – воскликнул он. – Гора с горой не сходится, а друзья летят навстречу друг другу! Привет горячий покорителю муз! Читал-читал заметку в газете о твоих успехах. Отличный скрипичный мастер! А что я говорил в Кудымкаре: «О нас еще услышат!»В тот день они долго прогуливались по набережной, делясь своими мыслями и планами.– Когда я часто стал видеть Николая Ивановича с немцами, – рассказывает А. С. Кылосов, – я говорил ему с упреком: «Зачем ты связываешься с иностранцами? Ты видишь: время неспокойное, нередко берут на «заметку» сомнительных людей. Надо тебе порвать эту дружбу». А он смеется в ответ и напоминает старое: «О нас еще заговорят и напишут! О тебе вот уже написали, может, и я заслужу такую честь». Потом серьезно: «Не волнуйся, Андрико! Я патриот, а к патриотам грязь не пристанет».Мне особенно запечатлелась еще одна встреча. Я покупал в комиссионном костюм. Вдруг слышу рядом: «О, Андриас!..» Это был Николай Иванович. Узнав, что костюму требуются «поправки» с учетом моего роста, он предложил: «Бери, если по вкусу пришлась вещь. Моя соседка Майорова, швея первого класса, мигом прострочит, где нужно».Пока хозяйка переделывала пиджак, Николай Иванович показывал мне иллюстрированные технические журналы на немецком языке, зачитывал подписи и тут же переводил их. Пояснял, какую роль играет эта техника в хозяйстве.В одном из журналов Николай Иванович показал мне строй военных и среди них Гитлера:– Вот человек, который метит в диктаторы всего мира. Это наиболее оголтелый цепной пес империализма. И видно, что Англия, Франция и США хотят натравить этого пса на нашу страну. Разве не о том говорит их сговор в Мюнхене?… Я думаю, что Гитлер, если не укротить его аппетит, может натворить много бед. Надо быть готовым ко всему.Не все понимали стремления Николая Ивановича в совершенстве овладеть немецким языком. Брат Виктор спрашивал:– Ну, зачем тебе этот немецкий? Ты и меня уже начинаешь обучать, но я со своим образованием лучше русский буду глубже осваивать.На это старший брат отвечал:– Ты видишь, мы приглашаем иностранных специалистов. Мало у нас еще своих инженеров. Но придет время – и не мы будем учиться у немцев, американцев, а они у нас! А пока… немцы – высокотехническая нация. Мы учимся у них. Инженер должен знать, как разрабатывают ту или иную проблему за рубежом? Иначе будешь изобретать самовар! Как лучше черпать знания с помощью переводчиков или самому?Многие знакомые порой сурово осуждали Николая за дружбу и встречи с иностранными специалистами.Начальник конструкторского отдела Г. Н. Голосной, обеспокоенный тем, что Кузнецов проводит с «иноспециалистами» вечера, выходные дни, спрашивал его:– Почему вы так часто встречаетесь со спецами? Они на удочку вас не зацепили? Смотрите, как бы плохо не кончилось!– Не волнуйтесь, Георгий Никифорович, – отвечал Кузнецов. – Я ж не зря ношу голову на плечах. Я лишь практикуюсь. Положение с Германией у нас не весьма приятное. Может, придется воевать с фашистами. Знание немецкого языка пригодится. Я не стар и воевать мне придется.«Ну, зачем тебе эти немцы?!» – волновались и недоумевали родные и близкие, а Николай со свойственным ему спокойствием отвечал:– Придет время, и все это пригодится, когда нас позовет Родина.А сестре Лидии и брату Виктору он не раз говорил:– Вам за меня краснеть перед Родиной не придется!..И в манере одеваться, – вспоминают многие сослуживцы, – Николай Иванович был большим оригиналом. Он мог одеться «под немца»: серый плащ с большим количеством деталей отделки из черной лакированной кожи, серая шляпа, брюки-бриджи или короткие брюки «на планку», ботинки и гетры.Предыстория этой «моды» такова. О ней Николай Иванович рассказывал позже Виктору:– Когда я впервые в обществе немцев и американцев попробовал заговорить на отвлеченные темы, они холодно приняли меня в своей компании. Как потом объяснил мне знакомый инженер Затлер, высокомерных иностранных спецов шокировал, в первую очередь, мой «славянский костюм», слишком провинциальный для изощренных в модах европейцев. И я решил доказать всем этим чванливым Мунгам, Миттам, Постам, Бухерам, что могу выучить и в совершенстве овладеть не только их родным языком, но и показать, что я лучше их знаю историю и культуру немецкого народа, знаю творения Шиллера и Гете, Лессинга и Гейне, а опилишь ходячие сухие формулы инженерного дела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25