Хотя в самом Риме живых людей не обожествляли, римские полководцы на Востоке, включая Помпея, Цезаря и самого Антония, не возражали против подобного преклонения. Антонию, как новому властелину восточных земель, такие почести полагались как бы сами собой. Кроме того, Антоний сейчас нуждался в них, чтобы было что противопоставить Октавиану. Того провозгласили сыном бога, а Антония – просто богом, Дионисом, дарующим счастье и бессмертие."Итак, когда он въезжал в Эфес, – рассказывает Плутарх, – ему предшествовала процессия, состоявшая из женщин, одетых вакханками, и мужчин и мальчиков, одетых сатирами. Город был украшен венками из плюща и жезлами, увитыми плющом. Звучала музыка арф, свирелей и флейт, и горожане славили его как Диониса Благодетеля, дающего радость" (Антоний). Антоний расширил права местного храма Артемиды, но не тронул Арсиною, которая нашла там убежище. Собирая огромную дань с малоазиатских городов, он разъяснял жителям, что его гибкая система налогов, когда собирали десятину со всего, ими произведенного, была-де гуманнее, чем фиксированные налоги эллинистических царей. Потом он отправился дальше, собирая дань с городов. Вместе с тем он вознаградил тех, кто поддерживал триумвиров и навлек на себя карательные меры Брута и Кассия.Нового владыку, готовившего поход в Парфию, не могло не интересовать положение в сопредельных, зависимых от Рима государствах. Однако в то время он уделил особое внимание лишь Каппадокии, поскольку тамошняя правительница Глафира, мать Архелая, претендовавшего на местный престол, "поразила Антония своей красотой".Однако Египет занимал среди этих государств особое положение. Готовя войну, Антоний не мог бы обойтись без материальной и иной поддержки в этой стране. К тому же ему казалась темной и двусмысленной роль царицы Клеопатры во время предыдущей войны с убийцами Цезаря (по крайней мере, так представили дело ее недруги). Поэтому Антоний решил встретиться с Клеопатрой, отложив дальнейшее путешествие на Восток. Местом встречи он избрал город Таре в Киликии (один из городов, пострадавших от Брута и Кассия). Посредником, который должен был доставить царице эту весть, Антоний избрал некоего Квинта Деллия, пользовавшегося скандальной известностью распутника. Клеопатра получила письма от Антония, а затем встретилась с его посланцем. Промедлив положенное время, чтобы показать, что божественная царица не является ни к кому по первому вызову, Клеопатра отправилась в Тарс. * * * Антоний, которого Клеопатра уже хорошо знала, происходил из знатной, но обедневшей семьи и был внуком известного оратора и сыном военачальника, который, правда, не отличался блестящими способностями.Сам Антоний был талантливым полководцем (хотя более способным тактиком, нежели стратегом). А его солдаты восхищались его стойкостью и щедростью. К тому же он показал себя способным администратором.Если на Востоке в нем видели нового Диониса, сам он хотел бы происходить от бога-героя Геракла. Один из символов Геракла, побежденный им немейский лев, уже появился на монетах в качестве знака зодиака Антония. И прежде других римских полководцев сравнивали с Гераклом, но именно он первым сам провозгласил себя потомком этого героя, что и было засвидетельствовано на современных ему монетах. Впрочем, в этих притязаниях тогда не было ничего необычного, поскольку все эллинистические монархи, в том числе Клеопатра, были готовы выводить свою родословную от тех или иных божественных предков. Геракл же был, согласно античной теологии, близок к Дионису и участвовал в его пирах. Античные писатели считали Геракла объединителем мира, символом примирения и согласия между римлянами и греками, а подобная идея безусловно привлекала Антония. Впрочем, привлекательность отождествления с Гераклом во многом объяснялась наивным тщеславием самого Антония, о чем упоминал Плутарх.Выдающиеся умственные способности этого римского полководца нередко не приносили ему пользы из-за лени и недостаточного психологического опыта (он не очень хорошо разбирался в людях). Правда, многие недостатки ему прощали за личное обаяние и чувство юмора, включавшее редкую для римлян способность посмеиваться чад собой. Плутарх писал об Антонии:"Он не имел представления о многом из того, что делалось от его имени, не только по своему легкомыслию, но и потому, что он был настолько наивен, что доверял своим подчиненным. Нрав этого человека был простым, и он, случалось, плохо представлял себе, что происходит в его окружении. Осознав, что он был не прав, Антоний раскаивался и всегда готов был извиниться перед человеком, которому нанес обиду. Если он хотел наказать виновного или исправить несправедливость, то делал это от души; и обычно считалось, что он чаще переходил границы, раздавая награды, нежели назначая наказания. Что до грубоватых и наглых шуточек, которые он любил, то на это имелось и противоядие: каждый мог с лихвой возместить причиненную обиду, поскольку Антоний не меньше, чем шутки над другими, любил и шутки над собой. Это качество Антония не раз вредило ему, поскольку он едва ли мог поверить, что находились люди, которые под вольностями и шуточками скрывали хитрую лесть. Ему и невдомек было, что иные нарочно притворялись откровенными и даже развязными, чтобы таким образом прикрыть свои намерения. Они поддерживали застольные беседы в его вкусе, чтобы казалось, что они общаются с ним из любви к его остроумию, а вовсе не для того, чтобы добиться от него желаемого" (см. Антоний).Частная жизнь Антония была довольно беспорядочной. Цицерон в своих "Филиппиках" не раз эксплуатировал тему пьянства Антония. Кроме того, он был безмерно женолюбив (подобно своему кумиру Гераклу, не говоря уже о своем бывшем патроне Цезаре), и это свойство характера создавало ему репутацию, которая его вполне устраивала. Как утверждали политические враги Антония, в юности у него якобы была одна гомосексуальная связь (если не больше). Но то – в далеком прошлом, теперь же он интересовался только женщинами. Как писал тот же Плутарх:"Слабость к противоположному полу оттеняла привлекательные черты его характера и даже завоевала ему симпатии многих людей, поскольку Антоний часто помогал другим в их любовных делах и с добродушием воспринимал их шутки по поводу его собственных дел такого рода".При этом, однако, Антоний был женат уже не в первый раз, и его жена, красавица Фульвия, играла большую роль в общественных делах мужа. Это была властная женщина, которая, по отзывам современников, обладала лишь женской внешностью, но вовсе не женским характером. По словам Плутарха, "эту женщину не интересовало прядение или иные домашние дела. Она не могла бы также удовлетвориться властью над мужем, не имеющим притязаний в общественной жизни; она желала править управляющими и командовать командующими. Поистине, Клеопатра была в долгу перед Фульвией, научившей Антония повиноваться воле жены. Когда она встретила его, он уже достаточно научился подчиняться женской власти. Однако Антоний, с помощью всяких шуточек и мальчишеских выходок, старался, насколько возможно, сделать свою жизнь с Фульвией немного веселее".Как и Фульвия, Антоний уже третий раз состоял в браке, но его прежние жены отнюдь не оказывали такого влияния на политические дела, как она. Она была первой в истории Рима женой правителя, которая стала играть реальную роль в политической жизни. Такая ее роль в общественных делах империи проявилась в том, что Фульвия стала первой женщиной, чьи портреты (прежде портретов императриц) появились на римских монетах. Эти серебряные монеты были отчеканены от имени Антония в 43 – 42 годах до н.э. в Лугдуме (Лион); на них Фульвия изображена как Виктория (богиня Победы). Эту идентификацию ставили под сомнение на том основании, что Фульвия-Виктория была здесь очень похожа на символическое изображение богини Победы на монетах, выпущенных за сорок лет до того. Даже если это и так, важно, что изображение Виктории принимали за портрет Фульвии, тем более что сохранились и другие портреты. Например, идентичный портрет имеется на монетах фригийского города Эвмения, причем название города на монетах – не Эвмения, а Фульвия. Очевидно, Антоний, проезжая в 41 году до н.э. через Малую Азию, назвал этот городок именем своей жены, отчего ее изображение и появилось на монетах. В финикийском городе Триполи также чеканили монету с портретами Антония и Фульвии. Сама Фульвия находилась тогда в Италии и следила, чтобы Октавиан не нарушил интересов ее мужа, но слава о ней достигла Востока.Клеопатра, готовясь к встрече с Антонием в Тарсе, конечно, знала, что у Антония, несмотря на его страсть к женщинам, есть римлянка жена, не менее властная, чем эллинистические царицы. И все же она исходила из того, что Антоний, ради будущего Египта, должен признать ее как царицу, а следовательно, признать ее как женщину. Итак, прибыв из Александрии в Киликию, царица отправилась на корабле по реке Кидну в древний город Таре. Трудно предположить, чтобы рассказ Плутарха об этих событиях был полностью историческим и лишенным преувеличений, поскольку уже в его время эта история обросла легендами. Однако его рассказ – один из шедевров биографической литературы:"Более всего она полагалась на свои женские чары… Она плыла по Кидну на корабле с золоченой кормой, с раздуваемыми ветром пурпурными парусами, а гребцы ее мерно опускали и поднимали серебряные весла под музыку флейт, свирелей и лютней. Сама Клеопатра возлежала под балдахином из золоченой ткани в одеянии Афродиты, такой, как мы видим ее на картинах, а по обе стороны от нее стояли мальчики с опахалами, одетые как Амуры. Вдоль обоих бортов корабля стояли не моряки, а служанки царицы, наряженные нереидами и грациями. От многочисленных курильниц на палубе корабля исходил удивительный запах благовоний, достигавший берегов реки. Огромные толпы людей шли по обоим берегам; одни сопровождали корабль от самого устья реки, другие спешили ему навстречу из города Тарса. Постепенно разошлась толпа народа, собравшаяся на рыночной площади, где Антоний, сидя на возвышении, ожидал царицу, и он остался в одиночестве. Пронесся слух, будто сама Афродита явилась на встречу с Дионисом, на счастье Азии.Антоний пригласил Клеопатру поужинать вместе с ним, но она сочла, что более прилично будет, если он сам явится к ней, и он, чтобы показать свою любезность и добрую волю, принял ее приглашение. На корабле ему был оказан удивительно пышный прием, но более всего поразило Антония огромное количество светильников, горевших по всему кораблю, образовывавших местами разные фигуры, например, круги или квадраты, так что они являли собой самое удивительное и приятное зрелище, которое можно представить.На следующий день Антоний решил сам проявить гостеприимство и устроить пир в честь царицы. Хотя он надеялся превзойти прием, устроенный ею, по великолепию и элегантности, однако его празднество далеко уступало тому, что состоялось накануне, в обоих отношениях, и Антоний первым посмеялся над своим неуклюжим и скудным гостеприимством. Клеопатра поняла, что Антонию свойственен простодушный и грубоватый юмор солдата, а не царедворца, и усвоила в беседах с ним соответствующий тон".Это описание вдохновило Шекспира, который живописал путешествие царицы так:
Ее корабль престолом лучезарным Блистал на водах Кидна. Пламенела из кованого золота корона, А пурпурные были паруса Напоены таким благоуханьем, Что ветер, млея от любви, к ним льнул. В лад пенью флейт серебряные весла Врезались в воду, что струилась вслед. Царицу же изобразить нет слов. Она, прекраснее собой Венеры, Хотя и та прекраснее мечты, Лежала под парчовым балдахином. У ложа стоя, мальчики-красавцы, Подобие смеющихся Амуров, Движеньем мерным пестрых опахал… Антоний и Клеопатра, акт II, сцена 2. Перевод М. Донского.

Плутарх был не единственным из древних авторов, чье внимание привлекла эта историческая встреча Антония и Клеопатры. Ее изобразил яркими красками также позднегреческий историк Сократ Родосский:
"Встретившись с Антонием в Киликии, Клеопатра устроила в его честь царский пир, когда напитки и кушанья подавались в искусно сделанных золотых и серебряных чашах и посуде, а стены, говорят, были украшены коврами, сотканными из золотых и серебряных нитей. Царица пригласила Антония и его избранных друзей, и он был поражен великолепием этого убранства. Клеопатра же, улыбаясь, спокойно сказала, что все, что он видит, он может получить в дар. На следующий день она снова заявила гостю, что он может принять в дар все, что пожелает. Каждому из его военачальников было подарено ложе, на котором он возлежал. Им были розданы даже покрывала и столики, на которые ставили блюда. Когда же гости расходились, то она распорядилась, чтобы слуги несли на паланкинах самых знатных из гостей, а для остальных выделить лошадей, украшенных серебряной сбруей. Перед всеми гостями рабы-эфиопы несли факелы. На четвертый день она выделила до одного таланта серебром на покупку роз, так что полы обеденных залов были устланы слоем из этих цветов толщиной в локоть" (см. Атеней).
Итак, покорив Антония благодаря своему личному обаянию и царственному величию, Клеопатра стала его любовницей.Но все эти церемонии и пиры она затеяла не только ради его и своего удовольствия. Плутарх знал, что писал, когда сообщал: "Пронесся слух, будто сама Афродита явилась на встречу с Дионисом, на счастье Азии". Клеопатра прекрасно воспринимала чувства жителей Ближнего Востока и придала своей встрече с Антонием характер эмоционально насыщенного религиозного события. Антоний явился в Азию как Новый Дионис, бог, покоряющий и дарующий бессмертие. Клеопатра, в свою очередь, явилась в Таре как Афродита-Венера, окруженная свитой, – богиня любви, покровительница природы, Мать Вселенной. Встреча с Антонием, которую царица подготовила и провела с большим искусством, конечно, не была браком в земном смысле, но должна была стать земным отражением священного брака двух великих божеств, что было понятно и импонировало не только египтянам, но и жителям Востока вообще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30