И даже, не
сказав мне, кто я и для чего. Будучи добросовестным по натуре, я пытался
выяснить все это самостоятельно.
Чертовски приятно узнавать о собственной важности в происходящих
событиях.
И очень здорово, в реальном смысле этого слова, найти и обрести
собственный путь в этом мире, в противоположность тем, кто является в мир,
до предела напичканным банальными приемами, готовым интеллектуальным и
эмоциональным багажом, заботливо собранным хлопотливыми няньками, и всю
жизнь идет проторенной дорогой, даже не помышляя о переменах. Размышляя..
Дет бросился прочь. Теперь я понимаю, почему он не выпустил меня на
волю. И не потому, что я был не закончен, без заключительного ритуала
произнесения моего имени, а потому что моя младенческая сила была
абсолютно бесполезной перед полчищами, осадившими замок, их
колдуны-предводители просто бы не обратили на меня никакого внимания,
признав меня безвредным и беспомощным. О, сколько времени с момента
падения Рондовала, я томился и маялся, находясь в заточении в маленькой
комнатушке, в сетях хитрой оболочки заклятия. Я право теперь не помню.
Возможно годы; пока естественное разрушение и тление не сломало преграды,
удерживающей меня в той комнате. Но подлинным испытанием стало то, что мое
существование имело почти растительный характер, того философского
мышления, которым я ныне наслаждаюсь, не было и в помине. Последующие годы
я изучал географию, архитектуру, но никогда не интересовался силой,
удерживающей меня в замке, даже тогда, когда мои скромные вылазки в
окрестности всегда сопровождались какой-то непонятной тягой, которая
покидала меня лишь в стенах замка. Но я был молод и наивен. Было много
вопросов, которые я не задавал даже себе. Я плавал около паромов и плотов,
танцевал среди лунных лучей. Жизнь казалась идиллией.
Так было до тех пор, пока не появился Поль и вся эта деятельность,
последовавшая за его появлением. Она возбудила во мне настоящее
любопытство. Кроме общения со всяким сбродом и непонятными обывателями мой
единственный опыт в чувствах и ощущениях шел от мозга спящих драконов и им
подобных - а они совсем не разжигали творческого горения интеллекта.
Внезапно я оказался наводнен мыслями и словами, а также идеями и думами,
заключенными в них. Именно тогда я пришел к самосознанию и впервые начал
искать загадки и отыскивать ответы применительно к себе.
Я знал, что я был связан с Полем, потому что он имел родимое пятно в
форме дракона. Были и другие намеки, которые напоминали в нем моего
первого злополучного хозяина. Однако, тогда я не знал, что это было частью
замысла моего существования. В свете этого некоторые мои действия стали
носить более вразумительный характер. Например, манипулирование с мертвым
телом, с целью передать Маусглову важную информацию. Или мое собственное
решение оставить Рондовал и сопровождать Поля.
"Белфанио". Очаровательное слово.
Так как Поль пребывал в полусознательном состоянии, задыхаясь,
страдая от боли и многочисленных ожогов, растяжений и ран, контуженный и
на последнем издыхании, я сразу понял, что наиболее важная часть моей
миссии в жизни - это обеспечить его защиту, и я был доволен, что это мне
до сих пор удавалось, и теперь есть шанс успешно выйти из затруднения. Мне
доставило удовольствие то, что однажды я вырвал его из слишком горячих
объятий тревожного сна, не забыл отправить Маусглова за скипетром, без
которого он, пожалуй, давно бы был мертв.
Да, мне приятно, что поступая так, а не иначе, я действовал
правильно, а особенно радостно то, что я сделал много точных выводов,
полагаясь на свою интуицию, а не на приказы. Увидев распростертое тело
Ларика - тоже моего подзащитного, и Райла, Ибала, внезапно упавшую леди
Вонни, я был рад узнать, что моя сфера деятельности значительно
расширилась, увеличилось число тех, кого я должен взять под свою опеку.
Новые философские горизонты, открывшиеся передо мной, казались поистине
безграничными.
Да.
Лишь только было произнесено мое имя, я сразу осознал кто я и зачем:
Я - Проклятие Рондовала (чисто технический термин), существующий для
защиты замка и представителей Рода, а если они погибнут, для мести за них.
Я нашел это занятие, а может профессию, очень привлекательной,
прекрасной и почетной.
Теперь я был очень благодарен и признателен Дету Морсону, стоящему
одной ногой в могиле, за то, что он нашел время и сотворил доброе
Проклятие, то есть меня.
Наблюдая за Генри Спайером и Вонни, которые слегка пошатываясь,
стояли друг против друга, я увидел, как они, собрав последние силы,
выстрелили энергетическими сгустками друг в друга. Я тут же оценил их силы
и понял, что несмотря на всю свою мощь, которую я выплесну на колдуна, он
уже через несколько мгновений оправится от удара и будет готов к новым
атакам. Я счел, что будет поучительно последить за его манипуляциями. Как
я понял, он был гением, подлинным мастером Великого Искусства. Кроме всего
прочего, этот человек был ровня и близкий друг моему злополучному хозяину.
В этом смысле, было печально, что он стал врагом Рондовала, а
следовательно, превратился в объект моей ярости и гнева.
Одновременно передо мной встала и другая дилемма: учитывая, что Дет
Морсон умер двадцать лет назад, а два его отпрыска лежали без сознания на
полу, кого из них я должен считать его настоящим приемником и моим
злополучным хозяином? Ларик был старше Поля, однако, он давно покинул
родные пенаты и прочно основался в Авинконете. Поль, наоборот, укрепился в
Рондовале, сделав его своей резиденцией, он научился тонко понимать и
чувствовать Рондовал. Живой пример тому - его далеко идущие планы
восстановления и возрождения замка. Проблема выбора приемника могла
вылиться для меня в очень важное событие, особенно с годами, ведь так или
иначе именно от приемника зависел режим и характер моих работ.
Наконец, проблема решена в пользу Поля. Возможно здесь сыграла роль и
моя сентиментальность. Пока я убеждал себя в том, что за главный аргумент
следует принять местожительство, во мне все время свербело подсознательное
чувство, которое придало особую эмоциональную окраску решению. Это чувство
твердило мне, что Поля я знаю лучше, чем его брата, кроме того мне совсем
не понравилось первоначальное обхождение Ларика с Полем. А если сказать по
простому: Поль мне нравился больше.
Я подлетел ближе к его распростертому, вздрагивающему телу и впервые
попробовал напрямую обратиться к нему.
- Теперь все нормально, - рапортовал я, - осталось несколько мелких
деталей.
Он закашлялся, очевидно, стараясь показать, что услышал меня.
Одновременно с кашлем раздался сдавленный крик Вонни.
Я вновь внимательно посмотрел на Генри Спайера. Его лицо перекосило
гримаса, оно почернело, когда он восстанавливал последние штрихи своей
оболочки. Я заметил, что Райл Мерсон пришел в себя и вяло пошевелил рукой.
Ларик и Ибал предпочли остаться без сознания. Тайза сидела на скамье,
глядя дикими, ничего не понимающими глазами.
Я провернул в памяти арсенал возможных действий, которые я могу
предпринять против Спайера, многие я тут же отверг - даже затопление
помещения подземными водами, хотя мне бы оно доставило море эстетических
наслаждений.
В конце концов, весь выбор сузился до одного единственно возможного
действия, осталось лишь детально продумать план и цвет мизансцен.
Авокадо, колеблющееся в пределах бледно-зеленого, наконец решил я.

22
Когда Поль услышал голос в голове, он открыл глаза и с трудом
пошевелил головой. На большее у него уже не было сил. На сколько он мог
судить, ситуация в сущности не изменилась. Вонни не казалась больше юной
девой, теперь это была усталая, изможденная женщина средних лет. Спайер
выглядел тоже утомленным, но в его жестах до сих пор чувствовалась
жизненная сила. Еще мгновение и он окончательно победит.
Громкий свистящий звук раздался откуда-то из заднего угла комнаты.
Спайер посмотрел в том направлении и остолбенел. Его лицо застыло, руки
замерли на полужесте. Вонни, тоже повернувшая голову, казалось испытывала
не меньший ужас.
Поль силился повернуть голову, и когда ему это удалось, он заметил
нечто материализованное и призрачное. Это было демоническое чудовищное
тело, какое он сам некогда носил, оно все отчетливее вырисовывалось вдоль
стола, но самое ужасное - у монстра не было головы. Там, где должна быть
голова, высилась огненная корона - авокадо, она переливалась
бледно-зеленым пламенем.
Поль услышал, как вскрикнула Тайза. А по перекосившимся лицам Вонни и
Спайера можно было ясно прочесть, что они винили друг друга в порождении
подобного ужаса. Спайер отпрянул назад, отчаянно замахал руками, отгоняя
страшное видение, затем украдкой взглянул на Райла Мерсона.
Поль поднял руку и попытался совершить магический жест, но пальцы не
слушались его, рука была вялой, родимое пятно в форме дракона молчало.
Силы снова изменили ему. Спайер сделал предостерегающий жест, в тот же
момент громовой голос потряс своды комнаты.
- Перед тобой Проклятие Рондовала, Генри Спайер!
Огненноголовый демон накренился вперед, и Спайер - кровь и краски
отхлынули от его лица, оставив безжизненную мертвую маску - повернулся и
схватил статуэтку, стоявшую на диаграмме перед ним.
- Я служил вам! - закричал он. - Теперь ваш черед! Сейчас или
никогда!
Вспышка света от зеркала Вонни метнулась в сторону Спайера,
одновременно около стола раздался странный скрипящий звук.
Световой луч так и не достиг Спайера, он впитался в поле фигурки, на
расстоянии вытянутой руки. Камушки, украшавшие статуэтку вспыхнули яркими,
разноцветными огнями.
Темная призрачная тень устремилась вперед, обогнав демона. Она
обогнула рукотворное чудо - тяжелое деревянное кресло, стоящее рядом со
столом - миновала Спайера, развернулась в воздухе вокруг оси, опустилась и
ринулась к Спайеру, ударяя ему под колени.
Колдун словно подкошенный рухнул в кресло, его рука крепко сжимала
сверкающую статуэтку.
Кресло наклонилось назад и быстро взлетело в воздух, лишь только
Проклятие Рондовала прыгнуло на него. Оно описало в пространстве комнаты
широкую дугу. Вслед за ним скакал мститель в огненной короне.
Оно подлетело к стене, накренилось, а затем метнулось в сторону окна.
Белфанио немного замешкался, оценивая ситуацию, развернулся и
помчался следом. Ему удалось ухватиться за край желтого плаща Спайера,
развевающегося словно крыло.
Кресло резко дернулось, Спайер издал сдавленный звук, схватившись
рукой за горло. Затем раздался треск разрываемой одежды и плащ упал.
Кресло возобновило движение вперед, набирая скорость, и вылетело в окно.
Поль услышал ужасающий вопль и драконий рык. Мгновение спустя,
раздались пистолетные выстрелы. Затем до них донеслись непроизносимые
вслух ругательства Маусглова. Поль оперся на относительно не поврежденную
руку и попытался встать. Он почувствовал руку Райла на своем плече, она
подняла и поддержала его.
- Не волнуйся... - сказал он. - Он остановлен. Теперь мы спасены.
Райл помог ему сесть, затем оглянулся на Тайзу, Ларика и Вонни.
Старая женщина сидела на полу и придирчиво рассматривала себя в
зеркало. Затем она положила голову Ибала себе на колени и что-то нежно
зашептала, склонившись над его лицом. Почувствовав взгляд Райла, она
подняла руку, прикрывая лицо. Райл смутился и быстро отвел глаза.
Ларик пошевелился. Райл, осторожно ступая и покачиваясь, направился к
дочери. Поль увидел, как он подобрел и улыбнулся.
- Мой злополучный хозяин, - рявкнул Белфанио, подлетая к Полю, - я
явился на твой зов. Я прошу прощения, но тому человеку удалось сбежать от
моего гнева.
- Что, кто ты? - спросил Поль, отдергивая внезапно потеплевшие ноги
от склоненной головы с бледно-зелеными огнями авокадо. - И, пожалуйста,
встань.
- Белфанио, Проклятие Рондовала, твой верный слуга, - ответил он,
принимая вертикальное положение.
- Действительно?
- Да. Ты позвал и я явился. Я бы разорвал его на части ради твоего
удовольствия, я бы сделал все, если бы ни этот проклятый трюк со стулом.
- Возможно, когда-нибудь тебе еще предоставится случай, - сказал
Поль. - Спасибо за службу. Она была как раз кстати, вовремя и хорошо
исполнена.
Белфанио протянул ему желтый плащ.
- Твоя собственная одежда представляет весьма жалкое зрелище и
нуждается в починке. Возможно этот плащ колдуна...
- Спасибо.
Поль взял плащ. Цвет ткани, ее структура выглядели очень странно и в
тоже время очень знакомо. Внутри, рядом с воротником, он увидел белую
этикетку. Он поднял и отвернул язычок наклейки, внимательно разглядывая
ее.
"Сделано в Гонконге" гласила надпись.
Он почти выронил плащ, по его телу пробежал озноб.
- Тебе помочь, злополучный хозяин?
- Нет. Я сам.
Он накинул плащ на плечи и застегнул на шее. Превозмогая боль, он
вытянул ноги, затем встал. Боль в левой части тела усилилась. Ларик тоже
пытался встать на ноги. Он протянул руку. Ларик замешкался, не зная, что
делать, затем взялся за нее и поднялся. Он, не понимая ничего, тупо
смотрел на родимое пятно в форме дракона. Затем перевел взгляд на волосы
Поля.
- Я не знал, - прошептал он.
- Я сам узнал лишь в последний момент, - произнес Поль в ответ.
Обернувшись, Поль увидел Маусглова, сидевшего на подоконнике и с
любопытством разглядывавшего происходящее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31