Наконец, преисполнившись отвращения, я
засунул их в карман, поел хлеба с сыром и глотнул еще вина.
Затем я поднялся и снова сделал обход, проверяя западни. Я пробыл
здесь пленником, как мне казалось, целый месяц. И прошел в поисках выхода
все эти туннели, коридоры и гроты. Возможности выбраться не представилось
ни в одном из них. Бывали случаи, когда я, как сумасшедший, бегал и
разбивал кулаки в кровь об эти стены. Бывали случаи, когда я ходил
медленно, пытаясь найти трещины или линии сдвигов минерала. И несколько
раз я пытался сдвинуть закрывавший вход валун - все без толку. Его
заклинило в отверстии, и я не мог его даже шелохнуть. Создавалось
впечатление, что мне придется пробыть в заточении долго.
Западни...
Все они пребывали в том же состоянии, как при последнем моем обходе -
ловушки, валуны, оставленные природой лежащими, где попало с небрежным
видом, но покоившиеся на высоких подпорках и готовые рухнуть с опоры,
когда кто-нибудь зацепит за скрытый темнотой кусок веревки, извлеченный
мною со склада.
Кто-нибудь?
Люк, конечно. Кто же еще? Именно он-то и заточил меня. И если он
вернется - нет, КОГДА он вернется - коварные ловушки будут ждать. Он
вооружен. Если я буду всего лишь поджидать его внизу, под входом, он
получит преимущество верхней позиции. Дудки. Меня там не будет. Я заставлю
его походить за мной, и тогда...
Испытывая смутное беспокойство, я вернулся в свою квартиру.
Положив руки за голову, я лежал там, в который раз продумывая планы.
Ловушка может убить человека, а я не хотел умерщвлять Люка. Это не имело
никакого отношения к сантиментам, хотя до недавнего времени я считал его
верным другом - до того времени, пока не узнал, что он убил дядю Каина, и,
казалось, собирается уничтожить и остальных моих родственников в Амбере. И
замышлял он это из-за того, что Каин убил его отца - моего дядю Бранда -
человека, которого с радостью бы прикончил и любой другой из членов семьи.
Да. Люк, или Ринальдо, как я теперь знал, был моим двоюродным братом и
имел причину ввязаться в одну из наших внутренних вендетт. И все же, охота
за всеми сразу казалась мне некоторой неумеренностью.
Но разобрать западни меня побудило отнюдь не родство и не сантименты.
Он требовался мне живым, потому что во всей этой ситуации имелось слишком
много такого, чего я не понимал и мог вообще никогда не понять, если он
погибнет, так и не рассказав мне...
Ясра. Розовые Козыри Смерти... средства, благодаря которым меня так
легко выслеживали по Отражениям... вся история отношений Люка с художником
и ненормальным оккультистом Виктором Мелманом... все, что он знал о Джулии
и о ее смерти...
Я начал заново. Разобрал западни. Новый план был прост и основывался
на том, о чем Люк, по-моему, ничего не знал.
Я перенес спальный мешок на новое место, в туннель, непосредственно
примыкающий к пещере, в потолке которой находился закрытый лаз. Перетащил
я туда также и кое-что из продовольственных запасов. И решил оставаться
поблизости от входа как можно дольше.
Новая западня была очень примитивной: прямой и попросту почти
безотказной. А коль скоро я установил ее, оставалось только ждать. Ждать и
помнить. И планировать. Я должен предупредить остальных. Должен что-то
предпринять в отношении своего Колеса-Призрака. Мне требовалось выяснить,
что же знала Мег Девлин. Мне требовалось... много чего.
Я ждал. Я думал о теневых грозах, снах, странных Картах и о Даме в
Озере. После долгого периода неторопливого течения моя жизнь за
какие-нибудь несколько дней стала очень насыщенной событиями. Затем этот
долгий период ничегонеделания. Единственным утешением мне служило то, что
линия времени опережает по скорости большинство других, а в данный момент
это было важно для меня. В Амбере мой месяц вполне мог оказаться всего
лишь днем, или даже меньше. Если я смогу вскоре выбраться из этого места,
то следы, по которым я припущусь, могут быть все еще относительно свежими.
Позже я потушил лампу и лег спать. Сквозь хрустальные линзы моей
тюрьмы просачивалось достаточно то разгоравшегося, то меркнувшего света,
чтобы я отличал день от ночи во внешнем мире, и я поддерживал свой
небогатый событиями режим дня в соответствии с его ритмом.
За следующие три дня я снова перечитал от корки до корки дневник
Мелмана - сочинение, богатое иллюзиями и бедной полезной информацией - и
уже почти сумел убедить себя, что Человек в Капюшоне, как он называл
своего гостя и учителя, по всей вероятности, был Люком. За исключением
нескольких озадачивших меня намеков на двойной пол упоминаемой личности.
Упоминания ближе к концу записей относительно жертвоприношения Сына Хаоса
я мог смело принять на свой счет в свете знания о том, что Мелмана
подготовили уничтожить меня. Но если это сделал Люк, то как объяснить его
двусмысленное поведение на горе в Нью-Мексико, когда он посоветовал мне
уничтожить Роковые Козыри Смерти и прогнал меня так, словно защищал от
чего-то? А потом он признался в нескольких более ранних покушениях на мою
жизнь, но отрицал свою причастность к последующим. У него не было никаких
причин для этого, если он на самом деле в ответе за все эти покушения. Что
же еще тогда могло присутствовать в деле? Кто еще? И как? В головоломке
явно недоставало составных частей, но у меня складывалось такое
впечатление, словно они мелкие, словно самый малюсенький бит новой
информации и легчайшее сотрясение узора внезапно заставит все встать на
свои места, и образовавшийся рисунок будет тем, что мне полагалось бы уже
давно увидеть.
Я мог бы догадаться, что визит произойдет ночью. Мог бы, но не
догадался. Приди мне это в голову, я изменил бы распорядок сна и
бодрствования и бдил бы недремлющим оком. Хотя я и был порядком уверен в
действенности своей западни, в истинно критических делах важно каждое
мелкое преимущество.
Я крепко спал, и скрежет камня по камню донесся словно бы издалека.
Когда звуки продолжились, я заворочался, но медленно, и прошло несколько
секунд прежде, чем нужные контакты у меня в мозгу замкнулись, и я
сообразил, что происходит. Затем, все еще толком не проснувшись, я резко
поднялся в сидячее положение и встал, пригнувшись, у ближайшей от входа в
пещеру стены, протирая глаза и смахивая волосы со лба, ища то ли
утраченное бодрствование, то ли удаляющийся берег сна.
Первые услышанные мною звуки должно быть сопровождали извлечение
клиньев, что повлекло за собой некоторое раскачивание и сдвигание валуна.
Продолжавшиеся звуки были приглушенными, без эха - наружными.
Поэтому я рискнул быстро заглянуть в пещеру. Не видать ни открытого
входа, ни звезд над ним. Шевеление наверху продолжалось. Звуки от
раскачивания сменились теперь постоянным хрустом и скрежетом. Сквозь
полупрозрачный потолок пещеры сиял шар света, окутанный рассеянным нимбом.
Фонарь, догадался я. Слишком ровно светит, чтобы быть факелом. Да и
непрактично - факел при данных обстоятельствах.
Появился полумесяц неба с парой звезд на нижнем роге. Он расширился и
я услышал тяжелое дыхание и кряхтение, как мне показалось, двух человек.
У меня просто руки зачесались, когда я ощутил порцию адреналина в
крови. Я не рассчитывал, что Люк приведет кого-нибудь с собой. Мой
несложный, защищенный от дурака план мог оказаться беззащитным против
этого, и, значит, дураком этим был я.
Валун теперь сдвигался быстрее, и времени не оставалось даже на
проклятие, так мой мозг усиленно работал, сосредоточившись на разработке
плана необходимых действий.
Я вызвал образ Логруса, и он обрел форму у меня перед глазами. Я
поднялся на ноги, все еще прижимаясь к стене, и начал двигать руками в
соответствии с кажущимися бессистемными двумя ответвлениями этого фантома.
К тому времени, как я добился удовлетворительной стыковки, шум наверху
прекратился.
Отверстие теперь было свободным. Спустя несколько мгновений фонарь
приподняли и поднесли к нему.
Я шагнул в центр пещеры и вытянул руки. Когда в поле зрения надо мной
появились темные фигуры невысокого роста, мой первоначальный план был
полностью отменен. Оба держали в правых руках обнаженные кинжалы. И ни тот
ни другой не походили на Люка.
Я потянулся вперед логрусовыми отростками и взял обоих за горло. И
сдавливал до тех пор, пока они не рухнули. Я подержал их еще немного,
потом отпустил.
Когда они упали, исчезнув из поля зрения, я зацепился за край
отверстия светящимися силовыми линиями и подтянулся по ним наверх.
Добравшись до лаза я остановился, чтобы подобрать свернувшегося петлей под
самым входом фракира. Вот это-то и было моей ловушкой. Люку или
кому-нибудь другому пришлось бы при спуске сюда шагнуть в петлю, готовую
мгновенно затянуться вокруг него.
Однако, теперь...
По склону справа от меня протянулась огненная дорожка. Упавший фонарь
разбился, и пролившееся горючее превратилось в горящий ручеек. По обе
стороны от него лежали придушенные мной типы. Закрывавший вход валун
покоился слева и несколько сзади от меня. Я оставался, где был - голова и
плечи над отверстием, опираясь на локти, с пляшущим перед глазами образом
Логруса, теплым щекотанием его силовых линий, все еще остающихся
продолжением моих рук, и фракиром, переползающим с левого плеча на
предплечье.
Операция удалась чересчур легко. Я не мог себе представить, чтобы Люк
доверил какой-то паре лакеев допросить, убить или увезти меня - какой бы
ни была их задача. Вот потому-то я и не вылез полностью, а просканировал
ночное пространство со сравнительно безопасного наблюдательного пункта.
И понял, что поступил осмотрительно. Ибо у пещеры в эту ночь кроме
меня и двух покойников был еще кто-то. Даже при уменьшающейся силе
свечения огненной дорожки было достаточно темно, чтобы обыкновенное зрение
отказывалось служить. Но, когда я вызываю Логрус, то психический механизм,
позволяющий мне узреть его образ, разрешает мне также видеть и другие
нефизические явления.
Именно благодаря этому я заметил тень под деревом слева от меня,
среди других теней ее вряд ли можно было бы заметить. И при сем
присутствовал странный узор, напоминающий Лабиринт Амбера; он вращался,
словно медленное цевочное колесо, простирая щупальца пронизанного дымом
желтого света. Они тянулись ко мне сквозь ночь, а я завороженно следил,
уже зная наперед, что сделаю, когда наступит нужный момент.
Ко мне тянулись четыре больших щупальца, и подбирались они медленно,
наощупь. Оказавшись в несколько ярдах от меня, они остановились, провисли,
а затем метнулись, словно кобры. Я держал руки свободными и слегка
скрещенными, вытянув вперед логрусовы конечности. Одним размашистым
движением я развел их, наклонившись сам при этом чуть вперед. Логрусовы
манипуляторы ударили по желтым щупальцам и отбросили их, швырнули обратно.
Когда это произошло, я ощутил щекотку вблизи локтей. Затем, используя
логрусово продолжение правой руки словно меч, я ударил по заколебавшемуся
теперь узору, словно по щиту. Послышался короткий резкий вскрик, когда
изображение его потускнело, и я быстро ударил еще раз, затем вытащил себя
из входного отверстия и бросился вниз по склону, испытывая боль в руке.
Изображение, чем бы оно ни было, растаяло и пропало. Однако, к тому
времени, я уже смог четче рассмотреть прислонившуюся к стволу фигуру.
Похоже, это была женщина, хотя я не мог разобрать черт ее лица из-за
какого-то маленького предмета, который она подняла и держала теперь почти
на уровне глаз. Опасаясь, что это какое-то оружие, я ударил по нему
логрусовыми манипуляторами, надеясь выбить из рук.
И тут же споткнулся, ибо последовавшая отдача дернула меня по руке с
немалой силой. Я, наверное, ударил по мощному магическому предмету. По
крайней мере, я имел удовольствие видеть, что дама тоже пошатнулась. Она
снова издала короткий вскрик. Но предмет удержала.
Мгновение спустя вокруг ее фигуры начало образовываться слабое
многоцветное сияние, и я сообразил, что это за штука. Я только что
направил силу Логруса против Карты. Я должен сейчас же добраться до нее,
хотя бы ради выяснения, кто она такая.
Но, ринувшись уже вперед, я сообразил, что не успею вовремя удержать
ее. Если не...
И сорвав с плеча фракира, я метнул его вдоль силовой линии Логруса,
отдав ему команду и придавая на лету нужное направление.
С нового угла обозрения и благодаря окружающему ее теперь слабому
радужному ореолу, я разглядел, наконец, лицо этой дамы. Это была Ясра, та
самая, которая чуть было не убила меня своим памятным укусом в квартире
Мелмана. Еще миг, и она исчезнет, унося с собой мой шанс добиться хоть
каких-то объяснений, от которых могла зависеть моя жизнь.
- Ясра! - крикнул я, пытаясь нарушить ее сосредоточенность.
Это не подействовало, но подействовал Фракир. Мой душительный шнур,
пылающий теперь серебристым светом, обвился вокруг ее шеи и плотно
намотался свободным концом на висевший слева от Ясры сук.
Она начала таять, явно не догадываясь, что уже слишком поздно. Она не
могла козырнуться, не обезглавив себя.
Затем ей пришлось это признать. Я услышал короткий хрип, и она
шагнула обратно, стала непрозрачной, потеряла свой ореол, выронила Карту и
вцепилась в стягивающий ее шею шнур.
Я подошел к ней, наложил руку на фракира, и тот отмотал один конец от
сучка и обвился вокруг моего запястья.
- Добрый вечер, Ясра, - поздоровался я, отдергивая ее голову назад.
1 2 3 4 5