https://wodolei.ru/catalog/unitazy/s-funkciey-bide/
Вокруг меня были только родные, обожающие меня, или ухаживатели, слишком явно интересующиеся моими миллионами. О, проклятое золото! Оно губит даже тех, у кого нет в нем недостатка. Их, пожалуй, скорее всех. Вы не знаете, как недоверчивы становятся так называемые богатые невесты, если только они не тщеславные дуры, не корыстолюбивые куклы. Среди всех мужчин, окружающих меня, я верила только одному...
— Одному? — перебил я невольно. — Кому же? Кому?
Она не отвечала на мой вопрос, а только взглянула на меня своими синими глазами с таким выражением, что я невольно закрыл глаза, ослепленный внезапно сверкнувшим лучом блаженства...
Она же продолжала говорить едва слышно, как бы оправдываясь:
— Да, был один, которому я верила, вполне и безусловно! Но он не знал... не понял. Он глядел на меня, как на ребенка, да я и в самом деле была еще ребенком, несмотря на свои 22 года. Я увлеклась красавцем виртуозом, который, казалось, так беззаветно, так искренно полюбил меня. Да и как было не увлечься им? Вы его видели в Ливорно, Джэспер. Весь город сходил от него с ума. Он же видел одну меня. Подозревать его в расчете было невозможно. Он передал моему брату для меня сумму, вдвое большую всего моего состояния. Как он говорил о своем волшебном королевстве среди синих волн Тихого океана! Как чудно описывал он райскую жизнь вдвоем, вдали от пошлого и фальшивого света, среди чудес тропической природы! О, Джэспер, как могла я не увлечься красноречием человека, который все знал, все видел, все испытал, человека, который говорил так же художественно, как играл на скрипке?! А его игрой восхищался весь цивилизованный мир!
Она остановилась и посмотрела на меня робкими, смущенными глазами, как бы ожидая от меня слова сочувствия.
Увы, я не мог ей отказать в этом утешении. Я слишком хорошо помню увлекательную личность гениального музыканта, слишком хорошо помнил, что ни одна женщина не могла устоять перед его любовью, и я имел мужество откровенно высказать ей свое мнение. Ее благодарная улыбка была моей наградой. После минутного молчания она продолжала с заметным колебанием:
— Мы поехали сначала в Сан-Франциско. И, правду надо сказать, первые недели моего супружества пролетели, как волшебный сон! Я жила в каком-то очарованном мире, опьяненная сладким благоуханием роз и лилий, опьяненная его любовью. Увы, это опьянение продолжалось недолго!
— Первые три недели нашей жизни на Кеннском острове прошли счастливо, в блаженном неведении. Но в конце месяца у берегов разбилось большое купеческое судно. Мой муж поспешил на помощь погибающим, подумала я и бросилась с биноклем в руках на бельведер, откуда виднелось море, чтобы полюбоваться на подвиги моего героя. Увы! Я увидела!.. Но, Джэспер, вы знаете все, что я должна была увидеть. Не заставляйте же меня рассказывать вам возмутительные подробности всех пережитых мной ужасов. Вернувшись домой, мистер Кчерни вышел из себя, узнав, что меня допустили видеть то, о чем я не должна была знать. По его приказанию вся прислуга, не удержавшая меня хотя бы силой, как он выразился, была тут же повешена, несмотря на мои слезы и мольбы об этих несчастных. С этой минуты я поняла, какому человеку отдалась я в руки. Понял и он, что я никогда не соглашусь быть его сообщницей. Никогда не примирюсь с его разбойничьей жизнью. С этой минуты начались мои мучения!
Она замолчала, закрыв руками бледное личико. Молчал и я, понимая весь ужас нашего положения. Такой человек, очевидно, не пощадит людей, которым известны его постыдные тайны, людей, одного слова которых в первом цивилизованном городе будет достаточно для того, чтобы привести его на виселицу.
— Боже мой, как мог дойти до таких преступлений такой богато одаренный человек? — прошептал я. — Ведь он должен быть богат! Зачем же ему новые убийства, новые грабежи?
— Ах, Джэспер, я уже сказала вам, что золото губит каждого, кто только допустит это чудовище завладеть своим сердцем. Эдмунд Кчерни страшно, невероятно богат. Богаче многих монархов. Но он ненасытен в своей жажде золота. Мое, сравнительно небольшое, состояние также понадобилось ему. Недавно он заставил меня подписать духовное завещание в свою пользу. Следы этого «супружеского объяснения» вы видели на моих плечах, Джэспер! И теперь я уверена, что скоро, очень скоро это завещание будет представлено моему брату вместе с известием о моей смерти. О том же, чтобы это известие оказалось справедливым, мистер Кчерни сумеет позаботиться: верьте мне, Джэспер, недолго уж осталось мне жить. Отослав сегодня тетушку Рэчель, он сделал первый шаг к моему убийству!
Она закрыла лицо руками, дрожа от ужаса. И признаюсь, я, мужчина, дрожал не меньше ее, дрожал за жизнь дорогого существа, спасение которого представлялось мне столь же невозможным, как и наше собственное. Нелегко было выбраться из пасти кровожадного тигра, устроившего свое логово в этом подводном жилище, в котором я чувствовал себя, как в ловушке. Но я не успел еще вполне обдумать весь ужас нашего положения, как над нашими головами раздался пушечный выстрел. Мы быстро вскочили на ноги.
— Что это? — прошептал я, сжимая руки мисс Руфь.
— Корабль в бурунах! — ответила она мне так же тихо, замирая в боязливом ожидании.
В ту же минуту в глубине подводного жилища зазвучал большой колокол. Громкие голоса доносились к нам издали. Торопливые тяжелые шаги раздавались во всех направлениях. Мне стало ясно, что команда мистера Кчерни собиралась на свою обычную экспедицию.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
В которой Джэспер Бэгг спешит воспользоваться счастливой случайностью.
Наши враги проснулись. Страшный шум, внезапно наполнивший подземные залы, скоро убедил нас в этом. Громкие слова команды смешивались со звуками призывного колокола и шумом оружия. Суматоха все усиливалась в продолжение двух или трех минут, пока, наконец, не послышался голос начальника. Я сразу узнал красивый, мелодичный голос, не раз слышанный мною на яхте мисс Белленден, тот самый голос, который отвечал на роковой вопрос священника в старом соборе в Ливорно: «Обещаешь ли любить эту женщину и быть ей верным другом и покровителем?» — громким и внятным: «Да, обещаю!»
— Торопитесь, ребята! — грозно кричал голос мистера Кчерни. — В южных рифах застряло купеческое судно. Скорей по местам, чтобы оно не освободилось прежде чем мы подойдем к нему «на помощь»! '
Грубый хохот нескольких десятков разбойников приветствовал остроумную шутку начальника, голос которого мне показался неестественно дрожащим, как у пьяного или горячечного. Еще две-три минуты продолжался шум, гам и крики. Десятки тяжелых ног бежали по невидимым лестницам, десятки грубых голосов перекликались на всевозможных наречиях. Затем так же внезапно, наступила полная тишина, точно сразу все вымерло в таинственном подводном жилище.
— Уехали, — прошептал я на ухо мисс Руфь. — Это счастливая случайность, посланная нам Божественным милосердием!
Она не сразу поняла смысл моих слов. При первом звуке голоса мужа страшное волнение охватило ее. Дрожа, как в лихорадке, она бессильно упала на колени, шепча побелевшими губами:
— О, Господи, спаси и помоги!
Я понял, что она молилась о тех несчастных, смерть которых была решена ужасным сборищем демонов, хохотавших в двадцати шагах от нас.
— Как вы думаете, мисс Руфь, уехал он вместе с другими? — проговорил я громче.
— Да, — ответила она, — мистер Кчерни всегда участвует в подобных экспедициях. С ним уезжает почти вся команда. Мы с вами теперь одни, Джэспер, на этом этаже, по крайней мере!
Я быстро открыл дверь и, перейдя в столовую, вошел в роскошную гостиную. Обе комнаты были пусты. Мисс Руфь покорно следовала за мной, очевидно, все еще не понимая моих намерений.
— Скажите мне, мисс Руфь, мне кажется, что в машинном зале должны оставаться люди? Ведь воздушный насос нельзя оставлять надолго без присмотра. Да и часовых, наверно, всегда ставят у входа. Словом, как вы думаете, сколько людей остается здесь, когда команда уезжает в экспедицию, подобную сегодняшней?
Она страшно побледнела, поняв, наконец, мою
— О, Джэспер, берегитесь. Не подвергайтесь новым опасностям, друг мой! — вскрикнула она, ломая
— Моя жизнь в руках Божьих, мисс Руфь! Не задерживайте меня. Вспомните, с каким беспокойством ждут известий мои несчастные товарищи, и помогите мне спасти их и вас, мисс Руфь! Скажите мне, сколько караульных и рабочих может оставаться в нижних залах? — серьезно повторил я мой вопрос.
Она решительно встряхнула своей прекрасной головкой и начала соображать:
— Сколько помню, внизу должно оставаться человек пять или шесть на различных сторожевых постах и, пожалуй, столько же в машинном зале. Вот эта дверь ведет в главный коридор, оканчивающийся у трапа к необитаемой пещере около подземного озера, где ждут ваши товарищи. Железная лестница никогда не снимается, но около трапа должны быть караульные. О, Джэспер, неужели вы решились на такой ужасный риск? — внезапно вскрикнула она, обессиленная волнением.
— Я хочу исполнить святую обязанность, дорогая мисс Руфь, и надеюсь на помощь Божью! Дайте мне только привести сюда товарищей, а там мы запрем оба входа. Ведь здесь два входа, мисс Руфь?
— Да, — прошептала она, задыхаясь от сдерживаемых слез, — через знакомое вам подземелье для комнаты и через площадку северного мыса, на скале, недоступной даже самому сильному приливу. Это специальный ход мистера Кчерни. О, Джэспер, если бы вы могли в самом деле укрепиться здесь!
— Мы сделаем все возможное, мисс Руфь, как честные и храбрые моряки, за это могу вам поручиться, а остальное в руках Божьих. Но, что бы ни случилось, вы должны оставаться в стороне. Прошу вас, дорогая моя, запритесь в своей комнате и молитесь за нас! Ваша молитва будет полезнее вашего присутствия, могущего только смутить нас в минуту опасности!
Она поняла, что я прав, что Господь указал нам единственную дорогу к спасению, и, шатаясь, удалилась в свою комнату. Я остался один, готовый на все, чтобы только спасти дорогую женщину. Осторожно отворил я первую дверь из красивого розового дерева инкрустациями из бронзы и перламутра, и, распахнув ее, очутился лицом к лицу с первым караульным, дремлющим, прислонившись к тяжелым засовам железных ворот, ведущих в уже знакомый мне коридор. Этот человек стоял между мной и товарищами, загораживая мне путь к освобождению. Мне некогда было долго думать. Одним прыжком очутился я возле него и, схватив его левой рукой за горло, правой приставил дуло моего револьвера к его виску.
— Отворяй, Бенно Ренато, — проговорил я, машинально повторяя имя, слышанное мною от маленькой француженки.
Внезапно разбуженный караульный совершенно растерялся. Дрожа всем телом, глядел он бессмысленными глазами мне в лицо, очевидно, не понимая, откуда взялся этот незнакомый человек и что ему надо. Я тоже пытливо взглянул на своего врага. Это был еще совсем молодой человек, по-видимому, итальянец или испанец, красивый и стройный, с незлым и неглупым лицом, внушающим скорее симпатию и доверие, чем страх или отвращение.
— Отворяй скорее, Бенно Ренато, — повторил я, — если тебе жизнь дорога. Одна минута промедления, — и ничто уже не спасет тебя от смерти!
— О, сударь, пощадите меня, я готов повиноваться! — пролепетал он, послушно отворяя железные двери
Я понял, что верно угадал его имя, и решительно толкнул его вперед.
— Веди меня кратчайшим путем к железной лестнице в подземелье, но предупреждаю тебя, Бенно Ренато, при первом подозрительном движении моя пуля отправит тебя туда, откуда нет возврата!
Бедняга дрожал всем телом и покорно прошептал:
— Не бойтесь, сударь, я всей душой предан мистрисс Кчерни! Я не обману вас!
— Ладно, там увидим! Марш вперед! — сурово скомандовал я, не опуская револьвера.
Мы быстро продвигались по длинному, спускающемуся вглубь коридору, по которому я час назад добрался до мисс Руфь. Уходя, я накрепко запер железную дверь в ее помещение... Она должна была быть ограждена от всякой опасности. Никто не задержу нас, и мы скоро и спокойно добрались до большой подземной залы, которая еще так недавно была полна народу. На этот раз в ней находилось всего пять или шесть человек, частью лежащих на койках, частью сидящих за большим столом, спиной к коридору. Я мог проскользнуть незамеченным, но в таком случае за мной оставалось бы значительное число врагов, могущих оказать нам отчаянное сопротивление, в несравненно более выгодной позиции, посреди незнакомого нам лабиринта подземных ходов. Не знаю, на что решиться, я колебался, как вдруг мне пришла спасительная мысль, навеянная словами моего несколько оправившегося от страха проводника.
— В этой комнате такая же железная дверь, как и наверху! — прошептал он мне на ухо. — Только она редко запирается!
Я сразу понял важность этого сообщения. Осторожно подкравшись, я быстро захлопнул тяжелую дверь, стараясь не шевельнуть спущенной занавеси и не встревожить спящих или дремлющих разбойников. Когда массивный ключ повернулся в громадном замке, я вздохнул несколько свободнее.
— Спасибо, Бенно! Я начинаю думать, что ты менее испорчен, чем я думал. Слава Богу, мы избавились от шести человек. Ты седьмой. Сколько же теперь осталось, как ты думаешь?
Он стал считать по пальцам:
— В машинном зале трое. Наверху два часовых — у входа в подземелье, да столько же у лестницы на скале. Всего семь человек, сударь. Надеюсь, у вас больше людей?
Я усмехнулся, но не успел ответить, так как запертые в большом зале разбойники, очевидно, услышали наши голоса, хотя мы говорили шепотом. Они подошли к двери и, найдя ее запертой, почуяли что-то неладное. Мы еще и трех шагов не успели отойти, как услыхали громкие крики и стук. Пойманные в западню разбойники ломились в дверь с дикими проклятиями. Хотя я был уверен в прочности замка и железных засовов, но все же беспокоился, так как страшный шум мог привлечь кого-либо из часовых раньше, чем я успею впустить своих товарищей. К моему радостному удивлению, я нашел дорогу к подземной лестнице свободной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
— Одному? — перебил я невольно. — Кому же? Кому?
Она не отвечала на мой вопрос, а только взглянула на меня своими синими глазами с таким выражением, что я невольно закрыл глаза, ослепленный внезапно сверкнувшим лучом блаженства...
Она же продолжала говорить едва слышно, как бы оправдываясь:
— Да, был один, которому я верила, вполне и безусловно! Но он не знал... не понял. Он глядел на меня, как на ребенка, да я и в самом деле была еще ребенком, несмотря на свои 22 года. Я увлеклась красавцем виртуозом, который, казалось, так беззаветно, так искренно полюбил меня. Да и как было не увлечься им? Вы его видели в Ливорно, Джэспер. Весь город сходил от него с ума. Он же видел одну меня. Подозревать его в расчете было невозможно. Он передал моему брату для меня сумму, вдвое большую всего моего состояния. Как он говорил о своем волшебном королевстве среди синих волн Тихого океана! Как чудно описывал он райскую жизнь вдвоем, вдали от пошлого и фальшивого света, среди чудес тропической природы! О, Джэспер, как могла я не увлечься красноречием человека, который все знал, все видел, все испытал, человека, который говорил так же художественно, как играл на скрипке?! А его игрой восхищался весь цивилизованный мир!
Она остановилась и посмотрела на меня робкими, смущенными глазами, как бы ожидая от меня слова сочувствия.
Увы, я не мог ей отказать в этом утешении. Я слишком хорошо помню увлекательную личность гениального музыканта, слишком хорошо помнил, что ни одна женщина не могла устоять перед его любовью, и я имел мужество откровенно высказать ей свое мнение. Ее благодарная улыбка была моей наградой. После минутного молчания она продолжала с заметным колебанием:
— Мы поехали сначала в Сан-Франциско. И, правду надо сказать, первые недели моего супружества пролетели, как волшебный сон! Я жила в каком-то очарованном мире, опьяненная сладким благоуханием роз и лилий, опьяненная его любовью. Увы, это опьянение продолжалось недолго!
— Первые три недели нашей жизни на Кеннском острове прошли счастливо, в блаженном неведении. Но в конце месяца у берегов разбилось большое купеческое судно. Мой муж поспешил на помощь погибающим, подумала я и бросилась с биноклем в руках на бельведер, откуда виднелось море, чтобы полюбоваться на подвиги моего героя. Увы! Я увидела!.. Но, Джэспер, вы знаете все, что я должна была увидеть. Не заставляйте же меня рассказывать вам возмутительные подробности всех пережитых мной ужасов. Вернувшись домой, мистер Кчерни вышел из себя, узнав, что меня допустили видеть то, о чем я не должна была знать. По его приказанию вся прислуга, не удержавшая меня хотя бы силой, как он выразился, была тут же повешена, несмотря на мои слезы и мольбы об этих несчастных. С этой минуты я поняла, какому человеку отдалась я в руки. Понял и он, что я никогда не соглашусь быть его сообщницей. Никогда не примирюсь с его разбойничьей жизнью. С этой минуты начались мои мучения!
Она замолчала, закрыв руками бледное личико. Молчал и я, понимая весь ужас нашего положения. Такой человек, очевидно, не пощадит людей, которым известны его постыдные тайны, людей, одного слова которых в первом цивилизованном городе будет достаточно для того, чтобы привести его на виселицу.
— Боже мой, как мог дойти до таких преступлений такой богато одаренный человек? — прошептал я. — Ведь он должен быть богат! Зачем же ему новые убийства, новые грабежи?
— Ах, Джэспер, я уже сказала вам, что золото губит каждого, кто только допустит это чудовище завладеть своим сердцем. Эдмунд Кчерни страшно, невероятно богат. Богаче многих монархов. Но он ненасытен в своей жажде золота. Мое, сравнительно небольшое, состояние также понадобилось ему. Недавно он заставил меня подписать духовное завещание в свою пользу. Следы этого «супружеского объяснения» вы видели на моих плечах, Джэспер! И теперь я уверена, что скоро, очень скоро это завещание будет представлено моему брату вместе с известием о моей смерти. О том же, чтобы это известие оказалось справедливым, мистер Кчерни сумеет позаботиться: верьте мне, Джэспер, недолго уж осталось мне жить. Отослав сегодня тетушку Рэчель, он сделал первый шаг к моему убийству!
Она закрыла лицо руками, дрожа от ужаса. И признаюсь, я, мужчина, дрожал не меньше ее, дрожал за жизнь дорогого существа, спасение которого представлялось мне столь же невозможным, как и наше собственное. Нелегко было выбраться из пасти кровожадного тигра, устроившего свое логово в этом подводном жилище, в котором я чувствовал себя, как в ловушке. Но я не успел еще вполне обдумать весь ужас нашего положения, как над нашими головами раздался пушечный выстрел. Мы быстро вскочили на ноги.
— Что это? — прошептал я, сжимая руки мисс Руфь.
— Корабль в бурунах! — ответила она мне так же тихо, замирая в боязливом ожидании.
В ту же минуту в глубине подводного жилища зазвучал большой колокол. Громкие голоса доносились к нам издали. Торопливые тяжелые шаги раздавались во всех направлениях. Мне стало ясно, что команда мистера Кчерни собиралась на свою обычную экспедицию.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
В которой Джэспер Бэгг спешит воспользоваться счастливой случайностью.
Наши враги проснулись. Страшный шум, внезапно наполнивший подземные залы, скоро убедил нас в этом. Громкие слова команды смешивались со звуками призывного колокола и шумом оружия. Суматоха все усиливалась в продолжение двух или трех минут, пока, наконец, не послышался голос начальника. Я сразу узнал красивый, мелодичный голос, не раз слышанный мною на яхте мисс Белленден, тот самый голос, который отвечал на роковой вопрос священника в старом соборе в Ливорно: «Обещаешь ли любить эту женщину и быть ей верным другом и покровителем?» — громким и внятным: «Да, обещаю!»
— Торопитесь, ребята! — грозно кричал голос мистера Кчерни. — В южных рифах застряло купеческое судно. Скорей по местам, чтобы оно не освободилось прежде чем мы подойдем к нему «на помощь»! '
Грубый хохот нескольких десятков разбойников приветствовал остроумную шутку начальника, голос которого мне показался неестественно дрожащим, как у пьяного или горячечного. Еще две-три минуты продолжался шум, гам и крики. Десятки тяжелых ног бежали по невидимым лестницам, десятки грубых голосов перекликались на всевозможных наречиях. Затем так же внезапно, наступила полная тишина, точно сразу все вымерло в таинственном подводном жилище.
— Уехали, — прошептал я на ухо мисс Руфь. — Это счастливая случайность, посланная нам Божественным милосердием!
Она не сразу поняла смысл моих слов. При первом звуке голоса мужа страшное волнение охватило ее. Дрожа, как в лихорадке, она бессильно упала на колени, шепча побелевшими губами:
— О, Господи, спаси и помоги!
Я понял, что она молилась о тех несчастных, смерть которых была решена ужасным сборищем демонов, хохотавших в двадцати шагах от нас.
— Как вы думаете, мисс Руфь, уехал он вместе с другими? — проговорил я громче.
— Да, — ответила она, — мистер Кчерни всегда участвует в подобных экспедициях. С ним уезжает почти вся команда. Мы с вами теперь одни, Джэспер, на этом этаже, по крайней мере!
Я быстро открыл дверь и, перейдя в столовую, вошел в роскошную гостиную. Обе комнаты были пусты. Мисс Руфь покорно следовала за мной, очевидно, все еще не понимая моих намерений.
— Скажите мне, мисс Руфь, мне кажется, что в машинном зале должны оставаться люди? Ведь воздушный насос нельзя оставлять надолго без присмотра. Да и часовых, наверно, всегда ставят у входа. Словом, как вы думаете, сколько людей остается здесь, когда команда уезжает в экспедицию, подобную сегодняшней?
Она страшно побледнела, поняв, наконец, мою
— О, Джэспер, берегитесь. Не подвергайтесь новым опасностям, друг мой! — вскрикнула она, ломая
— Моя жизнь в руках Божьих, мисс Руфь! Не задерживайте меня. Вспомните, с каким беспокойством ждут известий мои несчастные товарищи, и помогите мне спасти их и вас, мисс Руфь! Скажите мне, сколько караульных и рабочих может оставаться в нижних залах? — серьезно повторил я мой вопрос.
Она решительно встряхнула своей прекрасной головкой и начала соображать:
— Сколько помню, внизу должно оставаться человек пять или шесть на различных сторожевых постах и, пожалуй, столько же в машинном зале. Вот эта дверь ведет в главный коридор, оканчивающийся у трапа к необитаемой пещере около подземного озера, где ждут ваши товарищи. Железная лестница никогда не снимается, но около трапа должны быть караульные. О, Джэспер, неужели вы решились на такой ужасный риск? — внезапно вскрикнула она, обессиленная волнением.
— Я хочу исполнить святую обязанность, дорогая мисс Руфь, и надеюсь на помощь Божью! Дайте мне только привести сюда товарищей, а там мы запрем оба входа. Ведь здесь два входа, мисс Руфь?
— Да, — прошептала она, задыхаясь от сдерживаемых слез, — через знакомое вам подземелье для комнаты и через площадку северного мыса, на скале, недоступной даже самому сильному приливу. Это специальный ход мистера Кчерни. О, Джэспер, если бы вы могли в самом деле укрепиться здесь!
— Мы сделаем все возможное, мисс Руфь, как честные и храбрые моряки, за это могу вам поручиться, а остальное в руках Божьих. Но, что бы ни случилось, вы должны оставаться в стороне. Прошу вас, дорогая моя, запритесь в своей комнате и молитесь за нас! Ваша молитва будет полезнее вашего присутствия, могущего только смутить нас в минуту опасности!
Она поняла, что я прав, что Господь указал нам единственную дорогу к спасению, и, шатаясь, удалилась в свою комнату. Я остался один, готовый на все, чтобы только спасти дорогую женщину. Осторожно отворил я первую дверь из красивого розового дерева инкрустациями из бронзы и перламутра, и, распахнув ее, очутился лицом к лицу с первым караульным, дремлющим, прислонившись к тяжелым засовам железных ворот, ведущих в уже знакомый мне коридор. Этот человек стоял между мной и товарищами, загораживая мне путь к освобождению. Мне некогда было долго думать. Одним прыжком очутился я возле него и, схватив его левой рукой за горло, правой приставил дуло моего револьвера к его виску.
— Отворяй, Бенно Ренато, — проговорил я, машинально повторяя имя, слышанное мною от маленькой француженки.
Внезапно разбуженный караульный совершенно растерялся. Дрожа всем телом, глядел он бессмысленными глазами мне в лицо, очевидно, не понимая, откуда взялся этот незнакомый человек и что ему надо. Я тоже пытливо взглянул на своего врага. Это был еще совсем молодой человек, по-видимому, итальянец или испанец, красивый и стройный, с незлым и неглупым лицом, внушающим скорее симпатию и доверие, чем страх или отвращение.
— Отворяй скорее, Бенно Ренато, — повторил я, — если тебе жизнь дорога. Одна минута промедления, — и ничто уже не спасет тебя от смерти!
— О, сударь, пощадите меня, я готов повиноваться! — пролепетал он, послушно отворяя железные двери
Я понял, что верно угадал его имя, и решительно толкнул его вперед.
— Веди меня кратчайшим путем к железной лестнице в подземелье, но предупреждаю тебя, Бенно Ренато, при первом подозрительном движении моя пуля отправит тебя туда, откуда нет возврата!
Бедняга дрожал всем телом и покорно прошептал:
— Не бойтесь, сударь, я всей душой предан мистрисс Кчерни! Я не обману вас!
— Ладно, там увидим! Марш вперед! — сурово скомандовал я, не опуская револьвера.
Мы быстро продвигались по длинному, спускающемуся вглубь коридору, по которому я час назад добрался до мисс Руфь. Уходя, я накрепко запер железную дверь в ее помещение... Она должна была быть ограждена от всякой опасности. Никто не задержу нас, и мы скоро и спокойно добрались до большой подземной залы, которая еще так недавно была полна народу. На этот раз в ней находилось всего пять или шесть человек, частью лежащих на койках, частью сидящих за большим столом, спиной к коридору. Я мог проскользнуть незамеченным, но в таком случае за мной оставалось бы значительное число врагов, могущих оказать нам отчаянное сопротивление, в несравненно более выгодной позиции, посреди незнакомого нам лабиринта подземных ходов. Не знаю, на что решиться, я колебался, как вдруг мне пришла спасительная мысль, навеянная словами моего несколько оправившегося от страха проводника.
— В этой комнате такая же железная дверь, как и наверху! — прошептал он мне на ухо. — Только она редко запирается!
Я сразу понял важность этого сообщения. Осторожно подкравшись, я быстро захлопнул тяжелую дверь, стараясь не шевельнуть спущенной занавеси и не встревожить спящих или дремлющих разбойников. Когда массивный ключ повернулся в громадном замке, я вздохнул несколько свободнее.
— Спасибо, Бенно! Я начинаю думать, что ты менее испорчен, чем я думал. Слава Богу, мы избавились от шести человек. Ты седьмой. Сколько же теперь осталось, как ты думаешь?
Он стал считать по пальцам:
— В машинном зале трое. Наверху два часовых — у входа в подземелье, да столько же у лестницы на скале. Всего семь человек, сударь. Надеюсь, у вас больше людей?
Я усмехнулся, но не успел ответить, так как запертые в большом зале разбойники, очевидно, услышали наши голоса, хотя мы говорили шепотом. Они подошли к двери и, найдя ее запертой, почуяли что-то неладное. Мы еще и трех шагов не успели отойти, как услыхали громкие крики и стук. Пойманные в западню разбойники ломились в дверь с дикими проклятиями. Хотя я был уверен в прочности замка и железных засовов, но все же беспокоился, так как страшный шум мог привлечь кого-либо из часовых раньше, чем я успею впустить своих товарищей. К моему радостному удивлению, я нашел дорогу к подземной лестнице свободной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29