https://wodolei.ru/catalog/rakoviny/Santek/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

А вот во всех образцах тканей, взятых из мозга покойного, поработал вместе с ним и второй невидимка – «вирус Б».
Странно…
– Может, часть материала была каким-то образом засорена этим «вирусом Б» еще в больнице? – задумчиво произнесла Мария.
Я тоже подумывал об этом. Но разве можно оби–деть такими подозрениями доктора Шукри? И все-таки проверить это необходимо, только осторожно, деликатно.
– Надо будет провести повторные анализы, – сказал я. – А пока проверить на вирусы все образцы, в которых мы уже нашли вибрионы.
– Я только этим и занимаюсь, – ответила сердито Маша.
Она целыми днями возилась в лаборатории, за–ражая взятыми у различных грызунов, клещей и москитов пробами сотни куриных яиц и укладывая их в термостаты. А рядом в клетках сидели подопытные мыши и морские свинки, давно зараженные вибрионами, и как ни в чем не бывало поглядывали на нас. Никто из них явно не спешил заболеть.
И вот настал день, когда Маша сказала нам за обедом:
– А не кажется ли вам, братцы, что мы стали жертвами внушения?
– То есть? – насторожился Женя.
– Не водит ли нас за нос почтенный доктор Робертсон и возбудителем служит вовсе не вибрион?
– У меня, признаться, тоже возникали подобные опасения, – сказал Николай Павлович, теребя выгоревшую на солнце бородку. – Когда я последний раз ездил в поселок на базар и видел там у реки черные шатры беженцев из этой долины, то подумал: а не проверить ли нам у них кровь, у здоровых? Этим, кажется, никто не занимался.
Идея была интересная, и мы решили проверить ее, не откладывая, а заодно взять и материалы для повторных анализов.
На следующее утро мы отправились в поселок, оставив Николая Павловича охранять лагерь.
Доктора Шукри весьма удивило наше сообщение об открытии следов двух каких-то неведомых вирусов в пробах, которые мы от него получили.
И хотя я приложил все силы, чтобы он не подумал, будто мы его упрекаем в недостаточной чистоте и тщательности анализов, он, кажется, немножко обиделся, хотя и не показал виду.
Доктор Шукри сам вызвался проводить нас в лагерь беженцев. Это было очень кстати, потому что без него нам наверняка никто бы не дал кровь для анализа.
Видимо, о нашей работе в долине распускались самые темные и зловещие слухи, потому что встретили нас беженцы неприветливо. При виде нас дети, игравшие на берегу реки, моментально попрятались в шатрах. А из шатров вышли нам навстречу хму–рые, настороженные мужчины.
Доктор Шукри не столько уговаривал их, сколько пугал штрафом и другими наказаниями. Опасаясь, как бы это вовсе не испортило нам отношений с местными жителями, я остановил его и попросил разрешения самому сказать несколько слов.
Я объяснил, чем мы занимаемся в долине и для чего теперь нам необходимы пробы крови. Сказал, что операция эта совершенно безболезненна, и добавил:
– Чтобы вы все убедились в этом, мы сначала возьмем кровь у самих себя и у всеми уважаемого доктора Шукри, примеру которого, конечно, никто не откажется последовать…
Собравшаяся вокруг нас толпа молча наблюдала, как мы брали друг у друга кровь для анализа. Но последовать нашему примеру, похоже, никто не собирался. Наоборот, толпа даже начала потихоньку отступать и вот-вот грозила растаять.
И вдруг какой-то человек шагнул вперед, решительно закатывая рукав халата. Он поднял голову, и я с радостью узнал нашего нового знакомца, охотника Селима.
Кроме него, пробы крови нам дали еще десять мужчин и две женщины, одна из них, похоже, была женой Селима. Мы их не видели: в палатку к ним пустили только Марию. Хорошо было бы для страховки взять несколько проб крови у детей, но пока на это рассчитывать не приходилось. Но должен же быть какой-то выход?
Мы уже собирались уходить, как вдруг рваная кошма, закрывавшая вход в одну из палаток, откинулась и оттуда выглянул доктор Али.
– Очень рад вас видеть, – сказал он. – Прошу извинить. Одну минуточку…
Он скрылся в палатке и вскоре вышел из нее, на ходу отворачивая закатанные рукава рабочего синего халата, запачканного кровью.
– Мои пациенты могут обождать, они бессловесны, – сказал он, пожимая мне руку. – А как ваши успехи?
Я коротко рассказал ему о наших подозрениях насчет вибриона и о том, как осложнило и запутало ход поисков неожиданное появление каких-то загадочных, неопознанных вирусов, да еще сразу двух разных видов.
– Два вируса?! – вскрикнул он так громко, что товарищи мои, упаковывавшие неподалеку собранные анализы, обернулись в нашу сторону.
– Да, два. А что вас так удивило? – спросил я.
– Ничего, – смущенно ответил доктор Али. – Но ведь это означает, извините… Что опыт проведен грязно. Не может быть двух возбудителей у одной болезни.
– Верно, не может. Но факт остается фактом: кроме вибрионов, при повторных опытах в некоторых срезах тканей погибшего охотника мы обнаружили следы двух каких-то различных видов вирусов, не во всех, но в некоторых.
– Странно, – пробормотал задумчиво доктор Али. – И что же вы собираетесь делать дальше?
Я пожал плечами.
– Возьмем сегодня повторные пробы из тех материалов, что хранятся у доктора Шукри, и проверим все заново.
– Ну что ж, пожелаю вам успеха. Не смею больше задерживать, да и у меня дела.
Мы попрощались, и доктор Али скрылся в палатке, из которой доносилось тревожное овечье блеяние.
Нам так и не терпелось поскорее проверить «ви–новность» вибриона, что мы решили провести анализы прямо здесь же, в местной больнице. Правда, у доктора Шукри нашелся лишь один микроскоп. Это замедляло работу.
Но уже первая проба показала, что мы на верном пути. В крови вполне здорового беженца из долины оказалось множество вибрионов, однако он не заболел! Значит, антитела нейтрализовали и подавили вибрионы.
Второй анализ, третий, четвертый…
Только у троих из всех давших нам пробы крови не нашлось вибрионов и антител. У всех остальных вибрионы были, а люди оставались здоровыми! Выходит, вовсе не вибрион вызывал болезнь, достопочтенный Робертсон ошибся.
Доктора Шукри в этом убедило, пожалуй, больше всего то, что и у него в крови, как он тут же увидел собственными глазами, резвилась целая стайка вибрионов…
– Но ведь я же здоров, слава аллаху! – воскликнул он, молитвенно воздев руки к небу.
Совершенно неожиданно нашлись вибрионы и в капельках крови, взятых у Марии и у меня.
Маша, разумеется, не преминула что-то съязвить по этому случаю о «личностях, которые всем надоедают драконовскими инструкциями, а сами…».
Я отшучивался, но, признаться, мне стало немножко не по себе. Правда, вибрионы оказались безвредными. Но ведь как-то они ухитрились проникнуть в мое тело? Это был словно тревожный звонок. Значит, мы где-то проявили преступную неосторожность. Надо это учесть.
Доктор Шукри тут же собрал весь персонал больницы и сам у каждого взял кровь. Лишь у фельдшера и у повара не оказалось вибрионов.
Надо ли говорить, как обрадовала нас эта первая ощутимая победа! Тьма, сгущавшаяся по мере того, как мы повсюду находили эти злополучные вибрионы, сразу рассеялась.
Вибрион неповинен – значит, вирус? Но который из двух? Ведь доктор Али прав: не может быть сразу двух возбудителей у одной болезни. Ничего, проведем заново анализы образцов, которыми снабдил нас опять доктор Шукри, разберемся и с ви–русами.
Покидая больницу, мы снова столкнулись на крыльце с доктором Али. В руках он держал, неловко выставив далеко вперед, громадный букет великолепных крупных роз.
– Ой, какая прелесть! – ахнула Мария. – Где вы достали?
Доктор Али немедленно протянул ей букет.
– Это вам. Прошу, – галантно сказал он.
– Ну что вы, спасибо…
– Вы меня обидите отказом.
Марию, конечно, не пришлось больше упрашивать. Она взяла букет, поблагодарила доктора Али весьма красноречивым взглядом и спрятала лицо в цветы.
– Я не зря спешил. Вижу, что одержана победа, – сказал доктор Али. – Примите мои позд–равления.
– Спасибо, – ответил я. – Да, кое-что прояснилось. Вибрион неповинен в болезни Робертсона.
– Значит, возбудитель – вирус?
– Видимо, да.
– Поздравляю.
Доктор Али уже закончил все свои дела и любезно вызвался проводить нас до базара, где прямо на земле в полном беспорядке были грудами навалены овощи, мешки риса, плоские корзинки с круглыми лепешками, стояли плетенки с ячменем и машем – местным горохом, по вкусу напоминающим чечевицу. Все это окружала пестрая толпа.
Она шумела, кричала, поднимала тучи серой пыли. Сквозь толпу напролом с горделиво-презрительным видом продирались верблюды. Выкрики продавцов, неистовое кудахтанье перепуганных кур, ржанье лошадей – все сливалось в сплошной хаос звуков. К нему еще добавлялся грохот молотков из полутемных ниш в скале, примыкавшей к базару. Там работали в своих крошечных мастерских ремесленники.
Сделав все покупки и попрощавшись с доктором Али, мы зашли в чайхану, устроенную на широком деревянном помосте прямо над арыком. Тут нам приготовили шашлыки и поставили перед нами блюдо всякой вкусной зелени.
Получился настоящий праздничный пир.
– Я уж тебе признаюсь, – вдруг сказала Мария, наклоняясь к самому моему уху. – Я еще вчера обнаружила у себя вибрионы. Делала анализы и подумала: а не взять ли пробу крови и у самой себя? Оказалось, и у меня есть вибрионы. Вот почему я и предложила провести проверку здоровых беженцев в поселке. Видишь, как удачно получилось…
– Ты еще хвастаешь и гордишься? – возмутился я. – Чем? А как эти вибрионы забрались к тебе в кровь, об этом ты задумываешься? Или и дальше собираешься работать спустя рукава?
– Ну ладно, ладно, – смутилась она. – Победителей не судят. Налей-ка лучше мне винца. Кис–ленькое, вкусно.
Вот мы сидим, смеемся, пьем из грязноватых пиал кисленькое вино. Коротенький перерыв в затянувшихся поисках. У нас есть нынче повод для радости. Кажется, кое-что стало ясным: вибрион не виноват.
Но…
«Подождите радоваться, – сказал бы умудренный Шерлок Холмс. – Ведь убийца пока продолжает разгуливать на свободе…»
Да, вы, к сожалению, правы, мистер Холмс. Убийца еще не пойман. Кто он: «вирус А»? Или «вирус Б»? А может, нас ждут еще другие неожиданности?
Но нельзя же искать и искать без отдыха и хоть маленькой передышки. Мы скоро встанем с этого рваного ковра, опять натянем надоевшие защитные костюмы и снова полезем в лисьи норы, будем ловить клещей, москитов; а сейчас мы хотим немножко посидеть в этой базарной чайхане, что стоит на сваях над журчащим мутным арыком, отдохнуть среди этих незнакомых людей, ради которых мы ходим рядом с невидимой смертью.
Ночная тревога
Вернулись мы в свой лагерь из поселка уже поздно, в полной темноте и, признаться, немножко навеселе. Всю дорогу мы любовались яркими зарницами, которые полыхали в небе одна за другой, на миг вырывая из тьмы сумрачные горы. Где-то там, далеко в горах, бушевала гроза.
При вспышках зарниц Мария каждый раз осматривала свой букет, поднося его к самому лицу.
– Ой! Кажется, уже начинают вянуть. Хоть бы до лагеря довезти, – причитала она.
– Да выбрось ты этот веник! – наконец не выдержал Женя.
– Не ревнуй!
– Подумаешь, я тебе завтра такой букет наломаю…
– Наломай. А пока поберегу этот.
Ужинать мы, конечно, не стали, несмотря на ворчание Николая Павловича: «Что же, я зря старался?..»
И сразу улеглись спать. Я как подсунул под голову надувную подушку, так и захрапел, даже сам еще, похоже, успел услышать собственный могучий храп.
А проснулся я от страшного треска и грохота. Что-то рухнуло возле самой палатки, сорвав ее край, и на меня хлынули тугие, тяжелые струи ледяного дождя!
При ослепительной вспышке молнии я нашел фонарь, зажег его, прикрывая от ветра всем телом… Рядом, тяжело сопя, торопливо одевался Николай Павлович.
Сквозь шум ливня донесся испуганный голос Марии, окликавший меня. Я взглянул из палатки и обомлел.
Прямо передо мной, всего в каких-то полутора метрах, вместо узенького, тихого ручейка стремительно разливался широкий поток маслянистой коричневой грязи. Он с грохотом выкидывал из ущелья громадные валуны, тащил целые деревья. С противным причмокиванием грязь подступала все ближе и ближе, грозя затопить и унести в реку нашу палатку.
– Скорее оттаскивайте вещи под скалы! – закричал я. – Это сель!
– Кто? – откуда-то из темноты переспросил меня Женька.
Но мне некогда было объяснять ему, что на нас обрушилась грязевая лавина. Где-то в горах дождь смыл верхний слой почвы, и потоки липкой грязи хлынули вниз по ущелью, сметая все на пути. Если бы наша палатка стояла лишь на два метра левее, мы не успели бы даже выбраться из нее и оказались погребенными под слоем грязи!
Теперь мне стало понятно, почему никто из местных жителей не поселился в этом «уютном местечке», чему мы раньше все удивлялись. Как мог я забыть, что в здешних горных краях никогда нельзя себя чувствовать в безопасности возле таких вот ущелий, да еще когда из них вытекают ручьи. Чаще всего сели прорываются именно здесь.
Но каяться и рвать на себе волосы было некогда. С ног до головы перемазанные грязью, скользя и падая, мы как одержимые оттаскивали подальше, под защиту скалы при разрывавших тьму голубоватых призрачных вспышках молний все, что подвертывалось в руки: мешки, ящики, колья от упавших палаток, ружья…
«Хорошо хоть лабораторию построили немножко в стороне. Туда сель не доберется» – подумал я, и в тот же миг услышал крик Марии…
Нашу лабораторию заливало водой!
Грязевой поток запрудил реку, и теперь вода в ней начала прибывать, выходя из тесных берегов.
Побросав все, мы ринулись к лаборатории. Оборудование и добытые материалы были дороже всего. Без них вся наша работа летела насмарку!
Дощатый пол лаборатории уже залила вода. Мы зажгли факел и при его мечущемся свете, встав цепочкой, начали передавать друг другу вещи, в первую очередь дневники наблюдений, микроскопы…
Какой-то сосуд выскальзывает у меня из мокрых рук и разбивается совершенно беззвучно, потому что именно в этот миг небо над нашими головами раскалывает очередной раскат грома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14


А-П

П-Я