Мысль об этом заставила почему-то ее сердце сильнее забиться. Лили нахмурилась и отодвинулась подальше от окна. Их непродолжительное, но такое бурное знакомство окончено.
Ей нечего волноваться: пока она не вернется из Брайтона, ей не грозит опасность где-нибудь с ним встретиться. Ее заточение, вероятно, продлится несколько недель, если не месяцев. Когда они увидятся вновь, он скорее всего будет уже женат. За это время она должна забыть герцога Ремингтона и свою безрассудную детскую влюбленность. При этой горькой мысли она тяжко вздохнула… с таким же успехом она могла требовать от себя забыть свое имя. Она уже сейчас успела соскучиться по нему, по его уверенной манере держаться, по той нежности, с которой он обнимал ее в карете, по ласковому сочувственному взгляду, которым он смотрел на нее, когда они стояли перед ее домом, не зная, что ожидаетих там. Ей так хотелось снова очутиться в его объятиях…
– А мы вправду едем в карете герцога? – спросила Элис. Она провела рукой по мягкому сиденью, затем с благоговением потрогала бархатную обивку и стала жадно разглядывать отделку из благородного красного дерева. Медные украшения на дверцах и внутри самой кареты сверкали, точно золотые, при мягком свете фонарей, закрепленных по бокам кареты.
Элис бросила на Лили виноватый взгляд и, поспешно положив руки обратно на колени, опустила глаза.
– Извините, миледи, я вовсе: не хотела быть слишком любопытной.
Лили улыбнулась, тщетно пытаясь вспомнить хоть один день, когда ее горничную не раздирало желание во все сунуть свой нос.
– Не смущайся, я не сержусь. Да, это карета герцога. Он хозяин Джона и мистера Диксби, и всех остальных людей, что были сегодня ночью у нас в доме.
– Он один из ваших поклонников? Герцог, я хочу сказать.
Элис все время беспокойно вертелась, и, когда она наконец повернулась к своей хозяйке, Лили ответила:
– Нет. Он ухаживает за другой леди. – Она и сама не знала, почему говорит все это своей легкомысленной служанке. – А у тебя самой есть дружок, Элис?
– Ах нет, мисс. Был один, правда, давно, да он женился на моей лучшей подруге. После того случая у меня всякий интерес к этому пропал. Да и не нравлюсь я мужчинам. С такой внешностью, как у меня, кому я могу понравиться?
– Ну, с этим я не соглашусь, – великодушно сказала Лили. Она критическим взором оглядела свою служанку, выискивая черты, достойные похвалы. У девушки были неопределенного желтоватого цвета волосы, темно-зеленые глаза и тот тип лица, какой бывает у добрых мамушек. Ее фигура отличалась приятной пышностью.
– У тебя чудесный румянец и вообще очень милое личико.
– Ой, что вы, спасибо, мисс. – Щеки Элис еще больше зарделись от похвалы. – Только, сдается мне, мужчинам это не нужно. А может, просто еще не нашелся тот, у кого глаза на месте.
Лили очень позабавило это заявление, но через миг ее смех застрял у нее в горле, ибо дверца кареты резко распахнулась, и огромная мужская рука схватила ее за талию. И буквально выволокла из кареты. Лили и опомниться не успела, как уже стояла на земле.
Ремингтон!
Лили едва не упала, когда он потащил ее по лестнице, ведущей к дому. На ее охи и ахи он никак не реагировал, будто вообще ее не замечал. Его рот был решительно сжат в жесткую прямую линию, а мрачное выражение лица было почти пугающим. Она решилась его рассмотреть и обнаружила, что он одет в черный атласный халат. При каждом его шаге из-под фалд выглядывали сильные ноги – совершенно голые!
– Боже правый! Выскочить на улицу в одном халате! Вы что, совсем потеряли разум?
– Совсем недавно вы и сами бежали по улице в таком виде, – чуть насмешливо напомнил он. Из холла он потащил ее прямиком в библиотеку. С грохотом захлопнув за собой дверь, подвел ее к низкой кушетке и, надавив на плечи, заставил сесть.
– Вы останетесь здесь.
Она подумала, что ослышалась.
– Я – что?
– Вы останетесь здесь. В моем доме. – Он стоял перед ней, подбоченясь, и в упор глядел на нее. В душе ее зрел протест…
– Диксби только что сообщил мне, что ваш отец отправляет вас к какой-то престарелой тетушке. Большую нелепость трудно было придумать. Так вот, пока я не поговорю с вашим отцом о причинах его столь странного решения, я никуда вас не отпущу. Вы останетесь здесь.
– Но я не могу здесь остаться!
Она сердито вскочила на ноги, и вдруг до нее дошло, что герцог действительно хочет ей помочь. Ведь он уже рисковал сегодня ночью ради нее и теперь печется о ее безопасности, полагая, что это его долг. Лили была тронута… Но как объяснить ему, что она уже не нуждается в его защите?.. В окна начал просачиваться серый утренний свет. Ей необходимо уйти отсюда как можно скорее. Дилижанс отправится меньше чем через полчаса. Мешкать нельзя!
Однако сбежать ей не удастся. Значит, надо действовать с умом. Если, конечно, не выяснится, что мозгов у нее для такой задачки маловато. Мужчины могут быть очень настойчивы, когда что-нибудь вобьют себе в голову.
Что же, ей упрямства тоже не занимать. Она спокойно отвела с лица вуаль, закинув ее назад.
– Я очень ценю вашу заботу, ваша светлость, но я просто не могу оставаться здесь дольше. Почтовая карета отправляется от гостиницы «Два лебедя» не позже семи часов, и я должна ехать сейчас же, чтобы успеть на нее.
Он молчал, явно озадаченный, но потом решительно покачал головой.
– Вам незачем спешить. Вы не поедете в Западный Викомб в почтовом дилижансе.
– Разумеется, поеду. Папа так хорошо все продумал. Он очень расстроится, узнав, что вы задержали меня и что я осталась в вашем доме одна, без компаньонки. Вы можете себе представить, какой разразится скандал, если кто-нибудь об этом узнает!
Лили отнюдь не преувеличивала. Вызовом на дуэль заканчивались и менее рискованные поступки. Герцог и сам прекрасно знал о том, что ему угрожает, однако Лили на всякий случай решила напомнить ему об этом.
– Моя семья будет вынуждена потребовать от вас удовлетворения, ибо иначе моя репутация будет окончательно погублена. Как, впрочем, и ваша. Пожалуйста, не упрямьтесь, ваша светлость, прошу вас. Я должна идти.
– Вы не уйдете.
Лили сжала зубы.
– Вы не сможете задержать меня!
– Вы так думаете?
О том, что он может применить физическую силу, она как-то не подумала и растерялась. Ей стало очень тревожно, хотя в его намерениях не было ничего оскорбительного. Он просто хотел ее защитить, поэтому готов удержать ее любым способом. Ах, если бы все было так просто… Она должна бы его благодарить, а ей приходилось с ним спорить. К сожалению, ее к нему отношение сейчас ничего не меняло. Она должна, должна уйти.
– Я полагаю, похищение довольно тяжкое преступление, – сказала она. – Если я сейчас же не вернусь в карету, моя служанка немедленно отправится к моему отцу. Его благодарность вам значительно поубавится, когда он узнает, что вы держите меня здесь помимо моей воли. Мой отец человек вспыльчивый как порох.
Герцог Ремингтон в ответ лишь пожал плечами.
– Я совершенно уверен, что ваша служанка в эту минуту с удовольствием пьет горячий ароматный чай у меня на кухне. Диксби сейчас держит путь к вашему дому – я велел ему забрать оттуда моих людей. А еще он сообщит графу, что я хотел бы позавтракать с ним в нашем клубе и заодно обсудить некоторые изменения в вашем маршруте. Если он и дальше будет настаивать на вашем отъезде в Западный Викомб, тогда я, в свою очередь, настою на том, чтобы он позволил мне отвезти вас. Обещаю соблюсти полную секретность. Ни одна живая душа не узнает, что я отвез вас в Западный Викомб. – Он стал рассматривать ее траурное платье и не преминул заметить: – Ваша престарелая тетушка Как-Ее-Там едва ли узнает вас в этом отвратительном одеянии.
Лили даже не обиделась на это оскорбление, обдумывая его предложение. Действительно, путешествовать в карете герцога было куда безопаснее, чем в почтовой. Она даже позволила себе помечтать о том, как его рука опять обовьет ее стан, а она положит голову ему на плечо. Мягкое покачивание кареты убаюкает их обоих, но он не выпустит ее из объятий, охраняя ее покой. Она мечтательно вздохнула. Его план был слишком заманчив. К сожалению, в нем не были учтены некоторые детали. Ее тетя Амелия была уже три года как в могиле, причем она сроду не жила в Западном Викомбе, и, наконец, сам герцог ни в коем случае не должен узнать о том, куда она направляется на самом деле.
Она должна была уйти отсюда во что бы то ни стало.
– Вы и так многое для меня сделали, – сказала она, отчаянно пытаясь придумать какие-нибудь разумные доводы. – Я не моту злоупотреблять вашим великодушием. Элис и я прекрасно доедем и в почтовом дилижансе. Единственная опасность, которая нам угрожает, – это скука, неизбежная в дальних поездках. И вам совершенно ни к чему утруждать себя долгой утомительной дорогой в Западный Викомб, милорд. Если вы действительно так обо мне беспокоитесь, я попрошу отца обязательно известить вас о том, что я благополучно добралась до места. Конечно, мне было бы очень лестно, если бы вы проводили меня до «Двух лебедей», но, боюсь, вас могут там узнать. Вы ведь знаете, какая толпа собирается обычно возле гостиниц, когда отъезжает дилижанс. И к тому же вы еще не одеты. Времени уже совсем не осталось. Я думаю, нам разумнее отправиться одним.
Ремингтон сдвинул брови и пристально на нее посмотрел.
– Я все решил. Лили. Вы и шага не сделаете из этого дома, покуда я не переговорю с вашим отцом. Можете расположиться здесь, в библиотеке, или подняться в комнату для гостей. Учитывая, что ни вы, ни я еще. не спали этой ночью, я бы настоятельно советовал вам отдохнуть. Лично я намерен соснуть часик-другой перед встречей с вашим отцом. Поскольку вы, видимо, предпочтете переодеться в нечто более удобное для сна, я распорядился отнести ваши вещи наверх, в вашу комнату. Отдыхайте спокойно – я распорядился, чтобы один из моих людей дежурил у вашей двери. Не желаете ли выпить чаюиливина, прежде чем подниметесь к себе?
Теперь пришел черед Лили нахмуриться.
– Я немедленно ухожу.
– Неужели я вынужден буду снова все повторять? – Герцог выразительно закатил глаза. – После бессонной ночи я становлюсь обычно ужасно раздражительным. Я предложил вам вполне разумное решение ваших проблем. До тех пор, пока я не смогу лично доставить вас в Западный Викомб, вам лучше быть здесь – это надежней, чем почтовая карета. А теперь решайте: либо вы поднимаетесь к себе в комнату, либо остаетесь в библиотеке. Так или иначе, сам я через пятнадцать минут ложусь спать. Итак, что вы предпочитаете?
– Я хочу уйти отсюда! – Ее глаза наполнились слезами.
Увидев его лицо, Лили подумала, что, возможно, ей стоило сразу разреветься. Ее слезы произвели совершенно неожиданный эффект. Надменная уверенность герцога мгновенно сменилась тревогой и некоторой растерянностью. Он робко и неуклюже погладил ее руку.
– Вы слишком расстроены, Лили. Я прекрасно вас понимаю… вам столько пришлось сегодня пережить.
Она заплакала еще горше. Ремингтон, не выдержав, заключил ее в свои объятия. Она тоже его обняла, уткнувшись лицом в атласный воротник, такой теплый и мягкий. Однако, прижимаясь щекой к нежной ткани. Лили явственно ощутила под нею твердое крепкое тело, почувствовала его жар… Искушение… вот как оно выглядит. Она сейчас растает у него на груди, признавая свое окончательное поражение, всецело вверяя себя его заботам.
Нет, он не должен догадаться о том, что она сейчас чувствует… Ее отец будет вне себя, когда узнает, что она была здесь. А что он скажет герцогу, когда тот предложит проводить ее в «безопасный дом в Западном Викомбе»? Скорее всего этого дома попросту не существует.
– Сейчас не может быть и речи ни о каких почтовых дилижансах, – сказал он. – Я провожу вас наверх. Вам необходимо хоть немного поспать, чтобы прийти в себя после выпавших на вашу долю испытаний. В любом случае, уже почти рассвело, вы уже не успеете доехать.
– Успею, – не отступалась она, хотя было ясно, что только чудо могло помочь ей теперь вовремя добраться до постоялого двора.
– Не успеете, – мягко возразил он и, взяв ее на руки, вынес из библиотеки.
У Лили закружилась голова. От того, что ее подняли, или от того, что именно этот человек держал ее на руках, бережно прижимая к своей груди. Она начала вырываться.
– Отпустите меня сейчас же! Вы ведете себя… неподобающе!
– Совсем наоборот. – И не обращая внимания на ее сопротивление, понес наверх. – А вот намерение вашего отца, который решил отправить вас в почтовой карете, действительно можно назвать неподобающим.
– Но вы же ничего не понимаете!
Он насмешливо взглянул на Лили, затем пинком открыл одну из дверей. И они вошли в уютную спальню, по-видимому, предназначавшуюся для дам. Здесь пахло лавандой. Он довольно небрежно опустил ее на кровать и отошел, скрестив руки на груди.
– Я понимаю гораздо больше, чем вы думаете.
От его уверенного тона у нее тревожно забилось сердце. Может, она в запальчивости сказала что-нибудь лишнее?
– Вас ведь беспокоят мои истинные намерения, ради которых я, по-вашему, не выпускаю вас.
– Истинные намерения? – переспросила она, с облегчением вздохнув. Кажется, ее тайне пока ничего не угрожало.
– Да, да, именно так. – Он отошел к камину и принялся рассеянно переставлять статуэтки, стоявшие на каминной доске. – Многие мужчины не упустили бы возможности воспользоваться подобными обстоятельствами. – Он обернулся. – Но я не из этой породы. Не бойтесь, я буду охранять ваш покой с не меньшим усердием, чем ваш отец. Вернее, даже с большим, если учесть его странные идеи относительно всяких почтовых карет. – Он поднял руку, предупреждая ее уже готовую сорваться с языка отповедь. – Мы очень плохо начали наше знакомство вчера вечером на балу. Я знаю, что оскорбил ваши чувства. Поэтому, прошу вас, примите мою заботу – хотя бы как попытку загладить вину. Завтра я отвезу вас в Западный Внкомб, а когда вы оттуда вернетесь, мы сможем начать все сначала. И прошу вас – забудьте о том, что произошло на балу у Эшландов. Окажите мне такую милость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49