Это был он, ее убийца, там за дверью! Лили была в этом уверена. Смех теперь раздавался совсем близко, в нем слышалась торжествующая уверенность и издевка. Он точно знал, где ее искать. Теперь его ничто не могло остановить…
Лили закричала, но ни звука не вырвалось из ее горла. И когда она открыла рот, чтобы издать еще один беззвучный крик, она почувствовала, как сильные руки обхватили ее плечи. Испытанный ею в этот момент ужас вернул ей силы. Она снова и снова била кулаками по этой широкой каменной груди, извиваясь в его руках, изо всех сил сражаясь за свою жизнь.
– Проснитесь, Лили?
Она продолжала молотить кулаками, чувствуя, что ее сознание пытается сыграть с ней плохую шутку. Ибо голос был очень похож на…
– Это я, Лили. Проснитесь же!
…на голос герцога Ремингтона. Она мгновенно затихла, перестала сопротивляться, открыла глаза… и обнаружила, что ее кулаки упираются в чью-то широкую обнаженную грудь, покрытую мягкими волосами. Не сразу оправившись от шока, Лили молча смотрела на эти упругие завитки, и единственное, о чем думала в этот момент, так это о том, что она еще никогда в жизни не видела голой мужской груди. Ей показалось, что прошла вечность, хотя в действительности – не более одной-двух секунд. Она разжала кулаки и положила ладони на его плечи, внезапно почувствовав себя в полной безопасности в кольце его крепких, сильных рук.
– Вам приснился плохой сон. Но теперь все кончилось.
Сон? Лили содрогнулась. Внезапно она почувствовала такую слабость… если бы его руки не поддерживали ее, она бы упала. Он усадил ее к себе на колени.
– Все прошло. – Он прижал ее голову к своему плечу и осторожно погладил волосы. – Успокойтесь, Лили. Здесь вам ничто не угрожает.
Тихий стук в дверь заставил Лили резко рвануться из его рук, но он держал ее хоть и бережно, но крепко. Тогда она обвила его шею руками и с ужасом уставилась на дверь.
– Все в порядке, – крикнул герцог слуге, который сторожил за дверью. – Просто леди Лилиан приснился дурной сон.
– Ночной кошмар, – прошептала Лили. Она чувствовала, как он прижимает ее к себе, пытаясь унять дрожь, сотрясавшую ее тело. – Как вы… – новый приступ дрожи не дал ей договорить, и она уткнулась лицом ему в грудь.
– Я услышал ваш крик, – сказал он. – Вам снилась та ночь? Как он напал на вас?
Лили покачала головой.
– Нет, гораздо хуже. Он… он был здесь!
Герцог еще крепче прижал ее к себе.
Ощутив вдруг крепость его полуобнаженного тела, она испытала странное чувство. Они были одни… ночью… в постели, Ремингтон обнажен по пояс, а на ней лишь тонкая ночная сорочка. Ее охватило смятение, но она лишь теснее прижалась к нему, в бессознательном стремлении найти защиту в его крепких объятиях. Рядом с ним ей ничего не было страшно.
– Из-звините, что побеспокоила вас. – Она прижалась щекой к его груди, слушая, как сильно, размеренно бьется его сердце, наполняя уверенностью и покоем ее душу. – Но это… было совсем как наяву…
Ее все еще била дрожь, и Ремингтон начал поглаживать ее руки – мягкими ласкающими движениями, шепча ей на ухо успокаивающие слова. Наверное, она казалась ему сейчас ребенком, испугавшимся страшного сна. Но Лили было все равно. Ей так необходима была эта нежность и этот покой, обретенные в его объятиях. Она не помнила, чтобы в последнее время ее кто-нибудь так бережно обнимал, разве только в ту страшную ночь. Родные считали, что она уже давно взрослая, и никому и в голову не приходило приласкать ее и утешить. Возможно, именно неясные детские воспоминания делали объятия Ремингтона такими успокаивающими и неуловимо знакомыми. Было что-то дурманящее в том, как бережно он прижимал ее к себе – она чувствовала каждый удар его сердца, каждый вздох. Однако ребенка не смутил бы запах его кожи, прикосновение к его упругому телу. Ее же ощущения и эмоции были ощущениями и эмоциями взрослой женщины. Причем женщины, которую он отверг.
Она попыталась отстраниться.
– С-со мной все в п-порядке. Д-да, уже все в п-по-рядке.
– По вашему голосу этого не скажешь. Вы дрожите как осиновый лист.
Он вновь притянул ее к себе.
– Вы кому-нибудь рассказывали – подробно – о том, что произошло с вами в ту ночь?
Лили покачала головой.
– Я н-не хочу вс-споминать об этом.
– Иногда люди видят во сне именно то, о чем они не хотят вспоминать. – Его голос звучал уверенно, словно он хорошо знал, о чем говорил. Он приподнял пальцем ее подбородок, но Лили не решалась смотреть ему в глаза. – В ту ночь вы пережили нечто ужасное, Лили. Почему вы не хотите рассказать мне, что тогда случилось?
– Все уже прошло.
Она сжала руки. Почему он так к ней внимателен, так учтив… и совсем не подтрунивает над ней? Наверное, он просто жалеет ее. Жалеет, вот и все. Лили попыталась сосредоточиться на этой мысли и не обращать внимания на красоту этого мужского тела. Мгновение назад она не отдавала себе отчета в том, что он был обнажен по пояс. Почему она вдруг каждым своим нервом ощутила, как крепко сжимают ее эти сильные руки, которые теперь обжигали ее своими прикосновениями.
– Я… я боюсь, что н-не с-смогу все вспомнить.
– Рассказывайте. – Властность его тона странно не соответствовала нежности, с которой он гладил ей щеку. Она встретилась сним взглядом. – Рассказывайте, – повторил он более спокойно. – Вам сразу станет легче, поверьте.
О чем ему рассказывать? О том, что она хочет, чтобы он был нежен с ней? О своем желании быть любимойимтак, как она сама его любит? Такой рассказ ему вряд ли понравится.
– Но мне кажется, что не стоит.
Он прижал палец к ее губам.
– Расскажите мне, что случилось. Что вы делали в ту минуту, когда он вошел к вам в комнату? Спали?
Прикосновение его пальца вызвало странное ощущение: губы ее точно онемели и одновременно их чувствительность обострилась несказанно. Когда она начала говорить, он отнял руку.
– Я не спала. Но я, правда, не хочу…
Его палец опять накрыл ее губы.
– Что вы делали в этот момент?
– Расчесывала волосы. – Она оттолкнула его руку, не в силах сосредоточиться из-за этого волнующего прикосновения. – Я сидела у столика, расчесывала волосы и в зеркало увидела, как открывается дверь в комнату. Сначала я подумала, что это отец вернулся раньше времени из клуба, затем увидела ливрею, какую носят наши слуги, а потом – маску.
Она уставилась невидящим взглядом в его плечо, и перед ее мысленным взором возникла та маска, так явственно, как будто она видела ее на самом деле.
– Это было совершенно ужасное лицо, искаженное зловещей неестественной улыбкой. Я попыталась бежать, но он схватил меня и повалил на пол. Я… я почувствовала, что он всей своей тяжестью навалился на меня. Начала кричать, надеясь, что меня кто-нибудь услышит и придет на помощь. Но он-то знал, что никто не придет.
– Продолжайте, – подбодрил он ее. – Что было дальше?
– Я сопротивлялась, как могла. Когда он бросился на меня, то опрокинул столик и один из тяжелых подсвечников, что стояли на столике, оказался рядом со мной. Я смогла ухватиться за него. На какое-то мгновение он отпустил меня, и я ударила его изо всех сил по голове. Он свалился на пол, и я подумала, что убила его. Бросилась к двери, но он вдруг схватил меня за ногу… я поняла, что он только ранен. Я бежала по лестнице, когда услышала, как он что-то прохрипел сзади, и оглянулась. Он стоял наверху, прислонившись к стене, одну руку он прижимал ко лбу. Я выбежала на улицу… думала, что кто-нибудь из встречных поможет мне… или что я встречу отца, который должен был возвратиться из клуба. И затем вы остановили меня.
Ремингтон не пропускал ни одного ее слова.
– Когда вы повернулись, чтобы взглянуть на него на лестнице, вы говорите, он закрывал рукой лоб. Он все еще был в маске?
Лили широко открыла глаза, словно вглядывалась во что-то. На мгновение в ней проснулась надежда вспомнить лицо негодяя, но она растерянно покачала головой.
– Я почти ничего не увидела, он закрывал лицо рукой.
Герцог взял ее руку и приложил к своему лбу.
– Покажите, что вы видели. Как именно он держал руку?
Лили умолкла, пытаясь опомниться от потрясения, которое испытала, коснувшись его лица. Это невинное прикосновение не должно было так смущать ее. В конце концов, она только что прижималась к его обнаженной груди. Лили провела пальцами по его бровям, думая о том, что это похоже на утонченную пытку.
– Он все время отворачивался от меня, прижимаясь к стене, – сказала она и, взяв его за лоб, повернула его голову от себя. – Вот так.
– Хорошо. Просто опишите, что вы смогли заметить.
Она попыталась сосредоточиться на этой задаче, но ничего не получалось. Ну как она могла думать о каком-то мужчине, когда Ремингтон так крепко держал ее в своих объятиях. Сама не понимая, что она делает. Лили провела рукой по его упавшим на лоб волосам, пропуская волнистые мягкие пряди сквозь пальцы. Закрыв глаза, она попыталась представить себе темную фигуру на лестнице.
– У него были темные волосы. Может быть, даже черные. Так мне показалось. Папа обычно оставлял на лестничной площадке зажженную лампу – до своего возвращения, но все равно было очень темно.
– Расскажите мне, что еще вы видели, – с терпеливой настойчивостью продолжал расспрашивать он.
Лили упорно не смотрела ему в глаза, но тайком изучала его лицо, пытаясь запечатлеть в памяти мельчайшие черточки. Ни одному художнику не удалось бы отразить на холсте это удивительное сочетание утонченного, совершенного благородства черт и почти животной чувственности. Этого не было ни в ком из ее знакомых. Его привлекательность заключалась не столько в самих чертах, сколько в окутывавшей его неуловимой ауре. Лили почти осязала ее, девушке казалось, что еще немного, и она узнает тайну его волшебного обаяния – вот только посмотрит на него еще немножко… Ее рука скользнула вниз, к его подбородку.
– У него был более округлый подбородок, не такой твердый, как у вас, более мягкие линии… Нос был не очень виден из-под руки, но, должно быть, он был очень большой. Я могла видеть только эту часть: от сих до сих. – Она провела пальцем от переносицы до губы, с удивлением обнаружив, что кожа у него влажная от пота. Да, действительно в комнате стало как-то слишком жарко. Ее пальцы пробежали по линии рта, очертив губы.
– Мне кажется, рот у него был меньше, чем у вас.
Его голос звучал странно глухо, когда он спросил:
– Это все, что вы можете вспомнить?
Он посмотрел вниз и встретился с ней взглядом. Губы Лили приоткрылись от удивления. В его глазах отражалось ее собственное желание. В них горел тот же сжигающий его изнутри огонь, что заставлял с бешеной скоростью стучать ее сердце. И в этот миг в ее смятенном сознании неожиданно вспыхнула мысль, что время – ее злейший враг. Через несколько коротких дней она вернется в дом отца, к жизни, полной лжи. Ремингтон скорее всего женится на Маргарет Грэнджер еще до конца этого года. И эти минуты уже никогда и нигде не повторятся.
Она кивнула, не зная хорошенько сама, отвечала ли она на его вопрос или давала согласие в ответ на невысказанную просьбу, горящую в его глазах.
Чуть помедлив, он наклонился и легонько коснулся губами ее губ. Она не могла двигаться, не могла дышать. Мягким ласкающим движением, напоминающим слабое дуновение ветерка, он нежно провел губами по краям ее рта. Последовавший вслед за этим поцелуй показался ей почти целомудренным. Его губы двигались по изгибам ее губ очень нежно, как будто он просто хотел навсегда запомнить их форму. Через мгновение он отстранился от нее.
Кончики его пальцев коснулись ее лба, но Лили не открыла зажмуренных глаз, хотя испуганно вздрогнула. Он провел линию по ее бровям, вокруг глаза, по переносице и до противоположного виска. После мгновенного колебания его пальцы скользнули по щеке, погладили подбородок… затем он стал ласкать другую щеку. От этой благоговейной ласки у нее захватило дыхание – совсем так же, как и от поцелуя. А он сам чувствовал то же, что она? Когда она трогала его лицо. Он коснулся середины ее лба и провел пальцем по носу, очертил полуоткрытый рот, а потом кончик его пальца медленно прошелся по краю ее зубов. Не думая, что она делает, Лили чуть тронула языком его палец.
Она услышала резкий всхлип, и в тот же миг он прижал ее к себе с такой силой, что она не могла вздохнуть. Потом он наклонил к ней голову, но пока не целовал. Обняв ее одной рукой за плечи, он намотал на другую ее длинные пушистые волосы, и теперь они оба оказались словно в огненном кольце… Она тихо вздохнула, а он поймал зубами ее нижнюю губу и чуть потянул… и вот уже ее рот оказался в плену горячих губ.
Ни в чьих объятиях она не испытывала ничего подобного. Некоторые из самых дерзких ее поклонников пытались несколько раз сорвать у нее поцелуй, но это лишь раздражало и смущало ее, она давала в таких случаях решительный отпор. А сейчас она сама так крепко обняла Ремингтона за шею, что у нее заболели от напряжения руки. У нее вообще все болело. И пылало… Почему? Ведь в комнате совсем не жарко.
А его поцелуи становились все более требовательными и неистовыми. Он настойчиво старался разомкнуть ее губы. И когда она в конце концов подчинилась, его язык проник к ней в рот и кончик прикоснулся к ее языку. Она судорожно вздохнула и инстинктивно попыталась вырваться, но он не отпустил ее. Его язык снова заскользил по ее губам, но потом с мягкой настойчивостью опять проник в сладостную глубину ее рта. Она никогда даже не подозревала, что можно так целоваться. Она инстинктивно поняла, что он приучает ее к этой дивной ласке, учит ее наслаждаться ею. И тогда она сама начала повторять его движения, точно так же касаясь языком его губ. Он в тот же миг отстранился от нее.
– Мы не должны этого делать, – произнес он, прерывисто дыша.
У Лили кружилась голова. Она бессильно ее опустила. Его губы щекотали ей ухо. Он нежно сжал зубами мочку. Это заставило ее затрепетать и еще сильнее к нему прижаться.
– Останови меня, Лили. Пока еще я могу!
Лили вздохнула. Она так любила его голос, будивший в ней запретные желания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49