Видимо, был отлив; море отступило, признаваясь в своих преступлениях.
Кайла осторожно спустилась по тропинке и ступила на влажный песок, потрясенная видом изломанных деревянных остовов больших и малых суденышек, мачт, брусьев, разодранных острыми зубьями скал, дожидающихся, когда они сгниют или когда волны унесут их обратно в море. Насколько могла судить Кайла, здесь были останки по крайней мере четырех больших кораблей, но кто знает, сколько маленьких суденышек нашли здесь свой трагический конец.
Деревянные обломки просвечивали из-под воды, некоторые явно лежали здесь давно и успели наполовину сгнить, некоторые выглядели совсем новыми.
Эта маленькая бухта, такая невинная и приветливая на вид, была смертельной ловушкой. Когда моряки хотели подойти поближе, мощный поток подхватывал их корабли и разбивал об острые прибрежные скалы.
Кайле не хотелось идти дальше. Здесь было слишком жутко и мрачно, несмотря на солнечный день. Останки кораблекрушений производили гнетущее впечатление, а мысль о том, сколько людей погибло здесь во время штормов, никак не могла помочь обрести так необходимый ей душевный покой.
Белоснежная чайка села на выступающий из воды деревянный обломок мачты, торчащей между двумя скалами. Наклонив голову, она с интересом рассматривала бредущую по песку Кайлу своими черными маленькими глазками.
У девушки не было никаких причин идти дальше, она видела достаточно, чтобы догадаться о том, сколько трагедий произошло у этих скал. И все же, подобрав юбки, она побрела по колено в воде к перевернутому вверх дном небольшому кораблю, киль которого, словно лезвие ножа, был устремлен в небо.
Внутри каркаса пахло солью, гнилью и птичьим пометом. Отлив оставил здесь небольшую лужу воды. Кайла увидела разбросанных там и тут оранжевых морских звезд, несколько оживлявших мрачную тьму внутри полусгнившего остова. Чайка, та, что наблюдала за Кайлой, вдруг громко закричала и взмыла в небо прямо перед ней, заставив Кайлу отступить на несколько шагов, уронив от неожиданности юбки.
Она наткнулась спиной на что-то мягкое. Это было странно, неправильно – ведь сзади нее не могло ничего быть. Она уже открыла рот, чтобы закричать от неожиданности, но прежде, чем она успела издать хоть звук, ее поглотила тьма.
Последнее, что она увидела, была океанская волна, поглотившая ее крик, и образ ярко-оранжевой морской звезды, вдруг вспыхнувший перед ее взором. А дальше – темнота.
11
Что-то взорвалось внутри.
Она почувствовала себя несчастной. Громкий, сердитый голос, мгновенно перешедший на более спокойный тон. Слова сливались, странные, бессмысленные, тени каких-то образов, которые она не воспринимала. Но это было и неважно. Она не хотела ни о чем думать, ничего понимать.
Голоса затихли, и затем наступила темнота и бесконечная тишина. Покой. Но вот снова какие-то голоса заговорили с ней, на этот раз знакомые, любящие, ласковые. Нежный голос ее матери, добродушный – отца… они уговаривали ее, чтобы она сделала что-то, чего она не хотела. И Алистер, даже Алистер был на стороне родителей, он тоже уговаривал ее вернуться, вернуться…
Когда темнота начала рассеиваться, Кайла старалась ее удержать, потому что она так давно не видела маму и очень скучала по ней. Она ужасно скучала по всем ним. Как это было бы легко и хорошо – пойти вперед, к ним, и не возвращаться. Так было бы легче.
Но они не позволили бы ей, понимая, возможно, лучше, чем она сама, что то, что она в действительности хочет, это вернуться назад, в свое тело, полное боли и лежащее сейчас на чем-то мягком. Чья-то рука погладила ее по лбу, по щекам.
И теперь уже голос Роланда произносит ее имя, повторяя снова и снова, хриплым, тихим голосом, полным отчаяния и надежды.
Она глубоко вздохнула, и острая боль пронзила ее грудь, охватив легкие, так что она сразу закашлялась.
Роланд тут же подхватил ее, поддерживая голову. Дождавшись, когда пройдет кашель, он осторожно опустил ее снова на кровать.
Когда ее привезли в замок, губы у нее были почти совсем синие. Кто-то снял ее с лошади, кажется, смотритель с башни. Он стоял посреди двора и звал на помощь, и, благодарение богу, Роланд тоже был здесь, занимался со своими оруженосцами. Он услышал крик смотрителя и бросился к нему вместе с несколькими людьми. Когда он подбежал, Кайлу уже взяли из рук смотрителя и понесли в замок, но он выхватил ее у них. В этом не было никакого смысла, он понимал, но сделал это инстинктивно. Ей было плохо, она была ранена, его Кайла! И именно он должен был ей помочь.
Ее платье было совершенно мокрым, волосы завились от воды, он уже видел такое раньше. Тяжесть ее безвольно повисшего в его руках тела говорила о том, что она находится в глубоком обмороке, может быть, даже мертва… Нет! Только не это! Его сознание отказывалось этому верить. Но сердце сдавило от ужаса, когда он бежал вверх по лестнице к их покоям. Она казалась ему совершенно безжизненной.
Откуда-то появилась Марла, она побежала впереди него и открыла перед ним дверь. Смотритель пытался что-то объяснить всем, кто подходил к нему. Роланд уловил лишь несколько слов:
Лицом в воде… Залив русалок… увидел ее лошадь, а ее нигде не было… следы на песке…
В тот момент он почти ничего не понял. Все, что сейчас имело значения, это как долго она была в воде, сколько воды успела наглотаться и сможет ли дышать.
Марла знала, что надо делать в таких случаях. Как Роланд положил Кайлу, она нагнулась над ней, перевернула на бок и нажала на живот.
Ничего не произошло. Подошедший сзади смотритель между тем говорил, что он вытащил графиню из воды, и она закашляла. Тогда он положил ее животом поперек седла, она закашляла еще сильнее, и вся вода вылилась.
Марла слушала его и кивала, ощупывая Кайлу, проверяя ее глаза, растирая руки.
Роланд отступил в сторону, позволяя Марле делать все, что она считает нужным, но сам не отрывал взгляда от ее губ, почти совсем синих на совершенно белом лице. Его потрясли эти цвета – белый и синий, и только ярко-рыжие волосы неестественно сверкали, еще больше подчеркивая ее мертвенную бледность. Кто-то еще ходил по комнате, закрывая ее от него, и тогда он подошел прямо к кровати, опустился возле нее на колени, а мысли между тем крутились возле одного и того же.
Почему? Что могло случиться с Кайлой после того, как они расстались сегодня утром? Почему она оказалась возле Залива русалок? Как она попала в воду?
Он отбросил первое же объяснение, которое пришло ему на ум. И отбросил совершенно осознанно. Да, она была расстроена. Да, ей пришлось много пережить. Но у нее не было никаких причин лишать себя жизни. Он не мог и никогда бы не поверил, что она могла сама броситься в воду сегодня утром после этой ночи.
Тьма вновь овладела его душой, именно она заставила его думать о том, что самому ему казалось не таким уж невозможным шесть лет назад. Он мог тогда это сделать, но только не Кайла. Кайла была сильнее этого.
Марла выполняла в Лоремаре обязанности лекаря. Она была и повитухой, и целительницей, она зашивала раны, варила травяные снадобья от всех болезней. Роланд доверял ей больше, чем любому другому лекарю, даже королевскому. За последние годы она спасла не один десяток жизней.
Когда Марла приподняла голову Кайлы и принялась осматривать ее рану, ловко разбирая пальцами пряди волос, Роланд внимательно наблюдал за ней и все больше хмурился. Наконец она осторожно опустила голову Кайлы на подушку и бросила встревоженный взгляд на Роланда.
Он не понял, что это значит, но знал, что она не будет тревожиться по пустякам. Значит, дело серьезное. Марла тут же приказала всем выйти из комнаты, конечно, за исключением Роланда, который ни за что бы не ушел.
Когда они остались одни, Марла показала Роланду ссадину сбоку на затылке Кайлы. Вместе они очистили длинную рану с неровными, рваными краями и запекшейся полоской крови. Никакой несчастный случай не мог оставить такую отметину на голове.
Марла не стала говорить, что она думает по этому поводу. Он и так понял, почему она приказала всем выйти. Но даже мысль о том, что произошло, была для него нестерпимой.
Итак, кто-то напал на Кайлу сзади, ударил ее по голове и бросил потерявшую сознание женщину в воду с явным намерением убить. Не подоспей вовремя смотритель, опоздай он хоть немного, и Кайла была бы сейчас уже мертва.
И это сделал кто-то из Лорея.
Тьма снова вернулась, все больше затопляя его душу. Гнев, безудержная ярость захлестнула его, мешая дышать – кто-то осмелился поднять руку на его жену, хотел убить ее!
И Марла, которая хорошо знала эти его приступы безудержной ярости, ничего не говоря, просто протянула ему кружку с бульоном, чтобы он мог покормить Кайлу.
Роланд присел в изголовье кровати и принялся методично ложка за ложкой вливать теплый бульон в рот Кайлы. А она так же размеренно глотала. Он постарался сконцентрироваться на этом действии и не думать сейчас ни о чем другом.
И вот теперь, когда прошло уже достаточно много времени, наступил вечер и комнату освещали лишь несколько свечей, горящих возле кровати, он все еще оставался рядом с ней, поддерживал голову, когда она кашляла, с беспокойством отмечая малейшие изменения, которые с ней происходили. Поднос с едой, который кто-то принес ему в спальню, так и стоял не тронутый.
Когда она открыла глаза, он сначала даже не поверил, решив, что ему это мерещится. Но вот она моргнула раз, другой, и Роланд понял, что она действительно пришла в себя.
Странное оцепенение охватило его – незнакомая слабость, смешанная с ошеломляющим чувством благодарности за то, что она жива, что с ней все теперь будет в порядке. Все должно быть в порядке. Он был в этом уверен! Ему захотелось дотронуться до нее, чтобы она поняла, что он здесь, рядом с ней. Но какое-то странное чувство неловкости сковало его руки.
Она чуть пошевелила рукой, и он, преодолев скованность, накрыл ее руку своей, сжал, глядя с изумлением и восторгом на их сплетенные пальцы. Ему захотелось вновь произнести ее имя, как он это делал в течение многих часов, повторяя ее имя, как песнь, как молитву, еле слышно, питая смутную надежду, что она услышит его сквозь свое забытье и захочет ответить. Он страстно желал, чтобы она вернулась к нему.
И она вернулась.
Она смотрела на него. На самом деле смотрела на него, и Роланд понял, что она пытается что-то сказать.
– Успокойся, – сказал он, наклоняясь к ней. – Скоро тебе будет лучше.
Просто удивительно, как спокойно прозвучал его голос.
Она чуть нахмурилась, на лице появилась краска, она уже не была такой безжизненно бледной, как еще несколько часов назад. Она глубоко вздохнула и чуть поморщилась, выдыхая.
– Морская… звезда, – прошептала она. А затем, словно эти два слова отняли все ее силы, снова закрыла глаза.
В комнату почти бесшумно проскользнула Марла и положила руку Кайле на лоб, чуть улыбнувшись Роланду.
– Ей уже лучше.
– У нее лихорадка. Ты слышала, что она сказала?
– Слышала. – Марла взяла тряпку, опустила в тазик с водой, стоящий у кровати, отжала. – У нее нет лихорадки, милорд, можете быть совершенно спокойны на это счет. Она проснулась, она заговорила. Теперь все будет хорошо.
К удивлению Роланда, Марла положила холодную мокрую тряпку ему на лоб и, взяв за руку, поднесла его руку ко лбу, заставив придерживать тряпку.
– А теперь вам необходимо поспать. Вы не сможете ничем помочь, если будете изводить себя без всякой пользы.
– Нет, – он оттолкнул ее руку, тряпка упала на пол. – Я не хочу оставлять ее.
Марла покачала головой:
– Я не предлагаю оставлять ее. Но я приказываю вам отдохнуть. Оставайтесь здесь, рядом с ней. На этой гигантской кровати хватит места для вас двоих. Ложитесь и отдохните.
Она стояла рядом с ним, постукивая от нетерпения ногой. Он хорошо знал, как она упряма, ни за что не отступится.
Что ж, не такая плохая идея, вынужден был согласиться Роланд. С глубоким вздохом он скинул сапоги и осторожно лег прямо поверх одеяла возле своей жены, взяв снова ее прохладную руку в свою широкую теплую ладонь.
– Хорошо. – Марла снова намочила тряпку и положила ему на лоб. – Дункан сторожит снаружи. Вам сейчас не нужно ни о чем беспокоиться. Если я понадоблюсь вам, только позовите. Я останусь на ночь в соседней комнате.
Роланд лег на спину и откинулся на подушку, продолжая смотреть на Кайлу сквозь полуприкрытые ресницы.
Его по-прежнему переполняла благодарность, и он решил разделить ее с Марлой. Она заслужила это.
– Ты очень хороший человек, Марла, – сказал он ей вслед.
Не слишком подходящие слова. Марла просто отмахнулась от него, выходя и прикрывая за собой дверь.
Профиль Кайлы четко выделялся на фоне стены. Было ли это только его воображение или она действительно выглядит более мирной и спокойной? Ее грудь тихо поднимается и опускается в такт дыханию, и ее губы… кажется, они стали чуть розовее? Они снова стали похожи на лепестки розы, очень бледной розы… лепестки…
Кайла снова открыла глаза, в них мелькнула растерянность.
Роланд лежал рядом с ней, он спал, полностью одетый. Как странно. И почему в комнате все еще горят свечи? Совершенно очевидно, что сейчас уже глубокая ночь. Какая странная причуда – зря жечь свечи для двух спящих людей.
Состояние неопределенности покинуло ее в то же мгновение, когда она немного двинулась с места. Острая боль в затылке пронзила ее, отозвавшись в позвоночнике.
Роланд всхрапнул во сне.
Она вспомнила залив. Странный залив со скелетами кораблей, с оранжевыми морскими звездами… Чайку, летящую с криком прямо на нее…
Или это она сама кричала? Она попыталась вспомнить дальше, но ничего не приходило на память. Она не знала, что случилось потом. Как она оказалась здесь, в замке, в своей спальне? И почему так ужасно болит голова?
Очень осторожно она подняла руку и дотронулась до того места на голове, которое болело сильнее всего, но наткнулась лишь на повязку. Ее кто-то перевязал. Должно быть, она каким-то образом повредила голову.
Она снова вспомнила ту чайку, ее черные глаза-бусинки, гладкое серо-белое оперение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41