Вы вторая часть меня, моя цыганочка, и я настаиваю на своем предложении, дорогая. Вы примете мое кольцо?
– Ах, Даниэль! Вы подавляете меня. Я не могу логично мыслить, когда я с вами. Но знаю одно – что не могу взять ваше кольцо, пока не узнаю правду. Откуда оно?
Но Порция беспокоилась не о кольце. Она начинала понимать, что у Даниэля серьезные намерения. Сказать по правде, он понимал ее лучше, чем она себя. Вот что вселяло в нее страх.
Даниэль полез в свой карман:
– Если говорить правду, не знаю. Я не купил его, то есть купил кое-кто другой.
Он не мог сказать ей, что кольцо купил Ян.
"Купил кое-кто другой". Именно когда она решила, что он не вор, он давал ей кольцо, которое было украдено, может быть, у того же человека, которому принадлежало ожерелье, надетое на нее. Многие годы ей приходилось следить за Горацием, любящим проявить ловкость рук. Теперь она была влюблена в другого вора. Она не знала, что сказать. Переживая внутреннюю борьбу, она уловила недоуменное выражение на лице Даниэля, перерывающего свои карманы.
– Его нет! Кольцо пропало. Оно было в кармане, когда я танцевал с Элен Голд, я чувствовал футляр. А теперь оно пропало. Он польстился на кольцо? Сначала грабитель взял одно колье, а теперь пропало кольцо? Это не умещается в мозгу.
– Грабитель? Вы думаете, что грабитель – Элен Голд? Опомнитесь, Даниэль! Меня не волнует, если вы не богаты, Даниэль. Я выйду за вас, если хотите, только не лгите мне, никогда! Ожерелье краденое?
– Лгать вам? – Даниэль разразился смехом. Ах. Порция, моя любовь. Говорю вам, что я не вор. Я купил это ожерелье, а кольцо получил от Яна.
– Я понимаю и прощаю вас, – натянуто сказала Порция. – Все, что от вас требуется, это вернуть драгоценности. Все эти годы я жила с капитаном и научилась узнавать…
Ее голос сник. "Научилась узнавать движения вора", – чуть не сказала она, когда картина ее отца, наткнувшегося на Даниэля, всплыла в ее мозгу. Она еще слышала его жалобу, что он стареет, что его жизнь меняется. Он был не в силах сопротивляться еще одному случаю попытать удачу. Или это был очередной раз?
– Папа! – она вырвалась из руки Даниэля и побежала в танцевальный зал, сразу увидев Горация, танцующего с Египтянкой Принцессой, у которой было так много подбородков, что ей, видимо, не грозила потеря драгоценного ожерелья, которое он готов был похитить.
Даниэль, бросившийся вслед за Порцией, увидел ту же картину.
Приблизившись к отцу. Порция прошептала:
– Верни его, папа!
– Что вернуть?
– Кольцо, которое ты взял у Даниэля, мое обручальное кольцо.
– Ох, а откуда ты знаешь? Испуг Горация был не столько из-за того, что нужно отдать кольцо, сколько от сознания, что он попался. Когда Гораций ухмыльнулся и достал коробочку с кольцом, музыка кончилась, а Даниэль направился к ним через зал. Когда он не улыбался, его лицо было суровым. Старый плут забавлялся, чуть не испортив план, который они с Яном так тщательно разработали.
– Зачем, папа? – говорила Порция.
– Извини, дорогая. Я просто почувствовал жалость к себе. Вот я здесь теряю обеих моих дочерей. Привычная жизнь подошла к концу. Я просто не мог сопротивляться желанию удостовериться, что не потерял свое осязание. Я собирался вернуть его.
– Ох, папа! – Порция обняла Горация. – Мне так жаль, надеюсь, что смогу понять тебя.
Даниэль шел впереди, леди Эвелина следом.
– Гораций, боюсь, что я очень устала, – сказала Эвелина с тоской в голосе, – Ты проводишь меня в мою комнату?
Она положила руку на локоть Горация и склонилась к нему с нежной улыбкой.
– Конечно, Эви, – ответил Гораций.
– Дай ей кольцо, мальчик, пока ты не потерял его навсегда.
– Не рискуй этим, Гораций, – громко сказал Даниэль, пользуясь случаем привлечь внимание для своего плана поимки вора. – Все эти драгоценности, включая ожерелье, сегодня ночью будут положены в сейф отеля для сохранности.
Порция смотрела, как ее отец уходит из зала, увлеченный разговором с леди Эвелиной, потом отыскала в толпе вальсирующих Фаину и Эдварда, поглощенных своей любовью. Леди Эвелина подойдет Горацию, капитан будет в хороших руках.
– А теперь можно вас на этот танец, дорогая?
Высокий, широкоплечий Даниэль все еще был одет в красную бархатную куртку, черные бриджи и сверкающие мягкие сапожки герцога. Его темные глаза словно испускали искры жара, осыпавшего Порцию, как звездная пыль с волшебной палочки Просперо.
Порция хотела отказаться, настоять на том, чтобы поговорить о его возмутительных планах. Однако магия ночи охватила ее. Даниэль мягко, но настойчиво надел кольцо с рубином на ее палец. Теперь она могла только кивнуть и подняла руки, чтобы обнять его сильную шею.
Даниэль плавно закружил ее по площадке. Она попыталась отстраниться, делая глубокий успокаивающий вздох. Не сейчас, думала она. Она знала силу его ласки. Но Даниэль предвидел ее движение и, прежде чем она могла взять себя в руки, он повернул ее и прижал в темноте к стене.
– Не надо, Даниэль… – прошептала она, безуспешно пытаясь уйти от давления его тела, держащего ее в плену у стены. – Почему ты говорил моему отцу о женитьбе на мне без моего согласия? Я одна буду это решать. Ты понял?
– Конечно, Порция.
Порция поняла, что ее сопротивление вызывало скорее противоположный эффект. Очевидное превосходство его мускулатуры делало беспомощным ее собственное тело.
– Пожалуйста, Даниэль. Вспомни, где мы находимся. Что, если нас увидят?
– Если нас увидят? Я сомневаюсь, что есть хоть дин человек в отеле, который не знает, что я хочу поцеловать тебя.
Он прижал ее сильнее.
Кровь Порции поднялась, словно ртуть в термометре, когда она вдруг почувствовала состояние Даниэля.
– Зачем ты делаешь это? Ты сводишь меня с ума. Я не могу думать, когда ты держишь меня, когда ты…
– А я не хочу, чтобы ты думала, и я не хочу: у мать. Я думаю, что однажды, побыв с тобой, смогу забыть тебя… но это невозможно. Где я ни буду, я хочу, чтобы ты была со мной. Я не могу спать, глядя на тропинку под этим окном общежития. Даже проклятое вино не может мне помочь!
– Ох, остановись, Даниэль. Пожалуйста, остановись! Я не хочу слышать это. Ты должен перестать целовать меня.
Но когда она говорила, ее дыхание учащалось, и она чувствовала, как ее тело предательски прижималось к нему.
Поблизости послышался взрыв смеха, и Даниэль дернулся, озираясь вокруг.
– Пошли!
Он взял ее за руки и отвел за угол здания.
– Куда ты ведешь меня?
– В одно место, где я могу это сделать.
И его губы тяжело прижались к ее, требуя ее с такой настойчивостью, что она не смогла бы сопротивляться, даже если бы хотела. Он заставил ее открыть губы, неистово, не давая вздохнуть.
– Ты моя, – клялся он, его губы спускались по ее шее, оставляя жаркий след, и, наконец, достигнув, потребовали ее груди.
Она не могла удержаться от стона наслаждения, которое пронзило ее. Его губы оставили ее грудь и снова потребовали рта. Она чувствовала, как колотится сердце, и знала, что пропала.
– Порция, – шептал он хрипло, – если разговор с твоим отцом был ошибкой, прости меня. Мне казалось, его одобрение будет важно для тебя, я думал, что если сделаю это, ты поймешь, что я серьезно настроен на нашу женитьбу.
– Почему, Даниэль? Почему ты хочешь жениться на мне?
Даниэль оставил ее и отступил, в молчании прислонившись к стене.
– Будь я проклят, если я знаю, Порция! Я знаю, что ты хочешь свести меня с ума, что, живя с тобой, я не буду знать покоя, что у нас пойдут споры один за другим. Если я скажу тебе остаться дома, ты уйдешь. Если ты захочешь делать одно, я захочу, чтобы ты делала другое. Но мы не можем не быть вместе, моя дорогая, и ты знаешь это.
– Да, это так. Но это пугает меня, Даниэль. Я не знаю, как мы можем быть вместе, не уничтожая друг друга.
В этот момент он повернулся и обнял, она не сопротивлялась. Его поцелуй был нежным обещанием, проявлением той любящей части натуры Даниэля, которой она не видела прежде. Она больше не могла сопротивляться ему.
Когда он наконец оторвался, они оба были сотрясены пылом страсти. И мера их самообладания была своего рода обещанием.
– Я могу целовать тебя снова, Порция, целовать и ласкать до тех пор, пока ты не озвереешь от желания. Но я не сделаю этого. Я только спрошу тебя, ты пойдешь со мной, Порция? Сейчас? Ты позволишь мне любить тебя?
Порция беспомощно всхлипнула. Она не могла сопротивляться ему. Он был прав. Ему было достаточно дотронуться до нее, и она была его. Что бы ни было раньше, больше этого не будет. Даниэль выжег свое клеймо на ней, и с его кольцом или без него она принадлежала этому человеку.
Просто, без оговорок, ее страсть содрала с нее последние клочки ее прошлого, и она произнесла тот единственный ответ, который был правдой:
?Да.
19
Даниэль остановился, чтобы прошептать несколько слов Яну:
– Побудь пока здесь, ладно, Ян? Мы с Порцией хотим поговорить наедине.
Ян весело посмотрел на своего старого друга и сказал:
– Поговорить, говоришь? При взгляде на тебя я могу это понять. Но как насчет нашего приятеля, грабителя драгоценностей?
– О нем не стоит беспокоиться. Он не украдет, пока все драгоценности не будут в сейфе. У нас достаточно времени.
Даниэль схватил Порцию за руку и повлек ее сквозь толпу танцующих в коридор, мимо парной бани и комнаты для питья минеральной воды, занимающих половину верхнего этажа. Потом по лестнице они сбежали на следующий этаж в коридор, ведущий в комнату Даниэля.
Быстрый поцелуй в дверях снял последние сомнения Порции и через минуту она была в объятиях Даниэля.
– Ты уверен, Даниэль? Не делай этого, если у тебя нет уверенности. Потому что если я выйду за тебя, то никогда не отпущу от себя.
– Я уверен, Порция. Как ты можешь сомневаться в моих чувствах к тебе?
– Потому что ты ни разу не сказал… То есть ты никогда не говорил мне…
Но она не могла прошептать больше ни слова.
– Я должен сказать тебе то, что ты уже знаешь? Он прильнул ртом к ее губам с силой, от которой ее сердце содрогнулось.
– Да. Я должна понять. Я хочу, чтобы ты был честен со мной.
Его руки в ее волосах отделили корону искусственных кос, которую Бесси прикрепила к массе ее собственных непокорных кудрей. Вскоре шиньон был снят вместе со всеми шпильками, и ее волосы рассыпались по обнаженным плечам.
– Тогда пойми это, моя леди, ты моя. Ты никогда не услышишь этого от другого мужчины. Я не собираюсь отпускать тебя от себя и поеду за тобой на край земли, если ты сбежишь от меня.
Порция застонала и обвила руки вокруг шеи Даниэля. Все ее беспокойство прошло. Единственное, чего она хотела, это чтобы этот человек был с ней всю жизнь. Она стала срывать его одежду, сдирая с его тела куртку, желая побыстрее ощутить его обнаженное тело.
Ее корсаж был расстегнут, и Даниэль целовал ее груди, беря их в рот и сжимая с такой жадностью, что она только отклонялась назад, чтобы дать ему больше.
Потом он поднял ее на руки и понес через гостиную в свою спальню, закрыв за собой дверь. Положив ее на кровать, он быстро снял с нее нижние юбки и нижнее белье. Стоя в пятне серебряного лунного света, Даниэль начал медленно снимать сапоги и плотно облегающие бриджи.
Порция ждала на кровати в восхищенном изумлении. Даниэль был самый прекрасный мужчина, которого она когда-либо видела. Он стоял над ней, держа руки на бедрах, его мужественность толкалась вперед в пульсирующей беспокойной дрожи.
Глядя на него снизу, Порция сжимала руками груди, теребя соски в медленном, полном боли экстазе.
– Даниэль?
Ее голос был хриплым от страсти.
Даниэль встал перед ней на колени, отстраняя губами ее руки. Порция заполнила его мысля, овладела его чувствами настолько, что он поглупел, желая ее. На этот раз он действовал медленно, оттягивая удовольствие, пока его губы и руки бродили по ее телу. Когда Порция стала робко ласкать его, Даниэль заставил себя сдержаться.
– Ох, Даниэль, – простонала Порция, побуждая его, – как это может быть?
Но Даниель медлил взять ее. Губами он запоминал ее груди, мягкую гладкую кожу живота и внутренность бедер, ища наиболее чувствительные места и дойдя до медовой сердцевины ее наслаждения.
Порция задохнулась:
– Даниэль, что…
Вспышка жара, которую он воспламенял своим ртом, превратилась во взрыв огня, который поднялся в ней на такую высоту наслаждения, что она думала, что может умереть. От его ласк тело Порции начало судорожно извиваться. Наслаждение было такой изысканной мукой, которой он никогда не знал с женщиной. Он сознавал, что каждая волна чувств вызывалась им, и его восторг был тонко натянутой нитью страсти, готовой дойти до момента разрыва.
Откинув голову назад, она издала стон исступления, который означал, что ее вершина наступила. В лунном свете Даниэль мог видеть ее удовлетворенную улыбку. Она, как котенок, зарылась головой в подушку, тая от удовольствия.
– Ох, Даниэль. Я не знала, что любовь может такой – удивительной!
Все еще тяжелый и пульсирующий от желания, Даниэль отсрочил свое собственное освобождение от желания, удержав Порцию. Она нетерпеливо повернулась к нему, качаясь в его объятиях, целуя его, лаская и говоря, что испытала высочайшее счастье.
Радостные прикосновения губ Порции быстро разожгли собственное пламя Даниэля до таких ступеней страсти, что он не мог больше сдерживаться. Он двигался над ней, желая атаковать медленно, приготовить ее тело, вызвать ее страсть так, чтобы не причинить боли. Его забота была излишней, ибо она, обняв его ногами, нетерпеливо удерживала его в себе.
Он обнял ее руками снизу, чтобы войти в общий ритм. Она застонала, и их неистовый совместный стон скоро взорвался в осколки безумия исступленного освобождения.
На этот раз Порция держала его, нежно целуя в лоб и гладя кончиками пальцев маленькие волоски на его спине. Она хотела признать, что первый раз в жизни чувствовала такой покой. Его объятия давали ей такое ощущение защищенности. Все еще боясь, что этого не будет больше, она не хотела думать о завтрашнем дне. Свежий воздух из окна доносил запах распускающихся цветов и остужал их разгоряченные тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42