Она вся пылала от чувственного наслаждения, вздрагивая, изгибаясь и издавая приглушенные сто-ны, умоляя о последнем наивысшем акте блаженства, когда их тела сольются, — но его сладострастная игра еще не закончилась. Его темные волосы склонились над ее бедрами, и она вскрикнула, когда его горячий язык коснулся ее тела, проникая в нее все глубже и глубже, без устали лаская ее. Сладостная страсть окутала все ее тело, до самых кончиков пальцев. Спазм содрогнул всю ее с необычайной силой, а он все еще не прекращал ласки. Дважды он доводил ее до состояния наивысшего наслаждения, до края экстаза.
Когда он наконец опустился на нее, она вся дрожала от страсти. Он коснулся губами ее рта, и она почувствовала вкус меда и своего собственного тела. Из последних сил она приподняла бедра навстречу ему, и крик счастья сорвался с ее губ, когда он вошел в нее. Они соединились вместе, захватчик-ястреб и его подруга, поднимаясь выше горных вершин, выше облаков, прямо к сияющему солнцу. Они уже не существовали друг без друга, они стали едины телом, сердцем и душой. Он был тем Ночным Ястребом, которому ярчайшее Пламя освещало дорогу. Они неслись как раскаленная комета, сверкающая звезда, а необычайное ослепляющее вечное Ночное Пламя светило посреди бесконечного неба, на котором была начертана их судьба.
В то лето у племен были столкновения не только с солдатами, но и с группами людей, прибывших в их земли в поисках блестящих желтых кусочков, которые белые люди назвали» золото «. Индейцы редко использовали эти желтые камушки, не видя в них той ценности, какую видели белые люди. Они препятствовали этому неожиданному вторжению в их священные земли и лучшие охотничьи угодья.
Если золотоискатели имели кое-какие вещи для обмена и соглашались не задерживаться на индейских территориях на своем пути к месту, которое они называли Монтана, индейцы не причиняли им никакого вреда. Пока у белых не возникало планов обосноваться в этих местах, построить здесь свои дома или провести через леса дороги, им разрешали свободно проезжать к месту своего назначения.
Только в конце лета возникли проблемы с одной большой группой золотоискателей. В течение многих дней сиу и шайены совершали набеги на караван, пока наконец не предъявили ультиматум: они пропустят золотоискателей в обмен на товары, которые те везли с собой, кофе, табак, муку и сахар. Задержка этой группы имела и еще одно преимущество: от них они узнали, что солдаты собрались соорудить еще один форт близ Паудер Ривер — в самом сердце индейских охотничьих угодий. Этот форт должны были назвать форт Коннор в честь генерала, возглавлявшего отряд этих солдат.
Племена были в ярости от того, что солдаты собираются построить форт в самом центре индейской территории. Были созваны военные советы, на которых было решено, что они отыщут место, где строится этот форт, и уберут пришельцев со своей территории. Разведывательные группы вскоре вернулись с новостями, что заметили отряды кавалерии в некоторых местах в округе. Снова были собраны отряды, которые отправились на войну с солдатами.
Ночной Ястреб возглавлял один из таких отрядов, опять оставляя жену и сына одних. Пламя провожала его с гордостью и тревогой, поскольку она все еще боялась, что с ним может что-нибудь случиться в бою. За свою безопасность она уже не беспокоилась, поскольку с тех пор, как они распространили слух о ее видении и смерти ее врага, все угрозы ей и ее сыну прекратились. Как скоро она узнает, насколько сильно она ошибалась!
Однажды ночью, вскоре после отъезда Ночного Ястреба, Пламя мирно спала в своей хижине. Облако Войны тихонько посапывал в колыбельке. Ничто даже не шелохнулось, когда две тени беззвучно проскользнули в хижину. Пламя и не почувствовала сильного удара по голове, от которою она потеряла сознание, а двое нападавших завернули в покрывало ее и ее сына, тихонько вытащили их из хижины и понесли по спящему поселению. Она так и не слышала разговора, который происходил между двумя ее похитителями, когда они, оседлав лошадей и взвалив на них жену их вождя и его сына, отправились прочь из поселка.
— Я хочу иметь эту женщину, прежде чем мы доберемся до форта и оставим ее там, — заявил Кривая Стрела.
— Чтобы она тебя узнала? — прошипела Маленькая Крольчиха. — Какой же дурак достался мне в мужья! Ты ведь сам настаивал, чтобы мы не убивали ее.
— Ей не обязательно знать, кто мы такие. Если мы не будем разговаривать между собой и завяжем ей глаза, то она не узнает нас.
— Нет! — воскликнула Маленькая Крольчиха. — Я уже потеряла одного мужа, которого свела с ума эта женщина, и не хочу потерять второго. Если ты только займешься с ней любовью, клянусь, я убью и ее, и ребенка.
Кривая Стрела недовольно вздохнул:
— Твоя ревность доведет нас до смерти, Маленькая Крольчиха. Ты знаешь, мы не осмелимся причинить им вреда. Ты что, забыла о ее видении? Ты не боишься рисковать собственной жизнью? — Он увидел, как кровь отхлынула от ее лица, и продолжил: — Ты тоже боишься ее видений, так что не унижай меня за то, что я проявляю осторожность.
— Но ничто не может помешать нам прикончить ребенка, — сказала она.
— Ничто, кроме остатков чести, которыми я еще располагаю, — угрюмо проговорил он. — Я не хочу пасть так низко, убив ребенка вождя моего племени, как бы я ни ненавидел его отца.
— Тогда, если у тебя не хватает решимости совершить поступок, это сделаю я.
— А если этот ребенок тоже относится к избранным, к провидцам, как и его мать? Ты уверена, что эта женщина не передала ему вместе с материнским молоком часть своего дара?
Маленькая Крольчиха ничего не ответила, и Кривая Стрела продолжал давить на нее:
— Мы не тронем их и доставим невредимыми в форт к белым людям, как и договорились. Будет только так — и никак иначе. Если ты хочешь вернуться в поселок вместе с ними, говори сейчас. Если нет, мы отвезем их к солдатам и избавимся от них. Ночной Ястреб никогда не найдет их там и ничего не узнает об их судьбе. Эта женщина вернется к своему собственному народу и вместе со своим ребенком будет навеки вычеркнута из нашей жизни.
— Мы отвезем их в форт, — угрюмо согласилась Маленькая Крольчиха.
— Тогда нам следует поторопиться, чтобы добраться до форта, пока еще темно, и вернуться назад, пока никто не заметил нашего отсутствия. Мы также не должны произносить ни слова об этом форте, на который наткнулись, поскольку именно его наши воины сейчас и ищут. У Пламени должно быть достаточно времени, чтобы покинуть его и вернуться к своему народу прежде, чем Ночной Ястреб обнаружит расположение этого форта.
Часовой форта Коннор не мог поверить своим глазам и ушам. Он пристально глядел на скрученный сверток из покрывал, лежавший перед главными воротами, и готов был поклясться, что оттуда доносилось слабое попискивание. Сверток был такого размера, что в нем мог бы поместиться большой ребенок или маленький взрослый — определить было трудно. Часовой громко вздохнул, решая, что ему делать. Каким образом и когда этот сверток оказался здесь? Он стоял на часах всю ночь и не слышал ни единого звука, кроме этого попискивания несколько минут назад. Может, это какая-то уловка индейцев? Прищурив глаза, он оглядел окрестности форта, . стараясь приметить какое-нибудь шевеление в предрассветных сумерках.
Он все еще думал, что ему предпринять, когда к нему подошел сержант.
— Что здесь происходит? — спросил он. — По-моему, я слышу за воротами голоса?
— Да, сэр! Ах нет, сэр! Я хочу сказать, я не знаю, что это, сэр!
Молодой солдат почувствовал себя дураком, но не рискнул высказать свое собственное мнение.
— Что-то лежит за воротами, сэр, завернутое в меховое покрывало и издающее шум.
Глядя туда, куда указывал солдат, сержант также заметил сверток.
— Есть какие-нибудь соображения, часовой? — спросил он.
— Нет, сэр. Мне не платят за соображения, сэр. Я только выполняю приказы.
Сержант улыбнулся ответу молодого человека.
— Тогда спускайся вниз и открой ворота. Я хочу знать, что в этом свертке.
— Но, сэр! А если это ловушка? — открыл было рот молодой солдат.
— По-моему, ты только что сказал, что тебе не платят за соображения, часовой? Иди и выполняй приказание. Втащи сюда этот сверток, чтобы я мог посмотреть, что там внутри.
Несколько минут спустя, развернув сверток, мужчины изумленно застыли глядя в него и не веря своим глазам. В свертке оказалась связанная молодая белая женщина! Она была одета на индейский манер, но ее ярко-голубые глаза и золотистые волосы не позволяли обмануться, несмотря на ее покрытую загаром кожу. Рядом с ней лежал крохотный ребенок! И хотя волосы и кожа ребенка были темными, его голубые глаза свидетельствовали о том, что он, по крайней мере, был наполовину белым и, скорее всего, был сыном этой женщины.
— О Боже, сержант! — воскликнул часовой, обретя наконец дар речи. — Это белая женщина!
— Индианка! — пробормотал сержант. — Что, черт возьми, она здесь делает?
Стоявший рядом солдат согласно кивнул:
— Может, какой-нибудь индеец устал от нее и решил пустить на в. се четыре стороны?
— Ты спятил! — воскликнул его приятель. — Они никогда не отпускают своих женщин. Они либо убивают их, либо продают кому-нибудь еще, если сами больше не хотят их. И к тому же они никогда не бросают своих детей.
— Но что она делает здесь? — запротестовал первый. — Ее завернули как рождественский подарок и оставили темной ночью перед воротами нашего форта.
? — Лучший способ выяснить это, — вмешался в их спор сержант, — развязать ее и вытащить у нее изо рта кляп. Вместо того чтобы стоять тут и переминаться с ноги на ногу, как школьники во время первых танцев, лучше сделайте это! Быстро!
Ничего не понимая, Пламя уставилась на окружавших ее солдат. Что все это значит? Где она и как она сюда попала? Кто эти люди? Может, пока она спала, солдаты напали на поселение? Миллион вопросов пронесся в ее голове — которая к тому же сильно болела, — но ни на один из них она не смогла найти ответа. Как смогла она даже не знать, что на их поселение напали?
Пока солдаты, стоя вокруг нее, продолжали обсуждать случившееся, она чуть приподняла голову и, осторожно оглядевшись вокруг, поняла, что находится внутри какого-то форта. Но как она сюда попала? Последнее, что она ясно помнила, — это то, что легла спать в своей хижине. Затем проснулась от сильной головной боли, плотно связанная и ничего не видящая вокруг. Единственным ее утешением было то, что Облако Войны лежал рядом с ней, похоже абсолютно невредимый. Он лежал рядом и жадно посасывал свой крохотный кулачок.
Увидев, что к ней потянулось сразу несколько рук, она чуть не закричала от страха: на какое-то мгновение он закрался ей в душу, и сердце тревожно застучало, но она быстро сумела справиться с собой. Она не должна показать этим людям, что ей страшно. И она не покажет! Она должна быть храброй! Если она хочет спасти себя и Облако Войны, она должна собрать всю свою волю! И если надеется еще когда-нибудь увидеть Ночного Ястреба!
ГЛАВА 26
Немного подумав, Пламя решила не говорить солдатам, что она дочь генерала Вайза до тех пор, пока в этом не будет крайней необходимости. Если она скажет, они обязательно отправят послание ее отцу, а она — как ни стремилась ее душа повидаться с ним — не хотела уменьшать свои шансы вернуться к Ночному Ястребу. Отец, без сомнения, стал бы настаивать, чтобы она вернулась с ним домой, а Пламя не хотела этого делать. Она хотела только одного — найти способ снова воссоединиться со своим горячо любимым мужем. Конечно, если ее жизни или ее ребенку будет что-то угрожать, она тут же вспомнит, кто она такая, — но пока, не ощущая никакой серьезной угрозы, она этого делать не станет.
Тысячи мыслей пронеслись в ее голове. Пламя поняла, что у нее есть несколько вариантов выбора, и она должна быстро решить, какой из них предпочесть. Эти солдаты хотели знать, кто она такая и каким образом оказалась здесь. Это было не простое любопытство — на их лицах она видела явные признаки подозрения, поскольку они все еще боялись, что это своего рода ловушка. Они хотели немедленно услышать ответы на свои вопросы. Долго ждать они не будут.
Снова сержант наклонился над ней:
— Как ваше имя, мисс? Вы говорите по-английски?»
Пламя кивнула, стараясь выиграть время. Внезапно в голову ей пришла мысль. Она была рискованная, но стоило попробовать! Она попытается разыграть истерику — после долгого пребывания у индейцев она потеряла память и не могла вспомнить, кто она такая и откуда появилась! Кто сможет доказать обратное? Если они решат, что с ней так плохо обходились, что она полностью потеряла память, они не будут задавать ей никаких вопросов. Конечно, если обстоятельства потребуют, она сразу же все вспомнит — память вернется к ней так же внезапно, как и исчезла — и она ради своей защиты сможет использовать имя отца. Если в этом будет необходимость.
Задача была в том, чтобы сыграть роль без ошибок. Только однажды она видела человека, у которого была потеря памяти. Он был пациентом Джеймса, и Джеймс называл его состояние амнезией. Бедняга был ранен в сражении, а в свое время, будучи солдатом, видел столько ужасов, что его память просто отказалась принимать их. Хотя инстинктивно он помнил, что ненавидит шпинат, он не мог вспомнить ни своего имени, ни членов своей семьи. Его имя обнаружили в его документах. И когда его мать приблизилась к нему, он даже не узнал убитую горем женщину.
Чтобы изобразить подобное состояние, следовало хорошенько сосредоточиться. Даже если она и проиграет эту игру, то все равно стоит начать ее, поскольку это позволит ей выиграть время, необходимое для того, чтобы найти Ночного Ястреба или дождаться, пока он сам не разыщет ее.
В подобной обстановке ей не пришлось прикладывать много усилий, чтобы, глядя в лицо участливого сержанта, выдавить слезу и прошептать:
— О мой Бог! Я спасена! Пожалуйста, скажите мне, что я спасена!
Сержант присел рядом с ней, беспомощно озираясь вокруг и не зная, что делать с плачущей женщиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45