https://wodolei.ru/catalog/accessories/polka/
– Разве так можно, Каро! На какую-то минуту я почти поверила, что ты говоришь все это всерьез.
– Но я говорю серьезно, Летти! Не сомневайся. – Каролайн кинула на нее взгляд, ее глаза сверкнули. – Предложение мистера Фиркина может казаться вам смешным, но для меня это единственный шанс получить независимость. Вы не можете представить, каково это быть бедной родственницей, полностью зависимой от прихоти и настроения своей более преуспевшей родии. Представляете, каково жить в доме, где одно твое присутствие уже является источником ревности и злости.
– Но, Каро, как же так! – причитала Летти. – Торговец, и достаточно старый, да он в дедушки тебе годится!
– Тише, Летти! – довольно сурово оборвал Роланд сестру и, подойдя к Каролайн, по-братски обнял ее за плечи. Уже другим, более мягким тоном он сказал. – Мы понимаем, о чем ты, Каро, и нет ничего удивительного в твоем желании избавиться от подобной участи, но так ты ничего путного не добьешься, моя дорогая. Ничто не могло бы порадовать нас, твоих друзей, больше, чем видеть, как ты хорошо устроилась, но ты могла бы рассчитывать на лучшую долю, чем эта.
– Разве могла бы? – переспросила Каролайн, вся напрягшись под его рукой. – Кого бы ты мне мог предложить, Роланд? Кого-нибудь из твоих приятелей-офицеров? Может быть, подходящего холостяка, подобранного Летти? Я не обладаю ничем, что необходимо для подобной партии. Да, у меня действительно хорошее происхождение, а благодаря вашей маме я получила больше чем просто достойное образование. Но я не могу добавить ни пенни к своему имени, а вы знаете не хуже меня, что бесприданница должна быть одарена природой необычайной красотой, чтобы иметь шанс на достойный союз. Мне уже почти двадцать семь лет, но даже в юности я не заблуждалась по поводу своей женской привлекательности.
Она замолчала, но капитан Уайльд, немного растерянный от правды ее слов, не мог сразу найти что сказать.
Каролайн похлопала его по руке и проговорила уже спокойнее:
– Но сейчас нас заботит твой брак, а вовсе не мой. Приму ли я предложение мистера Фиркина или не приму, это я еще не решила. Но ничто не должно помешать твоему счастью с Дженни.
Каролайн уже вполне овладела собой, и тон, каким были сказаны последние слова, показал, что она твердо решила ни с кем не обсуждать свои личные проблемы. Роланд и его сестра слишком хорошо знали Каролайн, чтобы предпринимать хоть какие-нибудь попытки продолжить дальнейший разговор на эту тему. Друзья попрощались, и капитан пошел проводить Каролайн к наемной карете, которая должна была доставить девушку к дому ее дяди.
Вернувшись в гостиную, где теперь Летишия задумчиво и пристально разглядывала пламя в камине, он с жаром воскликнул:
– Проклятье! Бедняжка Каро! Какая же досада! Уверен, в мире нет другой такой хорошей девушки. Не можешь ли ты как-нибудь помочь ей, Летти? Неужели мы должны позволить ей связать себя столь нелепым союзом!
– Я бы все для нее сделала, Роланд, ты же знаешь, – вздохнула Летишия. – Но ее слова – чистая правда. Мы-то знаем ей цену и ее многочисленные достоинства, но, как бы там ни было, этот печальный факт есть факт. Женщина без гроша имеет небольшой шанс удачно устроить свою жизнь. Единственное, что приходит на ум, – надо убедить ее переехать ко мне. Теодор уже, подрос, его можно перепоручить гувернантке, да и нянюшка, полагаю, с удовольствием освободится от части своих обязанностей.
Капитан Уайльд нахмурился:
– Ты думаешь, Каро могла бы поселиться у тебя?
– Надо постараться ее убедить в этом. Я должна сказать, что хочу поручить заботы об обучении Теодора, а не просто придумываю ей занятие. Видишь ли, Роланд, если бы она переехала к нам, это могло бы стать ее постоянным местом жительства, поскольку, когда дети подрастут, я сама буду нуждаться в компаньонке.
– Это могло бы сработать, – согласился Роланд, хотя и с сомнением в голосе. – Правда, так она все равно не избавится от своего зависимого положения.
– Ты же не можешь предположить, будто я когда-нибудь стану обращаться с ней не по-дружески? – искренне удивилась Летишия. – И я ручаюсь тебе, в моем доме все будут относиться к ней с предельным уважением. Жить в семье, в которой она воспитывалась, все же, несомненно, в тысячу раз лучше, чем быть замужем за каким-то там лавочником, пусть и хозяйкой в доме!
– Полагаю, ты права, – медленно произнес ее брат, но в голосе его по-прежнему слышалось сомнение. – Проблема в том, что у Каро какие-то дьявольски странные понятия, на некоторые вещи она смотрит совершенно не так, как ты или я. Но в любом случае поговори с ней! Это самое малое, что мы можем для нее сделать.
Глава 3
Жених
В то самое утро, когда родился остроумный план мисс Каролайн Крессуэлл, жениха мисс Линли можно было найти в библиотеке его дома в Суссексе. Поместьем Фэрингс владели многие поколения семьи Рэйвиншоу, но дедушка нынешнего владельца велел снести до основания старые строения и на их месте возвел величественное здание с невероятных размеров портиком и боковыми пристройками. Так как стоимость постройки волновала его меньше всего, для разработки проекта был приглашен самый известный архитектор того времени, и библиотека, в которой теперь сидел мистер Рэйвиншоу, являла собой роскошный образец элегантности и изящного декора. Высокие окна выходили на ухоженный английский парк, за которым простирались луга с группами деревьев, а за ними лесные угодья, полные дичи. Где-то уже на самой линии горизонта грядой возвышались холмы.
Владелец этого прекрасного дома и бескрайних угодий сидел у богато инкрустированного письменного стола, стоявшего в проеме между двумя окнами. Одной рукой он облокотился на спинку кресла, в то время как пальцы другой руки отбивали нетерпеливую дробь по полированной поверхности стола. Когда Летишия Фентон столь нелестно отзывалась об его характере, она только озвучивала мнение, сложившееся о нем среди широкого круга его знакомых. Хотя некоторые, относящие себя к числу его немногочисленных близких друзей, отнюдь не разделяли этой точки зрения. Действительно, железная воля мистера Рэйвиншоу и его способность игнорировать мнение света большинством воспринимались как проявление непомерного высокомерия. Обществу Гай Рэйвиншоу обычно демонстрировал только свой неподатливый нрав, но если он кого-то одаривал своей дружбой, то делал это искренне и безоговорочно.
Гай Рэйвиншоу не отличался особой мужской красотой, но в его смуглом лице с несколько резкими чертами и холодными серыми глазами чувствовалось неотразимое достоинство. Время от времени, когда смех смягчал строгую линию рта, истинные качества Гая Рэйвиншоу проявлялись совсем в ином свете, но немногие счастливцы имели возможность наблюдать за ним в такие минуты. В то апрельское утро мистер Рэйвиншоу нервно кривил губы, брови его сурово сошлись на переносице. Было видно, что у него вот-вот иссякнет всякое терпение.
Причиной его раздражения являлся элегантный молодой человек, сидевший напротив. Это был его двоюродный брат Пелем Рэйвиншоу – полная противоположность своему родственнику. Субтильный светловолосый молодой человек с живыми чертами лица, на котором легкомысленные и беспутные развлечения и беспорядочный образ жизни пока еще не оставили существенных отметин, своим обликом обманывал всех, с кем его сводила судьба, даже самых мудрых и опытных. Еще в раннем отрочестве Пелем обнаружил власть своего обаяния и с тех пор всегда пользовался им более или менее успешно. Мистер Рэйвиншоу, однако, не поддавался чарам своего кузена, и тот, зная это, даже не пытался пускать их в ход.
Угрюмая складка залегла вокруг его красивого рта, а когда он переводил взгляд на своего родственника, в его карих глазах читались злость и негодование. Старший из Рэйвиншоу отвечал на эту мрачную угрюмость холодной неприязнью.
– Выходит, – помолчав, желчно заметил он, – ты запамятовал слова, сказанные мной на прощание и нашу прошлую встречу?
Младший в ответ только молча недовольно заерзал на своем кресле.
Мистер Рэйвиншоу продолжил:
– Но я предупреждал тогда, сударь, что пришел на выручку в последний раз, и если впоследствии ты опять окажешься в подобной ситуации, тебе придется самому решать эту проблему, уже без моей помощи. Ты же знаешь, я не швыряю на ветер пустые угрозы.
– Проклятье! Если ты не поможешь мне, я окажусь в долговой тюрьме, – мрачно процедил Пелем. – Если только раньше не пущу себе пулю в лоб.
– Твои угрозы, – размеренно выговаривая каждый слог, парировал Гай, – не заставят меня и пальцем пошевелить. Твоя безвременная кончина освободила бы меня от бремени, которое с годами стало досаждать мне все больше и больше.
– А как же драгоценная честь семьи Рэйвиншоу? – презрительно усмехнувшись, поинтересовался Пелем. – Хорошенький скандальчик разразится, если ты позволишь своему наследнику гнить в тюрьме, поскольку ты, черт побери, из-за своей треклятой скупости откажешься оплатить мои долги.
Руки Гая непроизвольно потянулись к ручкам кресла, как если бы он приготовился подняться, и такое пламя гнева полыхнуло в его серых глазах, что даже дерзость Пелема была на мгновение умерена испугом. Но старший проявил осмотрительность и заставил себя успокоиться, а когда заговорил снова, его голос звучал столь же нарочито спокойно, как и прежде:
– Не стоит тебе делать слишком уж большую ставку на мою лояльность семье, Пелем. Бывают времена, когда цена ее становится слишком высока. На протяжении десяти неблагодарных лет я помогал тебе выкарабкиваться из всяческих историй и предотвращал сокрушительные скандалы, коим ты являешься причиной. Послушай, мне слишком опротивело все это. Там, где дело касается меня, твоя карта бита.
Он поднялся во весь рост, величаво выпрямился и подошел к камину.
Мода того времени предписывала мужчинам носить плотно облегающие длиннополые сюртуки, панталоны в обтяжку и высокие блестящие ботфорты, доставляя неудобства представителям сильного пола. Но все эти детали мужского туалета великолепно смотрелись на Гае Рэйвиншоу. Он был выше среднего роста и очень крепкого телосложения, так что неприязнь худосочного Пелема, испытываемая к своему родственнику, уходила корнями в примитивную зависть.
– Безрассудство и буйные выходки твоей необузданной юности я мог еще прощать, – продолжил мистер Рэйвиншоу, – но это только малая часть твоих прегрешений. Все это превращается в какой-то порочный круг, ты – лгун, вор и обманщик, причем в тебе нет ничего, что искупало бы, хотя бы частично, твои грехи. Тебя, мой дорогой, никогда не волновало ничего, кроме удовлетворения собственных эгоистичных желаний. До сих пор ты вполне успешно морочил обществу голову, представляя себя совершенно в ином свете, но меня не обманешь никаким притворством.
Покраснев от злости как рак, Пелем вскочил, не выдержав уничижительного обвинения и высокомерного тона. От злости кровь бросилась ему в лицо, на щеках выступили багровые пятна. Как всякий человек, он не слишком любил слушать неприятную правду и готов был обрушить на Гая поток возмущенных слов, но под презрительным взглядом холодных серых глаз слова, которые он собрался произнести, замерли у него на губах. Гай не относился к числу тех, кого он мог легко обмануть!
– Совершенно верно! – язвительно заметил Гай, как если бы прочел мысли кузена. – Не стоит тратить впустую твои высокопарные речи. Прибереги свои театральные способности для кредиторов, которых ты, возможно, и сумеешь ввести в заблуждение.
– Маловероятно! – угрюмо возразил Пелем. – Черт возьми, Гай, ты же не можешь отказать мне. Разве не по твоей вине я оказался в таком бедственном положении?
– По моей вине? – Несказанное удивление стерло все остальные чувства с лица мистера Рэйвиншоу. – Боже милостивый! Теперь уже я ответствен за твое собственное расточительство?
– Только из-за тебя на меня хлынули долговые расписки с требованием немедленной уплаты, – ярился Пелем. – До объявления о твоей проклятой помолвке мне достаточно стабильно выделяли кредит.
На минуту в комнате воцарилась гробовая тишина, нарушаемая только веселым потрескиванием огня в камине и щебетанием птиц за окном.
Молодые люди смотрели друг на друга с неприкрытой яростью. Пелем весь кипел от гнева, сжимая спинку стула, с которого он поднялся. Его кузен сохранял внешнюю невозмутимость, но в лице Гая Рэйвиншоу появилось нечто такое, что явно испугало бы более внимательного соперника.
– Так вот что тебя гложет! – наконец медленно проговорил Гай. – Мне следовало бы догадаться! Смерть моего брата сделала тебя моим наследником, но твоя склонность к самообману, нет, скорее даже к самообольщению, оказалась безмерно глубже, нежели я предполагал. Неужели ты возомнил, будто я осудил бы себя на пожизненное одиночество, лишь бы обеспечить тебе безбедное существование?
Отвратительная, презрительная усмешка тронула губы Пелема.
– Боже мой, какой же ты лицемер! – воскликнул он. – Пожизненное одиночество! Да все прекрасно знают, что, если бы Теренс не умер, ты никогда, будь я проклят, не сделал бы предложение ни Дженнифер Линли, ни кому бы то там еще.
Гай выслушал это обвинение с хладнокровием. Его гнев, похоже, начал угасать, тогда как Пелем все больше распалялся. Четко очерченные брови Гая едва заметно поползли вверх, и слабый отблеск ироничной улыбки изогнул его губы.
– Видишь ли, мой друг, – он словно процеживал слова, – я совершенно спокойно перенес бы, если мой брат Теренс или его сын унаследовали бы мое состояние, но совсем иное дело, когда рок поставил тебя на его место. Неужели ты действительно ожидал, будто я с этим смирюсь? Мое чувство долга все-таки слишком велико, чтобы совершать дурацкие поступки.
– Дьявол вас всех разбери с вашим чувством долга! – Пелем уже с трудом держал себя в руках. – На сегодняшний день я все еще остаюсь твоим наследником. Уж я-то знаю, какие пойдут разговоры, если ты допустишь, чтобы меня бросили в долговую яму, при этом и пальцем не пошевелив, дабы помочь мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
– Но я говорю серьезно, Летти! Не сомневайся. – Каролайн кинула на нее взгляд, ее глаза сверкнули. – Предложение мистера Фиркина может казаться вам смешным, но для меня это единственный шанс получить независимость. Вы не можете представить, каково это быть бедной родственницей, полностью зависимой от прихоти и настроения своей более преуспевшей родии. Представляете, каково жить в доме, где одно твое присутствие уже является источником ревности и злости.
– Но, Каро, как же так! – причитала Летти. – Торговец, и достаточно старый, да он в дедушки тебе годится!
– Тише, Летти! – довольно сурово оборвал Роланд сестру и, подойдя к Каролайн, по-братски обнял ее за плечи. Уже другим, более мягким тоном он сказал. – Мы понимаем, о чем ты, Каро, и нет ничего удивительного в твоем желании избавиться от подобной участи, но так ты ничего путного не добьешься, моя дорогая. Ничто не могло бы порадовать нас, твоих друзей, больше, чем видеть, как ты хорошо устроилась, но ты могла бы рассчитывать на лучшую долю, чем эта.
– Разве могла бы? – переспросила Каролайн, вся напрягшись под его рукой. – Кого бы ты мне мог предложить, Роланд? Кого-нибудь из твоих приятелей-офицеров? Может быть, подходящего холостяка, подобранного Летти? Я не обладаю ничем, что необходимо для подобной партии. Да, у меня действительно хорошее происхождение, а благодаря вашей маме я получила больше чем просто достойное образование. Но я не могу добавить ни пенни к своему имени, а вы знаете не хуже меня, что бесприданница должна быть одарена природой необычайной красотой, чтобы иметь шанс на достойный союз. Мне уже почти двадцать семь лет, но даже в юности я не заблуждалась по поводу своей женской привлекательности.
Она замолчала, но капитан Уайльд, немного растерянный от правды ее слов, не мог сразу найти что сказать.
Каролайн похлопала его по руке и проговорила уже спокойнее:
– Но сейчас нас заботит твой брак, а вовсе не мой. Приму ли я предложение мистера Фиркина или не приму, это я еще не решила. Но ничто не должно помешать твоему счастью с Дженни.
Каролайн уже вполне овладела собой, и тон, каким были сказаны последние слова, показал, что она твердо решила ни с кем не обсуждать свои личные проблемы. Роланд и его сестра слишком хорошо знали Каролайн, чтобы предпринимать хоть какие-нибудь попытки продолжить дальнейший разговор на эту тему. Друзья попрощались, и капитан пошел проводить Каролайн к наемной карете, которая должна была доставить девушку к дому ее дяди.
Вернувшись в гостиную, где теперь Летишия задумчиво и пристально разглядывала пламя в камине, он с жаром воскликнул:
– Проклятье! Бедняжка Каро! Какая же досада! Уверен, в мире нет другой такой хорошей девушки. Не можешь ли ты как-нибудь помочь ей, Летти? Неужели мы должны позволить ей связать себя столь нелепым союзом!
– Я бы все для нее сделала, Роланд, ты же знаешь, – вздохнула Летишия. – Но ее слова – чистая правда. Мы-то знаем ей цену и ее многочисленные достоинства, но, как бы там ни было, этот печальный факт есть факт. Женщина без гроша имеет небольшой шанс удачно устроить свою жизнь. Единственное, что приходит на ум, – надо убедить ее переехать ко мне. Теодор уже, подрос, его можно перепоручить гувернантке, да и нянюшка, полагаю, с удовольствием освободится от части своих обязанностей.
Капитан Уайльд нахмурился:
– Ты думаешь, Каро могла бы поселиться у тебя?
– Надо постараться ее убедить в этом. Я должна сказать, что хочу поручить заботы об обучении Теодора, а не просто придумываю ей занятие. Видишь ли, Роланд, если бы она переехала к нам, это могло бы стать ее постоянным местом жительства, поскольку, когда дети подрастут, я сама буду нуждаться в компаньонке.
– Это могло бы сработать, – согласился Роланд, хотя и с сомнением в голосе. – Правда, так она все равно не избавится от своего зависимого положения.
– Ты же не можешь предположить, будто я когда-нибудь стану обращаться с ней не по-дружески? – искренне удивилась Летишия. – И я ручаюсь тебе, в моем доме все будут относиться к ней с предельным уважением. Жить в семье, в которой она воспитывалась, все же, несомненно, в тысячу раз лучше, чем быть замужем за каким-то там лавочником, пусть и хозяйкой в доме!
– Полагаю, ты права, – медленно произнес ее брат, но в голосе его по-прежнему слышалось сомнение. – Проблема в том, что у Каро какие-то дьявольски странные понятия, на некоторые вещи она смотрит совершенно не так, как ты или я. Но в любом случае поговори с ней! Это самое малое, что мы можем для нее сделать.
Глава 3
Жених
В то самое утро, когда родился остроумный план мисс Каролайн Крессуэлл, жениха мисс Линли можно было найти в библиотеке его дома в Суссексе. Поместьем Фэрингс владели многие поколения семьи Рэйвиншоу, но дедушка нынешнего владельца велел снести до основания старые строения и на их месте возвел величественное здание с невероятных размеров портиком и боковыми пристройками. Так как стоимость постройки волновала его меньше всего, для разработки проекта был приглашен самый известный архитектор того времени, и библиотека, в которой теперь сидел мистер Рэйвиншоу, являла собой роскошный образец элегантности и изящного декора. Высокие окна выходили на ухоженный английский парк, за которым простирались луга с группами деревьев, а за ними лесные угодья, полные дичи. Где-то уже на самой линии горизонта грядой возвышались холмы.
Владелец этого прекрасного дома и бескрайних угодий сидел у богато инкрустированного письменного стола, стоявшего в проеме между двумя окнами. Одной рукой он облокотился на спинку кресла, в то время как пальцы другой руки отбивали нетерпеливую дробь по полированной поверхности стола. Когда Летишия Фентон столь нелестно отзывалась об его характере, она только озвучивала мнение, сложившееся о нем среди широкого круга его знакомых. Хотя некоторые, относящие себя к числу его немногочисленных близких друзей, отнюдь не разделяли этой точки зрения. Действительно, железная воля мистера Рэйвиншоу и его способность игнорировать мнение света большинством воспринимались как проявление непомерного высокомерия. Обществу Гай Рэйвиншоу обычно демонстрировал только свой неподатливый нрав, но если он кого-то одаривал своей дружбой, то делал это искренне и безоговорочно.
Гай Рэйвиншоу не отличался особой мужской красотой, но в его смуглом лице с несколько резкими чертами и холодными серыми глазами чувствовалось неотразимое достоинство. Время от времени, когда смех смягчал строгую линию рта, истинные качества Гая Рэйвиншоу проявлялись совсем в ином свете, но немногие счастливцы имели возможность наблюдать за ним в такие минуты. В то апрельское утро мистер Рэйвиншоу нервно кривил губы, брови его сурово сошлись на переносице. Было видно, что у него вот-вот иссякнет всякое терпение.
Причиной его раздражения являлся элегантный молодой человек, сидевший напротив. Это был его двоюродный брат Пелем Рэйвиншоу – полная противоположность своему родственнику. Субтильный светловолосый молодой человек с живыми чертами лица, на котором легкомысленные и беспутные развлечения и беспорядочный образ жизни пока еще не оставили существенных отметин, своим обликом обманывал всех, с кем его сводила судьба, даже самых мудрых и опытных. Еще в раннем отрочестве Пелем обнаружил власть своего обаяния и с тех пор всегда пользовался им более или менее успешно. Мистер Рэйвиншоу, однако, не поддавался чарам своего кузена, и тот, зная это, даже не пытался пускать их в ход.
Угрюмая складка залегла вокруг его красивого рта, а когда он переводил взгляд на своего родственника, в его карих глазах читались злость и негодование. Старший из Рэйвиншоу отвечал на эту мрачную угрюмость холодной неприязнью.
– Выходит, – помолчав, желчно заметил он, – ты запамятовал слова, сказанные мной на прощание и нашу прошлую встречу?
Младший в ответ только молча недовольно заерзал на своем кресле.
Мистер Рэйвиншоу продолжил:
– Но я предупреждал тогда, сударь, что пришел на выручку в последний раз, и если впоследствии ты опять окажешься в подобной ситуации, тебе придется самому решать эту проблему, уже без моей помощи. Ты же знаешь, я не швыряю на ветер пустые угрозы.
– Проклятье! Если ты не поможешь мне, я окажусь в долговой тюрьме, – мрачно процедил Пелем. – Если только раньше не пущу себе пулю в лоб.
– Твои угрозы, – размеренно выговаривая каждый слог, парировал Гай, – не заставят меня и пальцем пошевелить. Твоя безвременная кончина освободила бы меня от бремени, которое с годами стало досаждать мне все больше и больше.
– А как же драгоценная честь семьи Рэйвиншоу? – презрительно усмехнувшись, поинтересовался Пелем. – Хорошенький скандальчик разразится, если ты позволишь своему наследнику гнить в тюрьме, поскольку ты, черт побери, из-за своей треклятой скупости откажешься оплатить мои долги.
Руки Гая непроизвольно потянулись к ручкам кресла, как если бы он приготовился подняться, и такое пламя гнева полыхнуло в его серых глазах, что даже дерзость Пелема была на мгновение умерена испугом. Но старший проявил осмотрительность и заставил себя успокоиться, а когда заговорил снова, его голос звучал столь же нарочито спокойно, как и прежде:
– Не стоит тебе делать слишком уж большую ставку на мою лояльность семье, Пелем. Бывают времена, когда цена ее становится слишком высока. На протяжении десяти неблагодарных лет я помогал тебе выкарабкиваться из всяческих историй и предотвращал сокрушительные скандалы, коим ты являешься причиной. Послушай, мне слишком опротивело все это. Там, где дело касается меня, твоя карта бита.
Он поднялся во весь рост, величаво выпрямился и подошел к камину.
Мода того времени предписывала мужчинам носить плотно облегающие длиннополые сюртуки, панталоны в обтяжку и высокие блестящие ботфорты, доставляя неудобства представителям сильного пола. Но все эти детали мужского туалета великолепно смотрелись на Гае Рэйвиншоу. Он был выше среднего роста и очень крепкого телосложения, так что неприязнь худосочного Пелема, испытываемая к своему родственнику, уходила корнями в примитивную зависть.
– Безрассудство и буйные выходки твоей необузданной юности я мог еще прощать, – продолжил мистер Рэйвиншоу, – но это только малая часть твоих прегрешений. Все это превращается в какой-то порочный круг, ты – лгун, вор и обманщик, причем в тебе нет ничего, что искупало бы, хотя бы частично, твои грехи. Тебя, мой дорогой, никогда не волновало ничего, кроме удовлетворения собственных эгоистичных желаний. До сих пор ты вполне успешно морочил обществу голову, представляя себя совершенно в ином свете, но меня не обманешь никаким притворством.
Покраснев от злости как рак, Пелем вскочил, не выдержав уничижительного обвинения и высокомерного тона. От злости кровь бросилась ему в лицо, на щеках выступили багровые пятна. Как всякий человек, он не слишком любил слушать неприятную правду и готов был обрушить на Гая поток возмущенных слов, но под презрительным взглядом холодных серых глаз слова, которые он собрался произнести, замерли у него на губах. Гай не относился к числу тех, кого он мог легко обмануть!
– Совершенно верно! – язвительно заметил Гай, как если бы прочел мысли кузена. – Не стоит тратить впустую твои высокопарные речи. Прибереги свои театральные способности для кредиторов, которых ты, возможно, и сумеешь ввести в заблуждение.
– Маловероятно! – угрюмо возразил Пелем. – Черт возьми, Гай, ты же не можешь отказать мне. Разве не по твоей вине я оказался в таком бедственном положении?
– По моей вине? – Несказанное удивление стерло все остальные чувства с лица мистера Рэйвиншоу. – Боже милостивый! Теперь уже я ответствен за твое собственное расточительство?
– Только из-за тебя на меня хлынули долговые расписки с требованием немедленной уплаты, – ярился Пелем. – До объявления о твоей проклятой помолвке мне достаточно стабильно выделяли кредит.
На минуту в комнате воцарилась гробовая тишина, нарушаемая только веселым потрескиванием огня в камине и щебетанием птиц за окном.
Молодые люди смотрели друг на друга с неприкрытой яростью. Пелем весь кипел от гнева, сжимая спинку стула, с которого он поднялся. Его кузен сохранял внешнюю невозмутимость, но в лице Гая Рэйвиншоу появилось нечто такое, что явно испугало бы более внимательного соперника.
– Так вот что тебя гложет! – наконец медленно проговорил Гай. – Мне следовало бы догадаться! Смерть моего брата сделала тебя моим наследником, но твоя склонность к самообману, нет, скорее даже к самообольщению, оказалась безмерно глубже, нежели я предполагал. Неужели ты возомнил, будто я осудил бы себя на пожизненное одиночество, лишь бы обеспечить тебе безбедное существование?
Отвратительная, презрительная усмешка тронула губы Пелема.
– Боже мой, какой же ты лицемер! – воскликнул он. – Пожизненное одиночество! Да все прекрасно знают, что, если бы Теренс не умер, ты никогда, будь я проклят, не сделал бы предложение ни Дженнифер Линли, ни кому бы то там еще.
Гай выслушал это обвинение с хладнокровием. Его гнев, похоже, начал угасать, тогда как Пелем все больше распалялся. Четко очерченные брови Гая едва заметно поползли вверх, и слабый отблеск ироничной улыбки изогнул его губы.
– Видишь ли, мой друг, – он словно процеживал слова, – я совершенно спокойно перенес бы, если мой брат Теренс или его сын унаследовали бы мое состояние, но совсем иное дело, когда рок поставил тебя на его место. Неужели ты действительно ожидал, будто я с этим смирюсь? Мое чувство долга все-таки слишком велико, чтобы совершать дурацкие поступки.
– Дьявол вас всех разбери с вашим чувством долга! – Пелем уже с трудом держал себя в руках. – На сегодняшний день я все еще остаюсь твоим наследником. Уж я-то знаю, какие пойдут разговоры, если ты допустишь, чтобы меня бросили в долговую яму, при этом и пальцем не пошевелив, дабы помочь мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29