Дверь была заперта наславу, и старушка подбежала обратно к окошку. Торопливо распахнула это окошко. Квент проворно вспрыгнул на подоконник и очутился в комнате Хэлли всплеснула ручонками и повисла на шее у столь нежданного визитера.
— Господин Квент, вы вернулись!
— На одну минутку только, на одну минутку, — чуть не прослезился Квент. — Как ты, Хэлли? С вида такая же шустрая, как и раньше!
— За меня не беспокойся, — затараторила старушка, крутя своими черненькими глазками, глубоко запрятанными в сморщенном личике. — Как ты сам? Ужинал?
— Ужинал, но за все время нашей разлуки я ничего не едал вкуснее твоей, Хэлли, стряпни.
— Да уж конечно! Все эти лондонские повара — сущие дураки и не умеют готовить!.. Ах, я так скучала по тебе, мой дорогой мальчик. Как по собственному сыну.
Глаза Хэлли увлажнились.
— А разве это не так? Не ты ли вырастила меня? Не ты ли воспитала?
— Я! Я! И воспитала прекрасно. Намного лучше, чем господина Реджинальда.
— Не вини себя, просто тебе пришлось работать с сильно подпорченным материалом.
Хэлли кивнула. Любовь этой старушки и была той причиной, по которой Квент навещал Логхтон Холл. Кроме того, Хэлли о многом извещала своего любимца.
— Отец здесь? — спросил Квент.
— Да!
— И что он?
— Простите меня, господин Квент, но ваш отец очень тяжелый человек. Он не простит вас. Он ляжет в могилу, но не произнесет твоего имени с благосклонностью.
Квентин опечалился. Он надеялся, что отец пересмотрит свое отношение к нему.
— Неужели он верит в то, что я принимал участие во всех этих закулисных кознях?
— Для него легче поверить в это, чем думать, что…
— Молчи, — перебил Квент старушку. — Я знаю своего отца слишком хорошо…
— Не проходит и дня, чтобы я не напомнила ему о твоей невиновности!
— Ты всегда была добра ко мне, спасибо! Квент поцеловал Хэлли в. лоб.
— А ты, негодник, всегда разыгрывал меня! Внезапно в коридоре послышались мужские шаги.
Квент вздрогнул. Он не хотел, чтобы его видели здесь, в родном доме, и мигом перемахнул обратно через подоконник и притаился внизу, задернув уже с улицы шторы.
— Все в порядке, Хэлли? Мне показалось, что ты с кем-то разговаривала?
Мужской голос был до боли знаком нашему герою.
— Все в совершенном порядке, мистер Оукс, — отвечала Хэлли, — это просто я бормочу себе под нос всякую чепуху. Я люблю сама с собой беседовать во время вязания.
Прошло около минуты. Старушка высунулась из окна.
— Тебе лучше уйти, Квент, мальчик. Что касается до мистера Оукса, то он собирается на охоту.
— Понял. Ну ладно, до свидания, Хэлли. Боюсь, что больше меня здесь ты не увидишь.
Квент вытер слезы старушки и направился к ферме Уильяма, где его ждал Уизел.
Глава пятнадцатая
Лорд Эвертон помог Даморне забраться в карету. Одной рукой он обхватил ее за талию, а другой поддерживал за локоть. Девушка кротко взглянула на него через плечо, улыбнувшись в знак признательности, потом низко наклонила голову, чтобы верхом кареты ей не снесло с таким трудом сооруженную прическу, и села на мягкое сиденье.
— Вам удобно, дорогая? — спросил маркиз, усаживаясь напротив Даморны.
— Да.
— А вам? — обратился лорд к Маргарет.
— Вполне.
— Мы с вами, леди Милфилд, давно уже никуда не выезжали вместе, — опять перевел свои взоры на Даморну величайший дамский угодник всех времен и народов. — Я уж даже заскучал без вас.
— Мне также очень жаль, что простуда на столь долгий срок приковала меня к постели.
Действительно, они не виделись целых две недели, хотя Даморна отнюдь не была сражена ни простудой, ни прочими недугами, а попросту решила вновь навестить с Маргарет Чарльза в Челси. Малышу исполнилось уже шесть месяцев. Он выглядел чрезвычайно здоровым, хорошо кушал, редко плакал.
— Вы сегодня такая тихая, — заметил Эвертон. — Надеюсь, вы поправились окончательно?
— Пожалуй, да. Простуда, — кстати, лютая, милорд, — не дала никаких осложнений…
Карета въехала в Гайд-парк. Ветки деревьев стучали по верху кареты. Кругом весело зеленела травка. Нельзя было не умилиться столь прелестному виду.
Тут из-за поворота выкатилась еще одна карета. В ней сидели две дамы и глядели в окошко.
Когда экипажи поравнялись, обе дамы горячо попривествовали Эвертона, на что тот лишь слегка кивнул головой.
«Если он будет так холодно вести себя с женским полом, — подумала Даморна, — то все на свете решат, что лорд в меня втрескался!»
— Давайте пройдемся, — предложил Эвертон, сверля девушку многозначительным взглядом.
— С удовольствием.
Карета остановилась. Маркиз помог дамам сойти по ступенькам на землю. Маргарет немного подождала, пока хозяева удалятся, и пошла вслед за ними, держась на приличествующем слуге расстоянии в двадцать ярдов.
— Я очень огорчен был тем, — сказал лорд, — что наш последний вечер оборвался столь неожиданно.
— Боюсь, уже тогда страшный недуг подбирался ко мне.
— Видимо, так!
Лорд взял руку Даморны и стал перебирать ей пальцы.
— Я заметил, что вы не носите обручального кольца. Почему?
— Не люблю вспоминать барона. Царствие ему Небесное. Надеюсь, вы понимаете, что я вышла замуж отнюдь не по любви. Больше того, не по своей воле…
— Значит нечего хранить память о покойнике даже в собственной душе, не то что на руке, не так ли?
— Вы правы. Впрочем, мои речи не коробят вас?
— Я не желторотый юнец, чтобы затыкать уши во время подобных бесед. Ничто не может покоробить меня. Я далеко не невинен.
Объявив о том, что невинность утрачена, лорд погрузился в тяжкое раздумье. О чем? Бог весть…
Поведение Эвертона располагало к откровенности, так что Даморна чуть было во всем не призналась ему. Правда, разум очень быстро одержал в ней верх над чувствами.
— Вы мне не безразличны, леди Милфилд! — тихо проговорил маркиз. — Помните, я уже однажды намекал вам на это?
— Помню.
— Вы — особая женщина, леди Милфилд. Вы крайне нетипичны для Лондона, хотя что вы из себя представляете в точности, не знаю.
— Вы мне опять льстите, милорд, — с некоторой неуверенностью сказала Даморна.
Эвертон поцеловал ей руку.
— Это не лесть, это лишь скромная дань истине. Впрочем, как бы там ни было, уверен я лишь в одном, а именно в том, что хочу быть рядом с вами, леди Милфилд.
— Боюсь, что я не вполне понимаю вас.
— Простите, я немного забегаю вперед. Мне. хотелось спросить лишь, разделяете ли вы мои чувства?
— Конечно, разделяю. Вы мой самый лучший друг!
— Не пытайтесь умышленно исказить смысл моих слов. Я не желаю, чтобы со мной играли в игрушки!
Даморна слегка покраснела.
— Простите, милорд. Что и говорить, Лондон отличается от Нортумберленда.
— Не так сильно, как вам кажется. Итак, каков же будет ваш ответ.
— Вы должны дать мне время, чтобы я могла разобраться в своих чувствах.
— Неужели вы еще не сделали этого?
— Знаете, я увидела в Лондоне так много нового и интересного, что это сильно отвлекло меня от осмысления своих внутренних переживаний.
— Что ж, — приосанился Эвертон, всегда отличавшийся величайшим тактом, — я подожду. Но только не держите меня в неведении слишком долго.
Назад все ехали в совершенной тишине.
Квентин слушал Даморну необычайно внимательно, а когда та закончила свой рассказ, он долго хмурил брови и молчал. Потом наконец заговорил.
— Я думаю, что случившееся никак не помешает осуществлению нашего плана. Скоро мы станем свидетелями заключительного акта разыгранной нами драмы. К тому времени, когда Эвертон потеряет терпение, дожидаясь ответа от тебя, мы будем уже очень далеко от Лондона.
— О, Квентин! — заломила руки Даморна. — Давай поскорее уедем отсюда!
Квентин обнял девушку и нежно погладил ей плечи и спину.
— Как! Ты что, без корсета? — засмеялся он и ущипнул Даморну за нос.
— Мне до смерти надоело таскать на себе эту гадость, — хихикнула Даморна. — Он так сильно сжимает мне грудь и живот, что меня часто стало тошнить в последнее время.
Гроза лондонских толстосумов весь напрягся при этих словах.
— Что ты сказала?
— Я сказала, что корсет мне тесен и что меня тошнит.
— О Господи! Когда у тебя были месячные в последний раз?
— Не помню точно, — пролепетала девушка, едва понимая, о чем, собственно, идет речь.
— Вот тебе и раз! Ты что, ничего не знаешь об этом? Куда смотрела твоя мамаша?
— Она умерла, когда мне было восемь лет. Меня воспитывал отец.
— А подруги?
— Ни подруг, ни друзей. Одна как перст всю жизнь.
— Тысяча чертей! Похоже, я тебе заделал ребеночка!
Даморна схватилась за голову.
— Не расстраивайся, милочка, — попытался утешить ее Квент. — Что тут попишешь! Назвался груздем, полезай в кузов!
Даморна искоса взглянула на Квента. Квент смущенно улыбался.
— Все это совершенно расстраивает все мои планы, — сказал он, но даже без тени досады.
Побеседовав немного, возлюбленные пришли к выводу, что плоду должно быть уже около четырех месяцев. Еще немного, и все догадаются о том, что Даморна беременна.
— Вряд ли ты будешь ездить с таким пузом на балы. Немедленно поползут самые грязные слухи по Лондону и все дома знати захлопнут перед тобой свои двери. Надо подождать, когда родится ребенок, а потом вновь вступать в прерванную игру.
Выло решено, что Даморна покинет Лондон и вернется только тогда, когда дитя уже увидит свет. Под руководством Квентина она разослала всем знакомым записки, где помимо необходимых извинений содержалось также указание на то, что леди Милфилд нужно, мол, отъехать по неотложному делу в Нотумберленд. На самом деле был найден чудесный домик на юге Англии. К этому домику пролегала дорога столь ухабистая, что Квентин не сомневался: никто не отыщет Даморну в течение ближайшего полугодия.
Домик был небольшой, но уютный, о двух этажах. Для двоих — просто рай.
Маргарет и Джим остались в Лондоне. Правда, очень скоро служанка тоже покинула столицу. Она отправилась в Челси, но обещала, как только Даморне придет пора рожать, проведать свою хозяйку.
— Постараемся обойтись без слуг, — говорил Квентин и целовал Даморну в лоб.
Время шло. Приближалась зима. Корнуолл, — а именно так звалось то местечко, где поселились Квент и Даморна, — обдували холодные ветры.
Квент вернулся в коттедж после обеда, принес торфа и сел около камина.
Из соседней комнаты вышла Даморна: румянец во всю щеку, волосы обрамляют удивительно свежее личико.
— А где же ваши туфли? — с притворным негодованием осведомился Квент, заметив, что из-под пышных юбок девушки выглядывают изящные розоватые ступни.
Даморна весело рассмеялась, звонко чмокнула Квента в щеку, но от объятий увернулась — увернулась еще до того, как кавалеру могло захотеться кое-чего позначительнее объятий и поцелуев.
— Сегодня у нас на обед рыба, — сказала Даморна.
— Вот и чудесно, рыба — штука полезная, — одобрительно заметил Квент и уселся к столу.
— Рано садишься, дорогой! Рыба еще не чищена.
— А-а, ну и ладно. Подожду.
Даморна села на табуретку, достала из медного таза леща и стала скоблить его ножиком. Блаженная улыбка не сходила с лица девушки.
Квент вытянул ноги перед собой и сказал:
— Знаешь, ты единственная женщина из всех виденных мною, которая способна сохранять улыбку во время чистки рыбы.
— Ну я же ведь деревенщина, а не леди.
— Да нет, ты как раз скорее леди, чем деревенщина… Кстати, что ты сегодня делала?
— Продолжала вынашивать твоего ребенка, — пошутила Даморна. — Разве тебе мало?
— Вполне достаточно.
Квентин понимал, что отныне связан с Даморной довольно крепкими узами. Теперь надо жениться! Планы меняются.
«Нет, ничего не может помешать мне жениться на ней, — думал Квентин. — Собственно говоря, я давно хотел этого, да все не решался самому себе признаться».
Когда рыба была готова, Квент и Даморна с душой оттрапезничали и пошли спать.
Очень скоро в коттедже поселилась Маргарет, привезшая с собой из Челси годовалого уже Чарльза. Это был конец идиллии. Дом как-то вдруг наполнился разговорами о предстоящих родах, акушерках, нескончаемым ревом бестолкового Чарльза. Дело дошло до того, что в один прекрасный день Даморна заявила:
— Знаете, мои дорогие, я еще не родила, а уже смертельно устала от этих детей!
Квент был ошарашен таким заявлением. Маргарет попыталась успокоить его.
— Госпожа совсем по-другому запоет, — сказала она, — когда родится маленький. Только и мыслей будет, что о ребеночке.
— Скажите, — встряла Даморна, — вот у меня сегодня понос все утро. Это очень опасно?
— Понос? — нахмурился Квент.
— Понос?! — побледнела Маргарет.
— Ну да, понос. И еще: этот ребенок лягается, словно мул. Он мне сегодня с утра весь живот отбил изнутри.
— Похоже, миледи, — едва шевеля губами, проговорила Стинчли, — вам нужно побольше времени проводить в постели.
Даморна быстро была отправлена в спальню. Квентин поспешил в соседнюю деревушку за акушеркой. Даморна смеялась над ним, ведь до родов, по ее подсчетам, было еще около двух недель. Однако девушка ошибалась. К вечеру на ее кровати лежало уже завернутое в пеленки существо: девочка.
— Зачем тебе нужно было так торопиться? — нежно спросила Даморна у своей дочери. — Я не успела толком подготовиться к тебе.
Девушке было очень интересно, как переменится отношение к ней Квентина после всего, что случилось. В последнее время он выглядел чем-то обеспокоенным, обнимал ее, Даморну, не с прежним наслаждением, а с каким-то смущенным и даже отчасти виноватым видом. На все вопросы о том, что с ним такое творится, упорно молчал.
Около полуночи Квент появился в комнате Даморны и подошел к кровати.
— Девочка похожа на тебя.
— Мне так не показалось.
— У нее твои глаза.
— Почем тебе знать! Глаза-то ведь закрыты.
— Я определил это по цвету ресниц.
Даморна презрительно фыркнула и отвернулась к стенке, сделав вид, что хочет спать.
— Извини, ты не слишком устала чтобы выслушать кое-что? — тихо спросил Квентин. — Если устала, то я могу и подождать.
Даморна отвернулась от стенки и взглянула на Квента.
— Говори…
— Видишь ли, дорогая, — начал он неуверенно, — судя по всему, мы должны пожениться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26