Глава 4
Клинт вернулся на вечер и, не заходя в дом, ждал на холоде, пока, наконец, полковник не решил, что пришло время отправляться домой. Охранник возвращался на ранчо, радуясь тому, что у старика не было настроения болтать.
На полпути к ранчо Клинт решил, что продолжать отношения с Амандой Гамильтон – все равно, что играть с огнем посреди сухих прерий. Она упряма, своевольна, вспыльчива. Но в то же время это была единственная женщина, которую ему хотелось обнимать и быть рядом с ней. Он ощущал это впервые с той ночи, как погибла жена. У него было чувство, что если бы беда не пришла к Аманде, то она сама отыскала бы ее. Ему же совсем не нужна была такая женщина.
Экипаж полковника въехал в ворота ранчо почти под утро. Теперь Клинт мог расслабиться: здесь полковник в безопасности. После стольких происшествий Клинт завалился спать, даже не отстегнув пистолет. Но сразу заснуть не мог. Думать о вечеринке с ковбоями ему тоже не хотелось.
Казалось, прошло всего несколько минут, как Клинт заснул, но кто-то хотел его разбудить и пнул носком сапога.
– Мэтьюз, полковник зачем-то хочет тебя видеть.
Клинт, сразу же проснувшись, сел. Он выглянул в окно и заметил, что солнце было уже высоко. Через пять минут телохранитель стоял в кабинете полковника с чашкой кофе в руках.
– Мэтьюз, – полковник поднялся из-за массивного стола и направился к Клинту. – У меня есть для тебя работа. От друзей я узнал, что фермеры планируют этой ночью какое-то собрание. Но есть несколько возмутителей спокойствия, подобных картежнику Лоусону, которые хотели бы превратить это собрание в войну.
Полковник зажег сигару такую же толстую, как собственный палец.
– Так, сынок, знаешь, ведь я не боюсь перестрелок. Я сражался с индейцами за эту землю, и уверен, что могу сразиться и с этими сукиными детьми, но только в том случае, если ничего другого не останется.
Клинт глубоко вздохнул. Он догадывался, что полковник разумный человек, но до сего момента не был в этом уверен. Благоразумие, кажется, умирает, как только дело касается земли. Клинт решил проверить старика.
– Прошлой ночью кто-то вломился в дом мисс Гамильтон, разыскивая сведения о месте этого собрания. – И Клинт облегченно вздохнул, заметив удивление полковника.
– Идиот. На той вечеринке у мисс Пич было достаточно людей, распространяющих эту информацию. – Старик пыхнул сигарой и улыбнулся. – Кстати о мисс Пич. Кажется, мне нравится эта женщина. Она не одобряет междоусобицу. Ей хочется мира, и мне тоже.
Клинт усмехнулся. Он никогда бы не подумал, что этот человек может попасть под женское влияние.
– Что требуется от меня? – спросил он, радуясь, что хотя бы раз в жизни ему не придется вытаскивать пистолет и затевать перепалку.
– Я хочу, чтобы ты поехал в город и снял комнату. Проведи там ночь. Затем завтра сходи на собрание фермеров и послушай.
– Почему бы не послать кого-нибудь из Ваших людей? – Клинт уже подумал о нескольких ребятах, которые смогли бы сделать за него эту работу.
– Там может возникнуть конфликт. Мои парни не плохи, но в городе несколько таких типов, как Лоусон, которые сначала стреляют, а потом задают вопросы. Если такое случится, я хочу, чтобы именно ты задавал вопросы.
– Понимаю, – Клинт поставил чашку и направился к двери.
Он должен быть уверен, что с полковником ничего не случится, и для этого надо было еще кое-что сделать.
– Я хотел бы поговорить с помощниками перед отъездом.
Брови полковника нахмурились.
– Еще, Мэтьюз. Я хочу, чтобы ты проследил за тем, чтобы эта Гамильтон даже не приближалась к месту собрания. Мы расскажем ей о результатах, когда все утрясется. Если там что-то случится, то я не хотел бы прочитать об этом в газетах.
Клинт кивнул в знак согласия и вышел из комнаты, думая о том, каким образом он может не допустить Аманду на собрание, если она уже знает о нем.
Было уже далеко за полночь, когда Аманда задула лампу и уютно устроилась под одеялом. Она знала, что ей необходим отдых, но воспоминание о поцелуе Клинта снова преследовало ее, как и прошлой ночью. Она то засыпала, то просыпалась, и сны становились реальностью, а реальность сном.
Аманда медленно открыла глаза. При бледном свете на фоне окна обозначилась высокая фигура Клинта. Глубоко надвинутая шляпа затеняла лицо, но ошибки быть не могло. Крошечная точка света от зажженной сигары двигалась вместе с его рукой. Аромат табака разливался белым облаком по комнате.
Он повернулся к ней, не торопясь снял куртку, затем шляпу. Вечно сердитые глаза, желая отдохнуть от суеты, смотрели устало. Клинт обвел взглядом лицо Аманды, а затем остановился на груди, выступающей из-под красивой ночной сорочки. Потом он бросил плащ и шляпу на кресло-качалку.
Приближаясь к Аманде, Клинт прошептал глубоким и тихим, как отдаленный гром, голосом:
– Боже, леди, тобой надо любоваться. Тысячи раз я говорил себе, что не приду сюда сегодня, но понимал, что не усну, пока не увижу тебя.
Аманда улыбнулась и закрыла глаза, наслаждаясь сном. Она раскинула руки поверх покрывала, упиваясь согревающими ее сердце словами.
Но с открытыми глазами ей легче было разглядеть свой сон, который становился явью. В смущении Аманда дотронулась до сильного плеча, щеки Клинта холодили ее лицо.
Воспоминание о их первом поцелуе смешалось со сном, когда его губы нежно тронули ее. На секунду она стала слишком спокойной и счастливой в своей мечте. Его руки притянули и прижали ее к сильной груди, а рот странствовал по лицу. Близость Аманды согревала кожу Клинта, и его мечта становилась реальностью.
– Это сон, – пыталась прошептать Аманда, пока он не нашел ее губы. Воспоминание о поцелуе на вечеринке бледнело в сравнении с этим. Казалось, его губы требовали всю ее душу взамен за то удовольствие, которое он доставил ей. Но бессмысленно было думать о том, что ей делать. Все, чего Аманде так страстно хотелось сейчас, это оставаться в его объятиях и наслаждаться тем неожиданным счастьем, которое Клинт ей принес.
Когда его губы, наконец, оставили ее рот и, тихонько целуя шею, медленно пропутешествовали к уху, он прошептал:
– С того вечера я мог думать только о том, как я хочу вновь обнять тебя.
Клинт крепко сжал Аманду в объятиях, словно его потребность ощущать ее близко была более, чем физической.
– Аманда, твое место здесь, со мной. Так приятно чувствовать твое тело рядом с моим. – Он позволил своим рукам скользнуть до ее талии, а потом вверх по спине.
– Божественное ощущение. Такое совершенство не должно быть сном.
Затем он страстно поцеловал ее вновь, ощущая силу после стольких лет голодания. Губы Клинта были тверды и требовательны, а руки, так крепко прижимавшие ее к нему, возвращали из мечты и сна в реальный мир его страсти. Этот голод разжег такой огонь, лихорадочным жаром разлившийся глубоко внутри Аманды, что, казалось, он мог стать смертельным.
Если бы девушка была моложе, то, возможно, ее бы шокировала смелость Клинта. Но в тот момент она хотела только наслаждения. Аманда была уже в меру зрелой, чтобы принять чувства, и достаточно молодой, чтобы ответить на них. Думать ей совершенно не хотелось, а хотелось жить, причем только у него на груди, только в его объятиях.
Неуверенно Аманда провела пальцами по плечам Клинта, испытывая наслаждение от близости сильного тела, от ощущения напрягшихся мышц, которые после нежного ее прикосновения казались будто вырезанными из дерева. Волосы его были гуще и длиннее, чем у городских мужчин. Он принес с собой незнакомый свежий запах ветра, утреннего мороза, лесных костров и лошадей.
Ее пальцы погрузились в волосы Клинта, приблизив его лицо. Поцелуи его становились все необузданнее, а руки замирали в ласкающем прикосновении. Разгорячая нежными поглаживаниями девичье тело, они неотступно приближались к тому, на что ни один мужчина до сих пор не имел права даже взглянуть.
– Я знал, что ты само совершенство без этого идиотского корсета, стянувшего тело, – прошептал он ей на ухо.
Подчиняясь сердцу, а не рассудку, Аманда приняла его близость. Действительность была намного лучше, чем сон, чем мечта, и превзошла все ожидания. Когда его рука ласково и легко прикоснулась к ее груди, Аманда застонала от удовольствия, и, приоткрыв губы, встретила его сильный и глубокий поцелуй.
Время остановилось для них, и не существовало ничего вокруг, кроме объятий друг друга. Его поцелуй вновь стал нежным – он знал, как надо любить.
Аманда чуть слышно застонала и шевельнулась, изогнув тело. Пальцы Клинта, очарованные мягкостью ее груди, накрыли волнующие холмики. Девушке не пришлось признаваться ему, что все это впервые. Он чувствовал, как дрожит ее тело.
Клинт колебался, зная, что если продолжит ласки, то не остановится, пока не завершит “путешествие”.
– Аманда, – прошептал он, собрав остатки воли и убрав руки с ее груди, – я не хотел…
Здравый рассудок разом вернулся к ней. Она вырвалась из его рук и перекатилась на другую сторону кровати. В одно мгновение соскочив на пол, Аманда попыталась схватить платье, а заодно сохранить последние капли гордости.
– Не смей извиняться за то, что снова целовал меня, Мэтьюз. – Когда она зажигала лампу, пальцы ее слегка дрожали. – Клянусь, что заряжу этот старый “Патерсон” и пристрелю тебя сама. В жизни никто меня так не целовал, и будь я проклята, если покаюсь в своем грехе, пока еще храню тепло свершенного.
Клинт рассмеялся. Он ожидал гнева Аманды, так как без разрешения проник в ее комнату и позволил себе вольность, на которую не имел права. Все его тело жаждало ее.
– Я и не думаю извиняться за то, что целовал тебя. Если говорить честно, – он направился к ней, – то я был бы не против повторить свое преступление.
Аманда отступила к окну.
– Нет. – Целовать его, когда он был частью ее сна, это одно. Но целоваться с ним, пробудившись от сна, да еще при свете, совсем другое. – Я не привыкла к тому, что мужчины вламываются ко мне посреди ночи. Что тебе нужно?
Думая о том, как ему хотелось признаться в своих желаниях, а еще лучше проявить их, Клинт улыбался. Но сейчас не время.
– Я пришел предупредить, чтобы ты не ходила завтра на встречу фермеров.
– Мы уже обсуждали эту проблему. Что дает тебе право мне приказывать?
– Это не мой приказ, а полковника. – Клинт понизил голос. – Но я согласен с ним. Там может возникнуть перестрелка. Это не место для леди.
– В первую очередь я – журналистка. И если есть проблема, я иду и пишу о ней.
– Ты туда не пойдешь. И если мне придется связать тебя и посадить в сундук, поверь, я сделаю это. – Клинт оглядел квартирку Аманды, словно выбирая, какой из сундуков наилучшим образом послужит этой цели.
– Ты правда сделаешь это? – ее вопрос натолкнулся на сталь его взгляда.
– Я сделаю все, что необходимо, чтобы уберечь тебя от беды.
Аманда упрямо вскинула голову и покачала ею, словно взвешивала его слова. Наконец, согласно кивнула, сдавая позиции.
– Если я не поеду, то потребую полный отчет о том, что случится на этой встрече.
Клинту было трудно поверить, что у женщины могло хватить ума определить, где сдаться. Другие женщины стали бы спорить, плакать, умолять, Аманда же предложила сделку. Он не мог не восхищаться ее благоразумием.
– Договорились, – ответил он.
– И еще, – Аманда скрестила руки. – В следующий раз прежде чем войти, надо постучаться. Утром я попрошу сменить замок.
Клинт понял, что его выгоняют. Он также понял, что, если задержится хоть на минуту, то вновь попытается поцеловать ее. Эта женщина влечет к себе, как наркотик. Ладони Клинта уже потеплели от желания обнять ее. Он поклонился и взял плащ.
– Когда мне можно будет остаться подольше, я зайду. Я хотел бы закончить тот спор, который ты начала, проснувшись.
– Я не девочка, которую можно легко завоевать несколькими поцелуями, мистер Мэтьюз.
– Согласен, мисс Гамильтон. Вы целиком и полностью женщина. – Его всезнающая улыбка заставила Аманду покраснеть. – Когда мы решим проблему с фермерским собранием, я хочу придти и доказать свою точку зрения.
– Когда проблема будет исчерпана, моя дверь будет крепко заперта.
Ни в словах, ни в позе Аманды не было мягкости, и Клинт изумился: та ли это женщина, которая была всего несколько минут назад в его объятиях.
– Я все же попытаюсь, – ответил он и исчез так же тихо, как и появился.
Весь день Клинт не мог выбросить Аманду из головы. Он боялся увлечься женщиной, особенно такой своевольной, как Аманда: с ней нельзя играть наполовину. Иногда ему хотелось оказаться с ней в постели, ласкать ее и заниматься любовью до тех пор, пока оба не насладятся до конца. Иногда он боролся с собой и с трудом подавлял желание свернуть эту красивую шейку.
Хмурый, как осеннее небо, Клинт поехал на собрание фермеров. Он не знал местность так, как знали ее жители городка, поэтому ему захотелось приехать туда пораньше и осмотреть окрестности. Прежде чем появиться на сцене, он планировал отдохнуть и расслабиться.
Для осуществления плана было выбрано прекрасное место. Маленькое ущелье выходило на равнину. Когда начнется собрание, никто не сможет подъехать на милю, не будучи замеченным. Засветло Клинт нашел себе место за скалой в каньоне, где его не будет видно, но откуда он, вероятно, сможет все слышать. Если собрание примет крутой оборот и толпа станет неуправляемой, он выждет, когда все уйдут.
Пока солнце садилось, Клинт отдыхал и смотрел, как собирались люди. В основном это были фермеры, приехавшие на рабочих лошадях. Некоторые казались подвыпившими, но большинство были трезвы. Первые из собравшихся развели костер. Остальные собирались вокруг огня небольшими группами, словно ожидая появления главного участника.
Как только стемнело, приехали худощавый мужчина во всем черном и несколько человек с ним. Группа расступилась, пропуская только что прибывшего в центр.
Клинт внимательно присматривался к мужчине, догадываясь, что это и был Дон Лоусон. Одежда на нем явно не рабочая, да и пистолет висел низко, выдавая не кого-нибудь, а бандита.
1 2 3 4 5 6 7 8