Лэрд быстро отправился в свою спальню и запер дверь.
Подойдя к камину, он надавил на скрытую в резной панели пружину. Доска со скрипом отошла, открыв винтовую лестницу. Роберт хорошо знал дорогу и не нуждался в факеле. Спустившись по лестнице, он на цыпочках подошел к крохотному глазку, искусно скрытому в стене, приник к нему и стал наблюдать.
Дверь библиотеки открылась.
Юфимия переступила порог. Сэр Джаспер Кин, уверенно устремившись к ней, сжал ее в объятиях и стал неистово целовать. Но любовница нетерпеливо оттолкнула его:
— Не прикасайся ко мне! Ты просто отвратителен, Джаспер, — холодно отрезала она.
— А ты пленила меня, приграничная сучка, — ответил Кин.
— Зачем ты здесь?! Брат и так сердится на меня, и, кроме того, твои наемники насмерть перепугали малышей.
— Ты знаешь, почему я приехал, Юфимия? За тобой! О твоей помолвке еще не объявлено официально, поэтому ничего не случится, если ты сейчас откажешься. Знаешь, я люблю тебя… по крайней мере насколько могу любить женщину, — быстро поправился он.
— Значит, просишь быть твоей женой, Джаспер? — Юфимии Хэмилтон каким-то образом удалось скрыть волнение, хотя голос слегка дрожал.
Сэр Джаспер Кин вновь сжал женщину в объятиях, осыпая бешеными поцелуями. Рука скользнула в вырез платья, погладила пышную грудь, пальцы перекатывали сосок, пока он не отвердел и не вытянулся, что лучше всяких слов говорило о страстном желании. На какую-то долю секунды Юфимия обмякла в руках любовника, наслаждаясь столь очевидной страстью, но тут же застыла, когда он тихо сказал, едва прикасаясь языком к мочке ее уха:
— Ты знаешь мое решение, крошка. Придется жениться на англичанке из богатой семьи! А любовницей у меня будет шотландская сучка из холодной приграничной территории.
— Может, и сучка, только не эта! — бешено вскинулась Юфимия. — Тебе известно мое мнение на этот счет, Джаспер.
Либо я буду твоей женой, либо выйду за графа Данмора и избавлюсь от тебя. Неужели какая-нибудь английская маменькина дочка может дарить такую любовь? — процедила она, притягивая к себе его голову и впиваясь в тубы…
Джаспер столь же лихорадочно отвечал на ее поцелуй.
Прошло довольно много времени, и наконец он, подняв голову, повелительно сказал:
— Ты сегодня же едешь со мной в Англию, Юфимия, и если этот щенок, твой братец, попытается помешать, я убью его! Ты не создана для замужества, кошечка, слишком уж ты развратна, Юфи, и порочна… Станешь моей содержанкой, крошка, на зависть всей Англии, а я буду гордиться твоей красотой перед всем светом. Почему ты так стремишься стать моей женой? Супруге предназначена одна роль — племенной кобылы: пусть рожает здоровых детей! Такие никого не интересуют, Юфимия, а вот вслед тебе все будут жадно глазеть, желая только одного — оказаться на моем месте, мечтая лишь о блаженстве лежать каждую ночь между твоими молочно-белыми ляжками. Кошечка, я предлагаю тебе гораздо лучшую участь.
Глаза Юфимии зловеще блеснули.
— И как долго я буду вашей возлюбленной, милорд? Будет ли наш союз вечным?
Сэр Джаспер ухмыльнулся:
— Ты, смотрю, практичная женщина, Юфимия. Будешь моей любовницей, пока я этого буду хотеть.
— А потом, Джаспер?
— Если все еще сохранишь красоту, — откровенно ответил тот, — надеюсь, сможешь найти другого покровителя.
Она вырвалась из объятий и сжатыми кулачками начала бить его по голове и груди, яростно вопя:
— Ты ублюдок, Джаспер Кин! Английский ублюдок! Кто я, по-твоему, — крестьянская девка, что осмеливаешься предложить мне подобное? Я женщина из приличной семьи, дворянка по происхождению, хотя и не титулованная! И хочу выйти замуж, а не валяться по чужим постелям! Никуда я не поеду! Не заставишь!
И, размахнувшись, отвесила любовнику звонкую пощечину.
Тот, смеясь, поймал ее руку, обжег ладонь поцелуем.
— Не сомневаюсь ни в репутации твоего семейства, крошка, ни в твоей родословной! Вот только ты — шлюха. Прирожденная шлюха и всегда такой останешься!
Они продолжали ссориться, и, поняв, что это скорее всего продлится довольно долго, Роберт Хэмилтон поспешил назад, в спальню.
Отодвинув засов, он проскользнул в верхний холл и с облегчением заметил, что, кроме него, Юфимии и сэра Кина, в доме никого не осталось. Слуги и малыши успели уйти.
Возвратившись к скрытому наблюдательному пункту, он обнаружил, что ярость сестры нисколько не улеглась.
— Ради Бога, Юфимия! — говорил сэр Джаспер. — Ты единственная женщина, к которой я питаю такую страсть!
Неужели тебе этого недостаточно?
— Страсть? — почти истерически расхохоталась Юфимия. — Что ты знаешь о страсти, Джаспер?! По сравнению с графом Данмором ты всего-навсего похотливый кабан!
И вновь засмеялась.
— Да-да, — кивнула она, увидев удивленное лицо Джаспера. — Он овладел мной, и его гордый жезл — орудие жеребца, в сравнении с которым твоя жалкая снасть выглядит просто дождевым червяком, — не краснея, солгала женщина, пытаясь возбудить ревность в любовнике.
Лицо сэра Кина потемнело, губы растянулись в яростной Гримасе, обнажая острые зубы. Не в силах сдержать обуревавший его гнев, сэр Джаспер с такой силой ударил Юфимию по лицу, что та пошатнулась.
— Ты заявляешь, что хочешь замуж, грязная сука, ну а я говорю, что у тебя холодное злобное сердце, душа прирожденной шлюхи! — заорал он.
— А ты ревнивый глупец, Джаспер Кин, — издевательски усмехнулась Юфимия. — И никогда не мог удовлетворить меня!
Слаб в постели, как хилый мальчишка, и я так и скажу всем, если попробуешь украсть меня и не женишься!
— Если я так не нравлюсь тебе, крошка, почему хочешь выйти за меня, а не за своего прекрасного графа? — хитро прищурился он.
— Потому что люблю тебя, помоги мне Боже, — призналась Юфимия.
— Тогда поедешь со мной, и сегодня же! — приказал англичанин, чуть смягчившись и посчитав, что наконец победил В схватке. Если сучка попытается сопротивляться, — пожалеет!
— Никогда, — упрямо ответила Юфимия.
— Поедешь, кошечка, — твердо повторил он, и если Юфимия Хэмилтон не заметила решимости в глазах любовника, брат из своего укрытия видел все. — Ты моя, Юфимия, и никому, даже братцу-ублюдку короля Джемми, не позволю украсть то, что принадлежит мне, пока я сам от этого не отказался.
Глаза англичанина зловеще сузились, и, неожиданно размахнувшись, он безжалостно швырнул ее на пол и, упав сверху, одной рукой задрал до талии нижние юбки, а Другой высвободил из панталон твердый, как древко копья, фаллос.
— Пора, кошечка, возобновить знакомство с этим хилым червяком!
Юфимия, застигнутая врасплох, пронзительно взвизгнув, словно ошпаренная кошка, начала молотить его кулаками, но сэр Джаспер, не обращая ни на что внимания, все глубже врезался в нее. Гневные протесты постепенно стихли: верх взяла страсть. С губ Юфимии срывались стоны наслаждения, пальцы рвали сорочку любовника, острые ногти впивались в спину.
Трижды она содрогалась в экстазе, только после этого англичанин удовлетворил собственную похоть; по всему было видно. что он еще не насытился.
Роберт Хэмилтон заметил, как лицо сестры исказилось от страха, и, осторожно приоткрыв потайную дверь, вошел в библиотеку Она увидела его; полные отчаяния глаза молили брата уйти.
Молодой лэрд колебался — пусть Юфимия порочна до мозга костей, но ведь это его родная сестра!
Ягодицы англичанина сжимались и подергивались: полустон-полурычание возвестило о том, что пик наслаждения близок. Юфимия выгнула спину и подняла бедра, отвечая на мощные толчки; с губ срывались страстные вздохи.
— Спасай малышей! — выкрикнула она и сделала брату знак уходить, в надежде, что охваченный похотью любовник не услышит дерзких слов.
Роберт Хэмилтон снова заколебался, разрываемый между осторожностью и любовью к сестре.
— Быстро! Поспеши! — простонала она.
— О нет, моя приграничная шлюха, — прошипел сэр Джаспер Кин, приняв ее крики на свой счет. — Я владею тобой в последний раз и, клянусь Богом, намереваюсь наконец насытиться Он с удвоенной силой врезался в ее плоть, извиваясь и рыча от страсти.
Услышав слова англичанина, Роберт Хэмилтон вышел так же незаметно, как появился. По всей видимости, сэр Джаспер наконец смирился с решением Юфимии и, когда устанет от нее, соберет своих людей и уедет, оставив в покое обитателей Калкерн-Хауса. Но все же лучше не показываться, пока англичанин не уедет. Роберт каким-то шестым чувством понял, где могут скрываться дети.
Здание окружала густая поросль ежевики, и бедняжки наверняка сидят в канаве, вырытой почти у самых корней.
И в самом деле, дети оказались именно там. Старая Уна прижимала маленького Джорди к иссохшей груди, пытаясь удержать его от крика, могущего выдать их убежище.
Мег и Мэри вцепились друг в дружку: в широко раскрытых глазах девочек стоял ужас.
— Все будет хорошо, малыши, — утешил Роберт, спрыгнув в канаву. — Англичане скоро уедут, но вы тем временем сидите тихо, как мышки!
— Они убьют нас, если найдут, Робби? — дрожащим голоском прошептала малышка Мэри.
— Да, — честно признался брат. В таких ситуациях лучше говорить правду — от этого зависят их жизни.
Услышав голос Юфимии, Роберт посмотрел в сторону дома, который с этого места был виден как на ладони. Сэр Джаспер Кин выволок ее на улицу; женщина отчаянно сопротивлялась, громко проклиная его со всей накопившейся в душе ненавистью.
За спиной сестры лэрд заметил высоко взметнувшиеся языки пламени и застонал от отчаяния. Проклятый ублюдок поджег Калкерн-Хаус.
— Джаспер! Джаспер! Пощади меня! — кричала Юфимия, пытаясь вырваться.
Но англичанин лишь расхохотался и еще крепче вцепился в темно-рыжие волосы, вынуждая ее откинуть голову.
— Я говорил, Юфимия, что ты будешь моей, только пока мне так угодно. Ну так вот, ты не нужна мне больше, похотливая сука!
— Тогда отпусти меня, — взмолилась Юфимия. Темно-синие глаза панически забегали, как у загнанного зверя.
— Отпустить? К графу Данмору? Нет! Если тебе не быть моей, то, клянусь Богом, и ему не будешь принадлежать! Не хочу больше тебя как свою шлюху, Юфимия Хэмилтон, но считаю, что вправе решить твою судьбу!
Англичанин подтащил женщину к отряду всадников и, удерживая ее за волосы, свободной рукой сорвал одежду, оставив Юфимию обнаженной.
— Не смейте смотреть! — похолодев, приказал Роберт Хэмилтон сестрам, зная то ужасное, что произойдет сейчас.
— Добыча сегодня скудная, ребята, — объявил сэр Джаспер наемникам, — но вы можете поразвлечься с этой красоткой! С пылу, с жару! Сочная, как персик, и я уже успел подготовить ее, так что берите! Берите! — И грубо толкнул Юфимию вперед.
Она споткнулась, но каким-то, образом ухитрилась сохранить равновесие. Кольцо англичан сомкнулось вокруг дико озиравшейся в поисках спасения женщины. Руки ее непроизвольно дернулись, прикрывая обнаженную грудь и треугольник между бедер. Пламя пожара бросало пятнистые тени на стройное белое тело; в ночной тишине слышалось лишь потрескивание огня; присутствующие завороженно молчали. Но тут огромный широкоплечий мужчина двинулся из круга, высвобождая из панталон раздувшийся член. Юфимия взвизгнула и отскочила, словно желая скрыться. Но спасения не было.
— Иди сюда, крошка, — проворковал мужчина, подкрадываясь к ней. — Вот увидишь, лучше Джонни никто не трахается!
Он протянул к ней руки. Юфимия, снова вскрикнув, бросилась бежать, но двое других, схватив ее, швырнули на землю.
Джонни несколько секунд постоял, глядя на несчастную сверху вниз, улыбаясь, упал на колени и грубо, одним толчком врезался в нее.
Даже сейчас, вспомнив весь этот кошмар, Роберт Хэмилтон дрожал от ужаса и отвращения. Измученными Пустыми глазами смотрел он на графа Данмора.
— Через минуту началась свалка — ее насиловали жестоко, безжалостно, снова и снова. И все мы видели это — и я, и дети.
Поверьте, Мег сказала правду. Я тоже не забуду эти крики до смертного часа. И никогда не смогу простить себя. Я мог бы спасти ее, но не сделал этого, только трусливо дрожал в канаве, пока убивали мою сестру. Я ничем не мог помочь ей. Единственное, что было в моих силах, — успокоить Мег и Мэри и не позволять малышу Джорди плакать — тот был смертельно испуган. А вокруг были одни англичане. Девочки и старая Уна цеплялись за меня, умоляя не покидать их. Что было делать? Не мог я отдать сестричек и брата в лапы этим зверям! Не мог!
А когда они покончили с Юфимией, бросили в пламя ее обнаженное тело. Я уверен, к тому времени она была уже мертва, потому что крики давно стихли.
Потом англичане забрали всех лошадей и скот и угнали их за границу. Милорд, всего бы этого не случилось, не будь моя сестра шлюхой! Теперь вы знаете всю правду. Всю! — вызывающе выкрикнул юный лэрд, глядя на графа.
Воцарилось глубокое молчание. И неожиданно Тэвис Стюарт дружески стиснул плечо Роберта.
— Значит, с этим покончено, — спокойно сказал он. — Твоя семья и слуги отправятся со мной в замок Данмор. Будете жить в нем, пока не отстроят дом.
Голос его звучал ровно, бесстрастно.
— Что бы там ни случилось, Юфимия Хэмилтон была моей невестой, и я не позволю ее семье страдать. Убив твою сестру, англичане запятнали как честь Стюартов из Данмора, так и имя Хэмилтонов из Калкерна. И мое право и долг как графа Данмора обрушить свой гнев на этого ничтожного дворянина, — Но что мы будем делать, милорд? — спросил Роберт Хэмилтон.
— Сначала нужно найти логово английской лисицы, а потом сжечь его до основания, как он сжег твой дом. Возвратим коней и скот и в возмещение ущерба заберем все, что принадлежит ему! Англичанин, конечно, решит, что на этом все кончено, но не тут-то было! Выждем и будем начеку. Сэр Джаспер хвастался твоей сестре, что король Ричард найдет ему подходящую жену.
— Может, это все пустая болтовня? — предположил лэрд. — К чему королю Англии беспокоиться о мелком вассале? Я не очень-то много о нем знаю, только со слов Юфимии. Неизвестно даже, имеется ли у него дом. Но сестра никогда не говорила о том, есть ли у него влиятельные родственники.
— Терпение, парень, — посоветовал граф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10