Когда Меган появилась в спальне, граф уже был одет и сидел, держа в руках раскрытую книгу. Услышав шум, он строго глянул на воспитанницу. Доктор Райан, осмотрев больного, сказал, что ему придется еще несколько дней пролежать в постели. Нога действительно болела, и Джастину оставалось лишь повиноваться. Да он бы и не смог ходить без костыля, а костыль мог быть готов лишь через три дня. Все это раздражало графа. Но еще больше бесила его миссис Донован, которая, видя, что господин находится в таком беспомощном положении, стала обращаться с ним как с малым ребенком. Больше того, экономка опять называла его «мастер Джастин», чего не делала с тех пор, как он получил титул, а случилось это, когда ему стукнуло шестнадцать лет. Уговаривая графа съесть ложечку супа, добрая женщина сюсюкала, Джастин злился, но, по ее мнению, лишь потому, что утомился, и тогда она принялась уговаривать его соснуть часок-другой. Только потом миссис Донован удалилась.Происходило это часа за три до появления Меган – время вполне достаточное, чтобы граф соскучился в одиночестве.Не обратив внимания на хмурый вид опекуна, девушка стремительно влетела в спальню. Юная, одетая в яркое платье, она была так хороша, что Джастин не мог отвести от нее взгляда. Подойдя к кровати, Меган положила руки на резную спинку.– Мне опять уйти? – улыбаясь, спросила она.Джастин скорчил смешную гримасу. С темными всклокоченными волосами, мерцающими золотистыми глазами, граф, опиравшийся на гору подушек, казался очень большим и внушительным.– Это из-за тебя я оказался в таком положении, так хотя бы развлекай меня, – проворчал он.Не сдерживаясь, Меган рассмеялась:– Миссис Донован сказала, что ты похож на ежа, который пугает всех своими иголками. Теперь-то я понимаю, что она имела в виду.– На вашем месте я бы не был так ядовит, мисс, – заявил граф. – Прошу не забывать, что я не на веки прикован к постели. – Несмотря на грозный тон Джастина, губы его дрожали от еле сдерживаемого смеха. «Плутовка», – мелькнуло у него в голове. Потом, все же не желая сдаваться, граф добавил с укором: – Ты, похоже, получаешь огромное наслаждение от всего этого. Пока я лежу тут, прикованный к постели, тебе не надо возвращаться в пансион.Улыбка исчезла с лица Меган.– Не стану скрывать, я этому рада, – проговорила она. – Но мне, право, жаль, что с тобой случилась такая беда. Я бы с радостью сделала все, чтобы искупить свою вину, но это, увы, невозможно.Она была так искренне расстроена, что Джастин не смог больше притворяться. Ему вовсе не хотелось напоминать ей о несчастном случае, и он даже устыдился того, что завел о нем разговор.– Да нет, отчасти ты можешь искупить вину, – вымолвил он. – Пой или еще как-нибудь развлекай меня, потому что я умираю от тоски.Девушка нерешительно улыбнулась.– Милорд, вижу, вы невнимательно читали мои письма из пансиона, а также плохо просматривали сведения о моих успехах в учебе. Дело в том, что пою я из рук вон плохо, даже лягушкам на болоте я бы не смогла составить конкуренцию.Джастин с сомнением посмотрел на воспитанницу, но та, к его удивлению, была вполне серьезна. А он-то всегда полагал, что все воспитанные молодые девушки умеют замечательно петь.– Неужто дела и в самом деле так плохи, а? – ухмыляясь, спросил он. – Что ж, слава Богу! Ни хромым, ни глухим тебе меня не сделать. А теперь загляни-ка в шкаф. Там должна быть колода карт. Принеси ее. Если ты не возражаешь, я поучу тебя играть в баккару.– Совсем не возражаю, милорд, – спокойно отвечала Меган, направляясь за картами.Следующие два часа они провели, азартно играя в карты, причем Меган умудрилась проиграть своему безжалостному опекуну сумму, равную ее двухгодичному содержанию.– Подумать только, – нарочито серьезным тоном проговорил Джастин, просматривая долговую расписку Меган. – Никакого мороженого, никаких безделушек, лент и кружев – словом, ничего такого, чем вы, женщины, так любите потешить себя и на что просаживаете уйму денег. Вообще-то, боюсь, тебе придется наняться горничной или найти какую-то другую работу, иначе ты не сможешь мне выплатить долга. В конце концов, – добавил он замогильным голосом, – не станешь же ты ждать, что я оплачу твои векселя. А то, чего доброго, люди станут судачить, что я сам виноват. Скажут еще, что это я приобщил тебя к азартным играм.– Что ж, – усмехнулась девушка, – тогда мне останется только продать серьги, которые ты прислал на мой день рождения. Иначе я не заплачу тебе долг.Джастин подмигнул ей:– Неужто ты это сделаешь? Раз так, боюсь, мне придется забыть о долге. Сплетники не успокоятся, если заподозрят, что ты была вынуждена продавать украшения, чтобы заплатить карточные долги! А все злобные мамаши запретят своим сынкам даже близко подходить к тебе. Так опасно иметь дело с опытным игроком!Меган сморщила носик.– Боюсь тебя разочаровать, но в таком случае мы окажемся связанными навеки. Я не стала бы так уж веселиться на твоем месте.– Такой оборот дела мне и в голову не приходил Кажется, выхода у меня нет, и я вынужден простить тебе долг А то что-то не хочется старому дядьке быть привязанным к дерзкой, непослушной девчонке! Это может до смерти надоесть! – Говоря это, Джастин саркастически улыбался, и Меган вполне поняла истинный смысл его слов.– Ты такой смешной, – улыбаясь, проговорила она.– А с чего ты взяла, что я говорю несерьезно?На мгновение девушка, казалось, задумалась.– Но… не можешь же ты и вправду… – Она осеклась, вопросительно глядя на опекуна.Выражение лица Джастина смягчилось.– Не беспокойся, нет, конечно. – Граф хотел было сказать еще что-то, но его перебил тихий стук в дверь.Это была миссис Донован.– Я принесла вам ужин, мастер Джастин, – заговорила она, входя в комнату. – Может, сейчас еще чуть рановато для ужина, но я подумала, что вы, должно быть, голодны, ведь вы так мало съели за ленчем. – При виде Меган, пристроившейся с краешку на кровати графа, выцветшие голубые глазки миссис Донован расширились. Щеки девушки раскраснелись, глаза блестели, да и у Джастина был довольный вид – он просто не был похож сам на себя. Заметив разбросанные по одеялу карты, добрая женщина обо всем догадалась.– Надеюсь, детка, ты не станешь играть с ним в эти дьявольские игры, – силясь улыбнуться, обратилась экономка к Меган. – Брантам всегда везло в карты, видать, сам сатана им подыгрывал. Да уж, это у них в крови. – Она поставила поднос на столик, стоявший возле кровати.– А мне-то всегда казалось, миссис Донован, что дьявол сам себе подыгрывает, – проговорила Меган с таким ангельским выражением, что Джастин, не удержавшись, расхохотался.– Верно, деточка, но старайся не забывать об этом, – произнесла миссис Донован, искоса поглядывая на графа.Тот все еще усмехался.– Спасибо за ужин, миссис Донован, – примирительно кивнул граф.Женщина покачала головой, покосившись на поднос с дымящимися, накрытыми крышками блюдами.– Чем благодарить, мастер Джастин, вы бы лучше поели как следует, – укоризненно заметила она. – Это хорошая еда, и она полезна вам. Вы должны набираться сил.Кивнув господину и подмигнув девушке, миссис Донован выплыла из спальни. Как только Джастин снял с одного из блюд крышку, Меган вскочила с кровати и, опустив глаза, стала разглаживать складочки на юбке. Она не забыла предостережение опекуна: Донованы не должны знать, что она ходит в спальню к графу, иначе сплетен не оберешься. Во всяком случае, порядочные девушки не бывают наедине с мужчинами в их комнатах.– Пожалуй, я оставлю тебя. Ешь, – вымолвила девушка, чувствуя, как краска заливает ее лицо.Джастин удивленно взглянул на нее. В окно еще проникал серый свет, но комната уже погрузилась в полумрак, так что он не смог разглядеть выражения ее лица. Но что-то помогло ему понять, что Меган чувствует себя не в своей тарелке.– А почему бы тебе не задернуть шторы, не зажечь свечи и не присоединиться ко мне? – предложил граф, размышляя, что же могло смутить воспитанницу.Меган медлила с ответом, и опекун еще пристальнее пригляделся к ней.– В чем дело, Меган? – поинтересовался он. – Надеюсь, дело не в этих дурацких долговых расписках? Поверь, я шутил. Я не собираюсь брать твоих денег.– Мне это известно, милорд, – тихо ответила девушка.– Тогда что же тебя тревожит? – нетерпеливо спросил Джастин. – Только не отвечай, что все в порядке. У тебя такой же спокойный вид, как у сороки, над которой парит ястреб.Меган слегка улыбнулась.– Дело в том… – сбивчиво начала она. – Помнишь тот самый первый вечер… Я пришла сюда… – Меган замолчала на полуслове, а затем торопливо договорила: – Ты говорил, что Донованы не должны видеть меня здесь. Им в голову может прийти что-нибудь непристойное. Однако и вчера вечером, и сегодня… Похоже, миссис Донован вовсе не против того, чтобы я была здесь. Вот я и думала, в чем же разница.Джастин усмехнулся:– Все очень просто, дорогая моя. Когда ты пришла сюда в первый раз, я был в добром здравии. Зато сейчас я совершенно беспомощен – во всех отношениях, и это полностью меняет дело. Ты имеешь полное право навещать больного опекуна в его спальне. По сути дела, все бы сочли невежливым, если бы ты этого не сделала. Слуги решили бы, что ты бессердечная. Если хочешь, объясню проще: я в таком состоянии не могу ничего… сделать с тобой.Казалось, Меган была удивлена или не совсем поверила графу.– Ты бы и так ничего не сделал, – пожала она плечами.Джастин неуверенно поглядел на нее.– Да уж, не сделал бы. – Если в его голосе и слышалось сомнение, то Меган ничего не заметила.Убедившись в том, что в ее присутствии здесь, в спальне опекуна, нет ничего предосудительного, девушка с удовольствием приняла его приглашение отужинать вместе. Ела она неаккуратно, громко чавкала и размахивала куриной ножкой при разговоре, что несколько удивило графа. С текущим по подбородку соусом и сверкающими от возбуждения глазами девушка казалась удивительно юной – именно в такой Меган Джастин признал ту перепачканную девчонку с лохматой головкой, какой он увидел ее двенадцать лет назад и которая за эти годы превратилась в очаровательную женщину. Граф с удовольствием слушал свою воспитанницу, когда она высказывала свое мнение решительно обо всем – начиная от образования и кончая политической ситуацией в мире. К его удовольствию и удивлению, ум Меган не уступал ее красоте. Разумеется, суждения ее были в чем-то наивны, что-то она воспринимала слишком серьезно, но в целом очень здраво судила обо всем.Джастину оставалось лишь дивиться себе: столько лет рядом с ним было такое удивительное – красивое и умное – существо, а он почти ничего не знал о своей воспитаннице. Ему следовало давным-давно поближе познакомиться с девочкой, а не ждать, пока она вырастет. Кроме всего прочего, это помогло бы ему справиться с собой сейчас.За несколько следующих дней, проведенных в обществе опекуна, Меган по-настоящему расцвела. Граф не скрывал своего восхищения воспитанницей, а в ответ на щеках Меган играл нежный румянец и глаза блестели. Девушка решила, что Джастин – самый лучший из всех когда-либо виденных ею мужчин, правда, не так уж много мужчин она и видела. Пастор, который по воскресеньям проводил в пансионе церковную службу, братья и отцы ее подруг – вот, пожалуй, и все представители сильного пола, с которыми Меган довелось встречаться. Зато в Джастине было все, о чем мечтала девушка: он был добрым и веселым, сильным и ласковым. Мужественная внешность дополняла портрет. Правда, Меган было известно, что он стар – Джастин говорил, что ему тридцать шесть или что-то около того, и, по меркам девушки, это был весьма преклонный возраст. Впрочем, когда граф смеялся или поддразнивал ее, Меган тотчас забывала о разнице в возрасте. Она решила, что иметь такого мужчину опекуном – большое счастье. Будь у нее даже волшебная палочка, она ничего не стала бы менять в этом человеке.Большую часть дня они проводили вместе – играли в карты или Меган читала Джастину вслух, хотя он мог бы и сам это делать. Он сказал, что ему нравится слушать звук ее голоса. И еще они болтали. Меган вообще не выходила бы из его комнаты, но граф настаивал на том, чтобы она прогуливалась по нескольку часов в день. Джастин твердо заявлял, что он устал, что ему нужен отдых, а ее болтовня утомляет его, поэтому она должна ненадолго оставлять его в покое. Однако Меган подозревала, что опекун лукавит и вовсе не отдыхает, когда ее нет; больше того, казалось, он скучает по ней, потому что, когда она возвращалась, граф очень радовался.Общество Меган было и развлечением, и своего рода испытанием для Джастина. Ее свежая красота с каждым днем все сильнее притягивала его, поэтому графу все труднее было держать себя в руках и не забывать, что перед ним – его воспитанница. Все в ней нравилось Джастину. То она казалась взбалмошным ребенком, то вдруг превращалась в умудренную опытом женщину. Ему нравилось следить за ходом ее мыслей; Джастин все лучше узнавал свою подопечную – он знал, что на ее щечках появляются милые ямочки, когда она улыбается, а хрипловатый смех всегда звучит по-разному – то бархатисто-низко, то как веселый колокольчик. Джастин понимал, что ступает в опасные воды. Впрочем, он был уверен, что сумеет держать себя в руках и подчинит воле настойчивый зов своей плоти. Но управлять собой полностью он сможет лишь тогда, когда срастется сломанная кость, а пока он вынужден коротать время в обществе воспитанницы. Правда, графу и не хотелось расставаться с ней, хотя он понимал, что, поправившись, вынужден будет уехать – это единственный разумный выход из положения.Граф уже решил, что, если Меган по-прежнему будет противиться возвращению в пансион, он не станет настаивать, хотя еще не сказал ей о своем решении. Джастин задумал запугать или подкупить тетушку Софронсию, которая вечно нуждалась в деньгах, и поселить Меган у нее. Он решил нанять девушке гувернантку, чтобы та помогла его подопечной восполнить пробелы в образовании. Сам же он будет как можно чаще навещать Меган. Но все это в будущем, потому что болезнь еще держала графа прикованным к постели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33