Придя в ярость, принц гнал карету, в которую, как вы помните, по мановению волшебной палочки превратилась тыква, вперед, вместо того чтобы повернуть лошадей к дому. Ему не давала покоя мысль о том, что его предали. Шел дождь, вокруг царила непроглядная тьма. Принц не подозревал о засаде до тех пор, пока злодеи не выбежали на дорогу, преградив ему путь.
Голос Чедуэлла стал хрипловатым от волнения, пальцы его крепко сжимали руку Пенелопы.
– Нападение было превосходно спланировано. Негодяи выбрали момент, когда экипаж въехал на узкий мостик. Они выстрелили в воздух, чтобы напугать лошадей. При других обстоятельствах принц, возможно, сумел бы остановить их, но шел проливной дождь, мост был неширок, и доски скользкие, а легкий фаэтон совершенно не годился для поездок в такую погоду. Принц из последних сил натягивал поводья, пытаясь сдержать обезумевших лошадей и направляя их прямо на бандитов, перегородивших мост. Но тут одно колесо попало в выбоину, фаэтон, ехавший на большой скорости, подбросило вверх, он упал набок, накренился и свалился в пропасть. Все вышло так, как и задумывали преступники, но они полагали, что погубили не принца, а его слишком много знавшего друга.
Пенелопа круглыми от ужаса глазами смотрела на Чедуэлла, чувствуя, как у нее сердце сжимается от боли. Ее рука непроизвольно потянулась к его плечу, чтобы заставить его замолчать, но он хотел закончить свой рассказ:
– Принц, должно быть, сначала потерял сознание, но струи дождя привели его в чувство. Он слышал крики негодяев, но не слышал голоса жены. Принц хотел позвать ее, но не смог. У него было такое чувство, словно он, как бесплотный призрак, парит над землей и наблюдает за тем, как разбойники, переговариваясь, спускаются в пропасть, чтобы удостовериться, что их жертва мертва и больше никогда не заговорит, а потом, никого не найдя, уходят. Они так и не обнаружили принца, лежавшего под обломками экипажа. Он не видел ничьих лиц, но узнал их голоса. Нарушителя общественного спокойствия среди них, как ему показалось, не было, но вскоре после происшествия по мосту проехал человек, которого принц считал своим другом. Он крикнул убийцам, чтобы те расходились. Но вместо того чтобы спуститься в пропасть, поискать раненых или послать за кем-нибудь, кто мог бы помочь, он сказал им, чтобы они забыли о случившемся и поскорее уезжали отсюда, пока их никто не застал на месте преступления.
В голосе рассказчика слышалась боль. Несмотря на то что прошло уже много лет, он переживал события так остро, словно они произошли только вчера. Слезы навернулись на глаза Пенелопы. Она поняла, что принц и человек, сидящий сейчас рядом с ней, одно и то же лицо. И зовут этого человека сэр Грэм Тревельян!
Глава 35
– Не надо, – прошептала Пенелопа. – Замолчи, ни слова больше. Я знаю все, что произошло потом. То, что ты скажешь об этом вслух, ничего не изменит. Ее уже не вернешь. Думай о том, что она сейчас счастлива там, на небесах. Люби ее дочь и знай, что твоя погибшая жена хотела бы, чтобы ты продолжал жить. Я люблю тебя. Возможно, это звучит самонадеянно, но я хочу, чтобы ты дал мне шанс попытаться облегчить твою боль.
Вглядываясь в лицо мужа, Пенелопа видела то, чего не замечала раньше. Грэм закрывал повязкой тот глаз, у которого заканчивался идущий через всю щеку шрам. Теперь Пенелопа получила ответ на многие вопросы, которые мучили ее. Ее, например, удивляло то, что, когда Грэм ночью нежно и страстно целует ее, она не ощущает прикосновений его изуродованной онемевшей губы. Оказывается, это был всего лишь грим.
Грэм не пытался сейчас выяснить, что именно поняла Пенелопа из его рассказа и о чем уже догадалась. Солнце стояло в зените, и его лучи освещали узников, которые не сводили глаз друг с друга. Пенелопа погладила Грэма по щеке, дотронулась до его шрама и губ. Впервые ей было позволено прикоснуться к нему, и она наслаждалась новыми, незнакомыми ощущениями.
– Ты сама не понимаешь, что говоришь, любовь моя, – промолвил он. – Тебе под силу облегчить мою боль, сделать счастливыми мои ночи и дни, но что я могу предложить тебе взамен? Лишь обман и предательство.
Губы Грэма коснулись высокого чистого лба Пенелопы.
– Нет, между нами больше не будет лжи, – сказала она. – Если нам удастся выбраться отсюда, мы начнем все заново, правда?
Грэм покрывал нежными поцелуями лицо Пенелопы, и вскоре она утратила способность думать, погрузившись в полузабытье и отвечая на его ласки. У Грэма было мало надежд на спасение. Он ничего не мог предпринять до тех пор, пока не явится их тюремщик. Не лучше ли было провести последние часы своей жизни в объятиях женщины, которую он любил?
И он припал к ее губам. И сразу же окружающий мир перестал существовать для них. Грэм посадил Пенелопу себе на колени и, расшнуровав лиф ее платья, спустил его, обнажив белоснежные плечи и грудь. Пенелопа не сопротивлялась, ведь она находилась в объятиях мужа, человека, которого всем сердцем любила. Грэм ласкал ее тело, и мысль о том, что только он один во всем мире имеет право на эту женщину, возбуждала его.
Охваченная страстью, Пенелопа обвила шею мужа руками и заглянула в его золотистые глаза.
Теперь, когда она могла видеть его лицо, гладить его, погружать пальцы в его густые волосы, ей, как никогда, хотелось слиться с ним в одно целое.
Как будто догадавшись о том, что Пенелопе хочется видеть его тело, Грэм быстро снял жилет и рубашку, но не дал жене времени на то, чтобы вдоволь налюбоваться им. Грэм стянул с нее платье и сорочку и положил обнаженную Пенелопу на расстеленный на скамейке сюртук, а затем разделся сам. Сгоравшая от желания Пенелопа не чувствовала ни стыда, ни смущения. Она протянула руки навстречу мужу, призывая его соединиться с ней.
От первого же прикосновения разгоряченного тела Грея Пенелопу словно охватило пламя. Он принялся осыпать ее страстными поцелуями. Пенелопа чувствовала, что он сгорает от желания близости с ней. Все сомнения, которые, последнее время омрачали ее жизнь, окончательно рассеялись. Теперь она безоговорочно верила в то, что Грей всей душой любит ее.
Их слияние было страстным и бурным. Ощущая мощные толчки Грэма, Пенелопа старалась двигаться в такт им. Она стонала от наслаждения и шептала в полузабытьи его имя. Наконец чувства обоих достигли предельного накала, и душу Грея отпустили боль и отчаяние.
– Я люблю тебя, – почти неслышно промолвила Пенелопа.
– Временами я почти верю в это, – пробормотал Грэм, поглаживая Пенелопу по золотисто-каштановым волосам. – Не понимаю, что случилось с моей неромантичной Золушкой?
Он усмехнулся, и она покраснела, поймав на себе его взгляд.
– Злой принц в обличье чудовища похитил ее сердце и научил любить. Мне кажется, что она никогда не станет прежней!
– Принц все еще остается чудовищем, – предупредил Грэм. – Что бы ни говорили сказки.
– Да, он, без сомнения, настоящий монстр. Возможно, я до конца своей жизни буду раскаиваться в том, что стала его жертвой. Но пусть его притворство продлится еще немного.
– Это не притворство, Пенелопа, – прошептал Грей ей на ухо. – Это любовь.
И он вновь овладел ею. Его щетина царапала нежную кожу Пенелопы, когда он целовал ее. От Грэма исходил сильный запах бренди. У леди Тревельян уже ныло все тело от того, что она довольно долго лежала на жесткой скамейке, но ни за что не отказалась бы от страстных ласк любимого. Она выгибалась ему навстречу, издавая громкие стоны наслаждения.
А потом, не размыкая объятий, они заснули и спали до тех пор, пока солнце не начало клониться к закату. Почувствовав, что стало холодно, Грэм принялся одевать жену.
Все еще сонная, Пенелопа позволила натянуть на себя сорочку и платье, но подниматься не желала. Усадив жену себе на колени, Грэм обнял ее, и она доверчиво положила голову ему на грудь.
– Думаю, что утро мы начнем с того, на чем остановились, – с усмешкой сказал Грэм.
Тем временем начали сгущаться сумерки, а с ними вернулись и страхи. Открыв глаза, Пенелопа задумчиво посмотрела на решетку.
– Как ты думаешь, они скоро придут за нами? – спросила она. Грэм спустил ее ноги на пол, и Пенелопа послушно встала.
– Скоро, если в их замыслы, конечно, не входит уморить нас голодом, – ответил он.
До их слуха откуда-то издалека донесся одинокий вой, показавшийся Пенелопе мрачным предзнаменованием. Чтобы унять охватившую ее дрожь, она обхватила плечи руками. Еще не совсем стемнело, и, подняв голову, пленники могли увидеть светлый квадрат, но в камере уже пролегли глубокие тени.
– Что они собираются сделать с нами? – спросила Пенелопа, чувствуя, что ее охватывает страх. Она до сих пор не могла понять, почему их бросили сюда. Если это похищение предпринято с целью выкупа, то кто должен был заплатить его? А вдруг злоумышленники не знают, что Чедуэлл и Грэм – одно лицо? В таком случае им придется долго искать лорда Тревельяна, чтобы потребовать с него выкуп...
Грэм понимал, что злодеи не смогут поднять их из этого каменного мешка только своими силами, но, если пленники начнут сопротивляться, негодяи заставят их подчиниться выстрелами. Виконт надеялся на чудо – что, если его осенит счастливая мысль и они все же спасутся?
Снова послышался вой, но на этот раз он звучал намного громче. Пенелопа испуганно взглянула на решетку. Грэм быстро надел рубашку.
– Надеюсь, в округе не водятся волки? – боязливо спросила Пенелопа.
Грэм напряжено прислушался.
– Здесь нет никаких волков, – ответил он. – Да и сезон охоты на лис еще не начался. Мне кажется, какой-то зверь воет от боли.
Вслед за воем послышался лай. Грэм торопливо застегнул манжеты и заправил рубашку в брюки.
– Дай-ка мне кусочек сыра.
Пенелопа быстро выполнила его просьбу. Встав одной ногой на еле заметный выступ, который обнаружил еще днем, и используя его как точку опоры, Грэм уцепился пальцами правой руки за край другого камня, находившегося примерно на середине стены. В этой позе ему было неудобно бросать, но он изловчился и подкинул-таки сыр вверх, но кусочек тут же упал на пол камеры. Грэм чертыхнулся, а Пенелопа начала в потемках искать закатившийся куда-то сыр. Это был их ужин, и Пенелопе не хотелось, чтобы он пропал даром.
Вторая попытка оказалась более удачной. Грэм удовлетворенно хмыкнул и спрыгнул на пол. Собачий лай приближался, и вскоре послышались голоса людей.
– А собаки любят сыр? – с сомнением спросила Пенелопа.
– Будем надеяться, что этот пес любит. Приготовься, по моей команде мы начнем кричать в полную силу. Нас трудно заметить, даже если люди подойдут к самой шахте нашей темницы.
– Ты думаешь, нас все-таки ищут? – спросила Пенелопа, стараясь скрыть свое волнение. В душе ее вспыхнула надежда на спасение.
Грэм обнял ее за талию и посмотрел наверх.
Они завопили в два голоса что было сил. Гулкое эхо вторило им. Через несколько минут снова послышались крики людей, по-видимому, спешивших им на помощь. Они приближались.
– Ты слышишь, Грей? Они уже совсем близко! – воскликнула Пенелопа и прижалась лицом к его плечу. – Как ты думаешь, им удастся поднять нас наверх?
– Если у них есть веревка, мы выберемся отсюда. Все будет хорошо.
Муж пытался успокоить ее, но она чувствовала, как он напряжен. Пенелопа хотела еще о чем-то спросить, но не успела. Послышался звонкий дискант, а потом прямо над отверстием, ведущим в колодец, залаяла собака. Через решетку они увидели перепачканное грязью заплаканное мальчишеское лицо, а через мгновение раздались восторженные победные крики.
– Пиппин! – воскликнула Пенелопа, изумленно глядя на мальчика. Вдруг виконтесса узнала и собаку. Это была та приблудная дворняжка, которую приютил парнишка. Она тщательно обнюхивала решетку, надеясь получить еще один вкусный кусочек.
Вскоре на зов мальчика подоспели взрослые, и пленники увидели сквозь прутья решетки исхудавшее озабоченное лицо Гая. Шахта была глубокой и темной, и поначалу он сумел разглядеть лишь неясные очертания человеческих фигур, но вскоре узнал своих друзей.
– С вами все в порядке? – спросил Гамильтон.
– Да, но будет лучше, если ты найдешь надежную веревку. Осмотри внимательно все вокруг. Чтобы спустить нас сюда, этот бандит использовал что-то вроде лебедки, – сказал Грэм.
Руководствуясь его словами, Гай сразу же бросился на поиски приспособления, с помощью которого можно было бы поднять друзей наверх. Джон, чей голос узнали пленники, тоже стал обшаривать руины замка.
– Не знаю, как твоему сироте удалось найти нас, но клянусь, когда он подрастет, я пошлю его учиться в Оксфорд, – пробормотал Грэм, пытаясь успокоить Пенелопу, которую била дрожь.
– Я попросила Пиппина и Джона разыскать Нелл, – объяснила она. – Вернувшись, они, наверное, обнаружили, что я исчезла. Кстати, Пиппин вовсе не мой сирота, как ты его назвал. Ты первым познакомился с ним.
– Да, ты права. А откуда у него собака?
– Это Мейт, – сказала Пенелопа. Она заметно нервничала.
Но тут сверху донесся радостный вопль:
– Вот она! Поднимите эту чертову решетку! Пиппин, уведи прочь собаку, иначе она свалится в шахту!
Слыша раздражение в голосе Гая, Пенелопа улыбнулась. Как этот человек, который не мог справиться с ребенком и собакой, когда-то командовал целым батальоном? Грэм бросил на нее понимающий взгляд и тоже усмехнулся.
Наконец решетку подняли, и пленники увидели, как к ним медленно спускается толстый канат. Когда он был уже на уровне человеческого плеча, Грэм нежно поцеловал Пенелопу.
– Собери все силы и мужество, дорогая, – промолвил он.
Его слова испугали виконтессу. Она не задумывалась о том, как им придется выбираться из подземелья, но Грэм, по-видимому, все продумал заранее. Проверив прочность каната, он снова обернулся к Пенелопе:
– Мне понадобятся обе руки, чтобы взобраться по канату. Поэтому Ты должна обнять меня за шею и крепко держаться. Для страховки я обвяжу нас концом каната, но все равно, Пенелопа, ни в коем случае не разжимай рук.
Пенелопа кивнула, но, взглянув вверх, она ужаснулась и не поверила, что они смогут по веревке выбраться наружу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51