— Кто меня посетил — ты или твой дух?
Рейли сделал два шага вперед.
— Вы плакали, мадам? — проговорил он и, достав носовой платок, протянул его ей. — Возьмите платок, — продолжал он, — оставьте его у себя. Может быть, он вам еще понадобится.
Кэссиди опустила глаза и остановила рассеянный взгляд на вышитых на платке инициалах. Внезапно она подняла голову и пристально посмотрела на Рейли. К ней словно вернулась память. Она вспомнила о давнишнем эпизоде в парке, когда ее спас от хулиганов молодой красавец офицер, уехавший во Францию сражаться с Наполеоном. Как она могла забыть об этом платке и о человеке, который его ей подарил?
— Мой рыцарь — это ты, Рейли? — прошептала Кэссиди, не веря собственным глазам. Она попыталась собраться с мыслями, чтобы получше вспомнить того офицера. — В тот день ты был там, в парке, Рейли?
Он взял ее за руку и нежно привлек к себе.
— Ты об этом вспомнила только сейчас? — прошептал Рейли, вдыхая чудесный аромат ее волос.
Она спрятала лицо у него на груди.
— Я никогда не забывала о том случае, но совершенно забыла твое лицо…
Кэссиди замерла у него в объятиях, чувствуя себя самой счастливой женщиной на свете. Когда Рейли обнимал ее, для нее не существовало никаких страхов и ночных кошмаров.
Она подняла на него глаза.
— Как же это возможно, что ты и мой рыцарь — один и тот же человек?
Рейли взял ее за подбородок и заглянул в ее затуманившиеся зеленые глаза.
— Как это возможно, — улыбнулся он, — что ты и маленькая девочка, которая, если бы я не появился, наверное, здорово бы отделала того парня, — как это возможно, чтобы она и ты оказались одним и тем же человеком?
Кэссиди так любила, когда в его глазах сверкает радость.
— Я очень часто вспоминала о своем рыцаре и молилась, чтобы он благополучно вернулся с войны, — она покачала головой. — Я не могла себе представить, что после той мимолетной встречи мы снова найдем друг друга. Если бы я узнала тебя в тот день, когда первый раз пришла в замок, то не спутала бы тебя с твоим братом, обманувшим Абигейл.
Рейли рассмеялся.
— Неужели тогда в парке я произвел на тебя такое неизгладимое впечатление?
— Именно так, — серьезно сказала она. — Может быть, как раз встреча с тобой помогла мне пережить ужасное известие о том, что мои папа и мама погибли в кораблекрушении. После стольких лет твое лицо совершенно стерлось в моей памяти, но я очень хорошо помнила твой мундир… — Она внимательно посмотрела на Рейли. — И, конечно, твои прекрасные темные глаза! — добавила она. — Я должна была узнать тебя по одним этим глазам, Рейли! Он погладил ее по волосам.
— Я тоже должен был узнать эти зеленые глаза, — сказал он, прижавшись щекой к ее щеке. — Ах, Кэссиди, в твоем взгляде есть нечто такое, что способно растопить сердце любого мужчины!
— Так, значит, я растопила твое сердце? — тут же поинтересовалась Кэссиди.
Он нежно взял ее за плечи и, слегка отстранившись, произнес:
— Я бы сказал — почти растопила, — улыбнулся он.
Первый раз он обратил внимание на ее округлившийся живот. Ему захотелось крепко прижать ее к себе, но он боялся причинить ей вред. Она носила в чреве его ребенка. Может быть, сына. Впервые он осознал, что это дитя принадлежит ему и Кэссиди. С Божьей помощью они зачали нового человека!
— Как ты себя чувствуешь? — озабоченно спросил он.
Она подошла к камину, бережно держа в руке платок.
— Со мной все в порядке, — проговорила она.
— Я слышал, что тебя снова мучают по ночам кошмары.
Кэссиди быстро обернулась.
— Тебе могла рассказать об этом только моя тетушка!
— Почему ты сама мне не сказала? Я бы поспешил вернуться.
Кэссиди посмотрела на пляшущие языки пламени.
— Нет никакой необходимости нянчиться со мной, — сказала она. — Скажи лучше, ты рад, что у меня будет ребенок, Рейли?
Он надеялся, что уже прощен за недели и месяцы своего отсутствия, но нет — она не простила его.
— Необыкновенно рад! — сказал он, с нежностью глядя на Кэссиди. — И я не оставлю тебя, пока не родится ребенок.
Она опустилась в кресло.
— Это произойдет не раньше, чем через три месяца, Рейли, — сказала она. — Неужели мы удержим тебя здесь все это время?
Он опустился перед ней на колени и взял ее за руку.
— Кэссиди, неужели ты никогда не простишь меня за то, что я так надолго уехал?
— Уже простила, — без колебаний ответила она. Рейли встал и взволнованно произнес:
— Надеюсь, мне больше никогда не придется просить у тебя прощения…
Ее глаза весело заблестели.
— Если я тебя правильно поняла, Рейли, — проговорила Кэссиди, — теперь у нас начнется совсем другая жизнь?
Глава 31
Мэг Доуэр, служанка Лавинии, вошла в комнату со всей возможной поспешностью, которую ей позволяла ее хромая нога. Захлопнув за собой дверь, она наклонилась к Лавинии, сидевшей перед зеркалом у туалетного столика.
— Сегодня у меня день рождения, Мэг, — сказала Лавиния. — Мне исполнялось сорок семь лет. Я старею. Когда-то мужчины готовы были ползать передо мной на коленях… А теперь, посмотри, — она взяла свечу и поднесла ее к зеркалу, — у меня морщины около рта и вокруг глаз!
Приподняв подол, Мэг проковыляла к камину.
— Мне шестьдесят, — проворчала она. — Вы, мадам, кажетесь мне не такой уж старой!
— Я всегда была красивой и никогда не думала о своем возрасте. До тех пор, пока Рейли не женился. Даже в юности я не была так красива, как его жена, — со вздохом признала Лавиния. — У нее такое лицо, которое с годами будет лишь хорошеть!
— Зачем вы себя этим изводите? — сказала Мэг, опасаясь, что Лавиния выйдет из себя. — За окном такая вьюга! — продолжала она, меняя тему разговора. — Собаку на улицу не выгонишь! Мне пришлось нанять извозчика, и он содрал с меня втридорога.
— Ты что-нибудь узнала о моем пасынке? — спросила Лавиния, поворачиваясь к старухе.
Мэг скорчила неопределенную гримасу.
— Я разговаривала с уличным торговцем, который гуляет с одной из служанок его светлости.
— Ну, дальше! — прикрикнула на нее Лавиния. — Не заставляй меня ждать. Что говорит этот человек?
— Он сказал, что его честь уехал обратно в Равенуорт. Укатил вчера утром…
Лавиния запустила палец в одну из баночек, стоящих на туалетном столике, и принялась подрумянивать щеки.
— Это все, что тебе удалось выведать?
Она знала, что из Мэг все приходилось вытягивать клещами. Мэг заковылял от камина к двери, а затем, вдруг остановившись, обронила:
— Этот человек говорит, что герцогиня ждет ребенка.
Лавиния вскочила на ноги.
— Я этого никак не ожидала! — воскликнула она, и ее лицо исказила ярость. — Случилось самое худшее, что только можно было предположить!
Мэг все еще стояла на пороге.
— Я всегда говорила вам, что нечего связываться с этим делом, — заметила она. — Молодой господия Хью никогда не оправдывал ваших ожиданий!
Лавиния схватила банку с румянами и с размаху запустила в дверь. Банка разлетелась вдребезги, и на полу появилось красное, похожее на кровь пятно.
— Я не отступлюсь до тех пор пока мой сын не займет подобающего ему места! — закричала она.
Мэг проворно выскочила, и шёрканье ее хромой ноги долго слышалось из коридора. Она знала, что некоторое время ей не стоит попадаться хозяйке на глаза, чтобы та могла немного успокоиться. Старая служанка лишь покачала головой. Ее сестра уже звала ее жить к себе. Об этом следует хорошенько подумать. Если госпожа Винтер будет и дальше продолжать в том же духе, то у нее будут большие неприятности с законом. Рейли Винтер не тот человек, с которым можно безнаказанно шутить.
Едва Рейли устроился за письме шым столом, как в кабинет вошел Амброуз.
— Из деревни пришел господин Мэй. Он просит встречи с ее светлостью, — сообщил дворецкий. — Я сказал, что ее светлость отправилась на прогулку, а он спрашивает, какие для него оставлены заказы.
— О каких таких заказах ты толкуешь, Амброуз? — удивился Рейли.
— О заказах на равенуортский фарфор, которые приходят каждую неделю, — объяснил дворецкий.
— Понятия об этом не имею, Амброуз. Пригласи сюда этого господина Мэя. Может быть, он объяснит поподробнее.
Кэссиди прогуливалась по заснеженной усадьбе, и полы ее белого бархатного плаща мели по сугробам. Она так задумалась, что даже не услышала, как ее окликает Рейли.
— Тебе не вредно выходить гулять в такую погоду? — спросил он, подходя.
Она обернулась и с улыбкой ответила:
— Уверяю тебя, я не растаю!
Он смотрел, как она обходит грядки огорода, разбивку которого отложили до весны.
— Чем ты занята, можно узнать? — поинтересовался он.
— Скажи, Рейли, — задала Кэссиди встречный вопрос, — для чего на огороде всегда сажают картофель и овощи?
— Наверное, для того, чтобы снабжать ими местных жителей…
— Я тут размышляла над одной идеей, — сказала Кэссиди. — Это может стать для них большим подспорьем.
Он заботливо поправил выбившийся из-под капюшона золотистый локон.
— Было бы очень интересно узнать поподробнее о твоих идеях. Мне сегодня сказали, что ты помогаешь местным жителям сбывать изделия из фарфора?
— Равенуортский фарфор превосходно расходится, Рейли, — заверила Кэссиди. — Думаю, в скором времени придется строить большую фабрику.
Кэссиди на ресницу опустилась большая снежинка, и Рейли захотелось дотронуться до нее губами.
— Так ты говоришь, у тебя появилась новая идея? — пробормотал он.
— Я убеждена, что если бы крестьяне крепче встали на ноги, то не понадобилось бы разбивать эти огороды, а вместо них можно было бы выращивать пшеницу. Но не для собственных нужд, а для того, чтобы возить ее на рынок в Лондон.
— Оригинальная идея, — отозвался Рейли.
— Вовсе нет! Я много об этом читала. Подобные хозяйства процветают в Америке, — продолжала Кэссиди, и ее глаза возбужденно заблестели. — Для крестьян тут множество выгод. Они могут также сеять клевер, чтобы кормить домашний скот.
— Если только он у них есть.
— Они смогут им обзавестись на деньги, вырученные от продажи фарфора.
— И как это я сам до этого не додумался, — пробормотал Рейли.
— Крестьяне смогут построить мельницу, и им не придется возить зерно для помола в соседнюю деревню. Это будет для них значительно дешевле… Я уже распорядилась, чтобы женщины, которые не заняты изготовлением фарфора, приступили к устройству магазина, чтобы торговать посудой. Благодаря этой работе они будут не так зависеть от мужей и смогут гордиться тем, что тоже зарабатывают деньги.
— Ты что, хочешь, чтобы я сделался купцом? — воскликнул он с шутливым испугом.
— Отнюдь нет, Рейли, — улыбнулась она. После недолгой паузы Кэссиди поинтересовалась: — Рейли, тебя больше не мучают головные боли?
— Нет, моя маленькая уелительница! С тех пор, как ты меня прооперировала, все прошло.
— Я так рада. Меня это очень беспокоило.
— Неужели?
— Да, конечно!
Он притянул ее к себе. Ему хотелось рассказать ей о своих чувствах. Она такая прелестная, умная, добрая и отважная. Он просто обожает ее.
— Я буду помогать крестьянам, чем смогу, — пообещал Рейли. — Но только в том случае, если ты согласишься вернуться домой. Становится очень холодно. Я не хочу, чтобы ты простудилась.
Рейли подхватил Кэссиди на руки и понес к замку. Глядя на нее, он думал о том, что она с каждым днем становится все прекраснее и все необходимее для него.
Ему показалось, что она дрожит.
— Ты замерзла? — спросил он.
Ему так хотелось обнять ее покрепче и рассказать обо всем том, что переполняло его в эту минуту.
— Нет. Я люблю снег. А ты? — спросила Кэссиди.
Он внес ее в дом на руках и поставил на ноги. Тут же явился Амброуз и принял их заснеженные плащи. Рейли смотрел, как Кэссиди поднимается по лестнице, и только потом ответил:
— Донедавнего времени я вообще не замечал, как меняются времена года…
— Неужели, Рейли? — изумилась она.
— Уверяю тебя.
Она помолчала, а затем положила ему на плечо руку в перчатке.
— Что же такое с тобой стряслось, Рейли? — спросила Кэссиди. — Почему ты стал так презирать жизнь?
— Не то чтобы я стал ее презирать, — сказал он. — Просто потерял веру.
— Но почему?
Он протяжно вздохнул.
— Скажем так, я познал человеческую натуру и понял, что люди — не ангелы.
— Но ведь и ты — не ангел?
Рейли взял ее под руку и вместе с ней поднялся по лестнице.
— Не вижу смысла в этих разговорах, — пробормотал он.
— А я вижу, — возразила Кэссиди. Ей так хотелось узнать настоящего Рейли, но пока перед ней открылась лишь малая часть его души. — Это очень важный разговор. Просто ты не хочешь говорить на эту тему, правда?
Они подошли к ее комнате. Рейли открыл дверь, усадил Кэссиди в кресло и опустился на колени, чтобы снять с нее сапожки.
— Мне всегда казалось, что обсуждать собственную персону — дурной тон, — улыбнулся он. — Но тебя, наверное, с детства учили, что нужно дать мужчине выговориться. Потому что мы, мужчины, очень самолюбивые и высокомерные создания и любим разглагольствовать о собственной персоне.
Кэссиди рассмеялась.
— А ты хорошо знаешь женщин, Рейли! — воскликнула она. — Я права?
— Иногда мне кажется, что знаю, — задумчиво проговорил он. — А впрочем, может быть, я и ошибаюсь…
Она недоверчиво посмотрела на него.
— Если мужчине хочется мною командовать, то, конечно, он уверен, что знает меня.
Рейли едва сдерживал смех.
— Боже, помилуй мужчину, который думает, что знает тебя хоть немного! — он помог надеть ей домашние туфли, а затем поднялся. — Что касается меня, то я даже и не пытаюсь этого добиться…
Рейли приподнял ее ноги, заботливо положив под них подушку, и укутал ее пледом.
— Хочешь поужинать здесь? — спросил он.
Кэссиди тронуло то, с какой нежностью он обращается с ней, но потом она сообразила, что это, наверное, оттого, что она носит в своем чреве его наследника.
— Я бы не отказалась, — ответила она. — Ты поужинаешь со мной?
— Если ты не возражаешь, — кивнул он. — Пойду обо всем распоряжусь.
Он на минуту вышел из комнаты, чтобы найти Оливера, а вернувшись, спросил:
— Ты хорошо себя чувствуешь?
— Как никогда, — заверила Кэссиди.
— Я плохо разбираюсь в женских делах, но знаю, что вынашивать ребенка довольно утомительное занятие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41