Но хуже всего то, что он остался глух к моим словам. Почему он настроен ко мне враждебно?
— Он слышит только то, что нашептывает ему Лавиния, — печально вздохнул Джон. — Ты же знаешь, что он всегда был к ней неравнодушен. Ей ничего не стоило одурачить отца.
— Мне казалось, Хью сам явится к дяде и во всем покается, — сказал Рейли.
Джон нахмурился.
— Черт возьми, Рейли, разве ты не знаешь, что он делает только то, что ему прикажет Лавиния? — пробормотал он.
Рейли колебался.
— Но, если бы Хью был сегодня здесь, он не стал бы отрицать своей вины. Брат никогда не стал бы перекладывать свою вину на меня.
— Я так не думаю, Рейли, — возразил Джон. — Вспомни тот случай с деревенской девушкой из Равенуорта. Она родила ребенка от Хью, а Хью всем говорил, что отец ребенка ты. На этот раз он снова свалил на тебя все свои грехи. Когда ты, наконец, поймешь, что Хью не заслуживает твоего доверия?
— Когда услышу это от него самого.
— Но Хью — хитрая бестия, Рейли! Он был подлецом и останется им.
— А я уверен, что ему ничего не известно о том, что Лавиния меня оклеветала, — сказал Рейли с глубоким вздохом. Ему не хотелось терять веру в своего сводного брата. — Как бы там ни было, я уже подыскал для себя место службы.
— Ты хочешь сказать, что послушаешься моего отца? Ты хочешь покинуть Англию?
— Вообще-то я и сам подумывал об этом. Я мечтал о службе в армии. Этот случай лишь укрепил меня в моем решении.
Джон с тяжелым вздохом сунул руки в карманы.
— Мне хорошо известен твой характер, — сказал он. — Если уж ты что-то забрал себе в голову, то никакие мои уговоры не заставят тебя изменить свое решение. Я просто хочу…
— Не нужно, Джон, — прервал его Рейли, — Пусть будет, что будет. Прошу тебя, береги себя и дядю. Я очень беспокоюсь о его здоровье. Если возникнут какие-нибудь проблемы с деньгами, обратись к моему управляющему. Он все уладит.
Джон стыдливо опустил глаза и пробормотал:
— Я даже рад тому, что случилось. Наконец-то признали вслух, что тебе приходилось оплачивать все расходы семьи.
— Я надеялся, что дядя об этом никогда не узнает. Ума не приложу, как ему это удалось.
— Однажды прошлым летом я был в конторе управляющего, и один из служащих предупредил меня о том, что моему отцу нужно поумерить свои расходы. Я стал его расспрашивать, и он признался, что именно ты все эти годы брал на себя заботу о финансах семьи. Я рассказал об этом отцу. Я думал, что ему об этом известно, — вздохнул Джон, покачав головой. — Мы стольким обязаны тебе и так несправедливо с тобой обошлись…
Рейли сделал нетерпеливый жест.
— Вы мне ничем не обязаны, — сказал он. — Если кто-то и должен чувствовать себя обязанным тебе и твоему отцу, Джон, так это я. Долгие годы ваш дом был моим домом.
— Почему же ты тогда не рассказал отцу всю правду о Хью?
Рейли поднял глаза к ясному небу, а затем посмотрел в серьезные голубые глаза Джона и тихо спросил:
— А почему ты этого не сделал, Джон?
Больше Рейли не произнес ни слова и, резко повернувшись, зашагал прочь.
Глава 2
Полгода спустя. Другой дом на Перси-стрит
Тринадцатилетняя Кэссиди Марагон выбежала из дома своей богатой тетушки. Ее щека пылала от пощечины, только что полученной от брата, слезы от несправедливой обиды жгли глаза. Едва не угодив под колеса проезжавших по улице экипажей, она пересекла улицу и бросилась в парк.
Генри даже не потрудился разобраться, что произошло на самом деле. Его маленькая дочь Труди залилась слезами, когда обнаружила, что неосторожная подружка сломала ее любимую куклу. Отец отругал девочку за то, что она не бережет свои вещи, и к тому же строго наказал.
Не обращая внимания на гнев Генри, Кэссиди принялась успокаивать малышку. Она назвала брата бесчувственным чудовищем, а тот дал ей пощечину.
Кэссиди перевела дыхание и смахнула с глаз слезы. Через два дня она навсегда избавится от деспотизма Генри. Вот уже минул год с тех пор, как ее родители уехали в далекую Индию и теперь, наконец, они возвращались домой.
Генри неохотно подчинился воле родителей, которые настояли, чтобы к их возвращению он перевез сестер в Лондон. Кэссиди оказалась в Лондоне впервые в жизни и решила, что жестокосердие брата не должно омрачить ее первого впечатления об этом городе. Едва заслышав, как заманчиво уличный торговец нараспев расхваливает свой товар, она мгновенно забыла все свои горести.
Вдруг Кэссиди услышала, что ее окликнули. Она обернулась и увидела на другой стороне улицы свою старшую сестру Абигейл, которая махала ей рукой. Кэссиди помахала сестре в ответ, призывая ее к себе.
Если сестры и были похожи друг на друга, то лишь внешне. Абигейл была миловидной блондинкой. Ее манеры были безукоризненны, а поступки безупречны. Что касается Кэссиди, то собственные светлые волосы ей никогда не нравились, и вообще, она меньше всего думала о той ответственности, которую налагает на девушку благородное происхождение.
Разница в возрасте составляла между ними три года, но это никогда не имело особенного значения. Они были лучшими подругами. Кэссиди всем сердцем любила милую Абигейл, которая платила ей тем же. Сестра казалась Кэссиди верхом совершенства — красивой и кроткой. Сама же она отличалась строптивым, своенравным характером, бурным темпераментом и прямолинейностью.
— Тебе больно, дорогая? — сочувственно спросила Абигейл. — Он тебя обидел?
— Нисколько, — ответила Кэссиди. — Стоит ли на него обижаться? Я сегодня такая счастливая.
— Генри и в самом деле чудовище. Ты была совершенно права. Я обязательно расскажу родителям, как он с тобой обращался, — Абигейл обняла Кэссиди и положила ей голову на плечо. — Я больше никогда не позволю ему поднимать на тебя руку. Ему еще повезло, что этого не видела тетушка Мэри. Уж она бы задала ему выволочку!
— Не думаю, что он осмелился бы так вести себя при ней. Ты и сама это знаешь, — ответила Кэссиди.
Сестры обменялись улыбками.
— Гляди! — воскликнула Кзссиди, позабыв обо всех огорчениях. — Там на дереве белка!
— Нужно возвращаться домой, — напомнила ей Абигейл. — Тетушка ждет к чаю гостей.
— Ну и что? — удивилась Кэссиди. — Тоже мне гости — теща Генри со своими дочками! Я их терпеть не могу. Глупые напыщенные гусыни!
— Может быть, и так, но мы не должны осуждать тетушку Мэри. Она приглашает их только ради Генри. Для него она готова на все.
— Ты только взгляни, — снова воскликнула Кэссиди, показывая вверх, — белка забралась в дупло! Как ты думаешь, она там круглый год живет?
Шестнадцатилетняя Абигейл слегка поморщилась. Что за детские разговоры!
— Понятия не имею, — проворчала она. — Повадки грызунов меня не интересуют.
— Удивляюсь, — продолжала Кэссиди, — чем питаются белки здесь, в Лондоне?
Видя простодушную радость сестры, Абигейл невольно улыбнулась.
— Думаю, что дядя Джордж тебе это объяснит, — сказала она.
— А как ты думаешь, папа и мама поведут нас гулять на Друри-лейн? — спросила Кэссиди и, слегка подпрыгнув, отломила веточку. — Мне так хочется посмотреть на цветочниц, которые продают лаванду, и попить лимонада. Его там продают прямо на улице!
— А я бы хотела посмотреть дворец, где заседает парламент. Дядя Джордж обещал сводить меня туда, — сказала Абигейл, чинно ступая по дорожке. — А еще мне ужасно хочется покататься по Темзе в крытой лодке.
— А мне бы хотелось пойти на ипподром. Посмотреть на лошадей и бега, — задумчиво проговорила Кэссиди. — Как ты думаешь, — спросила она сестру, — родители не задержатся в пути?
— Главное, чтобы они, наконец, приехали, — ответила та. — Я так по ним соскучилась.
— Ты только вообрази, Абигейл! — воскликнула Кэссиди. — Генри больше никогда не будет нами командовать. Целый год подчиняться его тирании — это уж слишком!
Абигейл кивнула.
— Генри просто не способен чувствовать себя счастливым, — сказала она. — Он никогда не улыбается и выходит из себя, когда видит, как радуются другие. Мне так жалко наших маленьких племянниц. Как ты думаешь, почему он такой?
— Не знаю. Он совсем не похож на папу и маму, — ответила Кэссиди с лукавой улыбкой. — Может быть, его подбросили цыгане?
— Мы должны его пожалеть, — серьезно сказала Абигейл. — К тому же Патриция обращается с ним не лучшим образом.
— Иногда мне кажется, что ты слишком добра к нему, Абигейл, — проворчала Кэссиди. — Какое мне дело до Генри и его жены! Я хочу радоваться жизни, а они на это не способны. Генри сам во всем виноват. Он полагает, что Лондон проклятый город, где может жить только дьявол.
Сестры обменялись понимающими взглядами.
— Но мы-то так не думаем! — воскликнули они в один голос и рассмеялись.
— Все-таки нам лучше вернуться домой, Кэссиди, — сказала Абигейл, взглянув на солнце. — Еще немного, и загар испортит тебе цвет лица.
— Ты иди, — предложила Кэссиди, — а я чуть-чуть погуляю. К чаю обещаю вернуться.
Абигейл немного помедлила. Она колебалась, стоит ли оставлять младшую сестру одну в парке. Потом, увидев, что поблизости прогуливаются несколько нянек со своими подопечными, уступила.
— Не испачкай свое новое платье, Кэссиди, — предупредила она. — Чтобы к приезду папы и мамы ты выглядела нарядной.
Кэссиди проводила Абигейл взглядом до дверей дома и, опустившись на мраморную скамью около пруда, стала следить за золотистыми рыбками, которые мелькали среди круглых листьев водяных лилий. Что и говорить, девочка, выросшая в поместье, она обожала природу, однако в Лондоне каждый новый день казался ей необыкновенным приключением.
Задумавшись, она не заметила, как на дорожке перед прудом появились два молодых человека.
— Зачем мы сюда пришли, Элмер? — сказал один. — Неужели ради этой девушки, которая живет в доме напротив? По-моему, она слишком много о себе воображает, и мы вряд ли ей понравимся.
Кэссиди подняла глаза и посмотрела на говоривших. Оба были обриты наголо и несли на плечах метлы и щетки. Их одежда была испачкана в саже, а лица чумазы. Должно быть, это были трубочисты.
Она отвернулась. Какое они имеют право говорить о ней в таком фамильярном тоне!
— Вот видишь, — продолжал первый, — она слишком благородна, чтобы разговаривать с такими, как мы.
— Конечно, я не собираюсь с вами разговаривать, — легкомысленно откликнулась она. — Идите своей дорогой.
— Пойдем, Хэнк, — сказал второй юноша, выглядевший смущенным. — Оставь ее в покое. Что ты к ней привязался?
Хэнк недобро прищурился.
— Раз она такая молчунья, что не хочет разговаривать с нами, может, посадить ее в пруд к рыбам? Это будет для нее подходящая компания, — усмехнулся он.
Кэссиди быстро обернулась и испуганно взглянула на него.
— Вы не посмеете!
Хэнк шагнул вперед, схватил ее за руку и потащил к пруду.
— Посмотрим, мисс! Посмотрим!
Кэссиди стала упираться, а потом вырвала руку и что есть силы ударила Хэнка кулаком в живот. Тот скривился от боли, а его напарник, стоявший до этого в стороне, развеселился.
— Ты получил по заслугам, — засмеялся он. — Теперь оставь ее в покое. Отец уже заждался нас.
С этими словами он повернулся и направился по дорожке вдоль пруда.
Отдышавшись, Хэнк в бешенстве бросился на Кэссиди. Однако бедняге было не суждено ей отомстить, поскольку неожиданно его ноги оторвались от земли. Человек в форме полковника королевской армии поднял его в воздух.
— Ну что, молокосос, — сказал офицер. — Будешь еще обижать девушек? Надо же чего придумал: толкать ее в пруд!
Тут офицер взглянул на Кэссиди.
— Смотри, какая она маленькая и беззащитная, — добавил он. — Ты в два раза сильнее ее!
Хэнк забарахтался у него в руках, пытаясь вырваться.
— Еще чего — беззащитная! Да она сущий дьявол!
Рейли снова взглянул на Кэссиди. Она гневно смотрела на своего обидчика. В ее глазах сверкало зеленое пламя, а кулаки были крепко сжаты.
— Пожалуй, ты прав, — сказал Рейли, отпуская парня. — Однако если в следующий раз тебе захочется подраться, то лучше иди в армию и дерись с французами.
Молодой человек покраснел от стыда.
— Прошу прощения, сэр, — сказал он, покосившись на Кэссиди. — И вы меня простите, мисс.
Не мешкая, он прихватил свои щетки и тут же исчез с глаз долой.
— Он сделал вам больно? — спросил Рейли.
Кэссиди взглянула на своего спасителя. Такого красивого молодого человека она еще никогда не видела. Ах, если бы Абигейл чуть-чуть задержалась, она бы могла с ним встретиться! Абигейл такая красавица, он бы увидел ее и непременно влюбился…
— Нет, ничуть, — пробормотала Кэссиди. — Благодарю вас, cэp!
Он улыбнулся и опустился перед ней на одно колено.
— Это хорошо, — сказал Рейли. — Но он испачкал ваше прелестное белое платье.
Кэссиди взглянула на черные пятна на рукавах и в ужасе покачала головой.
— Тетушка Мэри недавно купила мне это платье! Я его так берегла! — со слезами в голосе воскликнула она.
Рейли вытащил из кармана носовой платок, намочил его в пруду и принялся оттирать пятно у нее на рукаве.
— Может быть, я смогу вам помочь, — приговаривал он, а она с надеждой смотрела на него.
Когда пятна исчезли, из груди Кэссиди вырвался вздох облегчения. Ей захотелось как-то отблагодарить своего спасителя, но, взглянув ему в лицо, она окончательно смутилась.
Вне всяких сомнений, такого очаровательного мужчину она видела впервые в жизни.
— Вот и все, — сказал Рейли Винтер, поднимаясь с колена. — Ваша тетушка Мэри никогда не узнает о случившемся. Если, конечно, вы ей сами об этом не расскажете, — добавил он с улыбкой и протянул ей платок. — У вас испачкан лоб. Я покажу где.
Кэссиди принялась тереть лоб платком, пока он не кивнул, что все в порядке.
Она протянула ему платок, но офицер мягко отвел ее руку.
— Оставьте его себе на память, — засмеялся он. — Кто знает, может быть, он вам еще пригодится.
— Благодарю вас, — повторила она, глядя на его темные волосы. — Мне нужно идти. Но я никогда не забуду вашей доброты.
— Надеюсь, — кивнул Рейли.
Она сделала несколько шагов по дорожке и, оглянувшись, спросила:
— Я еще увижу вас?
В его глазах мелькнула грусть.
— Боюсь, что нет. Видите ли, завтра я уезжаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41