— Вы позаботитесь о том, чтобы не тянули с доставкой, правда? Мне было бы неприятно возвращаться и напоминать вам.
— Нет, нет, — поспешно замотал головой продавец, — вам не нужно будет этого делать, сэр. Все будет доставлено вовремя.
— Вот так-то лучше, дружок, — улыбнулся Хоуки. Он открыл дверь, приглашая Рейчел выйти, и предложил ей руку. Она взяла его под руку. Они шли по улице, и Хоуки приподнимал шляпу перед всеми дамами и здоровался со всеми мужчинами. Дамы разыгрывали целый спектакль, делая вид, что не замечают Рейчел. Одни, поравнявшись, отворачивались от нее, другие переходили на противоположную сторону улицы, чтобы не столкнуться с ней лицом к лицу. Мужчины не выказывали своего презрения так явно, хотя и они в смущении опускали глаза. Когда Рейчел попыталась высвободить свою руку, Хоуки лишь сильнее сжал ее.
Пройдя два квартала, Рейчел впервые посмотрела на него. Их взгляды встретились, и они расхохотались.
— Какое у него было лицо! — задыхаясь от смеха, сказала Рейчел. — Закат и тот бледнее!
Увидев приближающегося к ним мужчину, она умолкла. Когда он прошел мимо, предусмотрительно отвернувшись, Рейчел спросила:';
— Вы сказали; что видели, как продавец вечером шел к нам?
— Во всяком случае, в том направлении.
— А откуда вы можете это знать? — поинтересовалась Рейчел. — Вы же у нас никогда не были.
— Не был.
— Почему?
Он простодушно улыбнулся:
— Ну, во-первых, я совсем не уверен, что вы захотите видеть меня. Во время нашей последней встречи я вел себя несколько смело.
— Да! — воскликнула она, вдруг вспомнив их совместную поездку. — Именно так, мистер Смит! Она снова покраснела.
— Знаете, я хочу сейчас извиниться за тот случай, — сказал Хоуки. — Откровенно говоря, Рейчел, я просто не мог удержаться. Пожалуй, я никогда в жизни не видел ничего и никого прекраснее. Вы были восхитительны той ночью.
Причудливая смесь искреннего раскаяния и откровенной лести умерила гнев Рейчел. Кроме того, теперь он был ее рыцарем в сверкающих доспехах.
— Я принимаю ваши извинения, — торжественно объявила она.
— Правда? Отлично! Тогда все в порядке.
— Скажите, Хоуки, почему вы спрыгнули с поезда ночью посреди прерии? Должна вам признаться, мне это показалось странным.
— Я оставил свою лошадь на ранчо неподалеку от того места, — сказал он, не поднимая на нее глаз. — Быстрее было спрыгнуть там, чем ехать до ближайшей станции, а затем возвращаться назад. Кроме того, я слышал, что в том районе заметили стадо бизонов.
— Зачем вы это делаете?
— Что делаю?
— Охотитесь на бизонов.
— Все очень просто. Должен же я как-то зарабатывать себе на жизнь.
— Но это не особенно легкий способ обеспечить себя. И не самый продуктивный. Человек вашей квалификации мог бы найти себе множество других занятий.
Он засмеялся.
— В чем дело? Что такого смешного вы нашли в моих словах?
— Вы сказали «человек вашей квалификации», как будто я владею многими профессиями. По правде говоря, я ничего или почти ничего не умею делать. Я могу охотиться, ставить капканы, идти по следу, говорить на трех индейских наречиях — и это все. — На его лице появилось задумчивое и слегка удивленное выражение. — Знаете, перечисляя все мои способности, я подумал, что жизнь может пройти мимо меня. Все мои таланты могут оказаться ненужными.
— Не могу в это поверить, Хоуки, — смущенно рассмеялась Рейчел. — И я еще ругаю вашу профессию! Я, владелица публичного дома! Когда я выхожу на улицу, люди с презрением отворачиваются, а у меня еще хватает наглости осуждать вас за то, что вы охотитесь на бизонов! Прошу прощения, у меня нет никакого права критиковать вас.
— Вам не за что извиняться. Но раз уж вы сами затронули эту тему, Рейчел, я хотел бы у вас кое о чем спросить. Почему вы занимаетесь этим? Я не осуждаю вас, поймите, просто мне интересно знать.
— Я делаю это ради денег.
Он кивнул и заглянул ей в глаза:
— Полагаете, это того стоит?
— Да, стоит. Для меня — да. Вы не знаете, что такое остаться без денег и надеяться, что кто-то поможет тебе.
— Конечно, я ничего об этом не знаю, — засмеялся Хоуки. — Я прямо-таки Джей Гулд.
— Да, понимаю, что вам приходится много работать за совсем небольшую плату. Но у мужчин есть свобода, и вы можете поехать куда угодно, заняться почти всем, чем пожелаете, и никому не будет до этого никакого дела. Женщины так не могут. А я в особенности — из-за маленького Уилла. Муж хотел, чтобы у его сына было больше возможностей, чем у него самого, и я намерена обеспечить своему ребенку достойную жизнь!
Хоуки вскинул брови, уловив нотки непреклонности в ее тоне.
— Даже если он вырастет рядом с матерью, с которой никто не разговаривает?
— Даже так, — твердо ответила она.
К этому времени они подошли к «Ля бель фам» и на секунду остановились, разглядывая ее. Со стороны бордель казался обычным жилым домом, разве что выглядел чуть лучше остальных. Он был белым, с голубой отделкой, затейливыми окнами и пышной лепниной. Со всех сторон дом окружал белый штакетник.
— Не хотите ли зайти на минутку? — неожиданно спросила Рейчел и, усмехнувшись, добавила:
— Сейчас нерабочее время.
— Спасибо, пожалуй, да. Я не раз собирался зайти к вам. Похоже, теперь подходящее время.
Было около полудня. Одни девушки еще спали, другие сидели в гостиной, читали и разговаривали. Это было единственное время, когда они общались. Рейчел настаивала, чтобы они были прилично одеты, когда выходят на улицу и даже дома в нерабочие часы.
Резвая Лань сидела в гостиной на тахте и внимательно следила за девушками, играющими с ребенком. Подняв глаза, она заметила Хоуки, и ее лицо расплылось в радостной улыбке.
— Как я рада тебя видеть, Копье-в-Боку! — обратилась она к нему на своем языке. — Я Резвая Лань. Ты меня помнишь?
— Разве я могу забыть Резвую Лань? Он действительно помнил ее — подробности той ночи в вигваме отчетливо запечатлелись в его памяти.
— Резвая Лань, — быстро сказал он, — мое сердце наполняется печалью, когда я думаю о твоей семье.
— Твои слова облегчают мою боль, — официальным тоном ответила индианка.
— Отлично! — воскликнула Рейчел. — Я вижу, вас не нужно представлять друг другу.
— Нет, не нужно. Я знал Резвую Лань еще в то время, когда она была ребенком. Мне приятно видеть, что вы подружились, Рейчел.
— Привет, Хоуки, — произнес мужской голос, и Хоуки, обернувшись, увидел показавшегося из вестибюля Дэвида Спенсера.
— Как дела. Спенсер? — кивнул он. — Кто-то мне говорил, что ты играешь здесь на пианино.
— Ну вот! — удивленно воскликнула Рейчел. — Вы тоже знакомы?
С тахты поднялась Джуди. Она потянулась, словно кошка, и выгнула спину, демонстрируя свою пышную грудь.
— Я не знаю этого парня. Почему вы не познакомите меня с ним?
Рейчел сжала губы. Она почувствовала укол… чего-то такого, в чем сама не могла разобраться.
— Джуди, это Хоуки Смит.
— Привет, Джуди, — улыбнулся Хоуки.
— Привет, — ответила девушка и взглянула на него из-под опущенных век. — Послушай, Хоуки. Если у тебя есть настроение…
— Сейчас нерабочие часы, Джуди, — резко оборвала ее Рейчел.
— Роуз никогда не делила часы на рабочие и нерабочие, — заявила Джуди. — Она всегда говорила, что дело есть дело, и не важно, день это или ночь.
— Я не Роуз Фостер! — огрызнулась Рейчел. — Здесь я устанавливаю правила!
— Все в порядке, Рейчел, — засмеялся Хоуки и коснулся ее руки. — Спасибо, Джуди. Ты прелестная женщина… но это не входило в мои планы.
— Да? — сказала Джуди и надула губки. — Ладно, но если ты передумаешь, я буду неподалеку.
— Я запомню.
— Ты бы лучше принял предложение Джуди. Та, кто тебя интересует, Смит, недоступна, — вмешался Спенсер.
Хоуки оценивающе посмотрел на Дэвида, и взгляд его стал жестким:
— А откуда ты знаешь, кто именно меня интересует?
— Предположим, я догадливый парень.
— Предположим, ты прав. А почему ты думаешь, что она недоступна?
— Потому что я так сказал. — Правая рука Дэвида легла на рукоятку пистолета.
Хоуки заметил его движение. Он был невооружен, но внезапный приступ гнева заставил его забыть об осторожности:
— А что, если я не соглашусь с этим? С опозданием догадавшись, что является предметом их спора, Рейчел рассвирепела:
— Джентльмены, я не желаю, чтобы обо мне говорили как о чьей-то собственности! И если я недоступна, мистер Смит, то только потому, что я так сказала. И у мистера Спенсера нет никакого права говорить за меня.
— Вот как? — Хоуки расслабился и лениво улыбнулся ей. — Вы хотите сказать, что с вами нельзя пропустить стаканчик и мило побеседовать?
Рейчел не могла сдержать улыбки:
— Я всегда рада пропустить стаканчик и поговорить.
— Ну, тогда, — развел руками Хоуки, — тогда вы будете меня видеть чаще.
— Зачем? — резко спросил Дэвид.
— Естественно, ради стаканчика вина и приятной беседы, — лениво ответил Хоуки.
В это самое время почти за две тысячи миль от них Эвеллу Рэнкину подавали второй бокал шампанского. Он сидел в гостиной «Элмхерста», нью-йоркского дома Уильяма Дж. Корнелиуса.
— Ну, Эвелл, вы довольны своей поездкой в Нью-Йорк? — спросил Корнелиус.
— О да, конечно.
Рэнкин с одобрением взглянул на роскошное убранство гостиной. Стены были облицованы привозным аргентинским мрамором, потолок украшен позолотой. Даже в самых смелых своих мечтах он не мог представить себе такого дома, как «Элмхерст». «Паровозное депо», которое поражало всех посетителей своей изысканностью, не годилось бы даже в качестве дома для прислуги «Элмхерста».
Элегантно одетый Корнелиус, чьи пухлые щеки покрывал румянец после недавнего бритья, подошел к нему с коробкой дорогих сигар. Рэнкин взял одну штуку и прикурил.
Когда мужчины раскурили свои сигары, Корнелиус сказал:
— Я пригласил вас сюда по делу. По очень важному делу.
— Да, сэр, понимаю. Должен признаться, я ломал себе голову, что бы это могло быть. В телеграмме вы указали, что хотите обсудить со мной что-то важное.
— Вы уже видели весь «Элмхерст», Эвелл? Вы хорошо его осмотрели?
— Разумеется, сэр.
— И каково ваше мнение?
— Думаю, это самое прекрасное поместье из всех, что мне выпала честь видеть. Несомненно, второго такого места в мире нет.
Корнелиус засмеялся:
— Мой дорогой друг, я знаю по меньшей мере пятнадцать особняков, которые стоят вдвое дороже «Элмхерста», а он обошелся мне почти в миллион долларов.
— Боже мой! — с благоговением воскликнул Эвелл. — Невероятно!
— Не сомневайтесь, Эвелл, не сомневайтесь. Скажите мне, что вы знаете о докторе Дюране и Сайласе Сеймуре?
— Мне известно, что они помогают строить железную дорогу и что они связаны с «Кредит мобильер».
— Верно. Как и Джордж Френсис Трейн, Сидней Диллон, Оукс и Оливер Эймсы, а также многие другие. Включая — не могу не упомянуть — Шайлера Колфакса, который, вне всякого сомнения, будет следующим президентом Соединенных Штатов, и спикера палаты представителей Джеймса Блейна.
— Ничего себе компания, — присвистнул Эвелл. — Я и представить себе не мог, что «Кредит мобильер» задействовала стольких влиятельных людей.
— Влиятельные люди нужны потому, что речь идет о больших деньгах. Огромных деньгах, Эвелл. Что-то около семидесяти миллионов долларов.
— Ошеломляющая сумма. — Рэнкин с трудом совладал с собой, чтобы в его тоне не слышались нотки жадности.
— Да, — согласился Корнелиус. — Это действительно ошеломляющая сумма. — Он произнес эти слова тихим голосом, но затем неожиданно перешел на крик:
— Так какого черта вы пытаетесь все испортить?!
Эта яростная атака так удивила Рэнкина, что он пролил половину шампанского.
— Мистер Корнелиус, уверяю вас, я не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите!
— Неужели? Должен сообщить вам, мистер Рэнкин, что нам известно все, что вы делаете, — продолжал Корнелиус. — Мы знаем, что вы организовали убийство Миллера Коннерса, когда он обнаружил, что при строительстве вы пользуетесь другими, более низкими стандартами. Мы также знаем, что вы фальсифицировали отчеты о потерях стройматериалов из-за погоды, набегов индейцев и прочих причин, казавшихся вам подходящими. Нам известно, что вы уменьшили запас прочности мостов…
— Нет, сэр, — стал оправдываться Рэнкин. — Минуточку, это же сделал Паркер. Он…
— Вы убили Паркера, — резко оборвал его Корнелиус.
— У вас нет доказательств!
— У меня нет доказательств? — В улыбке Корнелиуса сквозила ирония. — Послушайте, мистер Рэнкин, вы отдаете себе отчет, где находитесь? В суде? Мне не нужно ничего доказывать. Мне достаточно знать. Если вы не забыли, мистер Рэнкин, то вам приходится иметь дело с самым могущественным консорциумом людей, которые волею Господа когда-либо ходили по этой земле. Мы храним свои тайны и принимаем собственные решения. Мы знаем, что вы совершили все это, и нам этого достаточно. Мы не нуждаемся в вашем признании или доказательствах.
— Ладно! — согласился Рэнкин. — Я смошенничал пару раз. Мне представилась возможность сделать большие деньги, и я воспользовался ею.
— Большие деньги? Все, что вы делали, принесло вам меньше ста тысяч долларов. Жалкое ничтожество! Сотни тысяч не хватит даже, чтобы обставить одну эту комнату! И вы осмелились рисковать семьюдесятью миллионами ради такой суммы?
— Мне очень жаль. Похоже, я об этом не подумал.
— Ты вообще не думал, ублюдок, — рявкнул Корнелиус. — В этом вся проблема.
— И что вы собираетесь делать? — примирительно спросил Рэнкин.
— Нашей первой мыслью было поступить с вами так же, как вы поступили с Миллером Коннерсом, — с неприятной улыбкой изрек Корнелиус. Ужас ледяными пальцами сжал внутренности Рэнкина. — Но в конце концов мы решили не делать этого. Подобные дела могут дойти и до Вашингтона, а там достаточно влиятельных политиков, настроенных враждебно к нам. Поэтому мы остановились на другом варианте.
— Каком? — со страхом спросил Рэнкин.
— Мы намерены дать вам шанс исправиться. Мы собираемся послать вас обратно. Но на этот раз надеемся, что, помня о том недовольстве, которое вызвала ваша прошлая деятельность, вы приложите максимум старания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41