А поскольку Одержимый Хьюм был родом из графства Клейборн, его особенно презирали.
— Меня более чем презирали, — сказал Дэвид. — Меня заочно судили и признали виновным в государственной измене. Приговор гласил: казнь через повешение. Так что я предпочел не возвращаться.
— Но почему, Дэвид? Война теперь закончилась, и правительства Конфедерации больше не существует. Все приговоры, вынесенные судами Конфедерации, признаны недействительными.
— Я не нуждаюсь в приговоре суда конфедератов, — тихим голосом ответил он. — Я судил самого себя и признал виновным. И не в измене «благородному делу Конфедерации»… — Дэвид поднял стакан нарочитым жестом, — а в измене человечеству. — Он выпил. — Вы знаете, скольких людей я убил, пока был с Куонтриллом?
— Конечно, нет.
— Я тоже не знаю. И это не дает мне покоя. Хуже того, это ежедневно преследует меня. Мне следовало бы ясно видеть каждого из них, будто они стоят тут, передо мной. Но я не только не помню имен и лиц, но даже не знаю, скольких людей я убил!
Его лицо побледнело.
Рейчел с трудом сдерживала желание погладить его руку.
— А что случилось после войны?
— Я не мог вернуться домой, — без всякого выражения сказал он. — Я бы просто не прижился там. Оставшиеся в живых вернутся, уверенные, что их дело — хоть и проигранное — было по крайней мере благородным. Я не мог согласиться с этой точкой зрения и, наверное, кончил бы тем, что убил бы нескольких человек или погиб бы сам.
— И чем же вы занялись?
— Несколько месяцев я провел с Дингусом и Фрэнком. Но скоро я устал от этого. Такая жизнь тоже не для меня.
— Дингус и Фрэнк?
— Настоящее имя Дингуса — Джесси. Джесси и Фрэнк Джеймсы. Они тоже были в отряде Куонтрилла. Оба предельно хладнокровны, особенно Джесси. У меня все же остались какие-то чувства… вина, раскаяние — нечто вроде этого. Я не мог вспомнить точного числа убитых мною людей, но мне было жаль, что я делал это. Я понимал, что если останусь с братьями Джеймсами, то лишусь и этих чувств. Поэтому я ушел.
— И приехали сюда?
— Да.
— А ваш отец? Я помню семью Хьюм и плантацию «Роуздейл». Вы после войны слышали что-нибудь о своих?
— Нет, — ответил Дэвид, и на его лице появилось меланхолическое выражение. — Если мой отец все еще жив, он скорее всего потерял «Роуздейл». Я уверен, что он вложил всю наличность в облигации конфедератов.
— Вполне вероятно. Мой отец поступил так же.
— Я слышал, что ваш отец был убит при Шайло.
— Да.
— Мне очень жаль. Хотел бы я быть на его месте.
— Дэвид! — потрясение воскликнула она. — Как вы можете такое говорить?
— Да, именно так, — настаивал он. — Смерть вашего отца принесла ему мир и покой. Как вам известно, я тоже мертв. Но я лишен и мира, и покоя.
— О, Дэвид! — На этот раз Рейчел протянула руку и мимолетным движением коснулась его ладони. — Вас разыскивают?
— Вероятно, — криво улыбнулся он.
— За что?
— Кроме убийства? Ну, давайте посчитаем мои грехи. Я грабил и воровал, лгал и домогался чужого. Я не уважал отца. Не мог отличить ложных богов от истинных. Что еще осталось? Прелюбодеяние. Я и в этом замешан, Рейчел Боннер-Симмонс.
— Вы вели бурную жизнь. Но мне любопытна одна вещь. Когда вы научились так великолепно играть на пианино?
— Ах да, пианино. — Он вытянул свои тонкие руки и пошевелил длинными гибкими пальцами. — Вы видите эти руки? Это руки пианиста. Если бы не вмешалась война, я, вероятно, играл бы сейчас в концертных залах столиц всего мира — в Нью-Йорке, Бостоне, Лондоне, Париже, Вене, Риме. Я занимался музыкой в Риме вместе с Ференцем Листом. Вероятно, мне следовало остаться там. Он просил меня задержаться и продолжать совместные занятия. Но нет, мне не терпелось вернуться домой. — Дэвид издал сдавленный смешок. — Я вернулся как раз вовремя, чтобы отправиться на войну. Скоро я обнаружил, что эти руки могут выхватывать пистолет и нажимать на спусковой крючок гораздо быстрее, чем руки людей, не имевших возможности музицировать с Листом.
— Как это ужасно, Дэвид, — расстроенно сказала Рей-чел. — Теперь я понимаю, какую горечь вы испытываете.
— Итак, вам теперь все известно об Одержимом Хьюме. — Он подошел к пианино и взял свою шляпу. Нахлобучив ее на голову. Спенсер повернулся и остановил взгляд на Рейчел. — Теперь, полагаю, вы захотите, чтобы я ушел?
— Но почему? — озадаченно спросила она.
— Ну, вы знаете, кто я и что я. Разве это вас не пугает? Рейчел немного помолчала, раздумывая.
— Нет, это меня нисколько не пугает, — наконец медленно произнесла она, сама не до конца уверенная, что говорит правду.
Он вернулся к столу и заглянул ей в глаза:
— Есть еще одна вещь, о которой вам следует знать.
— И что же это?
— Я сильно сомневаюсь, что смогу придерживаться всех установленных вами правил, если останусь здесь.
— Кажется, я не совсем вас понимаю, Дэвид.
— Я просто не способен подчиняться любого рода нормам. Если какое-либо правило стоит на пути к осуществлению моих желаний, я скорее всего нарушаю его.
— И чего же вы хотите? — натянуто спросила Рейчел, заранее зная его ответ.
— Я хочу тебя, моя милая Рейчел.
— Я… понятно. — Она нерешительно засмеялась. — Но мне казалось, что я ясно дала понять, что не продаюсь.
— А я и не хочу покупать, — просто ответил он.
— Не уверена, что мне нравится этот разговор, Дэвид.
Рейчел вышла из-за стола и стала подниматься по лестнице, ведущей в ее комнату. Она предполагала, что Спенсер пойдет за ней, но он больше ничего не сказал, а только продолжал смотреть ей вслед. Взбираясь по ступенькам, она чувствовала на себе его взгляд.
За ней еще никогда так смело не ухаживали, и его предложение испугало ее. Не только потому, что она не знала, сможет ли сдержать Дэвида, но еще и потому, что не была уверена, в состоянии ли справиться с собственными желаниями.
Но зачем ей обуздывать себя? В конце концов, она уже не юная девушка, старающаяся сохранить невинность. Ей двадцать пять. Она знала уже двоих мужчин и успела стать матерью. Вдобавок что-то нашептывало ей, что Дэвид Спенсер способен доставить ей такое же наслаждение, как Эвелл Рэнкин.
Посреди лестницы Рейчел остановилась. Она попыталась очистить свой разум и тело от нахлынувших на нее мыслей и чувств. Все эти долгие месяцы с Уиллом и его неумелой любовью оставили в ней разочарование и неудовлетворенность. Она знала, как это может быть, и теперь чувствовала, что снова имеет возможность испытать эти ощущения.
«Нет, нет, — подсказывал ей здравый смысл. — Продолжай идти по лестнице в свою комнату. Если ты уступишь сейчас, то будешь уступать всю оставшуюся жизнь.
Да хватайся за представившуюся возможность! Позови этого мужчину. Вознагради себя за все эти дни, недели и месяцы изнурительного труда, за все эти ночи и издерганные нервы».
Рейчел обернулась. Дэвид все еще стоял там, где она оставила его. Шляпа скрывала его лицо, но ей казалось, что она чувствует на себе его страстный взгляд, и волна тепла прокатилась по ее телу.
— Дэвид? — тихо позвала она.
— Да, Рейчел?
— Я иду к себе в комнату. Если хочешь, можешь подняться ко мне через десять минут.
Не ожидая ответа, Рейчел быстро взбежала по ступенькам. Она уже почти сожалела о своем порыве. Тем не менее она ощущала покалывание во всем теле, жаждавшем наслаждения.
Войдя в свою комнату, Рейчел разобрала постель и сбросила с себя платье и белье. Она принялась было натягивать ночную рубашку, но затем отчаянным жестом отбросила ее прочь, подошла к окну и стала смотреть на раскинувшийся перед ней лунный пейзаж. Вдали ввысь вздымалась неровная гряда гор, и ее покрытые снегом вершины сверкали в серебристом свете луны. Рейчел любовалась их холодной красотой, пока не услышала тихий стук в дверь. Она задержала дыхание, как перед прыжком в ледяную реку.
— Входи, Дэвид.
Дверь отворилась и снова закрылась. Дерзкая в своей наготе, Рейчел стояла в потоке льющегося из окна лунного света. Впервые с момента их встречи Дэвид был без куртки. Но пистолет по-прежнему висел у него на бедре.
— Тебе не понадобится твой пистолет, Дэвид.
Он тихо засмеялся:
— Ты права. Ношение оружия вошло у меня в привычку, и иногда я уже сам его не замечаю. — Он снял ремень с кобурой и положил его на ночной столик рядом с кроватью.
Затаив дыхание, Рейчел подошла к нему и помогла снять рубашку. Затем она прислонилась к его обнаженной груди, почувствовав густую поросль волос на его теле, когда он крепче прижал ее к себе, чтобы поцеловать. Она с жаром ответила на его поцелуй, и лихорадка желания охватила все ее существо.
Вскоре они уже лежали в кровати, и их обнаженные тела прижимались друг к другу. Впервые за целый год Рейчел ощущала такое знакомое наслаждение. Дэвид оказался искусным любовником. Его ладони и пальцы, умеющие извлекать восхитительную музыку из расстроенного пианино, разбудили в ней потрясающие ощущения. Жаждавшая не только получать, но и дарить наслаждение, она смело ласкала его стройное тело.
Ласки их становились все жарче. В ушах Рейчел звучала музыка, которую Дэвид наигрывал весь минувший вечер, и эта чудесная мелодия будоражила ее душу, подобно тому, как нетерпеливые руки Дэвида пробуждали ее тело. Совсем скоро Рейчел уже была не в силах сдерживать свое желание; дрожащей рукой она потянула его к себе. Он перекатился на нее, и Рейчел, почувствовав на себе желанную тяжесть его тела, без колебаний раскрылась ему навстречу, забыв обо всем, кроме испытываемого наслаждения. Она взлетала к головокружительным вершинам блаженства, плывя от одного пика к другому так быстро, что трудно было различить, где кончается один и начинается другой. Наконец с губ ее сорвался прерывистый стон, и тело ее изогнулось в экстазе; она ощущала, что Дэвид плывет рядом с ней в этом бешеном водовороте чувств. Рейчел обвила его руками и крепко прижимала к себе, пока по его телу прокатывались волны наслаждения. Затем Рейчел застыла неподвижно, все еще ощущая на себе приятную тяжесть Дэвида, чувствуя его прерывистое дыхание и учащенные удары сердца, говорившие об испытанном только что удовольствии. Она услышала, как он что-то прошептал.
— Что ты сказал?
— Я люблю тебя, моя милая Рейчел. И я хочу, чтобы ты знала: я никогда не говорил этого другой женщине.
— Дэвид, я… — смущенно начала она. Он прижал палец к ее губам.
— Нет, ничего не говори. Я знаю, ты хочешь признаться, что не любишь меня, а я не желаю этого слышать.
— О, Дэвид! Милый Дэвид, мне бы так хотелось сказать, что я люблю тебя. Я жажду этого всем сердцем. Но я не могу лгать тебе.
— Я знаю. — Он вздохнул, нежно поцеловал ее и вытянулся рядом.
— Дэвид… а мы не можем просто принять то, что есть?
— До тех пор, пока мне хватает этого. Но если придет время, когда мне этого будет мало — а я сильно подозреваю, что это время придет, — то я просто уйду, без всяких обвинений. Это достаточно честно?
— Да, достаточно честно, — тихо сказала она. Рейчел неподвижно лежала рядом с Дэвидом, устремив взгляд в темноту. Его размеренное дыхание давно уже свидетельствовало о том, что он спит. Почему она не может полюбить его? Он был умелым любовником, воспитанным джентльменом и, несмотря на все его страшное прошлое, в основе своей — она в этом не сомневалась — хорошим человеком. Тем не менее ее не покидала внутренняя уверенность, что ей может очень нравиться Дэвид, но она никогда не полюбит его.
А способна ли она вообще любить мужчину? Наверное, она просто не знает, что такое настоящая любовь.
Глава 23
Внутри Рейчел все кипело от возмущения. Несмотря на то что она уже несколько минут находилась в магазине, ее еще не удосужились обслужить. Поначалу она думала, что продавец просто ошибся Когда она вошла, он был занят и мог не заметить, что другие покупатели пришли позже ее. Поэтому она не расстроилась, когда он занялся ими. После того как клиенты ушли, продавец принялся делать записи в бухгалтерской книге, и это тоже не обеспокоило ее, поскольку он, вполне возможно, должен был сделать необходимые записи, пока все операции были свежи в памяти Но теперь она оставалась единственным посетителем, и он не мог повторить свою ошибку.
И тут вошли еще двое покупателей. Продавец оторвался от бухгалтерской книги, улыбнулся и принялся обслуживать их. Рейчел опять пришлось ждать, и на этот раз она была уверена, что это не ошибка.
Когда покупатели удалились, Рейчел услышала, что в магазин вошел кто-то еще.
— Чем могу быть вам полезен, сэр? — с ослепительной улыбкой спросил продавец, посмотрев сквозь Рейчел, как будто ее вообще не существовало.
— Кажется, леди была первой, — ответил знакомый голос.
— О, сэр, уверяю вас, это совсем не леди, — презрительно усмехнулся продавец. — Она…
Больше он ничего не успел сказать, потому что вошедший в магазин человек двинулся так стремительно, что Рейчел краем глаза успела заметить лишь неясную тень. Сделав два быстрых шага, он ухватил испуганного продавца за воротник и приподнял над прилавком.
— Что вы сказали? — В холодном голосе Хоуки Смита звенел металл — Я… полагаю, вы правы, сэр, — запинаясь, выдавил из себя продавец. — Леди… была здесь раньше.
Хоуки отпустил продавца, и тот отпрянул, глядя на него испуганными глазами и поправляя воротник. Хоуки широко улыбнулся:
— Сами видите, я никуда не спешу. Я подожду. Продавец улыбнулся дрожащими губами и взглянул на Рейчел:
— Что вы… хотите?
Рейчел протянула ему список:
— Мне нужно вот это. И я хочу, чтобы товар доставили ко мне.
— Никакой доставки, — отрывисто бросил продавец.
— Вывеска на входе говорит, что вы доставляете товар клиентам, — сказал Хоуки.
— Но послушайте, сэр! Вы хотите, чтобы я средь бела дня показался в таком месте?
— А почему бы и нет? — ответил Хоуки. — Не сомневаюсь, что вы наведываетесь туда по вечерам. По-моему, я видел, как вы шли в том направлении.
Продавец закашлялся, и лицо его стало пунцовым.
— Но это же большая разница! — возмущенно взвился он. — Она не имеет никакого права считать…
— Она имеет полное право требовать всех услуг, которые вы предоставляете другим клиентам, — перебил его Хоуки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41