- Ну, Рыжая... Или ты съела чего-нибудь, или... Ну, Рыжая... Слу-
шай, а врача не надо?..
Она улыбнулась так успокаивающе, как только могла.
Он внес ее на крыльцо. Не взирая на протесты, втащил на второй
этаж - легко, только ступеньки жалобно скрипнули; коленом открыл дверь
в ее комнату, уложил на кровать и уселся рядом, не выпуская ее руки.
- Стыдно, неудобно... - она прикусила губу.
Назар мотнул головой, стряхивая со лба жесткую челку. Ободряюще
улыбнулся:
- Не бери в голову... Клавдий - свой человек...
Ивга вздохнула - глубоко, так, чтобы воздух дошел до самых пяток.
Тошнота уходила, но лихорадочная дрожь оставалась. Бедный Назар; какая
неожиданная получилась ложь. И как он искренне обрадовался... Она, вы-
ходит, зря морочила себе голову, и все эти слезы в подушку были тоже
напрасно. Назар...
Она испытала прилив нежности, такой, что пришлось отвернуться и
спрятать лицо в подушке. Нежность - и стыд. Потому что она невольно
обманула, потому что причина ее сегодняшнего недомогания не имеет ни-
чего общего с радостным ожиданием потомства...
- Рыжая, а?..
Она провела пальцем по синей жилке на его твердой мускулистой ру-
ке:
- Неудобно. Пойди к ним, скажи... Я сейчас оклемаюсь.
Он сглотнул. Снова спросить не решился; погладил ее по щеке.
Встал, отошел к двери; вернулся снова. Поцеловал ее в макушку. Сорвал-
ся с места, беззвучно подпрыгнул до потолка и качнул тяжелую люстру,
так что звякнули гроздья подвесок.
- Пацан... - Ивга через силу улыбнулась. - Послушай... А Клавдий
- кто?
Он поднял брови:
- В смысле?
Она молчала, не умея сформулировать свой вопрос.
- Клавдий, - Назар почесал за ухом. - Замечательный мужик, папин
старый друг... Ну, еще он Великий Инквизитор города Вижны. Вот и все.
- Ага, - Ивга прикрыла глаза. - Иди...
Деревянная лестница снова вскрикнула - потому что Назар прыгал
через две ступеньки. Ивга лежала, глядя на тени на потолке, и прохлад-
ная постель жгла, будто сковородка.
Оба молчали, и достаточно долго. В словах не было нужды; оба без-
молвно наслаждались летним вечером, дымом костра и обществом друг дру-
га. Гость лениво щурился, и огонек возле его губ неспешно пожирал тон-
кое тельце дорогой сигареты; хозяин вертел над огнем кусочек жирной
ветчины, насаженный на острую палочку.
Потом из дому вышел Назар. Виновато улыбнулся, подошел к костру:
- Клавдий, вот так получилось... А я хотел вас познакомить.
Тот, кого звали Клавдием, понимающе прикрыл глаза.
- Что ж ты ее бросил? - сварливо спросил профессор социологии
Юлиан Митец. - Оставил одну?
Назар заволновался:
- Я, собственно, только Клавдию хотел, ну, она прощения проси-
ла...
Гость нетерпеливо махнул рукой - понял, мол, не болтай чепухи.
Назар еще раз виновато улыбнулся и поспешил обратно; двое мужчин у
костра проводили его взглядом.
- Ты помнишь? - негромко спросил профессор Митец. - Относительно
Назара. Я опасался...
Тот, кого звали Клавдием, кивнул:
- Ага... Он у тебя все никак не взрослел.
Профессор Митец торжествующе улыбнулся:
- Что делают с нами женщины, Клав!.. Выпьешь?
Гость загадочно улыбнулся и вытащил из внутреннего кармана не-
большую бутылку, плоскую, как камбала:
- А я вот вчера только из Эгре, столицы, понимаешь, виноделия...
И там мне всучили такую вот взятку. Завидно?..
- Не может быть! - воскликнул профессор с театральным изумлением.
- Но как кстати, Клав, удивительно кстати!..
Оба знали толк в вине, а профессор еще и пил с видом знатока -
тщательно и сосредоточенно, как заправский дегустатор. Гость удовлет-
воренно усмехался.
- А у меня будут внуки, - сообщил, наконец, профессор Митец, лю-
буясь рубиновой жидкостью на дне. - Полным-полно, целый дом внуков...
Я так и думал, что ты опять мотаешься по провинциям. Я звонил.
- Труды, - неопределенно отозвался гость. - Праведные труды на
благо... или во благо. У тебя будет красивая сноха, Юль. Когда свадь-
ба?
Профессор, довольный, кивнул:
- Думаю, где-то в октябре.
- Вы еще не назначили? - удивился гость.
Профессор развел руками:
- Не смейся, я всего неделю как... Как Назар меня познакомил.
И ведь еще боялся, что рассержусь...
- Но ты не рассердился, - кивнул тот, кого звали Клавдием. - И
правильно сделал.
Профессор поднял с травы свою мандолину. Глядя, как он заботливо
подтягивает струны, гость выудил из узкой золотистой пачки новую обре-
ченную сигарету.
- Юлек...
Профессор отчего-то вздрогнул. Оторвался от своего занятия, удив-
ленно уставился на гостя:
- А?..
Тот, кого звали Клавдием, извлек из догорающего костра ветку с
угольком на конце:
- Юлек... Вот пес, не знаю, как и сказать.
- Ведьм своих по подвалам пугай, - пробормотал внезапно помрач-
невший профессор. - Меня не надо... Ну?
Гость закурил. Глубоко затянулся, не сводя с приятеля прищурен-
ных, чуть воспаленных глаз:
- Ты, конечно же, знаешь, что она ведьма?
- Кто? - глупо спросил профессор.
- Твоя сноха, - гость затянулся снова. - Будущая сноха... Как ее,
кстати, зовут?
- Ивга, - механически ответил профессор. Потом вдруг резко под-
нялся со своего чурбачка. - Что?!
- Ивга, - раздумчиво повторил тот, кого звали Клавдием.
- Ты соображаешь, что говоришь? - глухо поинтересовался профес-
сор. Его собеседник кивнул:
- Юлек... За двадцать пять лет этой каторжной работы... Я опреде-
ляю ИХ даже по паршивым черно-белым фотографиям. И, что самое печаль-
ное, ОНИ меня тоже чуют... Им от меня дурно. Вашей Ивге стало плохо не
потому, что она беременна, а потому, что рядышком оказался злобный я.
Профессор сел. Подобрал брошенную мандолину.
- Плохо, что ты не знал, - сообщил тот, кого звали Клавдием. - Я
рассчитывал, что... Но это простительно, Юль. Они, особенно молодые,
особенно те, что из глухой провинции... Очень боятся. Может быть, На-
зару она сказала?
- Помолчи, - пробормотал профессор, методично подтягивая и подтя-
гивая струну. - О, зараза!..
Вырванный колок от мандолины оказался у него в руках. И сразу же
после этого - в костре; потревоженные угли вспыхнули ярче - и успокои-
лись снова.
Его собеседник выждал паузу. Вздохнул:
- Собственно, ничего страшного не случилось. Я сто раз видел
счастливые семьи, в которых жена была - ведьма. Ты знаешь, сколько в
одной только столице легальных ИХ? Тех, что мы попросту держим на уче-
те?
Оборванная струна на мандолине профессора Митеца свернулась спи-
ралью, будто виноградный ус.
- Юлек...
- Замолчи.
Из дому вышел Назар. Слегка сбитый с толку, даже огорченный:
- Она сказала, что поспит... Но ей вроде бы лучше... Папа?!
Профессор отвернулся:
- Будь добр... будь добр, пойди и свари нам кофе.
Парень не двинулся с места. Когда он нервничал, ресницы его часто
моргали - почти как у куклы, которую мелко трясут. Нервный тик.
- Папа...
- Назар.
Гость неожиданно усмехнулся:
- Все в порядке, Назарушка. Иди...
Оба напряженно молчали, пока за парнем не закрылась дверь кухни.
И потом промолчали еще несколько долгих тягостных минут.
- Юлек, - медленно проговорил гость. - Ты разумный парень...
всегда был. А теперь, вот зараза, я начинаю думать, что лучше бы мне
этот маленький факт - сокрыть. Чтобы когда-нибудь потом, в спокойной
обстановке...
- Ты соображаешь?..
Профессор отшвырнул от себя мандолину. Так, что она жалобно
бренькнула, угодив на камушек в траве. Гость неодобрительно пожал пле-
чами - но на этот раз промолчал.
- Ты... - профессор перевел дыхание. - Ведьма... В моем доме... С
моим сыном... Тайно... Как гадко. Какая гадость, Клав...
Он поднялся, сунув руки глубоко в карманы; голос его обрел требо-
вательные нотки:
- Я прошу тебя, Клавдий, поговорить с Назаром прямо сейчас. Я не
желаю... Ни минуты...
- Юль? - тот, кого звали Клавдием, удивленно поднял брови. - А
что я, по-твоему, могу сказать Назару? В конце концов, если он ее лю-
бит...
- Любит?!
Некоторое время профессор кружил вокруг костра, не находя слов.
Потом уселся на место - и по выражению его лица гость понял, что на
Юлиан Митец наконец-то взял себя в руки, надежно и крепко.
- Я так понимаю, - бесцветным голосом начал профессор, - что ты
по долгу службы должен ее забрать? Для учета и контроля?
- По долгу службы, - гость в задумчивости закурил третью сигаре-
ту, - этим занимаются несколько другие люди. Вот распорядиться, чтобы
ее забрали - это я, в самом деле...
- Попрошу тебя - только не в моем доме, - уронил профессор все
так же бесцветно и глухо. - Я не хотел бы...
- Да нет никакой необходимости ее брать! - его собеседник сощелк-
нул с элегантных серых брюк черную снежинку копоти. - Она сама придет
куда надо, и, уверяю тебя, ни один сосед...
- Мне начхать на соседей.
Лицо профессора налилось желчью. Всякий, кто час назад был свиде-
телем праздника с песнопениями, поразился бы случившейся с Митецем пе-
ремене.
- Мне начхать на соседей. А вот на сына мне не начхать; иницииро-
вана ведьма либо нет... Ты смотришь на все это глазами, зараза, специ-
алиста, а я... - профессор осекся. Перевел дыхание, поднялся, намере-
ваясь идти в дом.
- На месте твоего сына я бы ослушался, - негромко сказал ему в
спину тот, кого звали Клавдием.
Назар явился через полчаса; о человеке, пережившем потрясение,
принято говорить, что он внезапно постарел. С Назаром случилось обрат-
ное - молодой мужчина, который не так давно на руках внес в дом свою
будущую жену, теперь казался испуганным и смертельно обиженным мальчи-
ком:
- Клавдий?..
За время, проведенное в одиночестве, друг семьи успел прикончить
пачку своих замечательных сигарет и теперь смотрел, как изящная кар-
тонная коробочка догорает в костре.
- Назарушка, она бы тебе сама сказала. Не сегодня-завтра... Но не
посвятить твоего отца я не мог. Это было бы, м-м-м... некрасиво с моей
стороны. Непорядочно. Да?
Назар шумно сглотнул:
- А может так быть, что она и сама не знает? Вдруг?..
Некоторое время Клавдий раздумывал, а не соврать ли. Потом вздох-
нул и покачал головой:
- Увы. ОНИ всегда и все про себя знают.
- Она мне врала, - сказал Назар глухо.
Клавдий удрученно пожал плечами.

* * *

Ивга не спала - лежала, натянув на голову одеяло, уткнувшись но-
сом в подтянутые колени и воображая себя улиткой. В домике, в ракови-
не, уютно и тепло, все, что за стенками раковины, безразлично и безо-
пасно...
Потом у нее кончилось воображение, а вечер все не кончался;
кто-то ходил по дому, кто-то вполголоса переговаривался, потом ей пос-
лышался звук заводимого мотора.
В какой-то момент она почти поверила, что кошмар закончился и все
обошлось, что Великий Инквизитор сейчас уедет и все останется по-ста-
рому...
В этот самый момент и пришел Назар. Не зажигая света, молча оста-
новился в полумраке, у самой двери; Ивга напряглась, но первой всту-
пить в разговор у нее не хватило смелости.
- Как ты? - спросил Назар, и она поняла, что и он уже все знает.
- Как ты себя чувствуешь?
Как я себя чувствую, спросила себя Ивга. Как вошь в парикмахерс-
кой - легкий дискомфорт...
Назар молчал; под его взглядом лежащая в темноте Ивга действи-
тельно ощутила себя вошью в пышной шевелюре - мелкая тварь, обманом
проникшая в этот прекрасный и прекрасный мир.
- Ну, спокойной ночи, - сказал Назар деревянным голосом и прикрыл
за собой дверь.
Несколько минут Ивга лежала неподвижно, вцепившись зубами в собс-
твенную руку. Потом вскочила, включила торшер и судорожно, рывками
принялась собирать вещи.
Лихорадочная работа помогла ей на короткое время освободить себя
от мыслей; она потрошила шкаф и выворачивала тумбу, а тряпок обнаружи-
лось неожиданно много, а старенькая дорожная сумка, Ивгина спутница в
странствиях, оказалась маленькой и невместительной.
Она отвыкла от такой жизни. Когда все имущество - в потертой
спортивной сумке. Ох, как она отвыкла, расслабилась, разомлела...
Осознание потери проткнуло ее, будто ржавой иголкой, она опустила
руки, села на пол и закусила губу, чтобы не разреветься. Потом, потом,
все слезы - потом...
Она все-таки расплакалась бы, если бы не другая мысль, положившая
ледяную лапу на вздрагивающее плечо: Инквизиция. Не та провинциальная,
от которой она много раз уворачивалась; настоящая Инквизиция, Великая
Инквизиция, разъезжающая в "графах", шикарных машинах цвета сочной жа-
бы...
Ивга погасила торшер, едва не оборвав шнурок-выключатель. Неслыш-
но подошла к окну; дивный летний вечер благополучно сменялся дивной же
ночью, звездной, сверчливой и совершенно безмятежной. Вчера в это же
самое время они с Назаром...
Ивга шлепнула себя по лицу. Удар оборвал мысль, и острая внутрен-
няя боль сменилась болью простой и вульгарной; Ивга видела в темноте
достаточно плохо, но все же лучше, чем любой другой человек...
Если он не ведьма или не инквизитор.
Ее сумка вздулась, как коровий труп. Как тот, что она видела в
детстве у дороги, и впечатлений хватило надолго...
Она прерывисто вздохнула.
Большую часть Назаровых подарков пришлось безжалостно выкинуть.
Она избавилась бы от них полностью, но теплая серая куртка еще ох как
пригодится, если зарядят дожди, а в новых кроссовках так удобно идти
по пыльной дороге - с утра и до вечера...
Потом среди вещей она наткнулась на белую рубашку Назара - и две
долгих минуты сидела, прижавшись лицом к пустому безвольному рукаву.
Воротник пропитан был Назаровым запахом - она чуяла запахи не очень
хорошо, но все же лучше, чем любой другой человек...
Если он не ведьма... Или не инквизитор...
Ей остро захотелось хоть что-нибудь взять на память. И написать
для Назара хоть слово, хоть букву... Невыносимо, если он будет думать
о ней.
1 2 3 4 5 6 7 8