Затем он перевел взгляд на Джейн, сидевшую слева от матери напротив него, и понял, что пульс сильнее бьется у старшей сестры. Ее лицо пылало, и было видно, что она с трудом сдерживается. Леди Пьюрфой как бы между прочим положила ладонь на руку дочери. Старшая сестра сжала кулак и спрятала руку под стол.
– Мисс Пьюрфой, – обратился он к ней, – чем вы занимаете свой досуг в окружении столь прекрасной природы?
– Я… я… – начала Клара, но умолкла, осознав, что вопрос Николаса адресован Джейн, а не ей.
Старшая сестра не сразу нашлась с ответом, и, пока обдумывала его, Николас ее разглядывал.
Несмотря на строгую прическу и «шикарный» синяк под губой, лицо ее было живым. Красота Джейн отличалась от той, к которой стремился лондонский бомонд. За внешней оболочкой скрывались жизненная сила и естественность.
– По-моему, англичанке все равно, чем заниматься, будь то в Ирландии или в Англии.
– Судя по моим наблюдениям, женщины не всегда делают то, чего от них ждут.
– Вы, похоже, хорошо разбираетесь в человеческой натуре, сэр Николас, – отозвалась Джейн.
– Вас удивили бы те сцены, которые приходится видеть, когда берешь на себя труд оглянуться вокруг.
На ее щеках проступил легкий румянец.
– Мне ничего об этом не известно, сэр, но я знаю, что, когда доходит до удовлетворения любопытства наблюдателей, долг женщины – сочетать в разумных пропорциях то, чего от нее ждут, и то, что должно быть сделано. Если она достаточно осторожна в своих поступках, то наблюдатель ничего не увидит, кроме угодливости.
– Не хотите ли вы сказать, Джейн, что говорить нужно одно, а делать другое? – радостно спросила Фанни.
– Я так не думаю, мисс Фрэнсис, – мягко ответила Джейн. – Когда я слышу из чьих-либо уст мои собственные слова, они режут мне слух. Я только пытаюсь сказать, что даже в жестких рамках внешних приличий общества – ограничений, навешанных на женщину практически с рождения, – существуют свободы, которые можно развивать, и хорошие дела, которые можно делать. Хотя нам велят молчать. Но у нас есть голос, и нас могут услышать. Напрасно женщин считают беспомощными. Мы…
– Теперь вы понимаете, что я имел в виду, сэр?
Бывший магистрат бросил испепеляющий взгляд на старшую дочь.
– Джейн любит рисовать, – торопливо вмешалась леди Пьюрфой. – Она собрала целую папку своих работ.
– Правда? – воодушевилась Александра, подхватив тему. – Можно посмотреть? Я очень интересуюсь искусством.
Леди Пьюрфой бросила нервный взгляд в сторону мужа.
– Боюсь, ни одна из них не завершена полностью. Поправь меня, Джейн, если я ошибаюсь. Мы отправим вам одну из ее работ как-нибудь в другой раз. Клара – великолепная рукодельница, сэр Николас. У нее золотые руки. Она сделала чудную вышивку с видом Вудфилд-Хауса. После ужина я покажу вам и мисс Спенсер…
Николас утратил интерес к дискуссии и перестал слушать. Семья еще раз исключила старшую дочь из беседы. На лице Джейн отразился гнев. Николас перевел взгляд с леди Пьюрфой на ее мужа. Сэр Томас не скрывал своего желания выдать Клару за Николаса, однако Николас терпеть не мог, когда на него давили.
Хозяин поставил на стол пустой стакан.
– А теперь, сэр Николас, давайте потолкуем с глазу на глаз. – Жена тотчас же поднялась из-за стола и вышла. Ее примеру последовали и остальные. – Мы выкурим с вами по сигаре, пропустим по стаканчику бренди и обсудим кое-какие детали. Уверен, у вас есть ко мне вопросы.
Николас не мог припомнить, чтобы просил руки Клары, поэтому конфиденциальный тон рыцаря насчет обсуждения свадебных приготовлений раздосадовал его.
– Боюсь, что мне придется отказаться от вашего приглашения сегодня, сэр Томас. – Николас встал, едва женщины покинули комнату. – Утомительная дорога из Корка да ранение в придачу не способствуют настроению вести беседы. Может, в другой раз у нас будет возможность обсудить то, что вы планируете.
По выражению лица сэра Томаса Николас прочел, что Пьюрфой удивлен, хотя причин для этого у него не было. Еще во время их знакомства в Лондоне сэр Томас знал, что Николас пользуется репутацией холостяка и гуляки. Несмотря на это, положение баронета и его богатство прельстили бывшего магистрата и он пригласил Николаса в Вудфилд-Хаус. Игра стоила свеч.
– Очень хорошо, сэр.
Хозяин дома поднялся.
В коридоре за дверью столовой Николас заметил Джейн Пьюрфой. Она тихо разговаривала с каким-то мужчиной с внимательным и строгим лицом, которого Николас никогда прежде не видел. Они стояли, склонив друг к другу головы. И тут Николас ощутил вспышку ревности.
– Преподобный мистер Адамс, – громко позвал сэр Томас, привлекая внимание незнакомца. – Вы прибыли раньше, чем ожидалось.
– Это так, сэр.
Джейн пробормотала слова прощания приходскому священнику и, скользнув по Николасу взглядом, торопливо направилась к лестнице, ведущей на верхние этажи дома. Николас с трудом сдержался, чтобы не последовать за ней. Священник повернулся к хозяину и гостю:
– Надеюсь, я не помешал вашей беседе, сэр Томас?
– Вовсе нет, сэр. Мы только что рассказывали о вас сэру Николасу.
После процедуры знакомства Николас с интересом изучал преподобного. У него было худощавое лицо с правильными чертами и умные серые глаза. Сапоги и одежда, забрызганные дорожной грязью, отличались высоким качеством. Человек с такими внешними данными мог бы стать хорошим солдатом, будь это его призвание. Задушевный характер беседы, которую они прервали, позволил Николасу предположить, не является ли темноволосый молодой священник предметом нежной привязанности Джейн Пьюрфой. Это вызвало у Николаса острую боль разочарования.
Увидев троих мужчин в Голубой гостиной, дамы удивились. Леди Пьюрфой представила гостям вновь прибывшего. Николас подошел к ее младшей дочери.
– Ваша сестра сегодня, видимо, не почтит наше общество своим присутствием. Я видел, как она поднималась наверх.
– Сегодня у моей сестры, как и у вас, сэр, – ответила Клара после секундного колебания, – был тяжелый день. Она просила принести вам свои извинения.
– Мне?
– Разумеется, сэр Николас. Ей не хотелось бы, чтобы вы обиделись.
– Я и не обижаюсь. Надеюсь, она не захворала?
– Нет, полагаю, Джейн вполне здорова.
– Синяк на ее лице выглядит зловеще. Кто-нибудь ее осматривал, вы не знаете?
– Фей… скорее всего, – вежливо ответила Клара.
Николас бросил взгляд на приходского священника. Тот непринужденно беседовал с его матерью.
– Преподобный Адамс – близкий друг вашей семьи?
– Да, сэр.
– Он женат? У него есть родные?
– Нет, не женат.
Со странной улыбкой Клара отошла в сторону, положив конец дальнейшим расспросам.
Николас рассеянно разглядывал молодую женщину. С прелестной улыбкой на приятном лице она стояла в стороне, не принимая участия в разговорах, но прилежно исполняя роль радушной хозяйки. Николас внезапно ощутил безмерную скуку.
– Простите меня, мисс Клара. Думаю, мне лучше удалиться, – сказал он.
Она никак не отреагировала на его слова.
– Сэр Николас, я с сожалением узнал о совершенном на вас утром нападении. Надеюсь, однако, вы не станете судить об Ирландии как о стране дикарей. Происшедшее с вами – единичный случай. Не все здесь так плохо.
– Уверен, что это так, преподобный, хотя не мне судить. Маленький утренний инцидент мог произойти и по пути из Лондона в какую-нибудь соседнюю деревню. К тому же к нам он фактически не имел отношения. А вот епископ Рассел натерпелся страха.
– Скажите лучше, правда ли, что вы видели лицо одного из вожаков бунтарей, «Белых мстителей»? В деревне прошел об этом слух.
– Нет, неправда, – ответил Николас, нетерпеливо поглядывая на дверь. – Мы просто подрались. Вот и все.
– Но вы наверняка получили представление о росте разбойника, его комплекции и других данных, которые могли бы помочь новому магистрату схватить злодея.
– Мне нечего сказать, – нетерпеливо возразил Николас. – Этот «злодей», как вы выражаетесь, может быть кем угодно. Сомневаюсь, что смогу узнать его, если снова встречу.
– Но вы сбросили его с лошади.
– Да я мог сбросить с лошади кого угодно. Я плохо его помню. Это могли быть и вы, сэр.
– Едва ли, сэр Николас, – вмешался с грубым смешком сэр Томас. – Какой уважающий себя епископальный священник станет драться за горстку недовольных папистских крестьян?
– Вы совершенно правы, – сухо согласился Николас. – Мне ничего об этом не известно. А сейчас разрешите откланяться.
– В действительности мне хватает дел в моем приходе в небольшом местечке, именуемом Балликлоу, примерно в часе езды к северу отсюда. Вам следует посетить его, сэр. Там такая красота! – Генри Адамс отвернулся, адресуя свои следующие слова леди Спенсер: – Мне бы очень хотелось, чтобы вы все наведались ко мне в скором времени. Может, даже завтра.
– Я не смогу принять приглашение, преподобный. После долгого дня пути… – Леди Спенсер покачала головой и многозначительно посмотрела на дочь. – Благодарю вас, но нет. Мы с Фрэнсис не посмеем навязываться. К тому же после утомительного путешествия вы найдете наше общество скучным. Но Николас, напротив, готов принять любой вызов.
– Отличная идея, – оживленно произнесла леди Пьюрфой. – Клара, дорогая, почему бы тебе завтра утром не составить компанию сэру Николасу, если он пожелает поехать? Ты многое сможешь ему показать. Я велю кухарке приготовить для вас корзину. Можете не торопиться и устроить где-нибудь по дороге пикник, если погода позволит.
Генри Адамс повернулся к Николасу:
– Буду несказанно рад возможности пообщаться с вами, сэр. Смею заверить, что день для вас не пропадет даром. И возможно, леди Пьюрфой, вы уговорите и Джейн присоединиться к ним.
– В самом деле, святой отец, – ответила леди Пьюрфой, застигнутая врасплох таким предложением. – Я обязательно спрошу ее, не захочет ли она поехать с ними.
– Я тоже был бы рад, если бы мисс Пьюрфой согласилась составить нам компанию, – сказал Николас, обернувшись к священнику, чтобы встретиться с его острым взглядом. – Сожалею, что не имею сегодня возможности познакомиться с ней поближе.
Наступило молчание. Однако Николаса не заботила уместность его заявления, он продолжал изучать реакцию Генри Адамса. Но выражение лица священника оставалось непроницаемым.
– Тогда я буду настаивать, чтобы Джейн тоже с вами приехала.
Зардевшееся лицо леди Пьюрфой выдавало ее смущение.
Довольный достигнутым результатом, Николас поклонился хозяевам и, направившись к выходу, остановился возле преподобного Адамса.
– До встречи завтра в Балликлоу.
Дом еще кипел ночной жизнью, когда Николас вышел из комнаты. Ум его занимали мысли о тех решениях, которые ему предстояло принять.
Николасу претила роль откровенного обманщика. Имея дурную репутацию волокиты, он тем не менее считал совершенно недопустимым ухаживать одновременно за обеими сестрами. Но именно так получалось. Разве вызванное Джейн любопытство не переросло во влечение столь сильное, что он перестал даже замечать младшую сестру?
Поднимаясь на второй этаж, он пытался проанализировать свои чувства к Кларе. В Лондоне она показалась ему очаровательной. Он думал, что теперь, когда наконец пришло время остепениться, обзавестись семьей и обустроить дом в деревне, она сможет стать ему достойной женой. Но все это было до того, как он увидел Клару в кругу ее родных. Теперь она казалась ему слишком юной, слишком наивной, слишком нерешительной.
Не успел Николас достичь верхней площадки лестницы, как установил для себя истину. Эта встреча с Эганом, вернее, с Джейн, открыла ему глаза на многочисленные недостатки Клары.
Поднявшись на последнюю ступеньку, он услышал, как в коридоре тихо открылась и закрылась дверь. Задержавшись в тени лестничной площадки, он увидел, как из-за его двери выскользнула темная фигура женщины. В его покоях никого не было, поскольку он отпустил лакея и камердинера, сказав, что сегодня их услуги ему не понадобятся. Он заметил, что Джейн Пьюрфой исчезла за последней дверью слева.
Сгорая от любопытства, Николас вышел из тени и направился в свою комнату. Его вещи по-прежнему лежали на тех местах, где оставил их лакей. Он проверил свой пистолет и шпагу. К ним тоже не прикасались. Его взгляд упал на ночной столик, куда он положил пистолет и шляпу, принадлежавшие сбежавшему Эгану.
Они исчезли.
Глава 6
На крутом склоне холма, обращенном к югу, жались друг к другу в ожидании приближавшегося шторма с полдюжины хибар, сложенных из камня. Маленькие темные оконца смотрели в ночь, как пустые глазницы. За вершиной холма в небольшом ущелье, прорезанном в неровной местности, приютился в тени одинокий полуразвалившийся амбар, служивший раньше средоточием жизни фермы. Его высокая камышовая крыша просела и частично провалилась.
Из зарослей сосен и берез вышла закутанная в плащ фигура и взглянула в небо. Вслед за вспышкой далекой молнии упали первые капли дождя.
Из большой группы людей, собравшихся ранее в полуразвалившемся амбаре, осталось всего шестеро мужчин и две женщины. Они слышали ржание лошади и сидели в тишине, пока не раздался тихий свист часового. Минутой позже в световой круг вошла женщина. При виде синяков на ее лице глаза ожидавших ее товарищей наполнились удивлением и тревогой.
В дверях она помедлила, окинув собравшихся взглядом.
– Нечего таращиться. – Сбросив плащ, она направилась к небольшому костру. Люди продолжали смотреть на нее в молчании. – Простите, что опоздала. Ты как будто что-то говорил, Лайам?
Кивнув лидеру, она села к огню, опустившись на корточки возле потеснившегося Ронана. Пряча лицо в тени, она старалась не замечать пристального внимания сидевшего рядом мужчины.
Лидер прочистил горло.
– Все согласны, Эган, что часть денег из сегодняшней добычи должна быть передана вдове и детям Симуса.
Ронан дотронулся до лица Эган и повернул его так, чтобы все могли видеть, что с ней сделали. Лайам снова замолчал.
– Я перережу ему горло за это, Эган, – угрожающе произнес Ронан. – Клянусь перед Господом Богом!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40