Он хотел, чтобы его друг был счастлив. Делал для этого все, что в его силах, но безуспешно.
Выполнив волю отца, Стенмор женился на женщине, которую не любил. Николас вместе с графом находился в Квебеке, когда тот получил известие, что Элизабет забрала ребенка и сбежала. Вернувшись в Англию, Стенмор долго не мог справиться с охватившим его отчаянием.
Но потом втянулся в работу в парламенте, занялся филантропической деятельностью, и жизнь, казалось, вошла в свою колею.
При желании Стенмор мог жениться на самой красивой, богатой, образованной девушке из высшего общества. Но он снова собирался совершить ошибку. Увлекся Ребеккой Форд, женщиной с весьма сомнительным прошлым. Она несомненно хороша собой, умна. Ну и завел бы с ней роман. Но то, что Николас слышал собственными ушами, стоя на лестничной площадке, было не что иное, как предложение руки и сердца.
Сходство миссис Форд с Дженни Грин наверняка не случайно. Она была потрясена, когда Николас упомянул имя актрисы. Но быстро овладела собой.
Повернувшись, Николас едва не столкнулся с Филиппом, шедшим по коридору.
– Похоже, граф сегодня с утра занят, как никогда.
– 1 так оно и есть, сэр.
– Будь любезен, передай лорду Стенмору, что меня сегодня пригласили на ужин и я возвращаюсь в Лондон.
– Обязательно передам, сэр.
– Скажи ему также, что через несколько дней я собираюсь вернуться в Солгрейв, так что просто так ему от меня не отделаться.
– Я передам дурные вести.
Поклонившись, управляющий пошел дальше. Глядя ему вслед, Николас подумал, что впервые видит человека, у которого напрочь отсутствует чувство юмора.
Ни единый мускул не дрогнул в лице Стенмора, пока он слушал гневную речь сквайра.
– Вы слышали хоть слово из того, что я говорил? Или вам просто нечего сказать в свое оправдание? Не станете же вы отрицать, что прячете в Солгрейве моего раба – мою собственность? Что избили моего надсмотрщика, не имея на то никаких оснований, что само по себе является нарушением закона?
– Я ничего не отрицаю, Уэнтуорт, – холодно ответил граф. – Более того, я не потерплю столь жестокого обращения с невинными людьми. Вашим варварским замашкам будет положен конец. – Сквайр вскипел от ярости. – Считаю необходимым добавить, что моя охрана имеет предписание пристрелить Миклби при первом его появлении. А держать злодея на службе или нет, это уж ваше дело. Что касается Изриела, он останется в Солгрейве на неопределенно долгий срок в качестве моего гостя.
– Вы, высокородные и могущественные, полагаете, что стоите над законом!
– Вы можете привлечь меня к судебной ответственности за преступные действия, Уэнтуорт. Но в этом случае я сотру вас в порошок.
Сквайр знал, что, являясь одним из пэров, Стенмор несет ответственность лишь перед палатой лордов, и он тут бессилен.
– У меня есть улики, – прорычал сквайр. – Этот грязный маленький гаденыш – вор! Вот доказательства!
Стенмор бросил взгляд на шарф и носовой платок Ребекки.
– Как я уже говорил, эти предметы Изриелу дали мой сын и миссис Форд. .
– Ваш сын и миссис Форд! Ха! Урод-ублюдок и шлюха!
Кулак Стенмора врезался в челюсть сквайра, и из глаз у него посыпались искры. Второй удар, в ухо, заставил его упасть на колено.
– Если когда-нибудь я вновь услышу столь непочтительный отзыв о моей семье или гостях, Уэнтуорт, я устрою на тебя охоту и пристрелю собственноручно.
В голове сквайра гудело. Сквозь пелену тумана неясного сознания он увидел, как Стенмор открыл дверь библиотеки и жестом пригласил в комнату управляющего и двух лакеев.
– Проводите нашего визитера к лошади. Дэниел, немедленно возвращайся, я хочу отправить письмо сэру Оливеру в Лондон. – Граф повернулся к сквайру, с трудом поднявшемуся на ноги. – Мой адвокат получит указания договориться с вами о выкупе Изриела. А пока парень будет находиться здесь.
– Вы дорого заплатите.
– Не сомневаюсь. Он того стоит. А теперь, Дэниел, вышвырни эту тварь прочь.
Дождавшись, когда прихожане разошлись после воскресной службы, Стенмор отвел в сторону преподобного Тримбла и Уильяма Каннингема, чтобы рассказать о событиях утра.
– Изриел пришел в сознание, когда пару часов назад мы уезжали в деревню. Доктор сказал, что у него сотрясение мозга и перелом нескольких ребер.
– Я видел его в пятницу, – произнес мистер Каннингем. – Он весь в кровоподтеках. Живого места не осталось.
Преподобный Тримбл покачал головой.
– Нам нельзя больше злить сквайра. Ему и так от меня досталось. Хотя бы несколько дней не появляйся в Мелбери-Холл, Уильям. – Он повернулся к священнику: – И вы тоже. Пусть страсти поостынут.
– Но люди привыкли к тому, что мы приходим, – возразил Каннингем.
– Понимаю! Но эти люди предпочтут видеть тебя живым, нежели мертвым.
На лице преподобного Тримбла отразился страх.
– Вы полагаете, все так плохо, милорд?
– На сегодня – да.
Мистер Каннингем нахмурился, Стенмор покачал головой.
– Очень скоро ты возобновишь свои уроки. Однако будешь ездить с одним из моих грумов в качестве эскорта.
– Но, милорд!..
– Не возражай, Уильям. Я не хочу быть виновником твоей гибели.
Молодой человек удрученно кивнул.
– Как скажете, милорд.
Задав еще несколько вопросов о деревне и школе, Стенмор направился к фаэтону, где Ребекка беседовала с миссис Тримбл.
Он мог бы провести здесь весь день, любуясь ее внешностью и манерой общаться с деревенскими жителями. Но сегодня пополудни Стенмор хотел остаться с Ребеккой наедине. Узнав от доктора, что состояние Изриела улучшилось и мальчик находится под присмотром Джеймса, Ребекка нехотя согласилась сопровождать графа на воскресную службу.
Вскоре они следовали по дороге, петлявшей вдоль реки.
– Это не самая короткая дорога до Солгрейва, но я не желаю слышать от вас никаких возражений, – проворчал он шутливо. – Дэниел и Филипп готовы к обороне дома. Доктор и миссис Трент позаботятся об Изриеле. Джеймс сидит у его постели. – Он взглянул на Ребекку. – Так что вам не о чем беспокоиться.
– Вы и вправду верите, что сможете оставить Изриела в Солгрейве?
– Не только верю, но и оставлю, – не колеблясь, ответил граф. – Уэнтуорт знает, что не может заставить меня вернуть парня, так что выставит непомерную цену.
– И вы заплатите?
– Конечно! С радостью.
По щеке Ребекки скатилась слеза, и она порывисто прижалась головой к его плечу.
– Вы самый благородный человек, милорд, когда-либо ходивший по английской земле, – прошептала Ребекка.
– Вы не считали бы меня таким благородным, если бы знали, что я задумал.
Ребекка подняла к нему лицо и залилась румянцем.
– И что же вы задумали?
Минут десять спустя фаэтон въехал на вершину холма, откуда видны были мельница и поблескивающая гладь озера. Натянув поводья, Стенмор остановил лошадей, помог Ребекке спуститься на землю и взял со скамьи одеяло. Велев груму отогнать фаэтон на конюшню, граф повернулся к Ребекке.
– Вы не против, если назад мы вернемся пешком?
– Конечно, нет.
Когда фаэтон скрылся из виду, Стенмор посмотрел на Ребекку.
На ней были голубое платье и шляпка в тон глаз. Его взгляд по очереди пробежал по кружеву, окаймлявшему вырез, длинным рукавам и водопаду юбок. Все это лишь служило оправой совершенству. Стенмор хотел обладать ею, ее душой и телом. Его томила жажда вкусить то, что скрывала одежда. Перед его мысленным взором возникли ее длинные стройные ноги, полные груди с розовыми сосками, жаждавшими его ласк. Он хотел видеть ее нагую, без украшений, сияющую своей естественной красотой, охваченную страстным желанием отдаться ему.
Стенмор расстелил на траве одеяло и медленно приблизился к Ребекке.
– Как вы полагаете, вчера вечером я не обидела вашего друга, сэра Николаса? – спросила молодая женщина.
–Николас не обижается на дам.
Коснувшись ее подбородка, Стенмор развязал ленты на шляпке, и она упала на траву. Затем вынул из волос шпильки и на миг застыл, любуясь блеском золотисто-огненных колец.
– Почему в таком случае он неожиданно уехал? Стенмор поиграл ее волосами, пропуская сквозь пальцы шелковистые пряди.
– В этом весь Николас, – произнес Стенмор в раздумье. – Приходит и уходит, когда вздумается.
– Значит ли это, что он может появиться здесь прямо сейчас?
– Я убью любого, кто осмелится помешать мне заняться с вами любовью.
Он стал нетерпеливо развязывать шнуровку на ее платье.
– Ты помнишь наш первый поцелуй здесь, на мельнице?
Ребекка кивнула и поцеловала Стенмора в губы.
– С того дня я не раз представлял, как занимаюсь с тобой любовью у этой стены, на этой лужайке, в этом озере.
Развязав наконец шнуровку, Стенмор стянул с ее плеч платье и кружевную сорочку и погладил ее груди.
Сегодня Ребекка не собиралась взлететь на вершину блаженства одна. Только вместе со Стенмором. Ее пальцы проникли в ширинку и погладили его плоть. Стенмор потерял контроль над собой, повалил Ребекку на одеяло и поднял ей юбки.
– Слишком быстро, – застонал он, когда молодая женщина легла на спину, увлекая его за собой.
– Отдайся мне!
Стенмор вошел в нее. Ребекка не издала ни звука, только слезы, блеснувшие в ее голубых глазах, сказали ему о том, что она испытала боль. Не отпуская Ребекку, Стенмор вместе с ней перевернулся на спину, и она оказалась сверху.
– Так тоже можно заниматься любовью? –удивленно спросила она.
– Ты поразишься, когда узнаешь, сколько существует всяких способов.
Сменив позу и подмяв Ребекку под себя, Стенмор услышал произнесенное шепотом признание и мгновение спустя взвился в заоблачные выси, о существовании которых и не подозревал.
Ребекка обняла его и прижала к себе. Прошлой ночью она испытала экстаз. Но лишь мгновение назад узнала, что наступает момент, когда земля перестает вращаться и время останавливает свой бег. Когда вместе с возлюбленным погружаешься в океан наслаждения.
Стенмор лежал на ней, умиротворенный. Ребекке нравилось ощущать тяжесть его тела. Она гнала прочь мысли о будущем. Для нее существовало только настоящее.
Глава 28
– Я умер и попал на небеса?
– Лишь в том случае, если я тоже на небесах. – Джейми запрыгнул на кровать и уселся, поджав под себя ноги. – Ты в Солгрейве.
– Но они заберут меня. – Изриел с опаской посмотрел на дверь. За ней только что скрылась молодая служанка, которая с ложечки поила Изриела бульоном.
– Никто не заберет тебя, Изриел. Сквайр Уэнтуорт уже приходил, но отец вышвырнул его из дома. – А надсмотрщика Миклби забил бы до смерти, если бы тот не дал деру.
Джейми уже дважды назвал лорда Стенмора отцом, и Изриел вспомнил, как его друг совсем недавно утверждал, что всегда будет относиться к графу как к чужому человеку. Но теперь, видимо, понял, что граф добрый и справедливый. Изриел тоже убедился в том, что не все белые люди одинаковы.
– Теперь ты будешь жить в Солгрейве. Я слышал, как Дэниел говорил миссис Трент, что отец хочет выкупить тебя у сквайра и тогда никто из Мелбери-Холл тебя больше пальцем не тронет.
– Я уверен, его сиятельство будет хорошим господином. Мистер Каннингем и преподобный Трембл на все лады расхваливают его. Я из кожи вон вылезу, чтобы угодить ему. Он не пожалеет, что купил такого раба, как я.
– Не раба, Изриел. – Мальчики посмотрели на дверь и увидели лорда Стенмора. – Теперь ты свободен. – Лорд взъерошил Изриелу волосы и опустился в кресло.
– Я не знаю, где родился и кто были мои родители, милорд. Не знаю, что значит быть свободным, – прошептал Изриел.
– Я все это понимаю, Изриел, и очень тебе сочувствую. Перед Господом все люди равны. Ты такой же, как я и Джейми. Никому не дано право считать тебя своей собственностью и жестоко с тобой обращаться. Когда вырастешь, сам решишь, где тебе жить, чем заниматься.
– Но мне негде жить, милорд!
– Будешь жить в Солгрейве, – ответил граф. – И когда осенью Джейми уедет учиться в Итон, ты пойдешь в деревенскую школу.
– Но ведь мне нужно будет отрабатывать свое содержание, милорд, – заметил Изриел.
:– С этим проблем не будет. Дэниел следит, чтобы никто в Солгрейве не ел свой хлеб даром. Но здесь за твой труд тебе будут платить и никто пальцем не тронет. А теперь я пойду. Знаю, что вам хочется побыть наедине.
Когда граф ушел, Джейми повернулся к Изриелу:
– Мне не хочется ехать в Итон, но я не стану упрямиться, раз отец считает это необходимым.
– А я буду ждать твоего возвращения домой. Джейми улыбнулся.
– Как это здорово, правда?
Изриел с трудом сдержал слезы, подумав об остальных рабах в Мелбери-Холл.
Почва уходила у нее из-под ног, лица зрителей были словно в тумане. Но Дженни готова была поклясться, что вели они себя непристойно. Сегодня она выпила лишнего и забыла одну или две, а то и десяток фраз. Но не все ли равно этому сброду в партере? Они так орут и хохочут, что ни единого слова не слышат.
Дженни на ощупь пробиралась в маленькую гримерную, которую делила с другими актрисами. Деревенщина! Подумаешь, она дважды грохнулась на пол, прежде чем произнести первые слова. Разве это повод, чтобы срывать всю пьесу? Толпа в «Ковент-Гарден» с каждым днем становится все развязнее. Не то что в старые добрые времена, когда Дженни играла Офелию, и Розамунду, и леди Макбет в «Друри-Лейн».
– Отошли его ко мне, когда закончите с ним, ладно, Дженни?
– Что?
– Никогда не видела этого. А ты?
– Он сказка, Дженни.
Держась за стену, чтобы не потерять равновесие, Дженни таращилась на трех актрис, выходивших гуськом из гримерной.
– Ну вот, дорогая, комната в твоем полном распоряжении!
Прежде чем скользнуть за дверь, четвертая девушка ей подмигнула.
Боже! Они все еще приходят.
Дженни испытала легкий приступ тошноты при мысли задрать юбки перед очередным поклонником. Но тщеславие взяло верх. Дженни не могла припомнить, когда в последний раз к ней за кулисы наведывался кто-либо с именем и положением. Может, все же стоит взглянуть на него? Она запустила руку в декольте, чтобы поправить грудь, и заметила прореху на лифе. Вероятно, она порвала платье, когда первый раз упала. Надо же, подумала Дженни, ни одна из актрис не сказала ей об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29