Но вдруг она заметила в галстуке Ивана Федоровича великолепную булавку, украшенную большой жемчужиной. Злой огонек вспыхнул в ее глазах.
— Какой у тебя шикарный вид, Жан. Я еще не видела у тебя этой прелестной булавки и этих запонок бриллиантовыми инициалами. Сейчас видно, что тебе не приходится теперь рассчитывать, как прежде, когда Ричард еще не был ангелом-хранителем твоего домашнего очага.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Иван Федорович, окидывая Юлию недовольным взглядом.
— Боже мой. Все так просто. Тебе ужасно повезло. Ричард влюблен в твою жену. Благодаря этому содержание дома тебе ничего не стоит, и, кроме того, у тебя всегда карманы полны денег, — возразила Юлия, нисколько не смущаясь.
Иван Федорович нахмурил брови. Лицо его залил яркий румянец.
— Прошу тебя воздержаться от подобных оскорбительных выражений, внушенных тебе ревностью и мелочной завистью, — суровым тоном сказал он. — Ты всюду ищешь причин холодности к тебе Ричарда, и ничего не имела бы против его щедрости, если бы цветы, конфеты и другие подарки адресовались тебе, а не моей жене. Ричард всегда помогал мне как добрый брат. Если его помощь сделалась теперь шире, то это потому, что он понимает, насколько моя жизнь сделалась дороже и насколько мои обязанности стали тяжелее. Но им руководят одна только братская любовь и дружба к Ксении. Ему отлично известно, как безумно любит меня жена.
Юлия насмешливо расхохоталась.
— Право? Ты уверен, что Ксения все еще так же влюблена в тебя? Я же думаю, что она очарована Ричардом никак не менее, чем тобой. Во всяком случае, ей чаще представляется случай любоваться им, чем тобой, так как тебя никогда не бывает дома. Что же касается забот, предупредительности и подарков, то все это идет от Ричарда. Может быть, он все это делает от твоего имени, но что может значить этот официальный этикет, когда Ксения отлично знает, что ты вовсе не думаешь баловать ее деликатным вниманием, — ядовито заметила Юлия.
— Будь так добра, занимайся своими делами, а в мои не вмешивайся. Раз и навсегда я отвергаю всякие ядовитые намеки на мои отношения к брату и к жене. Но берегись касаться твоим злым языком моей чести! Иначе я прибегну к репрессиям, и тебе придется дорого заплатить за твою дерзость.
Молодой человек встал, оттолкнул тарелку и вышел, ни с кем не простившись.
Иван Федорович был страшно взбешен: он ненавидел злые и оскорбительные для его чести намеки; но более всего ему было неприятно, что могли говорить, будто он пользуется любовью брата к своей жене. Если бы это и было правдой, то и тогда никто не должен был сметь даже подозревать этого. В то же время он достаточно хорошо знал Юлию, чтобы быть уверенным, что она повсюду разнесет свою дерзкую сплетню.
Иван Федорович был слишком наблюдателен и не мог не заметить, что брат очень интересуется Ксенией и делает все, чтобы окружить молодую женщину комфортом и избавить ее от всяких забот.
Теперь ему было достаточно намекнуть на свои расходы по хозяйству и на тяжелое бремя, котог рое он взял себе на шею, и кошелек Ричарда широко открывался для возмещения всех этих воображаемых издержек.
Да, Ричард любил Ксению, это было несомненно. Наконец-то, этот брат, баловень счастья, которому он всегда завидовал и которого ненавидел, в свою очередь, должен был завидовать ему, так как он обладал сокровищем, которого Ричард не мог взять у него, благодаря тому, что Ксения не разделяла его чувства. Что молодая женщина может предпочесть Ричарда ему, он не допускал даже мысли и считал это совершенно невозможным.
Иван Федорович насмешливо забавлялся любовью брата, которая давала ему в руки орудие его мучить и всячески ранить Ричарда, оставаясь, в то же время, с ним в лучших отношениях.
Мысль, что Юлия со своим ядовитым языком лишит его такого выгодного положения, приводила его в настоящее бешенство.
Прошло несколько недель, в течение которых в жизни наших героев не произошло ничего особенного. Но мало-помалу начали ходить оскорбительные слухи и грязные сплетни насчет Ричарда и Ксении. Эти сплетни шли от Юлии Павловны, которая всюду распространяла, что Ричард находится в любовной связи со своей невесткой.
Юлия действовала так не только из злобы к человеку, пренебрегшему ее любовью, но также из желания отомстить Ивану Федоровичу за его дерзкий ответ и за проповеди обеих пожилых дам, последовавшие за бешеным уходом кузена.
Было начало февраля, Ксения сидела одна в своем будуаре и горько плакала. Слезы и заботы были частыми гостями в этой маленькой комнате, такой изящной и комфортабельной с виду. В действительности, молодая женщина боролась с настоящей нуждой, и иногда у нее не хватало средств поддерживать домашнее хозяйство с тем тощим бюджетом, какой ей ассигновал муж. Иван Федорович никогда не спрашивал, хватает ли ей денег, но всегда требовал хороших обедов и был очень капризен.
Пятьсот рублей, которые дал ей отец, Ксения уже давно израсходовала, так как на свои личные нужды она ничего не брала у Ивана Федоровича.
Сегодня молодая женщина была особенно нервна и расстроена. У нее вышла очень неприятная сцена с одним пьяным ростовщиком, который довольно дерзко требовал уплаты.
Ксения задыхалась от стыда и гнева. Она до такой степени была поглощена своими думами, что не слыхала, как подъехал Ричард, и увидела его только тогда, когда он вскричал:
— Вы плачете, Ксения Александровна! Что такое случилось?
Молодая женщина покраснела и выпрямилась со смущенным видом. Она тщательно скрывала от зятя свои затруднения. Так как в последнее время он бывал у них значительно реже, то она не ждала его, в особенности сегодня.
Ксения пыталась улыбнуться и вернуть себе хладнокровие, но тщетно: нервы ее были слишком возбуждены. Она снова упала на диван, зарылась головой в подушку и разрыдалась.
Перепуганный Ричард сел рядом с молодой женщиной и старался ее успокоить, убеждая, что при ее настоящем положении подобное волнение крайне вредно.
— Ах! Если я умру, то тем лучше! Довольно с меня такой проклятой жизни! Довольно с меня кучи лжи, унижений и нищеты, от которых я задыхаюсь. Как слепая, я добровольно надела себе петлю на шею, а Господь покинул меня и дает мне гибнуть, — вне себя вскричала она.
Однако на вопросы Ричарда она сначала упорно отмалчивалась и уступила только тогда, когда он начал сердиться и упрекать ее в недостатке доверия.
Щеки ее пылали, и вся она дрожала, как в лихорадке, когда прерывающимся от. слез голосом стала рассказывать о своих мелочных нуждах и о стыде перед слугами и поставщиками за свою вечную задолженность.
Во время этого рассказа, куда была включена и унизительная утренняя сцена, яркий румянец разлился по лицу Ричарда.
— Зачем вы ничего не сказали мне раньше? — с раздражением сказал он. — Я уже давно положил бы конец такому недостойному положению. Сейчас же я вручу вам сумму, которая надолго избавит вас от всяких забот. Ксения покачала головой.
— Благодарю вас, Ричард. Я знаю, что вы самый лучший и великодушный из людей, но принять от вас деньги за спиной Жана я не могу.
Так как молодой человек настаивал, Ксения прибавила, избегая его взгляда:
— Я не могу. Подумайте только, что станут говорить. И без того уже нашу дружбу объясняют самым недостойным образом и забрасывают грязью те часы, которые вы проводите в моем обществе.
Ричард побледнел и нахмурил брови.
— А, эта подлая сплетня уже дошла до вас? Причем, мы имеем право презирать ее. К тому же никто не будет знать, что я помог вам в таких пустяках.
Но Ксения была непоколебима и, несмотря на все просьбы, категорически отказалась принять деньги.
— Разве вы не понимаете, какое унижение представляет для меня эта просьба, раз она является результатом недостойного обращения человека, сделавшего меня своей женой? Нет, нет, не настаивайте. Я предпочитаю умереть от голода.
Грустный и подавленный, Ричард простился с молодой женщиной и поехал прямо в министерство, где служил брат. Он застал Ивана Федоровича в самом отвратительном расположении духа. Накануне он проиграл в карты крупную сумму и теперь не знал, чем пополнить эту брешь, сделанную в его бюджете.
Ричард был так озабочен, что не заметил даже надутого вида брата.
— Послушай, Иван, ты поступаешь крайне недостойно, — сказал он, как только они остались одни. — Отчего вместо того, чтобы подвергать жену различным лишениям, ты не обращаешься ко мне? Ты должен знать, что в тяжелые минуты мой кошелек всегда открыт для тебя.
— Да, с тех пор, как я женился, кошелек всегда открыт. Раньше ты не был так щедр, — зло возразил Иван Федорович, бросая на брата ядовитый взгляд.
Последний сделал шаг назад и сказал, окинув брата презрительным взглядом:
— Так... ты смеешь повторять мне в лицо эту подлую сплетню, выдуманную Юлией Павловной?! Й это после твоего позорного поведения по отношению к бедной жене, которую ты связал с собой, чтобы сделать ее несчастнейшей из женщин?!
— О! У нее есть утешитель, который даст ей все земные блага, какие только пожелает.
— Правда? И ты позволяешь ей это! Чтобы отделаться от нее, ты хочешь толкнуть ее в объятия адюльтера? Но, мне кажется, существует более простое средство освободиться от надоевшей женщины. Разведись с Ксенией Александровной. Я дам тебе для этого необходимые средства.
Иван Федорович вспыхнул.
— Очень ценю твой совет. Но я не имею ни малейшего намерения разлучаться с женой. Какие причины к разводу могу я иметь после четырех с половиной месяцев совместной жизни? Что ты влюблен в мою жену, этого ты не можешь отрицать. И именно своим ухаживанием за ней ты не даешь установиться между нами хорошим отношениям. Всегда и во всем она рассчитывает на тебя. И действительно, стоит только ей чего-нибудь пожелать, как все исполняется точно каким-то волшебством. А так как у меня нет средств быть таким щедрым, то она кончит тем, что станет считать меня Гарпагоном и бессердечным человеком.
Ричард понял, что брата так настроила его семья, и сердце его наполнилось невыразимым отвращением.
— Ты вдвойне несправедлив, — ответил он. — Еще сегодня твоя жена отказалась от денежной помощи, которую я предлагал ей для увеличения бюджета, который ты так экономно назначилей.
— Я не могу воровать или выпрашивать милостыню, чтобы давать ей больше. Женясь на Ксении, я предупредил ее, что мои средства невелики, и она должна научиться ограничиваться тем, что мы можем расходовать.
— Хорошо, я не буду настаивать. Только я должен предупредить тебя, что грязная сплетня, пущенная о нас, дошла до Ксении Александровны.
— Этого только недоставало! Ради Бога, дорогой Ричард, не думай, что я обращаю какое-нибудь внимание на подлые сплетни Юлии и ее друзей, и прости меня, если я слишком погорячился! Ты сам должен понять, как мне тяжело слышать оскорбительные для моей чести слухи. Чтобы положить этому конец, ты мог бы уехать заграницу на три-четыре месяца. К твоему возвращению все эти глупости будут забыты.
Ричард ничего не ответил и ушел, простившись с братом легким кивком головы.
Вернувшись домой, Ричард заперся в кабинете и долго размышлял. Он принадлежал к числу серьезных и сдержанных натур с глубокими и прочными чувствами. В ранней молодости он имел несколько мимолетных увлечений, но быстро разочаровался и охладел к женщинам. Не будучи аскетом, Ричард замкнулся в благоразумную сдержанность, и об эту сдержанность разбивались все матримониальные планы и все попытки овладеть им в качестве богатого любовника. Ксения покорила его с первой же встречи. Только любовь Ричарда, скрывалась под маской участия, жалости и дружбы. Когда же молодой человек заметил, какой предательский гость забрался в его сердце, было уже слишком поздно бороться с ним.
Ричард горько сожалел, что слишком поздно встретил единственную женщину, сумевшую покорить его сердце, но не мог отказать себе в удовольствии покровительствовать ей, облегчая ее нужды и, по мере сил, увеселять ее печальную жизнь.
Последние события и, главное, разговор с братом открыли ему глаза и заставили принять какое-нибудь решение, чтобы положить конец такому двусмысленному положению.
Прежде всего, он проверил свои собственные чувства. Да, он любил Ксению, любил глубоко и страстно и имел основание думать, что и молодая женщина, хотя и бессознательно, питает к нему нечто большее, чем простая дружба. Но к чему это все могло привести? Что Иван никогда не даст свободы жене, в этом нельзя было ни минуты сомневаться. Он не сделает это уже из одного того, чтобы он, Ричард, не мог быть с ней счастлив. В этом отношении Ричард хорошо изучил характер своего братца. Конечно, можно было обойтись без разрешения Ивана и быть счастливым за его спиной. Но мысль увлечь в адюльтер чистое и невинное существо, которое он любил, была противна честной душе Ричарда. Кроме того, он боялся подвергнуть Ксению грубой злобе оскорбленного мужа, против которой был бессилен защитить ее.
Действительно, самое лучшее было уехать!
Оставаться здесь, это значило все более и более погружаться в безнадежную страсть, компрометировать Ксению, подвергать ее глухой ревности Ивана и может быть своим присутствием мешать ей примириться со своей судьбой. И кто знает, может быть, после его отъезда между супругами, в конце концов, установятся более мягкие и теплые отношения, которым мешает его присутствие здесь.
Не без тяжелой внутренней борьбы принял, наконец, Ричард, окончательное решение. Ричард Федорович был человек энергичный и твердый, любивший немедленно приводить в исполнение свои решения, а потому он со следующего же дня энергично принялся за приготовления к отъезду.
VII.
Прошло три недели. Ксения была одна дома. Лежа в будуаре на кушетке, она отдавалась своим грустным думам, отирая время от времени слезы, скатывавшиеся с ее длинных ресниц. Молодая женщина чувствовала себя страшно одинокой и несчастной. Иван Федорович, окончательно увлеченный княгиней, был постоянно в отсутствии. Ричард тоже не являлся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26