Она не допустит этого. Ей снова вспомнились его вчерашние слова, сказанные с пугающим спокойствием, сквозь которое прорывалась еле сдерживаемая ярость. Арабелла мысленно еще раз прокрутила их в памяти — лишь одно слово оставалось для нее непонятным. Странно, но ей казалось, что это слово — ключ ко всему сказанному им, и она должна во что бы то ни стало узнать его смысл.Она взглянула на солнце. Судя по всему, уже наступило время ленча. Она осторожно скользнула в боковую дверь, минуя парадный вход и думая только о том, как бы избежать встречи с Джастином, пока необходимость не принудит ее к этому. Она потихоньку пробралась в библиотеку, осторожно притворив за собой дверь. Арабелла не питала особого пристрастия к чтению и почти никогда не заглядывала в словарь. Поэтому она потратила несколько минут, шаря по полкам в поисках нужной книги. Она всегда считала, что те слова, которые не употреблял ее отец, ей тоже не обязательно знать. Теперь она поняла свою ошибку. Сняв с полки толстенный том в кожаном переплете, она послюнила палец и стала перелистывать плотные страницы.Наконец Арабелла нашла то, что искала.— «Содомия, — читала она, — от староанглийского и старофранцузского „sodomie“. — Далее следовали ссылки на Библию, но так толком и не объяснялось, что, собственно, означает само слово. — О черт, да что же это такое? Что? Глава 14 Внезапно Арабелла почувствовала какое-то движение за спиной и, резко обернувшись, чуть не выронила тяжелый словарь, который неминуемо отдавил бы ей ногу. Подняв глаза, она встретилась лицом к лицу с графом, который стоял перед ней в непринужденной позе, опершись ладонью о письменный стол. В горле у нее пересохло. Она чувствовала себя преступницей, хотя за ней вроде бы не было никакой вины. Господи, она же говорила вслух сама с собой! Слышал ли он ее? Конечно, слышал.— Ну-с, моя любезная супруга, позвольте полюбопытствовать, какое слово вас заинтересовало настолько, что вы решили прибегнуть к помощи словаря?Тон его был полон холодного презрения, в нем звучала еще большая отчужденность, чем прошлой ночью. Он снова ударит ее, порвет ей платье? Арабелла тряхнула головой, взглянув на слово, которое уже само по себе было ей отвратительно, и попыталась захлопнуть словарь. Но граф опередил ее, вырвав книгу из ее рук:— У нас с тобой не должно быть секретов друг от друга — мы же муж и жена, не так ли? Так вот, Арабелла, если ты хочешь узнать смысл интересующего тебя слова, ты можешь просто спросить об этом у меня.В какое-то мгновение она хотела крикнуть ему, чтобы он звал ее «мэм», но не смогла. Все переменилось — все стало гораздо хуже, чем было, серьезнее и опаснее. Она промолчала. Все равно он найдет это слово. Но она не сделала ничего дурного и поэтому не чувствует себя виноватой перед ним — ей нечего стыдиться. Арабелла перевела дух и холодно промолвила, стараясь вложить в свой тон столько же презрения, сколько он выказывал по отношению к ней:— Я искала слово, которое ты вчера ночью бросил мне в лицо, словно тяжкое оскорбление. Я никогда его раньше не слышала. И я желаю знать его смысл.— И что же это за слово?— «Содомия».Его черные брови взлетели вверх в немом изумлении. Да она последний стыд потеряла, проклятая потаскушка! Говорит это ему в лицо, нисколько не стесняясь. Ладно, он ее просветит, раз она того хочет. Граф не спеша поставил словарь на место и холодно посмотрел на нее сверху вниз. Его жена стояла перед ним, гордо распрямив плечи и с вызовом глядя ему в лицо. Он прошелся по ее фигуре раздевающим взглядом, события прошлой ночи живо припомнились ему, и его глаза вспыхнули гневом и презрением.— Бедняжка Арабелла, неужели твой французский любовник не сообщил тебе, как называется то, чем вы с ним занимались? Насколько я понимаю, это должно быть болезненно для женщины. Я раньше никогда этого не делал. Но, возможно, теперь, после того, как он уже опробовал на тебе этот способ, я последую его примеру. Скажи, был ли он осторожен и нежен с тобой? Но ты же умная женщина. Я никак не могу понять, почему он не удосужился сказать тебе, как это называется. Какое досадное упущение с его стороны!— У меня нет любовника, — сказала Арабелла так спокойно, что сама удивилась. Голос ее звучал ровно, без эмоций — если она будет оправдываться, то этим еще больше унизит себя. — И француз никогда им не был. И я понятия не имею, что означает «содомия». Или говори, что это такое, или убирайся. Повторяю еще раз: Жервез никогда не был моим любовником. Будь любезен, объясни мне смысл этого слова, а нет — так дай мне пройти.Она толкнула его, и он схватил ее за запястья, прижав ее руки к бокам.— Так ты хочешь знать, что такое содомия? — медленно процедил Джастин сквозь зубы, не сводя глаз с ее лица. — Хорошо, я скажу тебе, что это такое. Ты быстро поймешь, что это тебе уже знакомо, — я прочту это по твоим глазам. Так слушай: когда он брал тебя, ты стояла на коленях или лежала на животе. Черт, да не смотри на меня так, будто ты ничего не понимаешь! Он вошел в тебя сзади, ясно? Он взял тебя так, как брал бы мальчишку, будь он педерастом.Такое ей даже в голову не приходило.— Но это же невозможно! И лошади так не делают, а я много раз видела, как спариваются жеребец и кобыла. Боже правый, но это же ужасно! Человек ведь не животное. И что такое «педераст»? Что ты имеешь в виду?— Заткнись, черт тебя возьми! Хорошо, значит, он не брал тебя таким способом. Тогда ты приняла его ртом. — Он дернул ее к себе и впился в нее неистовым поцелуем. — Открой же рот, — приказал граф, касаясь губами ее губ. — Я хочу почувствовать его вкус. Говори, этот французский ублюдок вошел прямо в твой рот и оставил в нем свое семя?Она плотно сжала губы. Он поднял голову от ее лица и отпустил ее. Слегка дотронувшись кончиками пальцев до ее губ, он медленно промолвил:— Да, он это сделал. У тебя такой прелестный ротик — мягкий, нежный, соблазнительный. И хотя ты отказываешься открыть его, когда я этого требую, я все же могу представить, какое наслаждение доставили твои губы этому мерзавцу.Арабелла представила себе то, что он говорил, — набухшую плоть, проникающую в ее рот. Нет, это невозможно, противоестественно. Она облизала пересохшие губы, и он злобно рассмеялся. Он думает, что она позволила французу войти ей прямо в рот? Ее передернуло от отвращения. Нет, она больше не будет изображать покорную овечку. Ему не удастся уничтожить и сломить ее.Арабелла усмехнулась и спокойно произнесла, подражая кротким интонациям своей матери:— Ты лжешь. Никто не будет делать того, что ты только что описал мне. Это совершенный вздор. Я последний раз повторяю, что Жервез не был моим любовником. Ты и впрямь веришь в эту чепуху? Значит, ты полностью доверяешь тому, кто ее выдумал. Кто это был, Джастин? Кто сообщил тебе эту гнусную ложь?Он отшатнулся от нее и сделал шаг назад. Он поклялся себе, что больше не допустит, чтобы боль и гнев одолели его и лишили самообладания. Но его взбесило ее спокойствие — она все старается обернуть против него и свалить на него всю вину. Он с трудом изобразил презрительную улыбку. Ему хотелось вцепиться ей в горло, повалить ее на ковер, задрать ей юбку и войти в нее. Джастин перевел дух и заметил:— Никто не лгал мне, Арабелла. Тебе следует винить только себя за то, что я знаю правду. Я видел его. И видел тебя.— Ты видел меня? С Жервезом? Да кто тебе поверит? И о какой правде ты говоришь? Что за несусветная чушь! Черт, да не стой ты передо мной, словно проповедник, уличивший ведьму в колдовстве, отвечай!— Когда ты снова назначишь ему свидание в амбаре, то сможешь блеснуть перед ним своими познаниями и эрудицией. Ты скажешь ему, как называется то, чем ты хочешь с ним заняться. Да, но предупреди его, чтобы он был осторожен и входил в тебя медленно, чтобы он…Ей стало противно до тошноты. Превозмогая отвращение, Арабелла ударила Джастина кулаком в челюсть. Голова его дернулась назад — такой силы получился удар.Подхватив юбки, она ринулась к двери.— Ты мне дорого заплатишь за это, Арабелла, — крикнул граф ей вдогонку.— Я уже заплатила, — бросила она, выбегая из комнаты.
— Я возьму еще немного, моя дорогая. — Доктор Брэнион улыбнулся леди Энн, кладя пирожное себе на тарелку.— Элсбет, еще чаю?— Нет, благодарю вас, леди Энн, — промолвила Элсбет, очнувшись от задумчивости.— Странно, что граф и Арабелла не присоединились к нам. — Жервез развел руками с притворным сожалением, в его темных глазах поблескивала понимающая усмешка.Леди Энн бросила на него строгий взгляд, который до сего дня использовала только в общении с сэром Артуром Беннингтоном — местным бароном, который как-то пытался поцеловать ее в полутемном углу под лестницей. Насмешливый огонек мигом погас в глазах молодого человека, едва он заметил ее взгляд. Прекрасно! Значит, француз ее понял. Она кивнула ему, затем повернулась к доктору Брэниону:— Пол, я полагаю, вы присоединитесь к нам за обедом. Сегодня четверг, и кухарка приготовит любимое блюдо Арабеллы — жареную свинину.— Жареную свинину? Я с удовольствием принимаю ваше предложение, — сказал доктор Брэнион. Он бросил взгляд на часы на каминной полке и быстро поднялся. — Чтобы поспеть к обеду вовремя, я должен сейчас же ехать — меня ждут мои пациенты. В шесть часов?Леди Энн кивнула и вышла вместе с ним из гостиной. Когда двустворчатые парадные двери закрылись за ними и они вышли на крыльцо, он повернулся к ней и тихо сказал:— Вас что-то тревожит, Энн. А, я догадываюсь, это свадьба вашей дочери? Должен сказать, вы еще не скоро привыкнете к тому, что ваша маленькая Белла стала замужней леди.Леди Энн не знала, что сказать ему на это. Она посмотрела ему в лицо, каждую черточку которого помнила еще с семнадцати лет. Ей ничего так не хотелось сейчас, как прикоснуться к нему, поцеловать, обнять крепко-крепко и никогда больше не отпускать от себя. Но главное сейчас — Арабелла, а ее собственные чувства и желания могут подождать. К тому же она ведь не знает, как доктор к ней относится. О да, он от нее без ума, это видно, но что касается остального…— Ах, это не такая уж проблема, поверьте мне, доктор. Арабелла не по летам взрослая и рассудительная. Так что я не вижу с этой стороны никаких трудностей. — Она перевела дух и продолжила: — Но в ее отношениях с Джастином что-то не так. Не знаю, что именно, но я это чувствую.Доктор Брэнион, нахмурясь, посмотрел в ее встревоженные голубые глаза. Ему хотелось развеять подозрения Энн, но он знал ее долгие годы и давно убедился в том, что она редко ошибается — предчувствия никогда ее не обманывали. Поэтому он заметил:— Поскольку я их сегодня еще не видел, я ничего не могу вам сказать. Сегодня вечером я за ними понаблюдаю. Надеюсь, что вы ошибаетесь, Энн. Мне очень хочется в это верить.— Мне тоже. Но я никак не могу успокоиться. — Она раздумывала, сказать или не сказать ему про порванную ночную рубашку Арабеллы, но потом решила, что не стоит, — это слишком интимные подробности.Доктору Брэниону было нестерпимо тяжело видеть Энн такой несчастной. Повинуясь душевному порыву, он взял ее руку и поднес к своим губам. Поцеловав ее ладонь, он ощутил ее слабый трепет. Пальцы ее сжали его руку, и он забыл обо всем на свете, кроме своего желания. Он смотрел на ее губы, потом заглянул ей в глаза. Сначала он не поверил тому, что увидел в их глубине, хотя это было бы ясно и слепому.— Энн, дорогая моя. — В его голосе слышалась такая любовь, такое безграничное самоотречение, что леди Энн не заметила подходившего к ним мальчика-конюшего, который вел лошадь Брэниона.Но доктор заметил. Он попытался улыбнуться — это было нелегко, поскольку больше всего на свете он хотел сейчас покрыть ее лицо поцелуями. Только бы прикоснуться к ней — о большем он и не мечтает, — но этому, видно, не суждено сбыться. Он перевел дух, мысленно ругая конюха последними словами.— Здесь нам не удастся поговорить. Я все скажу вам после, Энн.Не отрывая взгляда от его губ, она быстро спросила:— Когда?Он рассмеялся и отпустил ее руку.— Я бы с радостью похитил вас хоть сейчас, но, к сожалению, меня ждут пациенты.— Тогда завтра, — сказала она.Он понял, что пришла пора сделать решительный шаг.— Вы знаете, Энн, как на берегу пруда красиво в это время года. Вы не хотели бы погулять там со мной завтра, скажем, после полудня? — Он представил себе, как она лежит на траве, ее волосы рассыпались по плечам, а вокруг благоухают нарциссы и лилии. Черт, он совсем потерял голову!А она не раздумывая согласилась:— С удовольствием.Доктор Брэнион мигом забыл все те годы, которые он провел без нее, теперь он думал только о будущем, и в особенности о завтрашнем дне.— Жизнь все-таки прекрасна, — промолвил он, слегка погладив ее по щеке и нежно ей улыбнувшись. — Сегодня вечером за обедом я постараюсь развеять ваши тревоги. А завтра — в час дня, дорогая моя Энн. — Он повернулся и легким, уверенным шагом спустился по ступеням парадного крыльца, помахал ей рукой, потом вскочил в седло и пустил коня в галоп.— Да, наверное, жизнь все-таки прекрасна, Пол. — От счастья ей хотелось кинуться на шею мальчику-конюшему и расцеловать его в обе щеки. Она обхватила себя за плечи, чтобы сдержать этот невольный порыв.К тому времени как леди Энн вернулась в гостиную, ей удалось погасить радостный блеск в глазах. Только Джастин теперь мог бы заметить произошедшую в ней перемену. Но его, по всей вероятности, не было в гостиной.Войдя в комнату, она с удивлением обнаружила там только Жервеза. Она улыбнулась молодому человеку, вопросительно приподняв золотистую бровь.— Ma petite cousine Моя маленькая кузина (фр.). — Здесь и далее примеч. пер.

вернулась в свою комнату отдохнуть перед обедом. Она выглядела уставшей. — Он слегка пожал плечами и улыбнулся ничего не значащей улыбкой, «по-французски».— Вот как? — промолвила леди Энн. Ей очень хотелось, чтобы он тоже удалился к себе, она сама могла бы уйти — не важно куда, лишь бы остаться наедине со своими мыслями. Она бы стала перебирать в памяти каждое слово Пола, каждый жест и взгляд, улыбаясь своим мечтам о завтрашнем дне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47