— А где Николь… — Он осекся и уставился на девушку, точно перед ним появилось привидение.
— Моя реакция была точно такой же, — сухо заметил Ник. Кашлянув, он отступил в сторону, давая Николь возможность присоединиться к своему кавалеру. — Приятной вам прогулки.
— Спасибо, папа, — пробормотала Николь. Она шагнула к Дастину, задаваясь вопросом, как мужчина может быть таким поразительно красивым? — Добрый вечер, милорд. Мы идем? — Не услышав ответа от онемевшего маркиза, Николь поинтересовалась: — Как вы себя чувствуете?
— Спа… Благодарю вас… Превосходно.
Николь почувствовала, что сейчас расхохочется.
— Верится с трудом. — Она повернулась к отцу. — Папа, я скоро вернусь.
— Да, через час, — напомнил Ник. — В десять часов! — крикнул он вслед. Дастин рассмеялся.
— Строг, не правда ли? — Он взял Николь под локоть и повел прочь от коттеджа.
— Вовсе нет, — возразила Николь и тут же смолкла, почувствовав близость Дастина. Мысли ее смешались.
В этот вечер Николь была полна предчувствий. В ней просыпалась женщина, сознающая, что жизнь ее вот-вот изменится. Эта мысль одновременно восхищала и страшила ее.
До этого вечера она пыталась бороться со своими чувствами, но только сегодня, когда она наряжалась в непривычное одеяние, до нее дошло истинное значение слов Дастина.
«Скажи, разве ты не оживаешь, когда мы вместе? Не только когда мы прикасаемся друг к другу, но просто говорим? Смеемся? Спорим? Ах, Дерби, если только я окажусь прав, тогда, наверное, мы сможем исправить несправедливости жизни и противостоять им вместе».
Она не может этого отрицать. С самой первой встречи Дастин прочно вошел в ее жизнь, заполнил все ее мысли. Она помнила все до мельчайших подробностей: и объятия Дастина, и вечер на берегу Темзы, и первый визит Дастина в этот домик. Родственность их душ была очевидной, и никакая тревога не могла ее заслонить. И тут Николь с поразительной ясностью поняла, что все ее чувства укладываются в несколько простых, но трепетных слов: «Я люблю Дастина Кингсли!». Мысль эта, хотя и не такая уж неожиданная, усилила беспокойство Николь. Надежда на то, что у нее есть защита от чар Дастина, улетучилась безвозвратно. Сердце Николь больше ей не принадлежало. Теперь оно в руках судьбы.
Рука девушки инстинктивно потянулась к шее и нащупала заветный амулет.
— Ты сегодня очень задумчива, — заметил Дастин, когда они шли через лес.
— Правда? — Николь заморгала и подставила разгоряченное лицо холодному вечернему ветерку. — Прости. Я нервничаю.
— Не надо, — сказал Дастин, пристально разглядывая Николь. — Ты выглядишь превосходно. Совсем как в вечер нашей встречи.
— Это потому, что на мне то же самое платье, — ответила она, чувствуя, как гулко стучит ее сердце. — У меня их всего два. Это немножко поновее.
— Почему ты решила надеть его сегодня вечером?
Николь отвела взгляд.
— Мне ненадолго захотелось побыть женщиной, — она запнулась. — Для тебя.
— Спасибо, — голос Дастина прервался. — Я польщен.
— Куда мы идем? — спросила она, заметив, что они оказались в незнакомой ей части леса, а коттеджи арендаторов пропали за деревьями.
— Увидишь.
Уставившись на носки своих туфель, Николь ломала голову над тем, о чем следует говорить и как справиться с застрявшим в горле комом?
— Туда. — Дастин указал рукой влево. С любопытством повернув голову, Николь вгляделась в темноту и удивленно воскликнула:
— Хижина! Кто в ней живет?
— Никто. По крайней мере, сейчас. — Обхватив рукой талию любимой, Дастин повлек ее вперед. — Пойдем. Твой отец выделил нам на эту прогулку один час. Не хочу терять ни секунды.
Подойдя к хижине, Дастин отворил дверь и провел Николь внутрь. Не зажигая лампы, он прошел к окну и отворил деревянные ставни. Лунный свет залил скудно обставленную комнату.
Дастин подозвал девушку кивком головы.
— Я всегда бывал здесь только один. И то, что ты сегодня рядом со мной, значит для меня больше, чем все сокровища мира.
Николь, встав рядом с Дастином, взглянула на заросший деревьями крутой склон, потом посмотрела на усеянное звездами небо.
— Как красиво! — выдохнула она. — Луна и звезды. Сверкающие бриллианты плывут в сапфировом море.
— Правда. — Дастин проследил за взглядом Николь. — Я построил эту хижину несколько лет назад.
— Ты сам ее построил?
— Хм-м… Мой отец был архитектором, так же как и мой брат Трентон. По сравнению с ними я дилетант. Но все же кое-чему я у них научился и даже возвел две небольшие постройки. Эта — моя любимая, хотя и совсем простенькая. Здесь мое личное убежище.
— От чего? — шепотом спросила Николь.
— От той суетной жизни, которую я, по твоему мнению, так высоко ценю. Все эти балы, бесчисленные приемы и вечеринки. — Лунный свет озарял лицо Дастина. — Здесь же тишина, нет ни скучных разговоров, ни лондонского гула и ничего не значащих любовных связей. Только я и ночь. — Дастин повернулся к Николь. — А сейчас — и ты.
Сердце Николь сжалось, как только она выслушала эту исповедь.
— Я судила о тебе несправедливо, ведь так? — спросила она тихим дрожащим голосом. — Здесь ты больше Дастин Кингсли, чем маркиз Тайрхем. Расскажи мне о себе.
— Что бы ты хотела узнать?
— Все, чем ты захочешь со мной поделиться.
Тыльной стороной ладони Дастин погладил Николь по щеке.
— Я поделюсь с тобою всем, Дерби.
Николь почувствовала, как сердце екнуло у нее в груди.
— Трентон твой единственный брат?
— Да. Трент на два года старше меня. Герцог Броддингтонский — это знаменитость.
— Ты сказал, он архитектор?
— А еще и преданный муж, безнадежно влюбленный в свою жену, и один из самых лучших отцов на свете. Кингсли всегда сами прокладывали себе дорогу.
— Мне кажется, я заслуживаю порицания, — сказала Николь.
— Я не хотел тебя обидеть. Я говорю о том, что титулы для нас ничего не значат. Трент ничуть не изменился с тех пор, как умер отец и завещал ему герцогство. Он все тот же прекрасный человек.
— А ты? От кого ты унаследовал свой титул?
— Я его не унаследовал. Мне его пожаловала королева Виктория.
— Правда? — Николь, пораженная словами Дастина, подалась вперед. — Когда? За что?
— Около десяти лет назад. Мой отец был близким другом королевы и ее супруга. Мы с Трентоном часто сопровождали отца во время его визитов в Балморал и Осборн-Хаус. Во время одной из таких поездок было совершено покушение на жизнь королевы. Мне пришлось… вмешаться. Ее величество пожелала вознаградить мою услугу, и я был возведен в звание маркиза Тайрхемского.
— Ты спас жизнь королевы?
— О, это слишком громко сказано, — поморщился Дастин. — Я совершенно неподобающим образом толкнул ее величество, когда она выходила из кареты, после чего сбил с ног преступника, целившегося в королеву из пистолета. Он оказался психически ненормальным, его схватили и отправили в сумасшедший дом.
— Неудивительно, что королева наградила тебя.
— А потом она наградила еще и Трентона. Два года назад он спас принцессу Беатрис, когда она чуть не утонула в Осборнском заливе.
— И как же он был вознагражден? Ведь Трентон уже был герцогом.
— Она даровала Трентону нечто гораздо более ценное, чем титул. Она подарила ему Ариану.
— Жену?
Дастин утвердительно кивнул.
— Это долгая история. Достаточно сказать, что мой брат был обвинен в преступлении, которого он не совершал. Интрига была задумана очень хитроумно. Трент долго вынашивал план мести. А клеветником оказался брат Арианы. Поэтому, когда королева посулила Трентону любую награду за спасение своей младшей дочери, брат попросил ее величество вынести указ, обязующий Ариану выйти за него замуж.
— Он женился на ней только для того, чтобы отомстить ее брату?
— Так думал Трент, — усмехнулся Дастин. — А получилось, что он влюбился в Ариану с первого взгляда.
Николь уловила в тоне Дастина нотки нежности.
— Ты очень любишь их?
— Да. Так же, как и своего племянника Александра.
— У них есть ребенок? — оживилась Николь. — Сколько ему лет?
— Восемь месяцев. Но своими выходками он может озадачить целую армию. Он ползает быстрее, чем я хожу, и уже сумел привести в негодность такое количество вещей, которое мне не под силу сосчитать. Очень надеюсь, что когда-нибудь подобное существо будет обитать и в моем доме.
Глаза Николь увлажнились. Как бы ей хотелось произвести на свет такое существо!
— А теперь давай поговорим о тебе, — внезапно предложил Дастин.
— А что обо мне говорить? — удивилась Николь.
— Ну я, например, знаю, что ты села на лошадь в двухлетнем возрасте, к десяти прекрасно говорила по-французски и ненавидела рукоделие почти так же, как и рисование.
Сообразив, в чем дело, Николь ужаснулась.
— Это все Салли, — пробормотала она. — Господи, что он еще тебе рассказал?
— О, множество интересных вещей, но что самое главное, он дал мне необходимые инструкции.
— Инструкции? Значит, ты это имел в виду, когда говорил, что Салли дал тебе немало советов?
— Верно. Он хотел мне втолковать, что ты особенная девушка. Он учинил мне допрос с пристрастием, выясняя мои чувства к тебе, а также мои намерения относительно твоего будущего. Беседа получилась весьма содержательной.
Николь была готова от стыда сквозь землю провалиться, но ей страстно хотелось узнать, что же ответил Дастин на вопросы Салли.
— Именно поэтому я и привел тебя сюда, — добавил Дастин. — Салливан сказал мне, что ты очень любишь смотреть на звезды. — Он погладил Николь по щеке. — Сегодня я хочу показать тебе, откуда я смотрю на звезды. Надеюсь, тебе это место понравится. Скажи мне, Дерби, в вечер нашей встречи ты тоже смотрела на звезды?
— Я загадывала желания, — призналась Николь. Она указала Дастину на амулет.
— Это очаровательно, — пробормотал он, подавшись вперед, чтобы лучше рассмотреть изящный кусочек серебра.
— Мне его подарила мама, когда мне было пять лет. По ее словам, это амулет.
— Вот как? — Дастин, казалось, был заинтригован. — Каким же образом он действует?
— Мама верила, что все желания, которые когда-либо придут мне в голову, будут храниться в амулете. А потом судьба решит, когда их выполнить.
— Чудесно! — Дастин взял медальон в руку, но открывать его не стал. — Твоя мама была необыкновенной женщиной.
— Да. — Голос Николь задрожал. — Как раз о ней я и думала, когда ты подошел ко мне в тот вечер на берегу Темзы. Я вспоминаю ее каждый день.
Дастин погрузил пальцы в волосы Николь, ласково погладил шею.
— Когда она умерла?
— Семь лет назад, — вздохнула Николь. — Когда ты рассказывал про Трентона и Ариану, я вспомнила, как отец с первого взгляда влюбился в маму. Судя по его рассказам, скачки были его единственной страстью. А когда они встретились, мама стала для него всем в этой жизни. — Слезинки задрожали на ресницах Николь. — Так недолго поверить и в чудеса.
— Это правда, — согласился Дастин. — Я и сам в них поверил. Здесь, сейчас. — Их взгляды встретились.
— Мое самое удивительное чудо! — Дастин привлек к себе Николь, тело его напряглось. — Дай мне обнять тебя! Боже, что может быть прекраснее? — спросил он, приникая к ее губам.
Обвив руками шею Дастина, Николь подумала, что ничего прекраснее этого мгновения на свете не существует. Она прильнула к Дастину, сливаясь с ним в поцелуе, страх прошел, опасения улетучились, в объятиях ее держал не маркиз Тайрхем, а Дастин, ее любимый, красивый, бесценный Дастин.
Шепча его имя, Николь теснее прижалась к Дастину. Она задрожала, когда его губы завладели ее ртом, увлекая в мир опьяняющих ощущений и дурманящих желаний. Дастин приподнял Николь от пола, прижал ее к своему телу и впился в нее поцелуем со всесжигающей страстью.
— Николь… — вымолвил Дастин. Он тяжело дышал, глаза затянула пелена желания, которое было чем-то неизмеримо большим, чем похоть. Губы Дастина прошлись по изгибу плеча Николь и нащупали пульсирующую жилку на ее шее. Когда Дастин снова притронулся к губам Николь, в его поцелуе появилась настойчивость, с которой он безуспешно пытался бороться и которую безошибочно почувствовала Николь.
— Дастин, я хочу этого, — задыхаясь, прошептала она. — Я… — Николь мучительно подыскивала подходящие слова. — Я не боюсь.
Из груди Дастина вырвался стон, он оторвался от губ Николь и покачал головой:
— Нет, я не имею права. Я привел тебя сюда не за тем, чтобы соблазнить.
— Но ты меня вовсе не соблазняешь!
— В самом деле? — Дастин плавно опустил Николь на пол, лицо его приняло суровое выражение. — Я так сильно тебя хочу, что ничего не соображаю. Я не смею ни к чему тебя принуждать.
— А разве ты принуждаешь? — воскликнула Николь, у которой от нахлынувших ощущений слегка кружилась голова. — Мне это очень нравится. — И она снова потянулась к губам Дастина.
— Послушай, Николь, — сказал Дастин, отстраняясь и глядя ей в глаза, — Мне нужно большее, чем… один вечер. Мне нужна ты. Вся. Сегодня. Завтра. Всегда.
— Ты мне тоже нужен, — мечтательно проговорила Николь. — Но сейчас мне хочется одного — чувствовать головокружение, которое вызывают у меня твои объятия. — Она озорно взглянула на Дастина. — Это… неправильно?
— Нет, дорогая, это очень даже правильно!
— В твоих объятиях я чувствую, как тлеющий во мне огонек с каждым мгновением разрастается в огромный костер. Скажи, это результат действия той самой техники, о которой ты говорил?
Мучительный вздох.
— О Боже, надеюсь, что нет! — вскричал Дастин. Он наклонился, чтобы продолжить поцелуй, но тут же взял себя в руки.
Николь, поглаживая волосы Дастина, какой-то отдаленной частью своего сознания понимала, что он пытается защитить ее от нее самой, но в эту минуту она не желала никакой защиты. Пальцы ее коснулись щеки Дастина, прошлись по разгоряченной коже и спустились к шее.
Дастин напрягся всем телом.
— Перестань. — Он перехватил руку Николь.
— Почему?
— Потому что я дошел до предела, за которым уже не смогу себя контролировать, а ведь ты едва ко мне прикоснулась. — Он поцеловал руку Николь, развернул ее и поцеловал ладонь. — Ты так прекрасна! — прошептал Дастин, целуя другую руку Николь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40