то и другое я намерена излечить. Слава Богу, для Кинжала тяжелые времена уже позади. Теперь он не будет знать ничего иного, кроме любви и уважения, и не только от своего владельца, но и от своего жокея.
— Что ж, ему повезло! — Дастин почувствовал, что завидует собственному непокорному жеребцу.
— Граф Ленстон, — задумчиво произнесла Николь. — Знакомое имя.
— Ты слышала его от меня множество раз, — сказал Ник. — Я ведь сию минуту говорил маркизу, что выступал за Ленстона в Гудвуде.
— Нет, не то. — Николь покачала головой. — Я слышала это имя недавно. Только не помню, когда и в связи с чем.
— Возможно, я упоминал имя графа сегодня в разговоре с Брекли, — сказал Дастин. — Ленстон прислал мне превосходного тренера. Его имя Раггерт. Я нанял его. Через день или два он приступит к работе. Думаю, Олдену Стоддарду это знакомство будет по душе.
— Мне доводилось встречаться с Раггертом, — сказал Ник, оживившись. — Я видел его в деле. Он хороший тренер.
— Нет, это было не сегодня утром и не в связи с Раггертом, — настаивала Николь, — хотя я и рада, что вы наняли человека, внушающего вам доверие. Но я припоминаю, что слышала имя графа Ленстона…
То, что Николь вдруг вспомнила, заставило ее прикусить язык.
— Продолжайте, — потребовал Дастин, почувствовав одновременно замешательство и беспокойство. Может быть, Николь встречалась с Ленстоном на последних состязаниях? Он был достаточно привлекательным мужчиной. Неужели он успел понравиться Николь? О, тогда…
— Я… я не уверена. Кажется, это было в конюшнях. Да, точно, в конюшнях. Несколько жокеев говорили о нем. — Николь повернулась к отцу. — У тебя кончился чай, папа. Налить еще?
— Да, будь добра. — Ник протянул ей свою чашку.
— Что вас смутило тогда? — продолжал настаивать Дастин.
Ответом ему было молчание.
— А сам Ленстон при этом присутствовал? — Гнев Дастина рос с каждой минутой. Снова молчание.
— Скажите, — замешательство Дастина сменилось холодным бешенством. — Вы познакомились с Эдмундом?
— Эдмундом?
— Графом Ленстоном. Вы с ним знакомы?
— Нет, милорд, не знакома.
— Вы уверены? Он проводит много времени со своими спортсменами перед каждыми скачками.
— Хорошо! — выпалила Николь, очевидно, потеряв терпение. — Большую часть этого времени они провели, делая ставки на то, кто станет вашей очередной любовницей.
Ник глухо застонал.
— Что?! — задохнулся Дастин.
— Вы слышали, что я сказала, милорд, — сказала Николь, наливая себе чаю. Руки у нее дрожали, кипяток выплескивался на блюдце. — Ваша слава бежит впереди вас.
— Николь… — Дастин ничего не чувствовал, кроме боли и раскаяния. Значит, это он заставляет Николь страдать. А она видит в нем развратника, растлителя душ, у которого на уме одна лишь похоть. О Боже!
В эту минуту Дастину ничего так не хотелось, как решительно опровергнуть грязные намеки Ленстона, отрицать существование женщин в его прошлом и даже самую память о них, ничего не значившую для него с того самого вечера, когда Дастин встретил Николь.
Но… он не мог этого сделать.
— Олдридж, позвольте мне поговорить с Николь наедине, — вставая, сказал Дастин. — Прошу вас, не более пяти минут, — добавил он, смягчив тон. — Вы можете подождать в прихожей и не спускать глаз с часов, но мне нужно переговорить с Николь! — Дастин бросил на Олдриджа раздраженный взгляд. — Даже я не в силах посягнуть на честь женщины, когда за дверью стоит ее отец.
Ник взглянул на дочь:
— Что скажешь, Проказница?
Николь кивнула в знак согласия:
— Все в порядке, папа. Мне тоже надо кое-что сказать маркизу.
Ник медленно поднялся.
— Пять минут. — Он пересек комнату и задержался в дверях. — Я буду рядом, Ники, — добавил он, сопровождая свои слова многозначительным взглядом. Ник вышел из гостиной, неплотно прикрыв за собой дверь.
Дастин не стал терять времени:
— Николь, что касается намеков Ленстона…
— Не мне судить вас, милорд, — пробормотала Николь. — Прошу прощения за свой срыв.
— А я прошу прощения за свои прегрешения в прошлом. — Дастин взял Николь за руку и вынудил ее подняться. — Как мне убедить тебя, что эти женщины не имеют теперь для меня никакого значения?
— Тебе не нужно этого делать. То, как ты живешь, меня не касается. — Николь уставилась взглядом в рубашку на груди Дастина, не желая встречаться с ним глазами. — Не знаю, что заставляет меня говорить с тобой подобным образом. Обычно я так себя не веду.
— А я обычно не веду себя как неопытный школьник. Но с тобой я именно таким школьником себя и чувствую. И это тебя касается. — Взяв Николь за локоть, Дастин притянул ее к себе. — У нас мало времени, Дерби. Попроси меня.
— Попросить? — Николь вопросительно взглянула на Дастина.
— Да. Попроси поцеловать тебя.
— Поцеловать?.. — Николь была потрясена. — Дастин, мы сейчас одни и можем все спокойно обсудить.
Дастин покачал головой и легко коснулся щеки Николь.
— Нет, Дерби, мы здесь одни, чтобы еще раз подтвердить возникшее между нами чувство, а ведь именно это чувство пробуждает в тебе желание убежать, заявить о том, что мы не подходим друг другу. Но это не так. Мы гораздо лучше походим друг другу, чем ты себе представляешь. Тебе нечего бояться.
— Но я боюсь, — прошептала девушка.
— Николь… — Дастин провел рукой по ее волосам, мягкие волны которых он давно жаждал ощутить. — Я тебя не обижу, клянусь. И я не собираюсь тебя соблазнять. Мне нужно гораздо больше. Но сейчас я настаиваю только на поцелуе. Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя, Николь?
Щеки Николь вспыхнули.
— Да, — выдохнула она слабым голосом.
Руки Дастина тряслись, когда он привлек к себе Николь и прильнул поцелуем к ее губам. До этого мгновения он не понимал, как она нужна ему, как безумно он хотел снова почувствовать ее тело.
Губы Николь подрагивали — мягкие, нерешительные и такие сладкие, что Дастин чуть было не застонал вслух. Он не торопил девушку, следуя за ней, ограничиваясь целомудренными поцелуями, ничего не обещающими, но наполненными тем, чему Дастин не смог бы найти названия.
Медленно, словно нежный цветок, губы Николь приоткрылись, давая Дастину доступ к более глубокому соединению.
— Николь, — только и смог вымолвить Дастин. Язык его скользнул глубже, пытаясь встретиться с ее языком. Дастин прижал к себе Николь с бережной настойчивостью, не имеющей ничего общего с грубым физическим влечением. Николь была божественна — легкая, изящная, вводящая в дрожь ответной реакцией. И это было истинным, а вовсе не прошлое Дастина. Его пронзила мысль, что этот поцелуй был настоящим волшебством, столь же поразительным, как и непосредственность Николь, как ее дурманящая красота.
— Дастин… — Руки Николь скользнули по его груди вверх и замерли в нерешительности: обнять ли его за шею или немедленно вырваться? Но было слишком поздно.
Дастин, перехватив руки Николь, обвил ими свою шею.
— Обними меня, — попросил Дастин охрипшим голосом. — Почувствуй то, что чувствую я. Николь, не убегай от меня!
Она открыла глаза — два умопомрачительных дымчатых аметиста — и посмотрела на Дастина долгим испытующим взглядом. В порыве чувств она нежно прошептала его имя и прильнула к нему. Тело Николь оставалось напряженным даже после того, как она сплела руки на его шее и поцеловала со всей страстью, пробужденной в ней Дастином.
Еще мгновение они стояли прижавшись друг к другу, ощущая взаимный трепет.
Потом Николь резко отстранилась.
— Этого не может быть, — выдавила она.
— Почему? — Голос Дастина дрожал, сердце бешено стучало. — Потому что твой отец в прихожей? Мы найдем другое время, другое место…
— Нет! — решительно оборвала его Николь. — Это не из-за отца. — Отвернувшись, она обхватила себя руками, пытаясь унять бившую ее дрожь. — Вот почему. Видишь? — Она протянула к нему трясущиеся руки. — Ты хотел знать, почему я боюсь? А вот почему, Дастин. Тут я не в своей лиге, я новичок.
— Новичок, который превращает в издевательство каждый мой поцелуй, — спокойно ответил Дастин. — Новичок, заставляющий меня испытывать чувства, о существовании которых в себе я даже не подозревал.
— Не говори так. — Николь опустила голову, и волосы упали ей на щеки, скрывая лицо, словно плотный шелковый занавес. — Этого не может быть. Мы не можем себе это позволить.
— Мы ничего не можем с этим поделать, — ответил Дастин, подошел к Николь сзади, отвел ее растрепанные волосы в сторону и поцеловал в затылок.
— Дастин, прошу тебя! Подумай, кто ты и кто я.
— А кто я, Николь? — Он провел рукой по ее шее. Николь уклонилась, избегая смотреть ему в лицо.
— Аристократ. Мой наниматель. — Губы ее задрожали. — Мужчина, у которого в жизни было женщин больше, чем скачек.
— Будь проклят Ленстон! — взорвался Дастин. В душе его бушевал бессильный гнев, но кричать он не осмеливался. Меньше всего Дастину хотелось, чтобы Ник Олдридж примчался спасать свою дочь. — Чертов Ленстон! — прорычал он вполголоса. — И черт бы побрал его пустую болтовню!
— Ты хочешь сказать, что это неправда? Наговор?
— А какое это имеет значение? — Дастин обнял Николь за плечи. — Смотри, я дрожу так же, как и ты. Какая разница, кто я и как жил раньше?
— Разница есть, — ответила Николь, на лице которой появилось то же задумчивое выражение, которое было у нее при первой встрече: взгляд, устремленный в звездное небо, слезы, сверкающие на ресницах. — Потому что я верю в любовь, преданность и верность. Потому что ты живешь жизнью, в которой нет места этим ценностям. Потому что я не хочу быть твоей очередной любовницей. Потому что если мы не избавимся от своих чувств, я вынуждена буду оставить Тайрхем.
Дастин поглаживал Николь по плечу, желая успокоить ее.
— Я понимаю твои страхи. Все произошло слишком быстро. Но, дорогая, ты должна мне верить. Не только умом, но и сердцем. Дай же мне шанс. Дай шанс нам обоим.
— Здесь нет никаких «нас», — произнесла Николь тихим дрожащим голосом, — Тут есть только лорд Тайрхем и Олден Стоддард.
— Ты действительно так хочешь? — Молчание.
— Ответь мне честно, Николь. Ведь ты сама призывала меня к откровенности.
Глаза Николь вновь увлажнились слезами.
— Нет, это не то, чего я хочу. Боже, дай мне силы! Но, в сложившихся обстоятельствах, я должна так поступить, и не только ради папы, но и ради себя самой. У меня нет выбора.
— Нет есть. — Дастин сунул руку в карман, достал носовой платок и вытер слезы Николь. — Дерби, у тебя есть выбор. Доверься мне, как я о том прошу. Позволь мне доказать тебе, что я способен измениться. — Дастин взял в ладони лицо Николь. — Скажи, разве ты не оживаешь, когда мы вместе? Не только когда мы прикасаемся друг к другу, но просто говорим? Смеемся? Спорим?
— Я не могу тебе этого сказать, — покачала головой Николь. — Мне пришлось бы солгать. Но ты, я уверена, имел возможность наслаждаться подобными ощущениями бесчисленное количество раз.
— Никогда! — Дастин прижался губами к щеке Николь. — Ни разу за тридцать два года. Ни с кем — только с тобой.
Николь посмотрела в глаза Дастина.
— Я боюсь, — вновь прошептала она.
— А я нисколько. Я уверен. Так же как уверен в том, что солнце зайдет сегодня вечером и взойдет завтра утром. Верь мне, Николь. Если я ошибаюсь и когда-нибудь это наваждение пройдет, обещаю, что отпущу тебя живой и невредимой, — добавил он со значением. — Но если я окажусь прав… — Дастин улыбнулся и пропустил между пальцев прядь волос Николь. — Ах, Дерби, если только я окажусь прав, тогда, наверное, мы сможем исправить несправедливости жизни и противостоять им вместе.
Лицо Николь засветилось мягким светом.
— Ты помнишь…
— Наш первый разговор? Каждое слово. Каждую искорку в твоих глазах. Каждый проблеск надежды в твоей улыбке. — Дастин выдержал взгляд Николь. — Дай мне шанс.
Последовало долгое молчание, вслед за ним едва заметный кивок.
— Я попытаюсь.
Господи, доводилось ли ему когда-либо испытывать такое всепоглощающее счастье?
— Прекрасно. Начнем с того, что ты скажешь, когда мы встретимся снова.
— Пока папа…
— Он тебе не откажет. Он слишком тебя любит.
— Откажет, если будет думать, что ты можешь меня обидеть.
— А он будет так думать?
— Нет, — покачала головой Николь.
— Значит, договорились. — Дастин наклонился и нежно поцеловал Николь. — Кстати, о твоем отце. Он, вероятно, уже готов выставить меня из дома. И правда, мне лучше вернуться домой. Завтра утром я уезжаю. Меня не будет день или два.
На лице Николь ясно обозначилась тревога.
— Папа сказал мне, что ты собираешься встретиться с Салли. — Пальцы Николь впились в рукав Дастина. — Что ты намерен сделаться наживкой для тех людей, которые тебе угрожали. Это опасно, Дастин! Я втянула тебя в эту историю, — сокрушенно вздохнула она. — Я пришла к тебе в поисках работы, а теперь ты ввязался в историю, из которой я должна выпутаться сама. Им нужен мой отец. И рисковать собой должны мы!
— А разве вы не рискуете? — спросил Дастин. — Разве ты не подвергла себя риску, придя в Тайрхем под видом Олдена Стоддарда? Мы все рискуем, Дерби. А ты — больше всех. Твоя роль требует гораздо большего мужества, чем борьба с неизвестным врагом, способным уничтожить того человека, которого ты взялась защищать. — Дастин взял руку Николь. — Никогда не сомневайся в важности того, что ты делаешь. Это ты, а вовсе не я, защищаешь своего отца.
— Я понимаю. Только… Дастин, прошу тебя, будь осторожен!
Он прижал ладонь Николь к своим губам.
— Обещаю. Ты занимайся подготовкой Кинжала к дерби. Я же попытаюсь освободить твоего отца от удавки. Вместе мы восстановим справедливость. Согласна?
— Согласна… — робко улыбнувшись, ответила Николь.
— Отлично. А теперь, поскольку одному Богу известно, когда еще мы теперь окажемся с тобой наедине, попроси меня.
— О чем?
— Ты прекрасно знаешь о чем. Попроси меня поцеловать тебя.
— Я уже попросила, — улыбнулась Николь.
— Попроси еще раз.
Кончиком языка Николь провела по губам. — А инициатива всегда должна исходить от меня?
— Сегодня — да. Потом это уже не будет иметь значения. Я ведь выполнил условия договора, не так ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40