Борделя, из которого я сбежала, когда мне исполнилось тринадцать лет, потому что в этом возрасте я и сама должна была начать в нем работать и отказалась сделать это. Борделя, из которого моя мать отказалась уйти, потому что считала, что ни на что другое не годна. Борделя, в котором она в конце концов умерла от сифилиса. – Слезы текли пс щекам Мередит, но она не вытирала их и говорила не останавливаясь, словно спешила избавиться от боли и грязи, накопившейся в душе. – Однажды я вернулась туда. Уже после того, как обосновалась в Лондоне. Я уговаривала ее жить вместе со мной, но она отказалась. Это была очень тяжелая встреча.
Мередит на секунду закрыла глаза и тут же вспомнила изможденное лицо своей матери. И этот дом... Господи, как она его ненавидела! Ненавидела громкие и грубые голоса, застоявшийся запах вина, дыма и потных тел.
– Больше я никогда ее не видела. Последнее письмо от нее я получила шесть месяцев спустя. Она попросила одну девушку из того дома отнести мне его. Этой девушкой была Шарлотта.
– Ваша подруга миссис Карлайл. – Ровный голос и лицо Филиппа не выдавали никаких эмоций.
– Да. История о том, что она вдова, – очередная ложь. Шарлотта пришла ко мне беременной и сильно избитой. Мы с Альбертом долго выхаживали ее, и с тех пор она живет с нами. Потом родилась Хоуп.
Мередит глубоко вздохнула, переводя дух.
– Наверное, мне хотелось стать свахой еще и из-за моего детства. Когда я была маленькой, я часто сидела в большом буфете под лестницей и мечтала о том, какой была бы наша жизнь, если бы мама вышла замуж. Да и все другие девушки в борделе... Если бы они встретили добрых и порядочных мужчин, которые женились бы на них, их жизнь сложилась бы совсем по-другому.
Мередит решительно тряхнула головой, расставаясь с остатками прошлого.
– Теперь вы понимаете, что не только брак, но и любое общение между нами с этого момента невозможно. Я несколько раз говорила вам, что не хочу выходить замуж. Я не смогла бы и не захотела бы лгать человеку, с которым живу. И я не могу надеяться, что кто-нибудь сможет забыть о моем прошлом... Не только о моем, но и о прошлом близких мне людей, потому что я никогда не оставлю Альберта, Шарлотту и Хоуп. Этот хозяин таверны Рамзи уже однажды узнал меня. Что, если я встречусь с ним вновь? Что, если однажды вся правда обо мне выплывет наружу? Я постоянно живу с этим страхом. Женщина с таким прошлым, как мое, может испортить всю вашу жизнь, Филипп. Вашу репутацию, положение, будущее, все.
Они стояли молча, глядя друг на друга, и шесть футов ковра, разделявшего их, казались Мередит океаном. Она не могла понять выражения лица Филиппа. Она рассказала ему все. Оставалось только попрощаться. Но ей почему-то никак не удавалось произнести последних слов.
Наконец после паузы, которая показалась ей вечностью, Филипп заговорил:
– Вы изложили все в присущей вам четкой и ясной манере, но у меня осталось еще три вопроса, если вы не возражаете.
– Не возражаю, разумеется.
– Первый вопрос: вы когда-нибудь лгали мне в чем-нибудь, что не касается вашего прошлого?
– Нет. – Мередит невесело усмехнулась. – Но в том, что касается прошлого, я побила все рекорды. О чем второй вопрос?
– Вы любите меня?
Мередит замерла. Разве может она отрицать очевидное? И разве может она признаться? Зачем? Оттого что она расскажет ему о своих чувствах, расставание станет только тяжелее.
– Я не понимаю, какое это имеет значение теперь.
– Для меня это имеет очень большое значение. – Не отрывая от Мередит взгляда, Филипп медленно приблизился к ней и остановился, когда их разделяло не больше чем два фута. Ее сердце билось с такой силой, что она, казалось, чувствовала, как кровь несется по жилам. Филипп взял ее руки и поднес их к губам. – Это совсем простой вопрос, Мередит. – Она чувствовала его горячее дыхание на своих ледяных пальцах.
– Очень непростой.
– На него можно ответить всего одним словом: да или нет. Вы любите меня?
Господи, как ей хотелось солгать! Еще одна маленькая неправда среди моря лжи, в котором она барахталась все эти годы. Но почему-то губы отказываются произнести ее. Опустив голову и глядя на их сомкнутые руки, Мередит тихо выдохнула:
? Да.
Пальцы Филиппа дрогнули, и он еще раз приложил ее ладони к своей груди. Сердце билось ровно и сильно. Одной рукой обняв Мередит за талию, он привлек ее к себе, а другой приподнял ее подбородок и заставил посмотреть ему прямо в глаза. Мередит не увидела в них ни осуждения, ни отвращения, которых ждала. Вместо этого Филипп глядел на нее с теплотой и нежностью. И с любовью.
– Мой третий вопрос: вы согласны выйти за меня замуж? Мередит перестала дышать. Она попыталась сделать шаг назад, но он продолжал крепко держать ее.
– Разве вы не слушали меня? – почти кричала она. – Я незаконнорожденная. Я росла в борделе. Моя мать была проституткой. Я сама была воровкой.
– Вы говорили, что научились жить в мире со своим прошлым. А мне кажется, вы никак не можете о нем забыть.
– Я научилась, но это не значит, что так же поступят и другие. Ни ваша семья, ни общество никогда не примут меня. Вы сами знаете, что это так.
– Вы не можете изменить и не можете отвечать за обстоятельства вашего рождения, Мередит. Вы не можете отвечать за поведение вашей матери. То, что представляется вам непреодолимыми препятствиями, мне кажется лишь поводом восхищаться вашим мужеством и решимостью. Вы считаете, что общество отвергнет вас. Что ж, наверное, именно так оно и поступит, если узнает то, о чем вы рассказали мне сегодня. Но только меня нисколько не волнует мнение этого общества. Я сам много страдал от его жестокости до тех пор, пока не покинул Англию. Я ничего ему не должен. И уж, разумеется, не пожертвую ради него женщиной, которую люблю. А что касается моей семьи... Кэтрин уже благословила наш союз. Она сама вышла замуж за человека с состоянием и длинной родословной, но они не любят друг друга, и она очень несчастлива. И не хочет такого же несчастья для меня.
Филипп прижал Мередит к себе еще теснее:
– Вернувшись в Англию, я был готов жениться на совершенно незнакомой женщине только ради того, чтобы сдержать слово, данное отцу. Сейчас все иначе. Я даже думать не могу о том, что моей женой станет кто-нибудь, кроме вас. Другие могут не принять вас, Мередит, но я принимаю. При-1нимаю вас именно такой, какая вы есть. Разве этого не достаточно?
Она дрожала и прижималась к Филиппу, словно ища опоры. Он выслушал все ее доводы и отмел их прочь, как при уборке выметают из комнаты вчерашний мусор.
– Но если вам не удастся избавиться от проклятия, Филипп?
– Тогда я стану умолять вас стать моей возлюбленной, Мередит. Я ни за что не навлеку на вас стыда и не предложу вам открыто жить со мной в Лондоне, тем более теперь, когда я понимаю, насколько ненавистен вам такой образ жизни. Если я не найду способа снять проклятие, мы оставим Англию, будем путешествовать, уедем за границу, где все станут считать нас мужем и женой. Проклятие не может помешать мне посвятить вам свою жизнь, даже если оно не позволит нам освятить наш брак в церкви.
Филипп осторожно заправил за ухо Мередит выбившийся из прически локон:
– Возможно, из-за того, что я много лет провел вдали от общества, или просто потому, что я так устроен, но только мнение очень немногих людей имеет для меня значение. Ваше прошлое, наша жизнь – это то, что касается только нас, и совсем не важно, что об этом подумают другие.
Боже милостивый, когда он так говорит, все кажется правильным и возможным. Но она должна еще кое-что рассказать ему...
– Филипп, я должна еще кое в чем признаться. – Мередит выскользнула из его рук. – Несколько минут назад я вытащила часы из вашего жилетного кармана. – Она опустила руку в карман платья. – Я сделала это для того, чтобы показать, какой неподходящей женой буду для вас, и, разумеется, собиралась вернуть их... – Мередит замолчала и нахмурилась, шаря пальцами в кармане. Он был пуст.
– Вы это ищете?
Она уставилась на часы, которые Филипп извлек из своего жилетного кармана:
– О-откуда?..
Он неторопливо откинул золотую крышку, взглянул на стрелки и опять положил часы на место. На губах у него появилась довольная улыбка:
– Я тоже кое-что умею. Например, воровать из карманов. Меня научил этому искусству, совершенно необходимому для выживания, Бакари. Несколько раз оно меня здорово выручило.
Мередит с трудом удалось открыть рот.
– Вы воровали?
– Скорее, возвращал себе свое имущество, которое перед этим было украдено у меня. Восточные базары кишат ворами и карманниками. Чтобы не стать их жертвой, мне пришлось научиться правилам их игры.
Мередит недоверчиво, но одобрительно покачала головой:
– Невероятно. У вас прекрасно получается. Я ничего не почувствовала.
– Благодарю. Приятно убедиться, что я не утратил навыка. Однако раз уж сегодня день исповедей, должен признаться, что однажды я стащил вещь, которая мне не принадлежала. Однажды в Сирии обстоятельства сложились довольно неудачно, и мы с Эндрю и Бакари оказались в местной тюрьме. Мне удалось вытащить ключи из кармана охранника, и мы сбежали.
Мередит не верила своим ушам:
– Вы сидели в тюрьме? Вас с кем-то спутали?
– Не совсем. Это очень длинная история, и когда-нибудь я ее вам с удовольствием расскажу, но не сейчас. Сейчас нам надо обсудить более важные вещи. – Сделав один шаг вперед, Филипп опять сократил расстояние между ними и заключил Мередит в объятия. – У вас не осталось никаких неожиданных признаний?
Не в силах говорить, она молча потрясла головой.
– Прекрасно, у меня тоже. Значит, вам остается только ответить на мой вопрос. Вы согласны стать моей женой?
Мередит смотрела на него и боялась дышать. В его взгляде она читала нежность и восхищение, любовь и страсть. Все, о чем она мечтала и на что раньше не смела надеяться. Она чувствовала, как невероятное счастье медленно заполняет ее, переливается через край. Еще не веря себе, Мередит поднялась на цыпочки и взяла лицо Филиппа в свои ладони:
– Я люблю вас, Филипп. Люблю всем сердцем. Да, я выйду за вас замуж. И я обещаю, что буду вам хорошей и достойной женой.
Она ощущала, как напряжение уходит из его тела. Прижавшись к ней лбом, Филипп прошептал:
– Слава Богу! Я так боялся, что вы скажете «нет».
– Вы были очень убедительны.
– Потому что я вас очень люблю.
Он осторожно прикоснулся к ее губам, и поцелуй, который вначале был полон нежных обещаний, скоро превратился в страстный и глубокий. Мередит обхватила Филиппа за шею и прижималась к нему так тесно, словно хотела навеки слиться с ним.
Вначале Филипп еще пытался обуздать свою страсть, но сдержанность скоро оставила его. Как можно устоять против ее сладкого, чарующего запаха? Против мягкого и податливого тела? Против радости оттого, что она отвечает на его любовь? Оттого, что она станет его женой и он может теперь сколько угодно прикасаться к ней и целовать ее? Оттого что они будут любить друг друга вечно?
– Мередит, если мы не остановимся сейчас, я боюсь, мы уже никогда не сможем остановиться.
Он замер, встретившись с ее взглядом.
– А разве я просила вас останавливаться?
Глава 18
Кровь Филиппа закипела, когда он услышал эти тихие слова.
– Вы говорили, что едва не потеряли меня сегодня. – Мередит смотрела ему в глаза открыто и серьезно. – Но и я тоже едва не потеряла вас. Вы говорили, что никто не знает, что ждет нас в будущем, что каждая минута – это подарок и ею надо дорожить. Я-больше не хочу тратить зря ни одной секунды, Филипп.
Не колеблясь больше ни мгновения, он наклонился и подхватил ее на руки, прижал к груди и быстро направился к двери.
– Не помню, говорил ли я вам о том, как меня восхищает ваша память и умение почти дословно повторить каждую мою блестящую мысль?
– Нет, – улыбнулась Мередит, – кажется, вы об этом не упоминали.
– А надо было! Но меня многое восхищает в вас, чтобы перечислить все, потребуется масса времени. И к тому же каждый день я обнаруживаю что-то новое.
Выйдя из кабинета, Филипп быстро шел по коридору, с трудом уговаривая себя не бежать. Проходя мимо прихожей, они встретили Джеймса.
– С мисс Чилтон-Гриздейл все в порядке, милорд? Филипп повернулся к нему, сияя улыбкой:
– С ней все просто прекрасно, Джеймс. И хочу сообщить вам, что очень скоро она перестанет быть мисс Чилтон-Гриздейл, а станет виконтессой Грейборн. Потому что минуту назад она приняла мое предложение, и вы первым можете поздравить нас.
– Это... это большая честь, милорд. – Джеймс явно был ошеломлен неожиданной возможностью узнать столь важную новость из первых рук. – Я желаю вам всяческого счастья.
– Спасибо.
Филипп быстро поднялся по лестнице, перескакивая через ступеньки, и поспешил по коридору к своей спальне. Щеки Мередит горели от смущения.
– Господи, что подумал этот молодой человек, увидев, как вы тащите меня наверх?
– Он подумал, что вы собираетесь воспользоваться ванной, установленной в спальне, что вы и сделаете в действительности. И еще он подумал, что мне здорово повезло, и это тоже правда.
– Объявление о нашей помолвке его явно шокировало. Обычно о таких событиях сначала рассказывают членам семьи, а только потом – слугам. И уж конечно, о них не объявляют, держа невесту на руках. Тем более – неся ее в спальню, в которой приготовлена ванна. – Мередит театрально вздохнула. – Ну как мне научить вас с уважением относиться к требованиям общества?
– Могу с ходу подсказать вам десяток способов. А вы действительно считаете, что Джеймс был шокирован? Странно. Мне показалось, что он мне позавидовал. И как же мне повезло, что моя невеста так хорошо разбирается в требованиях этикета, которые я подзабыл.
Войдя в спальню, Филипп приблизился к большой медной ванне, установленной перед камином, и осторожно поставил Мередит на ковер. Потом он вернулся к двери и запер ее, звякнув ключом.
Вернувшись к Мередит, он поднес к губам ее руки и медленно поцеловал теплые ладони. Соблазнительный запах свежеиспеченных булочек смешивался с горячим паром, поднимающимся от ванны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43