Сердце его смягчилось, ему захотелось подойти к Еве, утешить ее. Но его удерживало воспоминание о том, с какой нескрываемой враждебностью она разговаривала с ним после отпевания.
— Неужели я больше ничего не получу? — спросила Ева спокойно, но так тихо, что Со уме с трудом ее услышал. — Мой богатый отец оставил мне какие-то гроши, обрекая меня на голод?
Соумс, не выдержав напряженного взгляда Евы, смущенно опустил глаза на бумаги перед собой.
— Нет, все не так безнадежно, как кажется с первого взгляда.
— Тогда сообщите мне все как есть. И где мне теперь жить?
— Отец и не думал тебя обойти, ты же знаешь, твои интересы были для него превыше всего. Но для получения достойного наследства тебе необходимо выполнить поставленное им условие, которое может показаться несколько странным.
— Условие? Какое?
— В течение шести месяцев после кончины отца вы с мистером Фицаланом должны пожениться.
Ева поразилась настолько, что не могла выдавить из себя ни звука. Маркус поднялся со своего места.
— Если вы оба выполните это условие, — поспешно добавил Соумс, — шахта «Этвуд», принадлежавшая только твоему отцу, станет вашим общим достоянием.
Какой удар для Джеральда! Лицо его побледнело, он с ругательствами вскочил на ноги, привлекая к себе все взоры.
— Этот номер, сэр, не пройдет! — крикнул он. — Я такого не допущу! Шахта «Этвуд» — основная часть состояния сэра Джона и должна перейти по наследству вместе со всей остальной собственностью.
— Это не так. Землю, на которой расположена шахта, сэр Джон не купил, а взял в аренду у вдовы Фицалана-старшего на срок, истекающий через пятнадцать лет. Плата за аренду устанавливается в зависимости от количества добытого угля. Сэр Джон хотел, чтобы аренда возвратилась к Фицаланам, если только Маркус женится на его дочери.
Впервые за этот день Ева внимательно взглянула на Джеральда. Родители его умерли, в их доме, что в трех милях от Бернтвуд-Холла, продолжал жить его младший брат, симпатичный молодой человек. Джеральда же, проводившего большую часть времени в Лондоне, она месяцами не видела. Когда-то он был в Бернтвуд-Холле частым гостем, хотя ни Еве, ни ее отцу он не нравился.
Но сегодня он ей был еще более неприятен. Его праздная жизнь и излишества сказались на когда-то красивой внешности. А теперь, в двадцать восемь лет, он располнел и несколько обрюзг. Но не это потрясло Еву: его лицо выражало откровенную угрозу, глаза сверкали ненавистью. На вялых губах играла злобная усмешка. Он показался ей человеком, способным на все что угодно.
Она перевела взгляд на Маркуса. Тот по-прежнему стоял в гордой, независимой позе, неколебимо спокойный, уверенный в себе.
А Еве казалось, что она распадается на куски.
Глава вторая
Фицалан всем своим видом выражал хладнокровие. Еве казалось, что ему впору встревожиться.
— Вам это было известно? — едва оправившись от первого потрясения, спросила его Ева, стараясь не выдать голосом свой гнев. — Отец говорил с вами на эту тему?
— Нет, не говорил.
Маркус подавил в себе захлестнувшую его волну благодарности сэру Джону: он возвращает ему шахту «Этвуд», причем исключительно из этических соображений, ибо доходов от других шахт и прочих источников с избытком хватает на то, чтобы он, Маркус, мог содержать Бруклендс в приличном состоянии и жить, ни в чем себе не отказывая.
Необходимость жениться на дочери сэра Джона также его не смущает, лишь бы она дала согласие. Сейчас она не скрывает своей враждебности, но, обладая магнетической властью над женщинами, удивляющей его самого, он, бесспорно, сможет ее со временем уговорить. До сих пор он умудрялся ни один из своих романов не заканчивать женитьбой — любовь стала для него развлечением. Но шахта «Этвуд» стоила того, чтобы выполнить поставленное Сомервиллем условие.
Ева бросала на него разъяренные взгляды. Подумать только! Отцу следовало бы вызвать на дуэль и застрелить Маркуса Фицалана, обесчестившего и унизившего его дочь! Вместо этого он легкомысленно устраивает ее брак с человеком, чуть ли не погубившим ее.
— Я никогда не соглашусь на это! — гневно воскликнула она, теряя контроль над собой. — О чем думал отец, выставляя это условие? И почему он меня не предупредил?
— Быть может, просто не успел, — вмешался Соумс. — Погиб-то он внезапно.
— Так вот, я сразу заявляю, что никогда и ни за что не приму этого условия.
Маркус приблизился к столу.
— Может, тебе стоит подумать? — спросил Соумс.
— Никогда! Какая дикость! Просто не верится, что отец хотел выдать меня замуж на таких условиях! Знаю, порою я доставляла ему много хлопот, но его поступок говорит о том, что болезнь поразила не только его тело, но и мозг. Или… или это был какой-то хитрый трюк с его стороны.
— Вот уж нет! — ледяным тоном парировал Маркус. — Ваш отец ни безумцем, ни хитрецом не был. Вы к нему несправедливы. Он был сама порядочность. Редкостный добряк, который думал прежде всего о других, о себе же — в последнюю очередь.
Маркус был прав. Ева пожалела, что заподозрила отца в хитрости, но Фицалан не вправе делать ей выговоры.
— Кому-кому, а уж вам-то это хорошо известно, не так ли, мистер Фицалан? — съехидничала Ева. — Вы с отцом часто и подолгу бывали вместе, так не входило ли в ваши намерения накрутить его так, чтобы аренду на шахту «Этвуд» он снова передал вам? В конце концов, ни для кого не секрет, что вы спите и видите, как бы снова ее заполучить.
Лицо Маркуса потемнело, глаза засверкали, Ева видела, что он еле сдерживается.
— Ошибаетесь, мисс Сомервилль. Смею вас заверить, что добиваться желаемого с помощью лести или обмана не в моем характере. Я относился к вашему отцу с величайшим уважением. Мы были близкими друзьями, я хотел, чтобы он прожил еще много лет, и надеялся на это. При иных обстоятельствах и будь вы мужчиной, я бы заставил вас раскаяться в ваших словах.
— Очень любезно с вашей стороны, мистер Фицалан, но я не беру свои слова обратно, — процедила Ева.
— Это ваше право. Понимаю, вы поражены этим пунктом завещания и к тому же тяжело переживаете трагическую гибель отца. Этим и объясняется ваша вспышка. Поэтому я на вас не обижаюсь.
Все присутствующие, ставшие свидетелями их перепалки, приписали враждебный тон Евы ее удрученному состоянию. Только у Джеральда, не пропускавшего ни звука мимо ушей, в глазах зажглись злорадные огоньки.
— А что будет, если мы не поженимся? — спросил Соумса Фицалан.
Он старался не замечать горящие ненавистью глаза Джеральда Сомервилля. Еще бы! Из рук Джеральда уплыла его заветная мечта, жемчужина состояния Джона! Только на нее возлагал он надежду, рассчитывая расквитаться с тысячными карточными долгами и безжалостными ростовщиками, готовыми душу из него вытрясти, лишь бы получить свои денежки, да еще с чудовищными процентами.
— Тогда вы не получите ничего, — ответил Соумс.
— Ничего… — еле слышно прошептала Ева. — Что же я буду делать? Где мне жить?
— Если бракосочетание с Фицаланом не состоится, ты будешь получать свои две тысячи фунтов в год. А жить переедешь к бабушке, в Камбрию.
— Ну а шахта? — резко спросил Маркус.
— Перейдет к Джеральду Сомервиллю или его наследнику, а по истечении срока аренды — к вам или вашему наследнику. А уж вы решите, продлевать аренду или нет.
Значит, не все потеряно, сообразил Джеральд. Надо только всячески воспрепятствовать браку Евы с Маркусом.
— Никто, разумеется, не в силах заставить вас пожениться, — продолжал Соумс, — решение принимаете вы оба, но я советую вам прежде серьезно подумать.
— Не сомневайтесь, — кивнул Маркус.
— Я выйду за вас, мистер Фицалан, в тот день, когда солнце перестанет светить, — громогласно объявила Ева. — Мы с вами не пара.
Она повернулась к Соумсу.
— Отец не говорил вам, почему ставит это условие?
— К сожалению, нет. Но полагаю, Ева, что, не случись на дороге катастрофы, он объяснил бы тебе мотивы своих действий. Мы бы ли с ним друзьями на протяжении многих лет, я хорошо его знал и уверен, что у него были серьезные основания поступить таким образом. Понимая, что смерть не за горами, он, полагаю, хотел позаботиться о том, чтобы у тебя был хороший муж.
— А если бы вдруг мистер Фицалан женился до смерти моего отца?
— Сэр Джон знал, что у Маркуса нет никого на примете и вряд ли появится кто-то при его жизни — ведь дни его были сочтены.
— Прошу прощения, мистер Соумс, с меня довольно, я ухожу. — И Ева направилась к двери.
Фицалан выскочил вслед за ней.
— Постойте! — потребовал он. — Нам необходимо поговорить.
Ева остановилась. До чего же он хорош собой!
— Я понимаю, вы до крайности расстроены, — произнес Маркус, пользуясь тем, что никто их не слышит.
— Да, расстроена и разочарована. Ума не приложу, что заставило отца так поступить. Но меньше всего, мистер Фицалан, я склонна сейчас думать о замужестве. А уж если захочу выйти замуж, то выберу себе мужа по своему вкусу.
— Мне, мисс Сомервилль, жена нужна не больше, чем вам — муж, — ответил он сердито, — но, если мы хотим выполнить пожелание вашего отца и сохранить шахту, у нас нет иного выбора, как пожениться.
— А откуда вы взяли, что я хочу сохранить шахту? Меньше всего я сейчас думаю о ней. За мужество же для меня шаг очень серьезный, и я не желаю связывать свою жизнь с человеком, который поступил со мной плохо. Да и не такая уж честь для меня выйти за мужчину, который женится на мне из-за моего имущества.
— То же можно сказать и о вас, мисс Сомервилль. С вами всегда так трудно иметь дело?
Ева высокомерно фыркнула.
— Да, я могу быть совершенно невыносимой, если кто-то или что-то мне не по душе.
— Ну что ж, придется мне привыкать, иначе нам не исполнить волю вашего отца. А Джеральда Сомервилля вы хорошо знаете?
Ева на мгновение задумалась, прежде чем ответить.
— Не очень. Когда-то он часто бывал у нас, но теперь живет в Лондоне. Моя бабушка невысокого мнения о нем.
— Это неудивительно, — Фицалан язвительно усмехнулся. — Джеральд пребывает в ночном мире карт и иных развлечений. Человек он скользкий, главная его черта — любовь к себе самому, сочетающаяся с безжалостностью ко всем остальным. Его собственное имение захирело. Всю свою жизнь он провел в скудости, и внезапная гибель сэра Джона сулит ему надежду на просвет. Я не сомневаюсь, что Джеральд просадит ваше имение в два счета, ведь на нем висят огромные долги.
Еве с трудом удалось подавить вздох.
— Неужели вы полагаете, что мне это неизвестно? Но вы-то откуда так хорошо его знаете? Уж не посещаете ли вы тоже, мистер Фицалан, злачные места?
— К сожалению, я член того же клуба, что и он. И однажды стал невольным свидетелем того, как Джеральд Сомервилль за один вечер проиграл все свое состояние.
Ева взглянула на него с удивлением.
— И сколько же?
— Тридцать пять тысяч фунтов. Проиграть столько денег за один вечер! Ей даже не верилось, что это возможно.
— И что же он сделал? Заплатил? Маркуса насмешила ее наивность.
— Да нет. Его имение и без того заложено и перезаложено. На пороге разорения другой, может быть, и застрелился бы, но не Джеральд Сомервилль. Он взял в долг деньги у бессовестных ростовщиков, которые, прослышав на этой неделе о кончине вашего отца, потребовали их возврата, притом с астрономическими процентами. Люди эти, говорят, жалости не знают, поэтому он так разволновался, поняв, что шахта «Этвуд» уплыла из его рук.
У Евы округлились глаза.
— Я и не подозревала, что Джеральд в столь бедственном положении.
— Сэр Джон не сомневался, что ваше имение, поднятое его тяжкими трудами, Джеральд разорит в два счета, и поэтому решил привести в порядок хотя бы свои финансовые дела. Знал ведь, что жить ему осталось недолго.
— Жаль, что он подумал в первую очередь о финансах, а не обо мне, — с горечью заметила Ева. — Я ведь его собственность, как и шахта «Этвуд».
— Но куда более драгоценная, — тепло улыбнулся Маркус.
— Рада, что вы так считаете, — холодно сказала Ева, — но это не меняет главного: без меня вы не можете получить шахту, а без шахты и я вам без надобности.
— Вы несправедливы ко мне! — взорвался Маркус. — Я совсем не такой корыстолюбец, как вы думаете.
— А у меня есть все основания так думать, — намекнула Ева на эпизод трехгодичной давности. — Ну, а если я не соглашусь выйти за вас замуж? Раз отец был такого высокого мнения о вас, то почему он не завещал шахту «Этвуд» непосредственно вам, без каких-либо условий? Знал ведь, как она вам нужна.
— Мистер Соумс, полагаю, прав. Если бы не трагическое происшествие, отец сам бы вам все рассказал и объяснил. Да и мне тоже. Скорее всего, он опасался, как бы вы, одинокая девушка, не стали легкой добычей охотников за деньгами.
Еве оставалось только пожать плечами.
— За двумя тысячами фунтов?! Какие же это деньги?
— Для человека, не имеющего ни гроша за душой, две тысячи фунтов — деньги большие. А сэр Джон хотел быть уверен, что вы будете счастливы. Уж поверьте мне.
— Поэтому назначил вас моим опекуном, мистер Фицалан? — В ее голосе звучала едкая ирония. — Впрочем, не надо мне рассказывать, как мой отец относился ко мне, Я и сама знаю.
И она опустила голову, чтобы он не заметил ее слез.
— Не опекуном, а мужем, — тихо поправил ее Маркус.
— Все равно, я в полном недоумении. Воля отца — для меня неразрешимая загадка. Мне непонятно, как он, зная мое мнение о вас, заставляет меня выйти замуж за вас. Если я не выйду, а я намерена поступить именно так, то в выигрыше будет Джеральд.
— Да, это так, и я убедительно прошу вас серьезно обдумать ваши действия.
Ева тяжело вздохнула. Голова ее шла кругом. Смерть матери, болезнь отца не давали ей думать о своем будущем, о том, что с ней будет, когда неизбежное произойдет. Но вот это будущее настало, а она совершенно не подготовлена к тому, чтобы принять решение.
— О да, я серьезно подумаю. А сейчас прошу извинить меня. Мне необходимо некоторое время побыть одной и собраться с мыслями.
Маркус сочувственно кивнул головой.
— Понимаю. Я и сам уже намеревался уйти. Вы, конечно, вольны поступать как хотите, но поверьте:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20