Блейз согласно кивнула. Она объяснит, как встретилась с лордом Линденом, но без подробностей, разумеется. Не будет же она рассказывать Миклошу, что этот разодетый лорд предложил ей стать его любовницей. Миклош относится к ней как к дочери. Со своим горячим цыганским нравом, он проливал кровь и за много меньшие оскорбления. Конечно, надо признать, она сама виновата в том, что случилось в гостинице. Лорд Линден никогда бы не попытался соблазнить ее, если бы знал, что она знатная дама… Или?.. Блейз с тревогой следила за приближением лорда Линдена. Несмотря на хромоту, двигался он довольно ловко и выглядел вполне уверенно.
— Милорд, вы удивляете меня, — сказала она, когда он остановился перед ней. — Я думала, вас уже и след простыл.
— Хотел убедиться, что вы благополучно добрались.
— В этом не было необходимости…
— Знаю. — Он обезоруживающе улыбнулся и посмотрел на Миклоша, который почтительно снял шапку. — Вы представите меня?
— Ну… — Он не оставил Блейз выбора. — Милорд, позвольте представить вам моего хорошего друга, мистера Миклоша Смита. Миклош, познакомься, это виконт Линден.
К ее удивлению, лорд Линден вежливо поклонился цыгану, так, как он бы поклонился любому джентльмену, потом перевел синие глаза на нее.
— Друг?.. — Он произнес это слово с интонацией, полной скрытого смысла, который Блейз отлично поняла. — …Или ваш суженый?
— Н-н-нет, — невнятно пробормотала Блейз, застигнутая врасплох вопросом Джулиана. — Миклош — вожак табора.
— А-а, так он — отец вашего жениха?
К своему огорчению, Блейз почувствовала, что совершенно некстати краснеет. Она солгала лорду Линдену, когда сказала, что собирается замуж за старшего сына вожака. Тогда ей надо было срочно что-то придумать, чтобы охладить пыл виконта. Теперь деваться некуда, приходится продолжать лгать.
— Да, — пробормотала она, — отец моего жениха. К чести Миклоша, он и бровью не повел, хотя разговор, надо сказать, немного озадачил его.
— Я очень благодарен вам, что вы пришли ей на помощь, ваше сиятельство. Мисс… Блейз мне как дочь.
— В самом деле? — Лорд Линден бросил на Блейз беглый взгляд, полный нежности. — Прекрасно пони-
маю ваше желание оказать покровительство такой прелестной дочери…
— Да, — односложно ответил Миклош.
Но по его благоговейному тону Блейз поняла, что вежливое, уважительное обращение незнакомца произвело большое впечатление на Миклоша. Вполне вероятно, цыган впервые в жизни так близко общается с высокородным джентльменом, если не считать тех случаев, когда его доставляли в магистрат.
Блейз подобного сказать было нельзя: она много ездила со своим отчимом-дипломатом и встречала множество других английских дипломатов, но ни один из них так и не сумел изменить ее убеждения, что англичане, особенно голубых кровей, холодны, как рыбы.
Воцарилось неловкое молчание. Цыгане широким полукругом стояли за спиной Миклоша имолча следили за происходящим. Миклош посмотрел через плечо на свой напряженно притихший табор и обратился к виконту:
— Позвольте предложить вам эля, ваше сиятельство.
— Буду вам очень признателен. — Лорд Линден обворожительно улыбнулся. — Был бы рад, если бы мне предложили сесть. Ужасно болит нога… Боевое ранение.
Миклош торопливо отдал какие-то распоряжения, икто-то из цыган тут же бросился исполнять их, аБлейз с подозрением посмотрела на Джулиана. Непохоже, что он испытывает боль, во всяком случае, такую сильную, как в гостинице. Скорее, он собирается воспользоваться нездоровьем, чтобы завоевать симпатии Миклоша идостичь каких-то своих целей.
— Вы не находите, что в экипаже вам будет удобнее, чем в открытом поле? — Блейз постаралась задать этот вопрос как можно любезнее, но Джулиан, отличавшийся завидной сообразительностью, хорошо понял, что она имела ввиду.
— Вероятно, это так, но тогда, — обратился к ней со своей обезоруживающей улыбкой лорд Линден, — я потерял бы возможность убедить вас переменить решение относительно наших взаимоотношений.
Блейз растерянно посмотрела на него. Это было одно из тех редких мгновений, когда она не нашлась что ответить. Как сделать, чтобы он выбросил из головы эту глупую мысль, что она согласится стать его любовницей? То, что такой мужчина, как лорд Линден, обратил на нее внимание, ослепило ее на миг. У какой женщины не дрогнуло бы сердце? Но его настойчивость становилась досадной помехой. Надо во что бы то ни стало избавиться от него.
Вернулся Миклош, и необходимость отвечать отпала. Очевидно, он решил принять знатного гостя со всем гостеприимством, на которое способны цыгане. Открыли бочонок эля, на земле расстелили большое покрывало, и мужчины выступили вперед, приветствуя гостя.
Поняв, что следует ступить на покрывало, лорд Линден хитро скривил губы и посмотрел на Блейз.
— Надеюсь, вы присоединитесь ко мне?
— О нет, милорд, мне нельзя. — Она покачала головой. — Женщины в этом не участвуют. У цыган такой порядок.
— Вы хотите сказать, что покинете меня? — Брови лорда взметнулись вверх. — И это после того, как я, проявив галантность, спас вас? Какая неблагодарность!
Блейз отступила назад, с трудом сдерживая смех. Несомненно, лорд Линден не привык к тому, чтобы его планы срывались.
— Уверена, такой находчивый джентльмен, как вы, не нуждается в помощи. Мне надо поздороваться с остальной семьей. Желаю вам всего хорошего и… счастливого пути.
С вызывающим смешком Блейз торопливо присела, развернулась и пошла прочь от него. Она надеялась, что Линдену быстро наскучит столь непривычная для него компания и он вскоре уедет. Правда, немного жаль, что она никогда больше не увидит его, честно призналась себе девушка.
Все время, пока шла к палаткам, она чувствовала пристальный взгляд синих глаз. Потом ее поглотила толпа цыган и оборванных, полураздетых ребятишек. Все весело смеялись, засыпая ее вопросами и непрерывно дергая за рукава.
Хорошо еще, что Исадора, жена Миклоша, взяла дело в свои руки и навела хоть какой-то порядок. Блейз отвели на противоположный край лагеря. Она провела удивительный час, возобновляя старые знакомства, расспрашивая о жизни, о детях, которые за три года, прошедших со времени ее последнего визита в табор, выросли и изменились до неузнаваемости. Но больше всего она хотела увидеть Панну, мать табора, единственную, после Миклоша, на всем белом свете, кого она очень любила и уважала. Но Блейз знала, что Панна покажется, только когда прекратятся шум и суматоха, вызванные ее появлением.
Так и случилось. Где-то минут через десять сквозь тесные ряды цыганок, рассевшихся вокруг Блейз, прихрамывая, протиснулась седая старуха со сморщенной кожей, почти беззубая, но с живыми черными глазами, от острого взгляда которых мало что укрывалось. Панна была похожа на настоящую ведьму, а речь ее напоминала воронье карканье. Увидев Блейз, она издала резкий гортанный звук. Девушка быстро вскочила и с радостным криком бросилась в ее костлявые руки. Объятия Панны оказались на удивление сильными: когда она отпустила девушку, та едва дышала.
— Я-то боялась, что ты уже состарилась, матушка, — сказала Блейз игриво-официально, — а ты еще сильна как бык.
— А ты по-прежнему трещишь как сорока, дитя. Блейз улыбнулась, у нее на щеках появились ямочки.
— В следующем месяце мне исполнится девятнадцать лет, Панна. Я выросла. Я уже больше не дитя.
— Да-да, конечно. Ты теперь настоящая дама.
— Боюсь, что нет, Панна, до этого еще далеко. Сэр Эдмунд считает меня безнадежной и слишком бойкой, а тетя Агнес говорит, что я позорю семью. Я уверена, что они оба правы.
Лицо Панны внезапно стало серьезным.
— Я знала, что ты придешь к нам.
Блейз не сомневалась, что старуха говорит правду. Панна утверждала, что она — ясновидящая, ее предсказания и в самом деле очень часто сбывались с поразительной точностью. Но еще лучше, чем она предсказывала события, Панна разбиралась в людях. В этом ей не было равных. Она была способна выведать у вас все сердечные тайны, так что вы даже не замечали, как это случилось.
Так произошло и сейчас. Она пристально посмотрела девушке в лицо и сказала:
— Тебе плохо.
— Точнее сказать, я глубоко несчастна. Панна, меня хотят поскорее выдать замуж, — сокрушенно пожаловалась девушка.
— Пойдем ко мне в палатку, расскажешь все как есть.
Палатка Панны замыкала полукруг и представляла собой продолговатое сооружение, покрытое кусками старой темной материи. На земляном полу поверх зеленых веток лежали подстилки и старые ковры. В качестве сидений служили раскиданные на полу подушки. Панна провела Блейз внутрь, взяла у нее накидку, налила чашечку тепловатого душистого чая и молча выслушала грустный рассказ девушки.
«Господи, — подумала Блейз, — как хорошо, что можно вот так излить душу, и никто не осудит тебя, а просто выслушает и поймет!»
— …И всю дорогу из Дувра тетушка только и твердила, — закончила она, — что я позорю семью, что у меня вульгарные манеры. Она говорила, каким замечательным мужем будет сквайр Фезерстоунхоф и что он не потерпит, чтобы имя его жены было связано со скандалами… — Блейз задыхалась. — Я больше не могла выносить этого.
— Твоя тетушка может принудить тебя к этому браку? — задумчиво спросила Панна.
— Нет, не думаю. Но деньгами распоряжается сэр Эдмунд, И пока не достигну совершеннолетия, я не могу касаться денег, которые оставила мне мама. А ждать еще два года. И все это время мне придется жить с тетей Агнес, поскольку другие родственники обо мне и слышать не хотят. Страшно подумать, что это будет за жизнь. Ни минуты покоя. Тетушка меня съест, если я не соглашусь выйти замуж или не сойду с ума. Я должна была что-то сделать. И когда сегодня утром увидела ваш табор, подумала, что это — провидение.
— Да, это была судьба, — подтвердила старуха.
— Только я боялась, что вы не примете меня.
Панна опять издала каркающий звук.
— Тебе здесь всегда рады, ты прекрасно знаешь это. Разве мы сможем забыть, что ты сделала для нас?
Блейз покачала головой, вспоминая происшествие шестилетней давности, когда ей было всего тринадцать лет. У одной из приятельниц леди Агнес пропало бриллиантовое колье, а табор Миклоша как раз стоял неподалеку. По обвинению в воровстве тогда арестовали Миклоша и еще нескольких цыган. Вполне вероятно, что их бы повесили, а табор заставили бы уехать, если бы Блейз не взяла вину на себя.
— Я не сделала ничего особенного, — пробормотала девушка.
— Ха-ха! Никто никогда и пальцем не пошевелил ради цыгана, а ты взяла вину на себя, хотя еще была совсем ребенком!
— Я знала, что Миклош невиновен. Разве я могла допустить, чтобы он умер за то, чего не делал. Блейз хорошо знала Миклоша. Он вполне мог стянуть курицу-другую из курятника или пробраться тайком в чужой сад собрать опавшие яблоки, но украсть бесценное бриллиантовое колье, чтобы поставить под угрозу благополучие табора и такое прибыльное дело, как торговля лошадьми, Миклош был не способен, однако виновен он или нет, не имело никакого значения: в Англии, как и почти во всем цивилизованном мире, цыгана считали виновным уже только потому, что он — цыган.
Когда Блейз узнала о несправедливом обвинении, она сразу же взяла вину на себя. На меньшее она пойти не могла. Две недели ее держали взаперти на воде и хлебе, но она считала, что это небольшая цена за спасение жизни друга отца, человека, который приносил ей утешение и радость.
В действительности эти две недели стали наказанием не за воровство, а за ложь. Обвинение в краже с Блейз сняли, когда хозяйка колье чудесным образом обнаружила пропажу, но тетя Агнес пришла в ярость, узнав, что ее племянница принесла в жертву свою репутацию и честь, чтобы защитить этих «грязных язычников». Однако сама Блейз никаких угрызений совести не испытывала — отец бы понял и одобрил ее поступок.
Мама, конечно, бы расстроилась, но не стала бы браниться, как тетя Агнес. Трудно отыскать столь различных сестер. Мама — такая элегантная и обворожительная, никогда не повышала голоса, словом, была настоящая леди. К сожалению, мать, подобно большинству имевших дело с леди Агнес, не умела противостоять ей. Но Блейз все равно очень любила и уважала маму, и после ее смерти девушке не хватало матери почти так же, как отца.
— Ты правильно поступила, что пришла к нам. Мы — твоя семья, — задумчиво проговорила Панна. — Все образуется, вот увидишь. Живи у нас, сколько понадобится, а спать будешь здесь, у меня.
— Спасибо, Панна.
— Исадора подберет тебе красивую одежду. — Под словом «красивую» она имела в виду «пеструю», Блейз знала это. Цыгане любят яркие краски. — А завтра начнешь помогать по хозяйству. Хоть ты и светская дама, но здесь будешь цыганкой и станешь отрабатывать свой хлеб.
Блейз улыбнулась, условие ее устраивало. Большей чести, чем считаться равной среди этих людей, она и представить не могла.
— А теперь иди, — отпустила ее Панна взмахом руки, — пойди потанцуй, пусть твои бледные щеки порозовеют.
Блейз рассмеялась такому внезапному окончанию разговора. Она повиновалась старой цыганке и вышла из палатки в поисках жены Миклоша, чтобы помочь ей с ужином. От переполнявшей ее радости она бежала вприпрыжку, наслаждаясь обретенной свободой. Еще утром она пребывала в полнейшем отчаянии, а теперь с трудом верила в свою удачу — судьба улыбнулась ей, послав старых друзей.
Ребятишек отправили в лес за хворостом для костров, а женщины принялись стряпать ужин. Все были заняты, только Миклоша и Исадоры нигде не было. Блейз посмотрела туда, где еще совсем недавно находился Мик-лош, и, к своему удивлению, увидела, что цыгана там уже нет, а на разостланном одеяле остался только один белокурый мужчина. Она вспомнила про лорда Линдена. Он лежал на спине, подложив одну руку под голову и осторожно вытянув правую ногу.
Блейз убедила себя, что ею движут исключительно любопытство и беспокойство, когда почти против своей воли оказалась рядом с ним. Она все же осознавала, что ее притягивают куда более примитивные и менее альтруистические чувства, чем она была готова признать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50