— поправила она, насмешливо подняв брови.— Вне всякого сомнения, — согласился он, обозревая гурию с роскошными формами. — Расстегни застежки на жакете.Его спокойный непререкаемый тон заставил ее задрожать. Негромкий приказ манил куда сильнее, чем град поцелуев.— А что потом?— Потом я объясню, чего желаю, и раз ты, по собственному признанию, здесь, чтобы угодить мне… значит, подчинишься, не так ли?— Разумеется.Она высвободила первую петлю.— И тебе это тоже нравится. Не так ли? — допытывался он.— Ты все делаешь для моего удовольствия, — откровенно ответила она.— В твоих устах все звучит таким упорядоченно-скучным… хочешь, вместо этого продолжим прогулку?— Предпочитаю твое великолепное орудие.— Я так и думал, — кивнул он, — и как только ты сбросишь все эти тряпки, заставлю тебя кончить… раз-другой.— Мне следовало бы презирать твою безграничную спесь.— Неужели желаешь, чтобы мужчины пресмыкались перед тобой? — коварно ухмыльнулся он. — А мне казалось, что тебе нужно нечто… совершенно иное.— То есть ты?— То есть я, — ничтоже сумняшеся подтвердил маркиз. — Однако можешь не торопиться: я готов ждать.Рука Софии замерла в воздухе.— Может, и я на это способна.— Как хочешь, — пожал он плечами и, схватившись за свою вздыбленную плоть, провел по всей длине, так что на набухшей красной головке показалась крошечная капелька. — Мне совершенно не обязательно кончать в тебя.— Обязательно! — горячо возразила женщина и, быстро вскочив, накрыла его ладонь своей и осторожно слизнула капельку. Но тут же, подняв голову, пробормотала: — Посмотрим, у кого больше терпения.И, открыв рот, втянула в себя подрагивающую плоть.Хью закрыл глаза. Из горла вырвался глухой стон, и рука его немедленно зарылась в копну рыжих волос. Теперь они оказались на равных, испытывали то же грызущее вожделение, и довольно продолжительное время в гроте слышались лишь легкий звон воды да тихие чмокающие звуки.Когда княгиня наконец отстранилась, не вытирая распухших влажных губ, Хью враждебно пробормотал:— Вижу, и тут тебя трудно превзойти. Какое умение!— Тебе не понравилось? — нежно пропела княгиня. — А мне казалось, что ты… — в глазах ее блеснули смешинки, — отвечаешь…Внезапно потеряв интерес к этому поединку характеров, и мечтая лишь о том, чтобы полностью, окончательно владеть ею, Хью стиснул тонкую талию и легко поставил Софию на ноги.— Подними юбки, — коротко приказал он. Она немедленно подчинилась, так же возбужденная, как он, охваченная столь же роковой похотью, бурлившей в крови. Он мигом спустил с ее бедер тонкие панталоны и выругался, не в силах сразу справиться с сапожками. Плоть его горела, пульсировала, а потребность погрузиться в эту женщину мутила рассудок, превосходя все границы желания.Она громко, тяжело дышала.Оба трепетали.— Скажи хоть ты, имеется для всего этого разумное объяснение или нет? — простонал он, снова поднимая Софию, как пушинку, и, бросив на шезлонг, скользнул в ее лоно с легкостью, говорившей о долгой практике.Она покачала головой:— Это истинное безумие. Мы теряем разум…Но последние слова затерялись в приглушенном вопле, когда он вонзился в нее, погрузившись так глубоко, что на миг приподнял ее с кресла. Ум и здравый смысл уступили место вихрю ощущений. Уже через секунду она забилась в экстазе, словно сто лет ждала этого человека, способного погрузить ее в водопад утонченного блаженства.Она нашла то, что искала.Он знал о женщинах все. Слишком долго они преследовали его, слишком хорошо он чувствовал каждый их душевный порыв. И, что всего важнее, умел загораться истинной страстью.Волны второго оргазма омыли ее через несколько минут, и она, застонав, вцепилась в его сильные плечи. Его плоть растягивала ее узкий проход почти до пределов выносимого. Пьянящее наслаждение, потрясение плавили мозг, пронизывали каждый нерв и клеточку, касались глубин ее души и, о волшебство, ворвались в сердце, туда, где, как она думала, давно умерли мечты о любви.И тут он шутливо прошептал:— Значит, Купидон существует…София пораженно уставилась на него.— Ты тоже чувствуешь это?Он едва заметно улыбнулся:— Это настоящее колдовство.— Языческое, — согласилась княгиня, касаясь пальцем его губ. — Только не спугни чуда.— Ни за что, — выдохнул он, снова начиная двигаться в ней, скользя по влажному проходу, слегка отстраняясь, чтобы сделать последующее проникновение еще более волнующим. Медленный ритм его выпадов кружил голову, вселенная сосредоточилась в их соединенных телах, похоть, сладострастие, привязанность… новая робкая любовь пела в крови.Возможно, в эту минуту в небесах происходил парад планет или какая-то добрая волшебница взмахнула своей палочкой. А может, они просто не смогли противиться властному притяжению. Только оба понимали, что случилось чудо. Непредсказуемое. Небывалое. Невероятное.— Этот ребенок мой, — простонал он, исторгаясь бурным гейзером.— Наш, — поправила она, приникнув к нему.— Наш, — согласился он, отдавшись на волю эмоциям, сотрясавшим его тело. И она открылась навстречу потокам его семени, покоряясь тайнам, связавшим их, и впервые понимая значение слова «любовь».Мгновение спустя они обессиленно растянулись в шезлонге, разгоряченные, повенчанные внезапно возникшей близостью душ.— И что же нам теперь делать? — прошептал маркиз, как всегда чувствуя себя немного неловко после любовных игр.— Если поможешь мне стащить это зеленое орудие пытки, неплохо бы охладиться в бассейне, — предложила София и услышала отчетливый вздох облегчения.— Ты чертовски очаровательна, — пробормотал он с ослепительной улыбкой.— А вашему обаянию, милорд, не в силах противиться ни одна женщина, — заверила София, стараясь вывести себя и его из коварной ловушки, куда их загнало слишком пылкое чувство. — Посмотрим, способны ли вы так же храбро сражаться в воде.— Потом дадите мне знать, княгиня, — поддразнил он и, вскочив с шезлонга, подхватил ее и понес к воде.Не успела София оглянуться, как оказалась обнаженной. Маркиз опустил ее в воду и сказал:— Теперь узнаем, сумею ли я согреть тебя.Он сумел.И с большим искусством.Только когда Григорий громко заколотил в дверь, они заметили, что солнце давно клонится к закату и в углах грота поселились темные тени.— Хочешь остаться или поедем? — осведомился он, целуя лежавшую на поросшем мхом бережку женщину.— Решай сам, — промурлыкала она, скованная чудесной летаргией.— Десять минут! — прокричал Хью стражникам, но обоим не слишком хотелось покидать очаровательный грот, так что прошел почти час, прежде чем они появились в сгущавшихся сумерках.Маркиз вынес принцессу, свернувшуюся в его объятиях, подобно спящему ребенку.— Она устала, — лаконично объявил он, вызывающе оглядывая сгрудившихся всадников. — И мы не нуждаемся в чужом обществе. Кстати, Григорий, две сотни ярдов, не забыл?На обратном пути теплая тьма окутала их прозрачным покрывалом, воздух нежным бархатом овевал лица, спокойствие ночи находилось в полной гармонии с довольством душ.Он гортанно прошептал:— Спасибо тебе…София улыбнулась и едва слышно призналась:— Ты даришь мне радость.Почему-то он ощутил неподдельное счастье при этих словах и еще раз понял, насколько она дорога ему. И более того, любовь прокралась через границы, возведенные его эгоизмом и равнодушием. И озарила тьму.— Ты веришь в судьбу? — тихо спросил он.— Только в счастливую.Ей не хотелось рисковать минутами блаженства. Пусть все остается, как сейчас. Хотя бы ненадолго.— А в любовь?София поколебалась, потому что до сегодняшнего дня представить не могла, что это такое, да и маркиза вряд ли можно назвать человеком, способным на открытое изъявление подобных чувств.— Почему ты спрашиваешь?— Какая осмотрительность! — улыбнулся он.— При такой жизни, как моя, приходится быть осторожной.— Тогда я скажу первым. Я люблю тебя, моя драгоценная София.— Ты пьян, Кру? — шутливо поинтересовалась она. Ни в коем случае нельзя позволить любви вмешаться в их отношения!— А если бы и так, что с того? Я люблю тебя пьяным или трезвым, во мраке ночи и в утреннем свете. Я люблю тебя! — твердил он отчаянно, словно хватаясь за соломинку. — И ты должна тоже полюбить меня.— Не могу.— Но ты уже любишь.Он знал… интуитивно чувствовал, что они стали одним целым и она испытывает то же, что и он. Его пронизывающий взгляд впился в смятенную женщину.— Любишь!Только кваканье лягушек и песни цикад тревожили тишину ночи.— Люблю, — прошептала она, не вытирая катившихся по щекам слез.
Эту ночь они провели вместе в спальне княгини и любили друг друга бесконечно, в самых разнообразных позах и положениях. Оба были без сил, но спать почему-то не могли, словно любовь вливала в их жилы бодрящее зелье. И они строили планы… вернее, Хью строил планы за обоих.Наконец они задремали. София проснулась первой и долго лежала в ленивой истоме, впервые в жизни охваченная истинным счастьем, не отрывая глаз от лежащего рядом мужчины, который за эти долгие часы заставил ее поверить в то, что любовь существует. Хью дышал неслышно, как спящее дитя: грудь поднимается почти незаметно, длинные ресницы лежат опахалами на щеках, одеяло сползло с бронзового торса, рот — одновременно чувственный и нежный, совсем как его поцелуи.«Эти руки сжимали меня, — подумала она. — Эти пальцы меня касались…»Трепет возбуждения пробежал по ее телу при воспоминании о его изощренных ласках. Она жадно изучала его стройное тело и безупречные черты лица. А улыбка! Как она обожает его улыбку, словно обещающую безграничные радости!Больше всего ей будет не хватать его улыбки.Еще несколько минут она вглядывалась в него, стараясь навсегда запечатлеть в памяти и сердце облик возлюбленного, запомнить каждую деталь и мелочь, так, чтобы и через тысячу лет перед глазами всплыло его лицо.Но часы в передней принялись громко бить, возвращая ее к действительности. Зная, что время на исходе, она отправилась на поиски Григория.— Он хочет, чтобы я уехала с ним сегодня вечером или завтра, — сообщила София, садясь напротив капитана в буфетной.— А вы?— Если я сумею убедить его подождать два дня, ты успеешь телеграфировать Милошу и попросить его все устроить?— Все будет расписано на полгода вперед, ваша светлость. Только ваши сомнения и угрызения совести помешали нашим планам.— А моя мать? Ты можешь гарантировать ее безопасность?— Разумеется, как много раз раньше. Катерина выведет ее через туннель и отправит в Венгрию. Ничего сложного.— Мне следовало бы самой проводить ее.— И стать жертвой безумия вашего мужа? Вы пойдете на такой риск? Я этого не позволю. — Он откинулся в кресле и на миг прикрыл глаза. — Простите. Невольно вырвалось.Она судорожно скрутила концы шелкового пояса, пропустила сквозь пальцы, не в силах успокоиться.— Мы и без того слишком легко распоряжаемся чужими жизнями.— Ничего не поделаешь. Мои люди это понимают. И не только мои. Все давно это сознают. Предоставьте мне остальное. Проведите с маркизом две недели или, если хотите, месяц. К этому времени все разрешится и вы с триумфом вернетесь домой.— Значит, мне позволен маленький глоток счастья?— Вы заслуживаете большего, и будь моя воля, я отдал бы вам весь мир.Его взгляд был красноречивее любых слов, но голос звучал сухо и властно.— Знаю, Григорий. И спасибо тебе, — мягко ответила она, понимая, что он испытывает в этот момент. Он ее опора и опекун, защитник и покровитель. — Через два дня мы можем сбежать?— Я позабочусь, чтобы Пирс смог пробраться в конюшню без помех. И как только все будет подготовлено к вашему возвращению, пришлю телеграмму.— К моему возвращению, — вздохнула она.— Вы будете править, с наследником или без оного. Ребенок необходим только в том случае, если ваш муж по-прежнему останется на троне.София кивнула и поднялась.— Помоги нам Бог в этой опасной игре за трон, — шепнула она. Глава 3 Они покинули поместье двумя ночами позже. Пирсу удалось увести с конюшни трех лошадей. К утру они были уже на полпути в Лондон. Ненадолго остановившись в Долсени-Хаус передохнуть, поесть и переодеться, они направились в Вудхилл, имение маркиза, и уже в темноте въехали в ворота. Ровно через пять минут дом сиял огнями и весь штат слуг стоял на голове, стараясь получше устроить хозяина и его прелестную гостью.Княгине представили мажордома, экономку, управляющего и наконец, капеллана, Джона Райта, который с улыбкой сообщил:— Мы с Хью дружили с самого детства. Он очень великодушен и щедр к арендаторам и всему приходу.Княгиня сразу поняла, что священник тактично умолчал о менее благородных чертах характера маркиза.Отдав необходимые приказания, хозяин повел гостью в свои покои.— Так вот где ты собирался скучать, когда я тебя похитила!— Это то место, где мы собираемся скучать, — поправил он, подходя сзади и заключив ее в объятия. — Вон за теми холмами деревня. Я завтра возьму тебя с собой и всем покажу, какая у меня возлюбленная.— И ни один человек не спросит, кто я?— Пусть гадают. Сама княгиня София разделила мою жизнь. Что еще им нужно знать? И если я люблю тебя, они тоже полюбят. Жизнь здесь очень проста, — объяснял он, исполненный невероятного довольства и покоя, особенно теперь, когда одного тепла ее тела было достаточно, чтобы поверить в рай.— Звучит заманчиво, — согласилась она, накрывая его ладони своими.— Здесь мы будем растить нашего ребенка. Наших детей. И если это безумие, не стоит приводить меня в чувство.— И меня тоже, — всхлипнула она.
Дни мелькали один за другим, пронизанные солнечной радостью. Маркиз и княгиня были так счастливы, что жалели весь мир, которому не довелось испытать ничего подобного. Они проводили каждую минуту вместе, в гармонии, которую воспевают лишь поэты в лирических стансах и сонетах, а реалисты провозглашают несуществующей. Иногда они все дни проводили в постели и любили друг друга до изнеможения, бывало и так, что оба вставали на рассвете и шли гулять или объезжали поместье, сады, окрестности. И повсюду люди провожали их взглядами: завистливыми, восхищенными, потрясенными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10