Как по-вашему… теперь вы удержитесь от потребности очутиться во мне? И не дадите ему ворваться в мое тело?— Удержусь, — проскрежетал он сквозь стиснутые зубы, собрав остатки воли.— А мне так не кажется, — проворковала она, наклонив голову и касаясь языком угрожавшей взорваться головки.Маркиз застонал, напрягая мускулы.— Ах, какое самообладание, Кру! Ваш викарий может гордиться вами. Должно быть, мне придется приложить чуть больше усилий. Чувствуете?Ее сомкнутые пальцы вновь скользнули вниз, хватка усилилась, пульсирующие вены его орудия набухли сильнее, а сам фаллос поднялся еще выше. Маркиз задохнулся и невольно выгнул спину.— Будь ты проклята, потаскуха! — вырвалось у него.— И вы тоже, лорд Кру. Но ведь это не встреча любовников, — отпарировала она, продолжая ласкать изнемогавшую от желания плоть, — поэтому нам ни к чему нежности, главное — продолжение рода. Именно то, в чем вам нет равных.Она наблюдала, как плоть его все увеличивается в размерах. Боже, такое зрелище никого не оставит равнодушным. Вместе с раздражением на себя росла и предательская пульсация внизу живота. Никакая злоба не в силах противостоять похоти!Ей следовало поблагодарить его за то, что это оказалось так легко, за то, что он настоящий мужчина со всеми мужскими потребностями, за то, что возбудил в ней такие исступленные желания, о существовании которых она не подозревала. Такое мучительное предвкушение слияния напомнило о годах юности, когда первые запретные, но еще неясные порывы плоти терзали ее. Подобного она не чувствовала уже очень давно, и с тех пор все мужчины в ее жизни были лишь никчемными игрушками. Средством ненадолго унять тоску.— Когда все это кончится, я найду вас обоих, — прохрипел Хью, — помни это!Ярость и похоть боролись в нем, раздирая душу, жажда мести туманила мозг.— Если плодом нашей встречи будет ребенок, — перебила она, охваченная внезапным желанием ускорить неизбежный исход, расстроенная тем, что способна ощущать какие-то эмоции, несмотря на мерзость происходящего, — вряд ли ваши угрозы что-то значат. Кроме того, будет слишком поздно.Она приподнялась и оседлала его бедра.— Я заберу дитя! — коротко бросил он, морщась от громового биения крови в ушах.— Но зачем? — потрясенно охнула София. — Раньше дети вас не интересовали.— Но если женщина замужем, кто знает, от кого малыш?— Я ведь тоже замужем! Какая же разница?— Сама сказала, что муж интересуется только мужчинами.Она пожала плечами:— У меня много любовников. Надеюсь, теперь вам легче?Маркиз снова принялся вырываться.— Сдохни! — прогремел он, натягивая шелковые шнуры. — Чтоб тебя затрахали до полусмерти!— Наконец-то мы хоть в чем-то согласны, — объявила она, приподнимаясь и подводя головку его фаллоса к своему лону. — Скажите, если понравится!От такой наглости у него снова перехватило дыхание, но она и сама на миг задохнулась, утопая в таком изысканном наслаждении, что вражда на миг была забыта.Он неожиданно шевельнул бедрами и врезался в нее, яростно, механически, подгоняемый слепым нерассуждающим инстинктом.Женщина вскрикнула, когда он вонзился, растягивая стенки узкого грота, проникая все глубже, до самого, казалось, горла.— О Боже! — выдохнула она, насаженная, словно бабочка на иглу, пораженная горячечной лихорадкой, бурлившей в мозгу, когда он вошел до самого основания.— Так и быть, сейчас я тебе покажу! — злобно прошипел он, вне себя от потребности отомстить этой подлой твари, безжалостно врезаться в роскошное тело, поскорее достичь желанной разрядки. Мощный ритм его ударов вынуждал ее раскачиваться все быстрее, открываться все шире, пока она почти не потеряла рассудок. И не принялась, истерически всхлипывая, задыхаясь, лихорадочно отвечать на каждый выпад с такой же головокружительной страстью.Соитие… слияние… совокупление… в самом чистом виде…Когда она забилась в судорогах и застонала, маркиз прохрипел проклятие. Когда вторая волна накрыла ее с головой, назвал шлюхой, проституткой, развратницей, потаскухой… но оба они жили в мире двойных стандартов, лицемерном и ханжеском, где мужчинам дозволено все. Едва наступила разрядка, он наполнил ее узкий грот раскаленным потоком семени, самого аристократического, самого высшего качества, о котором мечтал муж Софии, изливаясь бешеными толчками, забыв о приличиях, морали, самоотречении…Маркиз Кру выполнил все, что от него требовали.Недаром князь Марко твердо рассчитывал на безмерную мужскую силу молодого лорда.Когда она отстранилась, он осыпал ее всеми мыслимыми ругательствами, но она лишь хладнокровно ответила:— Я крайне ценю ваше внимание. — И, протянув руку, расцарапала ногтями щеку маркиза. — Поверьте, милорд, мне тоже знакомо желание мести. И если богохульства могли бы помочь, я бы присоединилась к вам.Соскользнув с постели, женщина подхватила халат и накинула на плечи.— Следующее представление после завтрака. Приятных снов, — заметила она, исчезая через смежную дверь. Минуту спустя с противоположной стороны появился Пирс.— Ты что, тоже был зрителем? — взорвался маркиз.— Что вы, сэр! Такие пикантные развлечения не для простых солдат. Кроме того, дама прикрыла почти все смотровые щели.— Как рабы на случке! — брезгливо скривился Хью, хотя не раз участвовал в оргиях лондонской золотой молодежи. — Сними эти чертовы веревки, чтобы я мог пробить дыру в стене!— Не советую, сэр. Рука вам еще понадобится, чтобы стрелять или ездить верхом.Дальнейшая беседа велась слишком тихо, чтобы находившиеся в соседней комнате сумели что-то расслышать.
Войдя в комнату, княгиня София немедленно отпустила горничных, легла и мысленно вычеркнула одну встречу из шестидесяти запланированных. Ах, нет смысла рыдать и биться в истерике, хотя она была весьма близка к тому, чтобы сломиться. Но судьба семьи зависела от нее. Мать в смертельной опасности, под неусыпным оком зятя, так что придется сделать все возможное, лишь бы не разгневать Марко.Самое главное — зачать ребенка. Как только это произойдет, мать получит свободу, а после этого всегда остается надежда, что в последующие восемь месяцев удастся сбежать. Она ни за что не оставила бы младенца во власти Марко и отчаянно мечтала о том, чтобы большой мир приютил двух маленьких беглецов, когда придет время.
Утро настало слишком рано: София с отвращением оглядывала залитую солнечным сиянием комнату. Потом медленно оделась. Сама. Сейчас она не могла видеть знакомые лица слуг. Господи, что станется, если она, как предписывалось, не придет в утреннюю столовую?Нет. Ее мать стала пешкой в опасной игре. И она сделает то, что от нее ожидают.Маркиз появился в самом мерзком настроении. Пять кровавых борозд ярко выделялись на загорелой коже.— Мне казалось, что при таком нагромождении помещений совершенно необязательно есть вместе, — проворчал он, едва она переступила порог.— Все жалобы — к моему мужу. У него довольно своеобразное чувство юмора.— Хочешь сказать, он попросту садист?— Вы весьма проницательны, милорд. Хотя рада видеть, что ваш аппетит не пострадал, — ехидно заметила она. На его тарелке горой лежали ломтики бекона, копченой рыбы, ветчины, распласталась яичница с грибами и помидорами. Маркиз намазывал маслом круассан, очевидно не первый, судя по пригоршне крошек на скатерти.Подняв глаза, он презрительно скривил губы.— Осталось надеяться, что вас скоро начнет выворачивать наизнанку и весь этот бред придет к концу.— Осталось надеяться, — в тон ему отозвалась она, внезапно почувствовав отвращение при виде еды. Разумеется, невозможно забеременеть после одной ночи… но когда после первого же глотка кофе ее затошнило, София готова была поверить, что слух о бесчисленных побочных отпрысках маркиза вполне справедлив.Завтрак проходил в молчании. Маркиз энергично жевал, София нехотя отламывала кусочки поджаренного тоста, чем наконец привлекла внимание Хью.— Если будешь едва клевать сухой хлеб, лишишься чувств от наслаждения, стоит мне в очередной раз тебя покрыть, — злобно прошипел он.— Все может быть, — безразлично отозвалась она.— Неужели выдержишь? — съязвил он.Брови женщины чуть поднялись.— Вам не все равно, получу я наслаждение или нет?Маркиз на мгновение растерялся, не зная, что ответить, и не уверенный, почему вопрос так его оскорбил.— Не все равно. Только не допытывайся почему, — честно признался он.— Просто мне кажется, что я имею право извлечь хоть какое-то удовольствие из этой гнусной ситуации.— Гнусной? — скептически переспросил он. — Ах, я сейчас расплачусь от жалости!— А вы хотели, чтобы я рассыпалась в комплиментах по поводу ваших невероятных мужских способностей? Не знала, что вы так тщеславны.Он вовсе не был тщеславным и попросту замолчал, удивляясь взрыву собственного негодования.— Сколько любовников было у тебя? — внезапно выпалил маркиз, к собственному удивлению. Но отчего-то не извинился.— Меньше, чем у вас. Вряд ли мой список может соперничать с вашим. Да и до вашей репутации мне далеко, — мягко заметил она.— И никогда не беременела?— Просто не посмела бы. Марко помешан на чистоте рода.— А твой достаточно чист?— Как вы грубы!— А вы слишком красивы.Слава Богу, первая вежливая реплика.— Хотите сказать, что так выглядят исключительно хористки и актрисы?— Обычно да.— Кому знать, как не вам.— Кому знать, как не мне.— Со стороны матери я венгерка. Их семья славится выгодными браками.— Понимаю. Такими, как твой. Значит, у Марко полно денег?— Именно это и подразумевается под выгодными браками, милорд. Вам это известно лучше, чем другим. Отец мой родом из Венеции. Его семья давно осела в Далмации, и ее мужчины по традиции много лет подряд становились посланниками двора Габсбургов в Венецианской республике. Надеюсь, это отвечает вашим. высоким требованиям?— Тебе, вне всякого сомнения, известно, что мои требования вовсе не столь высоки, — пренебрежительно отозвался он, снова вспомнив о ее роли в похищении. Минутное сочувствие уступило место уже привычной ненависти. — Хотя при других обстоятельствах мы могли бы неплохо позабавиться и провести в постели немало приятных мгновений, — добавил он.— Похоже, вы распростились со своими намерениями вести жизнь скромную и целомудренную?— Пришлось. Но, надеюсь, временно. Полагаю, распорядок дня, составленный твоим мужем, позволит мне выпить еще чашку кофе перед очередной случкой? — нагло осведомился он.— Только не слишком задерживайтесь, — медовым голоском разрешила она.Когда через несколько минут в зале появились стражники, маркиз встал и небрежно поклонился:— До встречи, мадам. На знакомой сцене.Самолюбие его было ненадолго удовлетворено при виде краски, залившей ее лицо и шею. Что же, хоть слабое, но утешение!Войдя в спальню, он повелительным жестом отделался от охранников и разделся сам, предпочитая, чтобы его не касались чужие, равнодушные руки, что он и объяснил им на прекрасном итальянском языке. Поскольку София была родом из Далмации, итальянский наверняка служил связующим мостиком между английским и их родным наречием.— Но у нас приказ, — объяснил старший извиняющимся тоном.— Видно, князь Марко привык повелевать, — сухо отозвался маркиз. — Но потрудитесь передать, когда увидитесь, что ему не жить. Я собственноручно сверну ему шею.Взгляды маркиза и стражника скрестились. Никто не хотел первым отвести глаза.— Обязательно передам, — наконец ответил стражник. — Через месяц. Вас придется связать?— Если хотите, чтобы я остался.— Я так и думал.И солдат мотнул головой в направлении кровати.На этот раз все произошло быстро и безболезненно. Солдаты ловко скрутили его и удалились, предоставив узнику ожидать появления будущей матери его младенца. К величайшему сожалению маркиза, эти несколько минут воскресили нежеланные воспоминания о вчерашнем бурном свидании. Княгиня оказалась восхитительно чувственной женщиной, с жаркой кровью и отдавалась самозабвенно и безраздельно. Ни одному распутнику не устоять перед такой!И хотя наряду с вольными мыслями его одолевало раздражение, Хью был достаточно рассудителен, чтобы осознать всю тщету своих усилий поддержать и без того едва тлеющий огонек ненависти, едва она встанет перед ним во всем своем обнаженном великолепии.Но когда в комнате появилась София, он сумел скрыть обуревавшее его смятение под маской холодного презрения.— Не знаю, смогу ли я на этот раз, — тихо призналась она, переступив порог. Только тревога за мать привела ее в эту комнату.— Но за нами наблюдают.— Вероятно.— Что-то ты не показалась мне такой уж наивной! — издевательски бросил Хью. — Может, нам потолковать о погоде? Посмотрим, сколько времени пройдет, прежде чем кто-то ворвется сюда и силой принудит нас к случке.— Господи, как жаль, что я не сирота!Она с силой сжала ручку двери, словно боясь упасть. Простое белое неглиже придавало ей вид трогательной невинности. Синий бант в растрепанных волосах слегка сбился набок, как у озорной девчонки. Интересно, как ей это удается?! Ни малейшего сходства с трепещущей, изнемогающей от страсти, чувственной вакханкой с раскрасневшимися щеками.— Сколько тебе лет?Его ворчливый голос прозвучал неприятно громко в тиши комнаты. Женщина, казалось, позабывшая, где находится, растерянно подняла глаза.— Сейчас? — пробормотала она, немного придя в себя. — Я ужасно стара.— А точнее?— Мне миллион лет, — просто объяснила она, глядя куда-то вдаль.— Мне двадцать семь.— Знаю. Исполнилось в марте. Я читала сведения о вас.— Но ты моложе, не так ли?— Нет, — покачала она головой. — Но все равно спасибо.— Хочешь, угадаю?— Не стоит. Это не важно. Ничто не имеет значения, — выдохнула она.— С тобой все в порядке? — с неожиданным участием осведомился он, но, тут же взяв себя в руки, осекся. Не хватало еще, чтобы он ей сочувствовал! И без того она смотрит на него удивленно распахнутыми глазами. Но маркиз уже угрюмо нахмурился.— На минуту вы показались почти человечным, — пробормотала она. — Но не волнуйтесь, я никому не скажу.— Собираешься простоять здесь все утро?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10