Очевидно, Виктория заметила, что Кэтрин слишком скованна, поэтому она поставила свою пустую чашку и блюдце на столик и сказала:
– Я, пожалуй, посижу у окна и продолжу свое чтение. А вы можете поговорить несколько минут наедине.
– Нет, не надо, – сказала Кэтрин и, вовремя спохватившись, закончила: – в этом нет необходимости, Вики.
– Дуэнья всегда должна видеть, но не всегда слышать.
– Но нам доставляет удовольствие поболтать с тобой, Вики, не так ли, милорд? – обратилась Кэтрин к маркизу с улыбкой.
– Ну конечно, миссис Густри, составьте нам компанию. – Тон его был таким же чопорным, как и его поза.
– Вы очень любезны, маркиз, но мне осталось несколько страниц, и хотелось бы закончить сегодня. С вашего позволения.
Маркиз встал и стоял, пока Виктория не перенесла свой пост к дальней стене, потом опять сел. Почему же она находит Джона, который нарушает все мыслимые и немыслимые правила, несравненно более привлекательным, чем этот сидящий сейчас перед ней почти идеальный джентльмен?
– Позвольте мне налить вам еще чаю, – предложила она.
– Благодарю вас.
Кэтрин действительно не находила никаких изъянов в маркизе. Он был красив и высок, как и Джон, хотя внешне они были совершенно не похожи. У Джона были темные волосы и глаза, а у лорда Уэстерленда – светлые не густые волосы, которые он забирал сзади и перевязывал короткой черной лентой. Оба они были весьма уверены в себе.
Уверенность Джона была проявлением недюжинной внутренней силы, тогда как маркиз казался самодовольным и самонадеянным.
Но главная разница между ними не имела ничего общего с их внешним видом или манерой держаться. Она заключалась в том, как они действовали на нее. Стоило ей лишь подумать о Джоне, как ее пульс учащался, дыхание становилось коротким, а тело охватывал явственный трепет. Сидя же рядом с маркизом, она испытывала лишь одно желание: чтобы ее собеседник поскорее ушел.
– Надеюсь, вы уже освоились и у вас здесь появилось много знакомых, мисс Рейнольдс.
– Да, балы великолепны, и общество очень приятное. – Она подала ему чашку с чаем. – Особенно любезна была леди Линетт Найтингтон, она меня со многими познакомила, – сказала Кэтрин и предложила: – Еще печенья?
– Нет, благодарю вас. – Он слегка усмехнулся. – Леди Линетт только тем и занимается, что привечает всех новичков, будь то молодая девушка вроде вас или никому не известная кузина герцога или графа. Впрочем, это понятно, ее все жалеют и, думаю, именно поэтому так хорошо к ней относятся.
По спине Кэтрин поползли мурашки. Нет, она ни в коем случае не испытывала жалости к леди Линетт, девушка ей по-настоящему нравилась. Более того, Кэтрин не уловила и намека на жалость в отношении других людей к дочери герцога. Даже Джону, по-видимому, она очень нравится, это было заметно, когда он пригласил ее на танец, и Линетт то же самое говорила о нем.
– Я нахожу ее одаренной, умной и уверенной в себе. Она очень приятный человек. На мой взгляд, нет никакой причины жалеть ее.
Маркиз бросил на Кэтрин скептический взгляд и поставил чашку на стол. При этом сам он умудрился остаться неподвижным, словно руки его двигались сами по себе.
– Вы не можете не понимать, мисс Рейнольдс, что у нее очень мало шансов выйти замуж с такой отметиной на лице. И герцог тяжело переживает это.
– Это просто смешно. Глупости, – ответила Кэтрин, более чем раздраженная высокомерием лорда Уэстерленда. – Тот факт, что на ее щеке чуть больше цвета, чем у некоторых из нас, не мешает джентльменам ухаживать за ней. Она чудесный человек.
Маркиз презрительно фыркнул, хотя улыбка не исчезла с его губ.
– Не могу не согласиться с вами относительно ее характера, но большинство мужчин предпочтет, чтобы рядом с ними была красивая девушка, такая, как вы, чем кто-то с таким дефектом, как у леди Линетт. А скажите, вы не встречались с моей сестрой, виконтессой Данхиллингтон?
Кэтрин не понравилось то, как он свернул разговор о Линетт и завел речь о своей сестре. В этом было большое различие между Джоном и маркизом. Джон никогда не возражал, чтобы рядом с ним была леди Линетт.
– Нет, не думаю, что мы встречались, – сухо ответила Кэтрин и подумала: «Когда же он, наконец, попрощается и уйдет?»

Парный двухколесный экипаж Джона двигался по улицам Мейфэра гораздо быстрее, чем следовало бы ехать по жилому району, но графу не терпелось добраться до дома своего дяди. Он надеялся, что Бентли сейчас у себя. Джону необходимо было расспросить родственника о совершенно невероятных вещах, о которых рассказала ему Кэтрин.
«Чего еще от нее можно ожидать?»
У них может быть общий отец – последствия этого обстоятельства не шли ни в какое сравнение с фактом похищения его лошади.
При одной мысли о том, что она может оказаться его сводной сестрой, все внутри у него переворачивалось. Он не хотел, чтобы это оказалось правдой, и он должен доказать, что это не так.
Он хлестнул лошадей и, ускорив ход, обогнал ландо, которое двигалось, на его взгляд, слишком медленно. Из ландо ему что-то прокричали, когда Джон обгонял его, но он не обратил на это внимания и продолжал гнать лошадей.
Кэтрин слишком много для него значила, чтобы медлить с поиском ответа.
Жизнь Джона была безмятежно счастливой, пока он не встретился с Кэтрин Рейнольдс. А теперь он чувствовал, что теряет контроль над своей жизнью, и все из-за нее. Из-за Кэтрин, с которой он познакомился всего несколько дней назад.
Как это произошло? Он никогда не увлекался настолько сильно, чтобы позволить кому-либо коренным образом изменить его жизнь. В то самое утро Эндрю оказался достаточно проницательным и уловил эту перемену.
Джон был не из тех людей, кто воспринимает сердечные дела слишком серьезно, но прошлой ночью он осознал, что встреча с Кэтрин все изменила. Он хотел бы просто отбросить мысли о ней, как делал это в отношении других женщин, но не мог. Слишком много она для него значила.
Джон резко осадил лошадей у особняка своего дяди и буквально выпрыгнул из экипажа, бросив поводья подбежавшему лакею. Когда он шел к двери, проехало ландо, которое он обогнал, и возница прокричал ему, чтобы он держался подальше от дорог, пока кого-нибудь не убил.
О нем доложили, и он прошел в библиотеку, где, размышляя, сидел накануне вечером. На этот раз за столом сидел сэр Бентли Гастингс.
– Присаживайся, Джон, – сказал дядя. – Ты не так часто заезжаешь днем. Чему я обязан удовольствием видеть тебя?
Джон был охвачен беспокойством. Он предпочел бы идти напрямую и сразу начать со своих вопросов, но понимал, что разумнее будет действовать постепенно и осторожно. Он присел в удобное кресло, стоявшее перед столом, и попытался принять непринужденный вид.
Он не был уверен, что Бентли Гастингс сможет ему помочь, но брат его матери казался наиболее подходящим человеком, с которого можно было начинать поиск ответа. Джон не был уверен, что ему понравится ответ Бентли, но он должен был узнать правду.
– Выпьешь чего-нибудь? – спросил его дядя.
Он был бы не против. Возможно, это помогло бы успокоиться, но его желудок словно вывернули наизнанку, и даже мысль о выпивке была невыносима, как невыносима была мысль о том, что Кэтрин может оказаться его сестрой.
– Нет, я заглянул в надежде, что ты можешь дать мне сведения об истории нашей семьи. Дядя выглядел удивленным.
– Что ж, попытаюсь. Пора уже начать интересовать своим наследием.
Но не это наследие было его целью. В данный момент его интересовало наследие Кэтрин Рейнольдс.
Бентли откинулся на спинку стула, который жалобно скрипнул под ним, на его лице появилась улыбка.
– Откуда мы начнем? Сто, двести лет назад, еще раньше?
Джон, хмыкнув, нетерпеливо поерзал.
– Нет, не будем забираться так далеко. Для начала возьмем события двадцатилетней давности. Ты не знаешь, не было ли у моего отца дневника или какой-либо записной книжки?
– Ну, есть семейные хроники, в которых прослеживается история титула. Бумаги должны быть среди книг твоего отца. Они все еще в доме в Кенте?
Джон, кивнув, подумал, что ему следовало бы просмотреть книги отца. Но ведь ему было всего пятнадцать, когда отец умер. Закончив учебу, Джон не имел желания отрываться от оживленной лондонской жизни и, скрывшись в сельском поместье, посвятить себя чтению книг и бумаг отца.
– Там есть записи о рождениях, браках и смертях, если ты это имеешь в виду. Но я не помню, чтобы он вел личный дневник, как я всегда делал. – На лице Бентли появилось задумчивое выражение, – Не мог бы ты уточнить, что именно ты хочешь найти?
– По некоторым причинам, о которых я предпочел бы умолчать, меня особенно интересует тысяча семьсот девяносто восьмой год.
Дядя поднес палец к губам и задумался.
– Эти цифры мне о чем-то напоминают. Давай посмотрим. Это было примерно двадцать два года назад, и тебе было восемь или девять. Твоя матушка уже скончалась.
– Да. Может, в тот год произошло что-то из ряда вон выходящее или не совсем обычное?
– Необычное? Сразу на ум ничего не приходит. Дай-ка я посмотрю в своем дневнике.
Бентли поднялся из-за стола и подошел к книжному шкафу. Он пробежался взглядом по рядам книг, потрогал несколько томов, затем вытащил один и вернулся к столу.
Потянуло запахом плесени. Джон пытался сидеть тихо и сохранять терпение, пока его дядя переворачивал страницы старой книги в красивом кожаном переплете. Джон никогда не любил ждать.
– Да, именно в тот год неистовствовал Наполеон, но успех был незначителен.
– Но ведь мой отец не был на военной службе в то время, так что он не мог принимать участия в этих кампаниях, верно?
– Нет, так, давай посмотрим, вот здесь, да. Подожди, теперь я вспомнил. И как я только мог забыть?!
– Что? – спросил Джон, со страхом и надеждой в нетерпении подавшись вперед.
– В тот год ты вместе с нами провел лето, путешествуя по Шотландии.
Сердце Джона забилось сильнее.
– Шотландия. Да, только я смутно помню это время, ты говоришь, это было в тысяча семьсот девяносто восьмом? Ты уверен?
Костяшками пальцев дядя постучал по кожаной обложке:
– Вот здесь у меня все записано.
– И как долго мы путешествовали? Бентли начал листать страницы быстрее, просматривая начало каждой.
– Похоже, мы уехали сразу после окончания сезона и вернулись только к Рождеству.
От волнения дыхание Джона стало затрудненным.
– И мой отец все это время был с нами?
– Да, я же тебе говорил. В этом нет никаких сомнений. – Он закрыл книгу и подвинул ее к Джону. – Возьми ее с собой и почитай сам. Там описываются все места, которые мы посетили, и есть записи о тебе и твоем отце. Я не настолько стар, чтобы ничего не помнить. Я бы запомнил, если бы твой отец уехал раньше.
Если они выехали летом и путешествовали до конца года, Кэтрин никак не могла быть его сестрой. Джон почувствовал огромное облегчение.
Ее отцом был кто-то другой.
Джон поднялся и взял книгу со стола.
– Я верну ее тебе.
Дядя посмотрел ему прямо в глаза:
– Можешь не спешить. В чем все-таки дело, Джон?
– Я бы все тебе рассказал, если бы мог, но я должен считаться с чувствами других людей. Пока я могу рассказать, что мне известно о некоем факте, произошедшем достаточно давно, когда возникла вероятность того, что… – Он помолчал и тяжело вздохнул. – Небольшая вероятность того, что мой отец оказался замешанным в одно дело, но, поскольку ты уверен, что он был с нами в Шотландии, он, слава Богу, не имел к этому никакого отношения.
– Рад это слышать. Было бы ужасно, если бы доброе имя твоего отца оказалось запятнанным.
– Этого не будет.
– Раз уж ты здесь, Джон, я собирался сказать тебе кое-что. Мне не хотелось затрагивать эту тему, но, возможно, в связи с твоим неожиданным появлением и с происшествием с твоей лошадью мне следует это сделать.
– В чем дело?
– Ты должен серьезно относиться к своим обязанностям и долгу перед титулом. И я говорю это не потому, что у меня в этом деле свой интерес. Ты это прекрасно знаешь. Но твой отец давно скончался, а тебе уже за тридцать.
Джон кивнул.
– Можешь не продолжать. Я в последнее время сам начал задумываться над этим.
– Хорошо, не буду.
– Спасибо за понимание, дядя. Я всегда ценил то, что ты уважал мою независимость.
Бентли откинулся на спинку стула и улыбнулся:
– А разве может быть иначе? Ты ведь граф, хотя я и старше тебя.
– И гораздо мудрее.
С книгой под мышкой Джон вышел из библиотеки, горя желанием поскорее прочитать записи.

Глава 12

«Скаковой лошади достаточно лишь касания хлыста; умному человеку достаточно намека», Но лорду Чатуину достаточно лишь сказать, кто же ездил на его лошади, В свете уже делаются ставки на имя загадочной наездницы. Недавно более двадцати фунтов было поставлено на то, что это была леди Вероника, прелестный призрак, который скитается по темным холмам в поисках духа лорда Пинкуотера.
Лорд Труфитт
Ежедневная колонкасветской хроники

– Кто-нибудь из вас читал колонку лорда Труфитта сегодня днем? – спросила Рейчел Доусон, обращаясь к девушкам, стайкой стоящим рядом с ней на вечере у леди Уэйверли.
– Нет, а что там пишут? – первой отреагировала живая, с блестящими глазами Беверли Мурхаус.
– Теперь они полагают, что на коне лорда Чатуина был призрак.
Все дружно охнули, причем громче всех Кэтрин. Вся эта чушь о девушке-призраке была напечатана в колонке светской хроники? Как возмутительно!
– Призрак? – воскликнула Маргарет Андерсон, ее темные широко раскрытые глаза были полны сомнения. – Вы, наверное, шутите?
– Я не шучу. Это правда. Джентльмены уже делают ставки, что именно она и есть та самая наездница. Вы слышали о призраке, о котором упоминает лорд Труфитт? Я уверена, это леди Вероника. Говорят, что некогда она была возлюбленной лорда Пинкуотера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32