А то вдруг непонятно каким образом на столе, за которым Люк обычно занимался своими делами, появился кувшин с отравленным вином. И если бы Рудд случайно не расплескал его, а одна из борзых не вылизала эту лужу и не свалилась тут же в конвульсиях, Люка могли бы отравить.
Но он странным образом проигнорировал все эти вещи, найдя им какие-то не слишком убедительные объяснения. Для человека, постоянно рискующего жизнью в сражениях, случайная стрела едва ли могла стать поводом для тревоги. Как и беспечность каменщика, чинившего крепостную стену. А из того, что хранилось в винном погребе Вулфриджа, почти все Люк считал отравой. Это просто чудо, что они все не заболели здесь и не умерли, попробовав его содержимое, смеялся он. Люку не нравилось пристрастие саксов к элю и крепким медам – напиткам, которых во Франции не употребляют.
Так что все вроде бы просто объяснялось.
Кора завернулась в теплый плащ с капюшоном и повела Шебу на прогулку во внутренний двор. Лучше было обдумать все это на свежем воздухе, а не в зале, носившем теперь сильный отпечаток нормандского стиля, привыкнуть к которому она не могла.
За неделю, прошедшую со времени их возвращения, обстановка заметно изменилась. Вместо прежних гобеленов, которые некогда покрывали стены, были повешены грубые шерстяные занавеси; вставки из рога в окнах были заменены на цветные витражи, которые, правда, неплохо пропускали тусклый зимний свет и делали его ярче. Местами мозаичные полы покрыли грубыми циновками, но, к счастью, большая часть искусной мозаики оставалась на виду.
Да, все здесь изменилось, включая и ее саму. Теперь она безропотно принимала всю эту ораву слуг и работников, наводнивших дом: всех этих пажей, конюхов, а также каменщиков и плотников, собранных со всей округи. Весь день стучали молотки, визжали пилы, а во дворе появлялись все новые постройки: мастерские, конюшни для лошадей, казармы для солдат.
Выйдя из дома, Кора задержалась у пересохшего фонтана во внутреннем дворе замка, позволяя свежему ветру с моря трепать ее волосы, пока она размышляла. Волчица весело носилась вокруг, радуясь свободе и холодному воздуху и не обращая никакого внимания на солдат, которые испуганно сторонились, пропуская ее.
Одна из старых борзых, принадлежавших еще отцу Коры, вышла во двор, и Шеба возбужденно зарычала, прыгая вокруг собаки, явно приглашая ее поиграть. Когда же старая собака направилась к Коре, показывая, что предпочитает доброе слово и ласковое поглаживание человека, волчица ударила ее своей сильной передней лапой.
– Оставь ее, Шеба, – выбранила Кора волчицу. – Ты же видишь, что она уже не настолько молода, чтобы резвиться с тобой.
Шеба откинула назад голову и завыла. Тут же со всех сторон раздался лай испуганных собак и встревоженное ржание лошадей. Кора опустилась рядом со своей любимицей и ласково обняла ее за шею.
– Ты переполошишь весь замок, глупышка, – прошептала она и потянула Шебу к задней калитке, пока никто не явился с укорами, что ее волчица устроила такой переполох.
Выйдя из замка и спускаясь по крутому склону к песчаной отмели, тянущейся до самого моря, Кора все раздумывала, что ей сказать, если кто-нибудь обнаружит ее отсутствие. С тех пор как они с Люком вернулись в Вулфридж, она еще ни разу не отваживалась выходить за пределы замка и сейчас надеялась, что никто не хватится ее до самого ужина. Это был первый ее рывок на свободу за последние два месяца.
Странно, но она все еще ощущала себя пленницей, несмотря на то, что все называли ее леди и выказывали уважение, полагающееся ей как хозяйке замка. Никто ни словом, ни поступком ни разу не показал, что воспринимает ее иначе, чем жену графа. От своих старых слуг, тех, кто служил когда-то еще ее отцу, Кора и не ожидала ничего другого, но была слегка удивлена тем, что даже нормандцы показывали, что помнят, как Люк взял ее в плен, захватив этот замок. Все они с подчеркнутым уважением относились к Люку, и только Жан-Поль явно лицемерил, когда изображал своим поведением то же самое.
Жан-Поль, Жан-Поль… Брат Люка казался присмиревшим, но после того, как Кора узнала о его давнем предательстве, она считала просто невероятным, чтобы Люк позволил ему остаться в Вулфридже хотя бы на час. Старая поговорка гласит, что, сколько волка ни корми, он все равно смотрит в лес, и Кора была уверена в ее справедливости. Как мог Люк вести себя так беспечно? Ведь теперь он обязан был думать не только о себе, но и о безопасности Вулфриджа и тех людей, которые доверились ему.
Порыв ветра подхватил полы ее длинного плаща, затрудняя шаг, и Кора с сожалением вспомнила о своей короткой одежде, в которой было гораздо удобнее ходить по песчаным дюнам и косогорам. Но все ее прежние наряды куда-то исчезли, и остались только те новые, которые Люк купил ей в Йорке. Старые пропали после той первой ночи, когда она появилась в коридоре в своей короткой тунике. Кора не собиралась доставить Люку удовольствие, спрашивая его об этом, а просто решила при первой же возможности завести себе более удобную одежду, не стесняющую движений. Люк мог решать за нее многое, но не все.
Прямо впереди нее Шеба как безумная прыгала и носилась взад-вперед, и только кончик ее хвоста метался среди оголенного кустарника, мелькая, словно белый флажок. Снег оставался только в глубоких расщелинах и трещинах скал, куда не проникали слабые лучи зимнего солнца, а на открытых местах почти весь растаял. И все же холодный воздух и резкий ветер, обжигающий щеки, обещали близкий снегопад.
Узкий мостик, который позволял перебраться с мыса на материк, был залит водой и занесен водорослями, и почти не виден для тех, кто не знал о его существовании. Это была обходная дорога, и Кора привыкла пользоваться ею еще с тех пор, как маленькой девочкой играла возле стен замка.
Она знала здесь каждую тропку и потому смело вступила на полосу песчаной земли, ведущей на материк, не опасаясь зыбучих песков. Кустарник тут встречался реже, деревья, росшие кое-где, стучали голыми ветвями на ветру. Кричали птицы, а высоко над головой парил ястреб, широко распластав на ветру свои крылья. С шумом, пенясь соленой водой, накатывали на берег волны, а порывы ветра швыряли ей в лицо брызги, сорванные с их гребней. Это было возбуждающе, с детства знакомо, и Кора поняла, что ей очень жаль того времени, когда она могла свободно бродить тут с волчицей. Казалось, это было так давно, еще до прихода нормандцев, когда Вулфридж жил иной жизнью.
За время своего путешествия в Йорк и обратно она уже видела много перемен: разрушенные деревни, разоренные поля и даже сожженные монастыри и церкви. Датчане тоже производили подобные разрушения, но не в таких масштабах, как это сделал Вильгельм. У тех баронов, что не присягнули ему в верности, земли были конфискованы, а их люди разбежались. В своей политике король был крут и последователен. Немногие из его собственных баронов имели достаточно силы, чтобы подняться с оружием в руках против него. Северные бароны были единственными, кому была предоставлена полная власть, да и то лишь тем, в ком король был полностью уверен.
Люк почти не разговаривал с ней о делах. Чаще всего попытки что-то у него узнать заканчивались тем, что Люк целовал ее, и они, позабыв обо всем, отдавались страсти. На этом и кончались все вопросы к нему. К тому времени, когда она вспоминала о них снова, Люк уже уходил.
Он постоянно был чем-то занят. С первых же дней после их возвращения в замке всюду стал водворяться порядок, который удивлял, но иногда и раздражал ее. Новые стены взамен полуразвалившихся старых, починенные крыши и амбары – все то, что обветшало за время долгой болезни ее отца, было опять приведено в порядок. Вулфридж снова должен стать процветающим. У Люка были деньги и твердый характер, чтобы довести начатое до конца, у него была своя дружина и немалый воинский опыт, чтобы отразить любое вторжение.
Это было как раз то, чего она всегда хотела. Почему же тогда это расстраивает ее? А временами даже заставляет чувствовать себя несчастной? Неужели потому, что она осознала, что по уши влюбилась в человека, который напал на родовой замок и пленил ее?
Кора поддала камешек, попавшийся под ногу, он покатился по откосу к узкой полоске влажного песка. Шеба снова исчезла из виду, увлеченная охотой на кроликов. Волчица охотилась без шума, она не выла от возбуждения и не лаяла, как охотничьи собаки.
Порыв ветра швырнул ледяной дождь в лицо, и Кора приостановилась, подняв глаза к небу. Тучи были низкие, серые и тяжелые, они предвещали скорый снегопад. Она зашла гораздо дальше, чем собиралась, – пора было возвращаться.
Накинув на голову капюшон, Кора почувствовала ледяные струйки на шее и на щеке. Она зябко повела плечами и оглянулась вокруг в поисках Шебы. Ее пушистого хвоста нигде не было видно, не заметно было даже подрагивания кустарника там, где волчица могла бы выискивать добычу. Кора громко позвала ее, потом свистнула – обычно это всегда срабатывало. Но Шеба не вернулась на этот раз. Даже следа ее не было на дорожке, по которой она трусила всего пару минут назад.
Кора потерла руки, пытаясь согреть их, и с трудом начала взбираться на холм, ставший скользким от тонкой наледи, образовавшейся в результате дождя. Она поскользнулась и ухватилась за пучок пожухлой травы, чтобы удержаться на ногах. Потом снова позвала Шебу, задыхаясь от резкого ветра, хлещущего в лицо. От холода и отяжелевшей, намокшей одежды она сделалась неловкой и не раз споткнулась, взбираясь на песчаный холм. Прямо впереди лежала дорога, ведущая с материка, и это был гораздо более легкий путь, чем тот, которым, карабкаясь по склонам, она пришла сюда.
Сунув руки в рукава, чтобы пальцы не заледенели, Кора повернулась спиной к ветру и двинулась к дороге, ведущей к замку. Заросли побуревшей прошлогодней травы по обочинам словно бы указывали путь, и Кора с облегчением перевела дух, надеясь вскоре оказаться дома у пылающего очага.
В это время ее внимание привлек сухой шелест травы, и, оглянувшись, она с радостью увидела Шебу, несущуюся к ней огромными прыжками. Золотистые глаза волчицы радостно блестели, – видно, она осталась довольна охотой.
Поджидая ее, Кора раньше почувствовала, чем увидела, приближающихся к ней всадников – болотистая почва слегка вздрагивала под копытами нескольких лошадей. И в тот же миг на повороте дороги появилась дюжина верховых.
Один из них, увидев ее, гортанно вскрикнул и пришпорил свою лошадь. Заметив, как, склонившись в сторону с седла и обнажив меч, он поскакал к несущейся к ней волчице, Кора поняла, что неизвестный всадник собирается убить Шебу.
Крик застрял у нее в горле. Спотыкаясь, она бросилась вперед, а Шеба вдруг остановилась и со спокойным любопытством смотрела на приближающегося всадника. Сердце Коры упало. Она не поспеет вовремя, а Шеба так привыкла к солдатам, что не тронется с места, пока не будет уже слишком поздно.
Отчаянный вопль вырвался из горла Коры, заставив Шебу взглянуть на нее и удивленно поднять уши. Но поздно – солдат был уже рядом с волчицей, его меч сверкнул в смертоносном замахе…
Споткнувшись непослушными ногами о кочку, Кора упала и словно бы на какое-то мгновение провалилась в черную бездну, а когда пришла в себя, поняла, что свисает с седла скачущего галопом коня, а чьи-то руки удерживают ее.
– Осторожней! Крепче держись, а то упадешь! – сквозь громкий перестук копыт прокричал ей Люк по-французски.
– Нет, я не упаду, – по-английски ответила она. Кора болталась в нелепой позе, ноги ее ударялись о бок коня. Всхлипывая, она попыталась освободиться из его захвата. – Пусти меня! Я не упаду… Шеба… она ранена…
– Ты маленькая дурочка. Твоя проклятая волчица в полном порядке. Посмотри на нее. Посмотри на нее, Кора!
Рывком Люк подтянул ее вверх и посадил ее перед собой на лошади. Взглянув вперед, Кора увидела, что человек, который с мечом в руках преследовал Шебу, окровавленный лежит на дороге. А его товарищи сгрудились в нескольких футах от него, натянув поводья лошадей и громко требуя от Люка объяснений.
Остановившись перед ними, Люк кивком головы указал на лежащего.
– Ваш человек ранен.
– Да, я вижу, – ответил один из всадников сердитым голосом. – Но зачем вы сделали это?
– Я не заметил волчицу в этих зарослях. Я думал, что он кинулся с мечом к этой леди, и метнул в него свой кинжал, – пояснил Люк.
К этому времени раненый солдат был уже на ногах, держась за окровавленное плечо. С перекошенным от боли лицом, он громко стонал и ругался, а его меч валялся на обочине дороги в луже ледяной воды. Кора вцепилась обеими руками в луку седла, внезапно почувствовав, что слабеет. Даже несмотря на то, что Люк обнимал ее левой рукой за талию, она чувствовала, что вот-вот свалится с седла на мокрую землю.
– Ах, – простонала она, – это я виновата.
Рука Люка сжалась еще сильнее.
– Я знаю, – прорычал он ей на ухо, – но пока что молчи!
Кора взглянула на волчицу: та бегала тревожными кругами вне досягаемости солдат, подвывая и навострив уши.
Когда Люк заговорил с этими людьми, Кора поняла, что это были вассалы ее отца, те, кто не явился под ее знамена, когда она позвала их защищать Вулфридж. Она выпрямилась и прислушалась к разговору, который начался на повышенных тонах.
Один из всадников, плотный седобородый мужчина, который держался чуть впереди, сказал, удерживая горячившуюся под ним лошадь:
– … все земли в округе разорены. Неужели Вильгельм думает, что пустые деревни принесут доход, а мертвые крестьяне способны работать?
– Здесь не место, чтобы это обсуждать, – холодно возразил Люк. – Я приглашаю вас воспользоваться моим гостеприимством. Тогда и поговорим. Позаботьтесь о раненом, а потом присоединяйтесь ко мне – поужинаем у меня в замке. Там и разрешим все недоразумения. Если вы не против, конечно.
Все еще сердитый, седобородый немного подумал и коротко кивнул:
– Хорошо, поговорим. Но вы гарантируете нашу безопасность?
– Вы беспрепятственно приехали сюда и точно так же сможете уехать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41