Как ты знаешь, мы очень близки, и бывают моменты, когда я просто чувствую…
Его пальцы сжались на ее руке — несильно, но достаточно, чтобы предупредить, что он настроен весьма решительно.
— Превосходно. Эти чувства делают тебе честь. Ты пойдешь сразу после того, как я получу ответ на свои вопросы.
Он мрачно смотрел на нее, замечая, как широко раскрыты ее глаза, на щеках Джины появился темный румянец такого же цвета, как роза поздним летом — прекрасная, соблазнительная, но скрывающая острые шипы под нежными лепестками. Красивый цветок! Но красивы и цветы белладонны — некоторые зовут ее красавкой, — коварные и пагубные. Достаточно было взглянуть на лицо Джины, чтобы понять: подтверждения хозяина трактира уже не нужны. Она призналась во всем глазами!
Появился сэр Роберт с трактирщиком, за которым увязалась его дочь.
— Расскажи ему то, что рассказал мне, Говард! — подтолкнул сэр Роберт хозяина.
Хозяин покачал головой, беспокойно переводя взгляд с девушки на Рональда.
— Она была здесь, милорд. Вчера поздно ночью. Она была со своим слугой — таким смуглым, черноволосым, с хитрым лицом… Я увидел, как они возятся возле моих кувшинов с вином, но они сказали, что просто хотели взять немного вина для служанки, которая заболела.
— Видишь? — воскликнула Джина, негодующим жестом отбрасывая волосы с лица. — Я говорила тебе, что Элспет была больна!
Рон на мгновение задержал взгляд на ее лице. Холодная улыбка словно примерзла к его губам.
— Да, ты так говорила.
Тогда вперед выступила дочка трактирщика, она была разъярена и, выпятив свои пышные груди, уперлась руками в бока.
— Я видела, что вы делали! Видела, но не поняла, пока сейчас не заговорили об этом!
— Помолчи, Лин, — отец дернул ее за рукав, но она вырвалась, нетерпеливо тряхнув головой.
— Нет, не замолчу! Она стояла вон там. И наливала что-то в один из тех кувшинов, но я не знала тогда, чем она занимается. А теперь она пытается обвинить своего слугу, хотя мы были с ним вместе все время!
Джина бросила на нее презрительный взгляд.
— Я ни в чем не обвиняю Бьяджо. А ты просто разозлилась на меня за то, что я застала тебя, когда ты строила ему глазки. От тебя еще пахло другим мужчиной, и я не хотела, чтобы мой слуга путался с такой, как ты! — Она повернулась к Рону. — Это правда. Я велела ей вчера вечером убираться и оставить Бьяджо в покое.
— В этом я не сомневаюсь, цветочек. А теперь нам надо поговорить. — Он поднялся, возвышаясь над ней, как башня, и не отпуская ее руку. — Мне очень любопытно побольше узнать о тебе: кто ты такая, что ты здесь делаешь и почему всякий раз оказываешься у меня на пути в самый неожиданный момент. — Джина попыталась высвободить руку, но он крепко сжал ее плечи и посмотрел через ее голову на сэра Роберта и трактирщика. — У меня будет долгий разговор с моей очаровательной гостьей, и я был бы вам благодарен, если бы вы устроили, чтобы нам никто не мешал. Нет, нет, цветочек, не здесь! Мы пойдем ко мне в комнату, где будем совершенно одни.
Джина воспротивилась было, вырываясь и твердя, что не намерена оставаться с ним наедине, но он без долгих разговоров просто подхватил ее на руки и, шагая через две ступеньки, двинулся по узкой лестнице, ведущей на второй этаж.
Глава ВОСЬМАЯ
Звук захлопнувшейся двери резко прозвучал в полутемной комнате. Рон подошел к кровати и небрежным движением, как тряпичную куклу, бросил на нее Джину. Подол ее юбки задрался; она вцепилась в спинку обеими руками, глядя снизу на Рона, который неумолимо возвышался над ней. Быстрый взгляд в сторону закрытой двери вызвал только сердитую усмешку у него на губах. Он не двигался, молча глядя на нее, пока Джина не отвела глаза.
— Ну давай, цветочек! — сказал он наконец. — Выкладывай мне все. Ты не так проста, как кажешься. Расскажи, зачем ты отравила вино моих людей, и, возможно, я просто побраню тебя и отпущу.
Джина бросила на него взгляд, сверкающий яростью.
— Я не такая дура! Если ты думаешь, что я подсыпала что-то в их вино…
— То, что ты подсыпала что-то в их вино, ясно, как Божий день. Вопрос теперь лишь в том, для чего ты это сделала.
Он сделал шаг к кровати, и она тут же отпрянула к стенке, точно мышь в западне. Грудь ее вздымалась в прерывистом дыхании.
Рон наклонился и навис над ней, упершись кулаками в матрас по обеим сторонам ее хрупкого тела.
— Так для чего же, цветочек?.. Для чего?
— Я… — Она облизнула языком сухие губы, шаря глазами по комнате, словно в поисках ответа. — Я не знаю. Нет… подожди. — Она сделала глубокий вдох и выпалила, наконец решившись: — Я сделала это, чтобы удержать тебя!
— Ага. Чтобы удержать меня здесь. — Рон задумчиво кивнул. — Это похоже на правду. В это я могу поверить. Но скажи мне, кто велел тебе задержать меня здесь? Кто тебя послал?
— Кто? — Она снова облизнула губы. Растерянность ее была такой искренней, что Рон едва не поверил ей. — Никто меня не посылал, милорд. Я… я просто хотела, чтобы ты остался здесь еще на день.
Он улыбнулся.
— Наивное дитя! Конечно, ты именно этого и хотела. — Протянув руку, он погладил большим пальцем изгиб ее щеки, провел по нижней губе и вдруг крепко схватил за подбородок так, что она не могла вывернуться. — А теперь расскажи мне всю правду. Никакая девушка не пойдет на такое, чтобы удержать кого бы то ни было, если ей не приказали. Отвечай, кто тебя подослал. Это был англичанин?.. — Его хватка усилилась когда она попыталась вывернуться. — Или он из Уэльса?
Глаза Джины расширились. Она затрясла головой так яростно, как только было возможно в ее положении.
— Я не понимаю, что ты имеешь в виду…
С проклятьями он припер ее руками к стене и заорал, чтобы она сейчас же призналась. Но Джина только качала головой и бормотала, что никто не посылал ее, никто не руководил ею.
— Это была моя… моя идея… — всхлипывая, повторяла она. — Я говорила тебе, зачем я сделала это… Чтобы удержать… удержать тебя здесь. Но ты был нужен мне самой!
Изрыгнув еще несколько проклятий, Рон наконец отпустил ее. Кто бы ни подослал эту красотку, выбор был удачен: она ни на йоту не отступила от своего замысла, от своей нелепой сказки. Оказывается, она хотела задержать его лишь для того, чтобы напомнить о клятве, которую он дал ей. Вот тут враги просчитались и выдумали слишком дурацкую историю. Уразуметь было нелегко. Что-то насчет пророчества и долгих поисков того, кто предсказан… И грифон… Грифон — это он. Ее навела на эту мысль его родовая фамилия.
Рон устало посмотрел на нее. Оставалось только применить пытку, он не мог придумать иного способа заставить ее рассказать всю правду. Если только не…
Он улыбнулся, и ее мокрые глаза настороженно сузились в ответ. Она уже знала эту его особую улыбку, не предвещавшую ничего хорошего…
— Ну что же, не хочешь сама говорить — так твои слуги под пыткой все мне расскажут! — Он поймал ее за руку, когда она пыталась соскочить с кровати, и грубо усадил обратно, прижав к стене. — И не пытайся улизнуть. Мое терпение подходит к концу. Я спрашивал тебя по-хорошему, но ты не желаешь отвечать. Поэтому я должен использовать другие способы, милочка. Пусть тебе не дорога твоя собственная шкура, но, возможно, ты захочешь спасти их.
Он внезапно отпустил ее и отошел от кровати, но она тут же кинулась за ним, ухватившись за его руку с цепкостью дикого зверя.
— Нет, милорд! Не делай им ничего, умоляю!
Она замолчала и, вся дрожа, припала мокрым лицом к его руке.
Рон изо всех сил боролся с состраданием. Ведь она сама навлекала на себя это! Но все-таки не выдержал, положил другую руку ей на голову и слегка погладил, успокаивая, как маленького ребенка.
— Ну-ну, — пробормотал он. — Расскажи мне лишь то, что мне необходимо знать, цветочек. От этого зависит не только моя жизнь, но и жизни многих людей. Я должен знать, кто строит козни против меня!
Итак, он не верит ни одному ее слову. Нужно срочно что-то придумать, чтобы спасти Элспет и Бьяджо!
— Я… я не знаю его имени, — подняв на него залитые слезами глаза, сказала Джина. — Да, милорд, он никогда не называл мне его. И я не знаю, англичанин он или валлиец. Вы все кажетесь мне похожими… Но он был смуглый и с хитрым, как у лисицы, лицом. С большими черными глазами, горячими, пугающими… Он сказал, что, если я не задержу тебя здесь, он убьет нас всех троих! Сварит в кипящем масле! Но сначала сдерет с нас кожу и сошьет из нее себе башмаки… — Она глубоко и судорожно вздохнула. — А если я попытаюсь убежать, он выследит нас с собаками и скормит им по кусочкам. Или повесит нас на деревьях, как мишень для своих стрел…
— А тебе никогда не приходило в голову, — сухо прервал ее Рон, — что умереть можно только один раз? Твой незнакомец явно переборщил… Ну ладно, цветочек. Что бы он там ни говорил, ясно, что этого было достаточно, чтобы запугать вас. Но ты узнала бы его, если бы снова увидела?
Джина кивнула, и волосы упали ей на глаза шелковистыми прядями.
— О да, милорд, ведь он похож на самого дьявола! Я думаю, что если бы снять с него сапоги, то там оказались бы копыта. И хвост под плащом, и рога под шлемом…
— Достаточно. Я тебя понял. У тебя очень живое воображение, цветочек. Будем надеяться, что и память такая же хорошая.
Рон отошел от нее и двинулся к маленькому столику у окна. Взял бутыль с вином, осторожно понюхал и наполнил кубок. Поразмыслив секунду, он протянул его Джине.
— Попробуй-ка.
Она с опаской посмотрела на него.
— Я ничего туда не подсыпал, — сказал он. — Если и ты не подсыпала, чего бояться?
Джина медленно осушила кубок и протянула его Рону, взглянув на него с вызовом и вытерев рот рукавом.
— Теперь ты доволен, милорд?
Он налил и себе вина, с улыбкой глядя на нее.
— На данный момент почти доволен. Но я буду полностью удовлетворен, когда мы прибудем в Уэльс и ты опознаешь того человека, который послал тебя то ли отравить, то ли просто задержать меня, уж не знаю.
Услышав эти слова, Джина вскинула голову и широко раскрытыми глазами уставилась на него.
— В Уэльс? Что ты имеешь в виду? Опознать кого?..
Он подошел к ней и вытер пальцем все еще видневшиеся следы слез на щеке.
— Завтра утром мы отправляемся в Уэльс, цветик мой, и ты поедешь с нами!
Уэльс… Да это же где-то на краю света, на самом берегу океана, омывающего это королевство грубых и безжалостных людей! Уэльс. Сморгнув слезы, Джина бросила ненавидящий взгляд в сторону Рона. Но он не смотрел на нее. Утренний туман слоился клочьями в еще темном кустарнике, приглушенный стук копыт отдавался по мягкой влажной земле. Где-то далеко позади слышался скрип их повозки.
Хорошо хоть Элспет и Бьяджо с ней, хотя и едут они в самом хвосте отряда.. Добиться этого было непросто. Лишь ценой долгих просьб и унижений она уговорила Рональда взять их с собой.
Но плохо было то, что она могла видеть их только издали: Рон непреклонно заявил, что Джина поедет рядом с ним. Если бы они могли слышать ее мысли, как она слышала их!
Джина чувствовала, что они в страшной тревоге и мало что понимают: Рон не позволил ей поговорить с ними перед отъездом. Впрочем, наверняка эта подлая девица, которая их выдала, рассказала Бьяджо, что их везут в Уэльс. Она ведь тут же побежала к нему извиняться за свою ложь. Ну, не совсем ложь, конечно, и все-таки… Она действительно видела их возле кувшинов с вином, и они в самом деле подливали туда кое-что. Но она ведь не видела, как они это делали! Глупая девка. Джина испустила глубокий вздох. Все это неважно теперь. Сейчас нужно думать о будущем, а оно явно не сулит ничего хорошего…
Конечно, во многом она виновата сама: наделала столько глупостей, так и не сумела заставить Рона поверить в пророчество. Он просто отмахнулся от него, как от какой-то нелепой фантазии! И кто знает, сможет ли она когда-нибудь убедить его? Ведь она снова его обманула! Ей пришлось наспех выдумать эту историю о каком-то смуглом человеке с большими жгучими глазами, который невозможными угрозами напугал их так, что они согласились задержать Рональда. А что будет, когда они доберутся до Уэльса и она не сможет указать ему этого человека?
Но об этом можно пока не думать. Во время путешествия ей наверняка предстоят другие, более насущные заботы. Она снова бросила взгляд на Рональда. Он ехал впереди на своем жеребце, который больше не хромал, и ни разу даже не оглянулся на нее. По бокам Джины ехали два всадника с грубыми лицами и похотливыми мыслями в голове. Она содрогнулась, уловив эти мысли, и поплотнее закуталась в свою накидку.
Накануне ночью пошел сильный дождь. Такой сильный, что неистово колотил по ставням и крыше постоялого двора, заставляя Джину без сна ворочаться на своем жестком тюфяке. Рон был настолько сердит, что даже не захотел разделить с ней постель. А Джина, признаться, надеялась, что в такой ситуации ей удастся смягчить его.. Однако он привязал ее к своему запястью длинной тонкой веревкой и всякий раз, как она начинала ворочаться, привставал на постели, сердито уставившись на нее. Так и прошла вся ночь.
От сознания, что Рон лежит рядом, совсем рядом, Джина не могла заснуть. Она возилась и ворочалась, пока он не пригрозил, что свяжет ее по рукам и ногам, если она не угомонится. Тогда она затихла и лежала неподвижно, пока мышцы не онемели.
Единственным ее утешением было то, что Брайен, услышав, что Рон решил взять ее с собой, испугался еще больше, чем она.
— Взять с собой? — в ужасе воскликнул он. — Но, милорд, мы не можем этого сделать!
Короткий спор вполголоса закончился тем, что ирландец вышел, сердито хлопнув дверью, и сейчас она улыбнулась с мрачным удовлетворением, вспоминая эту сцену.
В лесу снова зарядил нудный дождь, и дробный перестук капель напомнил ей, как она несчастна. А на этих закованных в латы рыцарей, которые хлюпали по грязи на своих могучих конях, он, казалось, не произвел никакого впечатления. Джина подумала о своей маленькой деревянной повозке, о том, как хорошо было бы сейчас забраться под навес и переждать непогоду в сухости и уюте. Прекрасная это была повозка — и прочная, если не считать сломанной оси, из-за которой им пришлось задержаться в Вайтеме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42