— воскликнула я.
— Потому я и выбрал это место, — сказал он. — Хотя в детстве и юности я проводил здесь много времени, особенно летом, я не устаю и теперь любоваться замком и его окрестностями. Родители Ральфа, мои дядя и тетя, любили детей и всегда приглашали погостить у них. Ральф тоже притягивает ребятишек как магнит.
— В самом деле?
— Можете мне поверить. Какая жалось, что у него нет своих детей.
— Но отчего он не женится? — поинтересовалась я.
— Сам не понимаю. Тем более что в последние годы Реджина прилагает немало усилий, чтобы в поле его зрения постоянно появлялись достойные и знатные молодые леди. Просто чудо, что еще ни одна не привлекла его внимания.
— Вероятно, он очень любил свою жену, — предположила я.
— Очень, — согласился Джон Мелвилл. — Порой я думаю, что он вообще, никогда не женится. Память о ней для него священна.
Мы прошли уже большую столовую и приблизились к малой, где сервировались завтраки.
Гарриет была уже там, одетая в шелковое дневное платье цвета бронзы, которое придавало ее лицу желтоватый оттенок. Впрочем, разве не естественно, что она сейчас особенно не думала о нарядах и о том, как выглядит: во-первых, потому что не так давно потеряла мужа, а во-вторых, из-за беременности. Поскольку она сидела, я не могла видеть, насколько заметно ее положение.
Гарриет криво усмехнулась, увидев меня.
— Ну и ну, — произнесла она тоном, который иначе, как наглым, назвать не могу. — Кого мы видим? Миссис Сандерс.
Моя фамилия прозвучала в ее устах как бранное слово.
Я твердо встретила ее взгляд, и через какое-то время она отвела глаза, полуприкрытые тяжелыми веками. Уж не думает ли она, пришло мне в голову, что я тоже колдунья, каковой считает мою тетю Маргарет. Что ж, если она легко поддается тому, что называет колдовством, возможно, мне будет проще иметь с ней дело. Впрочем, упаси меня Бог от этого.
— Добрый день, миссис Сандерс, — услышала я приветливый мужской голос и, повернувшись, встретилась взглядом с Роджером Мелвиллом. — Рад вашему приезду. Наше общество сплошных побочных родственников нуждается в присутствии нового человека.
Леди Реджине, видимо, очень понравился его легкомысленный тон, и она сочла нужным пояснить:
— Миссис Сандерс приехала с сыном, который составит компанию Тео и Чарли.
— Конечно, Джинни, — ответил ей Роджер, — это я и хотел сказать.
Я хорошо понимала, что у него нет оснований испытывать симпатию к Гарриет, но в то же время вовсе не желала служить предлогом для выражения его неприязни, а потому посмотрела на Роджера с тем же упреком, что и его кузина. Другими словами, изобразила неодобрение.
И тут в комнату вошел Сэйвил. Он оглядел всех присутствующих и обратился ко мне:
— Что же вы не приступаете к еде, миссис Сандерс? Сегодня у нас была длительная прогулка в коляске, вы помните? Я голоден как волк. А вы?..
Джон Мелвилл подал мне тарелку:
— Советую взять холодную дичь. Она на буфете, видите?
Один из трех лакеев, находящихся в комнате, отрезал мне кусок утки, и я прошла со своей тарелкой вдоль стола, стараясь сесть подальше от Гарриет. Сэйвил уселся рядом со мной.
— Тут без тебя мне снова жаловались на мельника, слышишь, Ральф? — обратился к нему Джон. — Может, сам поговоришь с ним?
На лице Сэйвила появилось озабоченное выражение.
— Хорошо. Сегодня же. — Он искоса взглянул на меня. — Возможно, миссис Сандерс согласится пойти со мной, я заодно покажу ей окрестности?
— Конечно, — ответил за меня Джон Мелвилл. Остальные, включая меня, хранили молчание.
— Пусть Никки тоже пойдет с нами, милорд, — проговорила я.
— Ему будет веселее с моими племянниками, — сказал Сэйвил и принялся за ростбиф.
Вопрос решен, говорил весь его вид.
Я посмотрела в сторону леди Реджины — сама не знаю зачем. Вероятно, в поисках поддержки. В ее взгляде было нечто похожее на смирение. Так тому и быть, если он сказал, говорил ее взгляд. Потом она улыбнулась с той же покорностью.
— Наши места заслуживают того, чтобы на них посмотреть, миссис Сандерс, — сказала она.
— О, я предвкушаю это удовольствие, — проговорила я и погрузилась в другое удовольствие — искусно приготовленную холодную дичь.
Леди Реджина начала рассказывать брату о письме, которое получила сегодня от мужа из Гейдельберга, и все мы слушали о его успехах там, на собрании ученых мужей, занимающихся астрономией и еще чем-то совершенно непонятным для обычных людей.
Минут двадцать спустя Сэйвил повернулся ко мне и произнес почти приказным тоном:
— Экипаж будет у входных дверей через четверть часа, миссис Сандерс. Жду вас в холле.
Я поднялась и покорно сказала:
— Хорошо, милорд.
Извинившись со спокойным, как мне казалось, достоинством перед сидящими за столом, я отправилась наверх, чтобы надеть перчатки и шляпку.
Почему-то на душе у меня было легко и весело.
Глава 13
Сэйвил стоял внизу лестницы, и, когда я спускалась по ней, а он с улыбкой смотрел на меня, я поняла с ужасающей отчетливостью, что пропала. Окончательно и бесповоротно.
«Как же все это случилось? — спрашивала я себя, пока мы шли к стоящей у входа коляске. — Как смог человек, которого я видела, по существу, всего несколько раз, перевернуть всю мою жизнь? Безраздельно завладеть мною?»
«Не следовало ни в коем случае приезжать сюда!» — кричала моя душа. Зачем, зачем я позволила уговорить себя — я, всегда так гордившаяся своей независимостью? Безропотно, словно ребенок, которого родители увозят из школы, где разразилась эпидемия сыпного тифа, я всего несколько часов назад быстро уложила вещи и села в подъехавший экипаж, оставив простых и добрых людей, которые, наверное, больше всех других заботились обо мне все последнее время, любили меня всей душой.
Почему я так поступила?..
О, я прекрасно знала почему. Знала, что поступаю не правильно, если угодно, бездумно, легкомысленно, но ничего не могла поделать.
— О чем задумались? — спросил Сэйвил. Мы уже стояли возле экипажа. — Все еще беспокоитесь о Никки?
Его руки коснулись моей талии — теплые, сильные, я слегка оперлась на его плечи, и он подсадил меня на подушки экипажа.
— У меня и в мыслях нет отрывать вас от сына, Гейл, — продолжал он, усаживаясь рядом со мной и беря в руки вожжи и хлыст. — Я не в первый раз, поверьте, провожу лето рядом с детьми, — он усмехнулся, — и мы с удовольствием примем вас в свою компанию.
Ох, эта его улыбка, будь она неладна!
— Как любезно с вашей стороны, — хмуро ответила я, не сводя глаз с пары серых красавцев, которых сегодня запрягли в экипаж.
Сэйвил тронул коней.
— Вы увидите, — сказал он тоном опытного чичероне, — что парк, окружающий Сэйвил-Касл, совсем не таков, как многие нынешние.
Такая детская гордость звучала в его голосе, что я с трудом подавила улыбку.
Экипаж прошуршал по аллее, усыпанной гравием, выехал из величественных ворот в древней стене. Стало слышно, как плещется вода в озере, окружающем замок.
— Большой это остров? — поинтересовалась я.
— Всего одна квадратная миля. Так что многие службы, например кухня, находятся за его пределами.
— Кухня? — удивилась я. — Но это ведь ужасно неудобно, особенно для слуг.
— Она соединяется с главным зданием подземным ходом, — продолжал он удивлять меня. — Поэтому на пищу не льет дождь и не сыплет снег, и она не слишком остывает, как вы успели, наверное, заметить.
Но я все-таки осталась при своем мнении: проживание в небольшом доме имеет свои неоспоримые преимущества.
Мы уже ехали по дамбе, когда я спросила:
— Направляемся к мельнице?
— Да, — ответил Сэйвил. — Дорога идет как раз через парк, о котором я упомянул.
Через минуту, поддерживая все время затухающий разговор, я спросила, принадлежит ли мельница целиком замку. Я знала, что обычно мельницами владеет вся деревня, а не только замок, но по тому, как разгневался Сэйвил, когда услышал от Джона Мелвилла что-то о поведении мельника, поняла: эта мельница находится полностью во владении лендлорда.
Так оно и оказалось. Хотя, по правде говоря, мне было такое же дело до этой чертовой мельницы, как до кометы, носящей имя Джервеза Остина.
Облака заслонили солнце, Сэйвил поднял глаза, посмотрел на небо, и мне пришла в голову забавная мысль: в эту минуту знатный лорд был удивительно похож на обыкновенного крестьянина, с тревогой думающего о сюрпризах погоды и о том, как это отразится на будущем урожае.
Сэйвил снова заговорил о мельнице, видимо, считая нужным растолковать мне причину своего беспокойства:
— Мельница принадлежит замку, но за определенную плату ею пользуются арендаторы и местные фермеры. Теперешний мельник уже не в первый раз намолачивает меньше муки, чем следует, из того количества зерна, какое получает. На него многие жалуются. Мой кузен Джон так и не сумел убедить наглеца, что на обмане далеко не уедешь. — Я заметила, как на скулах Сэйвила заходили желваки. — Придется и мне поговорить с ним, — продолжал он, а я подумала, что не хотела бы оказаться на месте этого мельника.
Доехав до конца дамбы, мы двинулись не на запад, как раньше, а свернули на дорогу, ведущую к северному берегу озера, на котором я увидела несколько рыбачьих лодок. Впрочем, если не считать дамбы, в замок можно было попасть только на лодке.
Справа от неширокой дороги появились высокие вечнозеленые деревья, закрывающие вид на озеро. Но вскоре озеро и замок опять стали видны. Кроме того, моему взору открылся тот самый парк, о котором с гордостью говорил Сэйвил. Искусно посаженные и подстриженные деревья служили фоном для целой коллекции греческих статуй, занимающих достаточно большое пространство. Были здесь и скамейки, чтобы сидя обозревать всю эту красоту, а в самом центре парка, а вернее сада, находился мраморный фонтан — нимфа, между ладоней которой струится вода.
Сэйвил остановил лошадей, чтобы я могла вдоволь налюбоваться открывшимся видом, и негромко, словно боясь нарушить тишину и прелесть этих мест, сказал:
— Сад был здесь с незапамятных времен. А мой отец осмелился поставить статуи.
— По-моему, они пришлись к месту, — ответила я.
— Между прочим, — знакомая ирония прозвучала в его голосе, — тут тоже есть лабиринт. — Он показал на узкую тропу, уходящую влево, к разукрашенной деревянной арке. — Не знаю, Правда, так ли он извилист и таинствен, как у вашего друга Уотсона. Испытайте сами и посмотрите, сумеете ли заблудиться в нем.
— Откуда вы знаете, что я потерялась в том лабиринте?
— Мне сообщил ваш сын.
— И вы запомнили эту чепуху?
— Если дело касается вас, я мало о чем забываю, Гейл.
— Неужели? — нервно спросила я. — О… как вы…
Усмешка тронула его губы, и, взяв вожжи, он заставил коней двинуться дальше.
Кустарник по обеим сторонам дороги внезапно кончился, открылись большая, аккуратно подстриженная зеленая лужайка и немного дальше — дубовая роща. А затем моим удивленным глазам предстало строение, стоящее на берегу озера и напоминающее греческий храм, что казалось несколько неуместным на типично английской фоне.
Сэйвил снова остановил коней.
— Это всего-навсего бани, — сказал он. — Их тоже построил мой отец. В те годы в моде был стиль итальянской средневековой архитектуры в духе Андреа Палладио.
«О Господи, чего они только не знают, эти английские лорды», — подумала я со смешанным чувством зависти и сарказма.
— А моя матушка, — продолжал Сэйвил, — устраивала здесь пикники для своих приятельниц. Они пили шампанское и воображали себя нимфами, сидящими на берегу Эгейского моря, или кем-то в этом роде.
В его легкой насмешливости не было злости, и я не удержалась от смеха, представив этих нимф.
Он с одобрением посмотрел на меня и улыбнулся. Но роль чичероне не давала графу покоя, и он заговорил опять:
— Там внутри бассейн в римском стиле. Мои племянники иногда купаются в нем, но, конечно, предпочитают озеро.
Его слова немного испугали меня.
— В озере? Они умеют плавать?
— Конечно. Наша семья многие века живет рядом с большой водой. Как же мы можем не уметь плавать? Порой я думаю, что мы вообще произошли от рыб.
На этот раз я не засмеялась.
— Мой сын совсем не умеет, — сказала я.
— Ну и что? Научим его совместными усилиями. И вообще, Гейл, оставьте ваше беспокойство. Постарайтесь расслабиться хотя бы ненадолго и как следует отдохнуть, дорогая. Обещаю, что за Никки будут хорошо присматривать.
Я немного успокоилась после его слов, хотя одно из них — «дорогая» — повергло меня в смущение. Что же касается его любезного предложения расслабиться и отдохнуть, то, к сожалению, человек не волен приказать себе сделать это. То есть приказать-то он может, но вот получится ли, один Господь знает.
Мы медленно ехали дальше, и еще одно здание привлекло мое внимание: скромный коттедж, наполовину из камня, наполовину из дерева, окруженный кустами боярышника и невысокой изгородью, выкрашенной белой краской. Для моего глаза зрелище более привычное.
— Какой прелестный дом! — не удержалась я от восклицания. — Здесь живет кто-нибудь из ваших арендаторов?
— Нет, он входит в парковый ансамбль, — ответил Сэйвил. — Построен при моем деде: тогда подобные безыскусные дома вошли в моду. Когда мы были мальчишками, Джон и я, то часто убегали сюда в летнее время. Воображали себя Робинзонами Крузо и прочими жертвами кораблекрушения и отшельниками. Ловили рыбу и сами себе готовили пищу.
Мне пришлось сделать немалое усилие, чтобы представить себе лорда Сэйвила, сидящего с удочкой на берегу или жарящего на костре рыбу.
Глядя на удаляющийся коттедж, я не могла не подумать о многих семьях — не говоря уж о моей собственной, — для которых возможность жить в подобном доме показалась бы чудесной сказкой, а здесь он служит детям для игр или вообще пустует. И, подумав так, я лишний раз ощутила ту пропасть, что лежит между мной и этим красивым человеком с вожжами в руках.
Сэйвил только что упомянул о своем кузене, и мне захотелось побольше узнать о Джоне Мелвилле.
— Его отец — младший брат моего, — рассказывал Сэйвил. — Он был убит во время войны в Северной Америке, и Джон, по существу, вырос здесь, в Сэйвил-Касле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38