– Осторожнее отзывайся о мертвых, Рейн Меррик. Особенно о бедных, проклятых женах.
– Прости меня, это влияние отца. Так какая же из жен, по мнению Карра, не может вынести разлуки с ним?
– Твоя мать. Вот почему я пришла сюда. – Она подошла шаркающей походкой к открытому ящику, доверху набитому разными вещами. Ее руки нежно погладили содержимое. – Я знала, что Карр убрал ее вещи сюда, и, когда конюх сказал, что видел в часовне прошлой ночью свет, я подумала…
– Ты подумала, что это Дженет? Значит, ты пришла ходатайствовать за Карра перед призраком? Не знал, что ты так ему преданна. Я всегда считал, что твоя преданность отдана Фиа.
Старая женщина в ответ на его насмешку неожиданно дернула его за ухо. Он с воплем отскочил.
– Так оно и есть, – сказала она. – Если кто-то пытается убедить Карра в том, что его преследует его бывшая жена, это может нанести вред мисс Фиа.
– Ты по-прежнему ее защищаешь, – заметил Рейн.
– Приходится. – Старуха заколебалась. – Ты… значит, ты это почувствовал?
Рейн уставился на нее в изумлении, а Ганна приняла его молчание за порицание.
– Когда я пришла работать сюда, вы были отчаянными сорванцами, – оправдываясь, сказала старуха. – Отчаянные, горячие головы, своевольные существа. Можете благодарить Бога, что вашему отцу не было до вас никакого дела. Это позволило вам стать тем, кто вы есть, а не тем, кого он бы из вас сделал.
А ведь было время, когда Рейн был бы рад этому, все бы отдал за одобрение Карра.
– Но Фиа… – Ганна мяла грубые юбки. – Такая красивая и такая грустная. Она была всего лишь крохотным видением, которому ваш отец скармливал ложь и коварство большими ложками. Кто-то должен был встать между ним и тем, во что он хотел ее превратить.
– И тебе пришлось взять это на себя?
– Больше было некому.
– Почему?
Старуха прикоснулась к своему изуродованному лицу.
– Говорят, что уроды не в силах устоять перед красотой, – просто ответила она. – Но не сомневайся, я любила вас с Эшем тоже. Как ты думаешь, кто узнал, что Макларены собираются тебя линчевать и дал знать Карру?
Рейн посмотрел прямо в ее печальные глаза.
– Едва ли Карр явился меня спасать, Ганна.
Ганна сплюнула на каменный пол.
– Конечно, нет! Но он быстро бросился тебе на выручку, потому что решил использовать нападение на тебя Макларенов в качестве предлога, чтобы избавиться от последних членов их клана. Так он и сделал! Радуйся, что у него был этот предлог, и прости Макларенов за то, что они не разделяют этой радости! – закончила она сердито, очень расстроенная.
«Карру не удалось уничтожить всех», – подумал Рейн. Фейвор и ее брат живы.
– Карру за многое предстоит ответить в отношении Макларенов. Неудивительно, что ему мерещатся призраки.
– Да, – согласилась Ганна. – Но в последнее время некоторые из гостей Карра тоже их видят. А Карр ведет себя странно. Он возбужден. И я могла бы поклясться, что слышала женский голос, когда шла по коридору.
– Уверяю тебя, со мной в часовне не было никаких призраков. – Ему необходимо было увести отсюда Ганну на тот случай, если Фейвор вздумается вернуться. Хотя он и не сомневался в любви Ганны, она ясно дала понять, кому преданна. Если она поймет, что Фейвор – из семьи Макларенов, она может решить, что девушка представляет угрозу для Фиа. В конце концов, все Макларены должны ненавидеть всех Мерриков.
– Что касается гостей Карра, они, наверное, видели меня. – Он очаровательно улыбнулся. – Постараюсь стать менее заметным.
Ганна всегда улавливала стремление сменить тему так же безошибочно, как гончая чует зайца.
– Да. – Она постучала длинным пальцем по его груди. – Что ты здесь делаешь, Рейн Меррик? Ясно, ты пришел сюда не ради семейного воссоединения.
– Разве? – Он взял ее обвиняющий палец, сжал в кулаке и поцеловал кончик. – Возможно, я пришел только ради того, чтобы ты еще раз обняла меня, Ганна.
– Начнем с того, что я тебя никогда не обнимала раньше, почему это ты решил, что я изменилась? – спросила она, но ворчливый тон не мог полностью скрыть ее удовольствия. – Выкладывай, не то не уйду, пока не скажешь. Даже не думай надувать меня, Рейн Меррик. Тебе не терпится спровадить меня, и я тут же уйду, если ты мне скажешь, зачем роешься в материнских вещах.
Ему не составило большого труда решиться рассказать ей обо всем. Она подумает, что он сошел с ума, как думала Фейвор. Кроме того, Ганна могла знать, куда Карр засунул остальные вещи Дженет.
– Я ищу клад Макларенов.
– Что? – На ее и без того сморщенном лбу появились новые морщины. – А что это такое?
Наверное, Ганна никогда не слышала о драгоценных камнях. Как заметила тогда Фейвор, это была всего лишь местная легенда. А Ганна не принадлежала к клану Макларенов. Она приехала с севера через несколько месяцев после смерти матери в поисках работы. Карр, видя, как она понравилась Фиа, тут же нанял ее. Женщина с внешностью Ганны обходилась недорого.
– У моей матери был гарнитур из драгоценных камней, Ганна, который она приняла на хранение от клана.
Ганна красноречиво пожала плечами.
– Значит, они теперь у Карра.
– Нет. Он ничего о них не знал. Я сам узнал о них только потому, что однажды видел, как она их доставала.
Ганна с сомнением смотрела на него.
Рейн продолжал:
– Там было ожерелье и еще несколько украшений. Брошь в виде льва, усыпанная грубо обработанными камнями. Работа не очень искусная, это увидели даже мои детские глаза. Но золото толщиной с мой большой палец, а камни крупные, как кошачьи глаза.
– Продолжай! – буркнула Ганна.
Он улыбнулся.
– Она хранила их в сундучке, похожем на восточную коробку. Ты никогда не видела такую вещь здесь или в другой комнате?
Ганна прищурилась, глядя в потолок и потирая расплющенный нос пальцем. Несколько минут она размышляла, потом виновато пожала плечами.
– Нет, Рейн. Извини. Я не припоминаю, чтобы видела такую вещь. Но это не значит, что ее не существует. В этих комнатах лежит множество всяких вещей.
Ее ответ приговаривал его к долгим дням поисков среди бесконечного нагромождения старья, тряпок и всяких ненужных вещей. К очень долгим поискам.
И все это в компании маленькой жертвы.
По непонятной причине осознание этого факта не обескуражило его.
Эта девушка испытывает к нему отвращение.
Карр вел Фейвор Донн вверх по лестнице к картинной галерее. Немного раньше она заявила, что не успокоится, пока не осмотрит ее, и только под его руководством.
Ее пальцы плясали над его рукавом, почти не прикасаясь к нему. Очень странное поведение, если в нее действительно вселился дух его жены, которая любила его преданно, страстно и даже демонстративно. По крайней мере в начале их брака.
Он все еще не знал, что ему делать, если она и вправду окажется Дженет. Не мог же он жениться на этой девчонке. Что, если он женится, а потом с ней действительно произойдет несчастье? Он мог бы предложить ей стать его любовницей, но Дженет была очень строга на этот счет. Она бы не позволила ему прикоснуться к себе до клятвы у алтаря. И к тому же, как он уже заметил, эта девушка едва терпела его прикосновения.
Он не ошибался. Слишком многих женщин ему довелось соблазнить. И все же она весь вечер попадалась на его пути. Объяснить это можно было, только признав правдой слова Палы о том, что этой девушкой руководит дух Дженет.
У него появились сомнения после случая с шарфом, но ее преследование было таким настойчивым, в нем ощущалась настоятельная необходимость, даже отчаяние, и он начал верить Пале. Возможно, эта девушка даже не подозревает, что в ее тело вселилась еще одна душа.
Поэтому он согласился, и вот они здесь, стоят перед одним из шедевров Тициана. Он вложил большую часть своего состояния в произведения искусства, драгоценности и манускрипты.
– Мне нравится синий цвет. Особенно переливчатый синий цвет, – сказала Фейвор, бросив на него косой взгляд.
Темные глаза, почти черные, отметил он, с чересчур расширенными зрачками. И волосы неестественно черные. Очаровательно, но странно.
– Прелестный оттенок, – согласился он.
По дороге сюда она сделала несколько замечаний мимоходом. Ей нравятся устрицы. Ее волнует скрипичная музыка. Она заявила, что читала Джонатана Свифта и Генри Филдинга, и явно старалась удивить его этим. Он сказал ей, что не читал ни того ни другого и что находит чтение утомительным. Явно обескураженная, она погрузилась в долгое молчание, которое прерывалось лишь случайными, не связанными друг с другом замечаниями.
Не может быть, чтобы эта девушка настолько плохо могла беседовать. Он слышал, как она перед этим весьма легко и остроумно вела беседу с Танбриджем. Возможно, то, что он сейчас наблюдал, было влиянием Дженет, и эти внезапно вырывающиеся у нее глупые высказывания были результатом воздействия другой души.
Они стояли и смотрели на шедевр Тициана несколько минут, потом ему стало скучно.
– Пойдем дальше?
Он повел ее мимо удручающе тусклой фламандской картины к той, которая ему действительно нравилась, пейзажу Пуссена, написанному с почти математической точностью, под названием «Дионис у городских ворот». Греческая тема нравилась ему не меньше, чем строгая чистота композиции. Он всегда восхищался древнегреческой архитектурой и в какой-то степени самими греками. Не так, как римлянами, конечно.
– Красиво, – пробормотала Фейвор.
– Не только красиво, но и точно, – поучающим тоном сказал он. – Видите эти строения на заднем плане. Это все постройки, изображенные на их истинном месте в Афинах.
– Правда? Я не читаю на древнегреческом. И по-латыни. Немного по-французски. Еще меньше по-немецки.
Карр ее почти не слышал. Из него вышел бы отличный древнегреческий аристократ. Или философ. Или политик. Он произносил бы речи… вон там.
– Видите, моя дорогая? Вон там – Акрополь, а вон там – Парфенон.
Она что-то тихо ответила. Он обернулся и пристально посмотрел на нее. Выражение ее лица стало одновременно далеким и нежным. Ее рот таил обещание улыбки, а взгляд был мягким.
– Что вы сказали? – спросил он, наклоняя голову, чтобы хорошенько расслышать. – Что вы сказали?
– «Акрполе», – прошептала она, словно припоминая какую-то приятную глупость.
У него перехватило дыхание; в груди больно забилось сердце. Он не мог в это поверить. Не может быть. Через столько лет!
Дженет вернулась.
– Спокойной ночи, мисс Донн.
– Лорд Карр. – Она улыбнулась, вошла в свою комнату и закрыла за собой дверь. Плотно зажмурила глаза, прислушиваясь, когда он уйдет. Целых пять минут прошло, пока она услышала его удаляющиеся по коридору шаги.
Фейвор с рыданием привалилась спиной к двери.
Она добилась своего. Она привлекла к себе внимание Карра. И даже более того. Он теперь от нее не отстанет. В каком-то месте этой длинной, мрачной картинной галереи он убедился, что в ней живет дух Дженет Макларен.
Он прикоснулся к ней. Погладил ее щеку тыльной стороной ладони. Господи! У нее задрожали ноги, колени подогнулись. Она опустилась на пол, ругая себя за непростительную слабость.
Конечно, он прикоснулся к ней! Если все пойдет так, как они планировали, он не только будет прикасаться к ней. Это была ее цель, ее намерение с самого начала. Карр должен на ней жениться.
Из ее глаз полились слезы. Они все лились и лились, потоки слез, которые невозможно удержать. Они стекали по щекам и губам, капали с подбородка, пропитывали тонкое кружево на ее корсаже. Предательские слезы, выдающие ее слезы, которым не было дела до планов, намерений и целей.
Если бы только, беспомощно подумала она, Рейф не прикоснулся к ней первым.
Глава 18
– Пока еще нас здесь не много, не так ли? – Леди Фиа улыбнулась Фейвор милой улыбкой, от которой ее красивое лицо стало еще красивее, но которая почему-то превратила в насмешку ее доброту.
Фейвор, стоящая рядом с Фиа в ожидании остальных, почти не обращала на девушку внимания. Рейф будет гадать, куда она подевалась, почему не принесла одежду. Возможно, он ругает ее и сердится.
Может быть, он будет по ней скучать.
Она замигала, пораженная собственной глупостью. Нужно гнать прочь такие мысли. Лучше ей постараться улыбнуться до того, как придет Карр, чтобы повести компанию на пикник.
День в конце октября выдался ясным и не по-осеннему теплым. Ночью ветер переменился и теперь дул с юга, ласковый и робкий, словно девица на воскресной прогулке.
Леди Фиа устроила этот пикник. Сегодня рано утром она разослала приглашения. Самые измученные из завсегдатаев Уонтонз-Блаш еще спали; присланные им тисненые приглашения остались непрочитанными. Но большая часть преданных поклонников Фиа, которые приказали своим слугам немедленно приносить им любые послания от леди Фиа, прислали согласие.
Фейвор оказалась одной из немногих гостей, которая не спала, когда принесли приглашение, по той простой причине, что она вообще не ложилась спать. Она приняла приглашение неохотно, зная, что обрекает себя на весь день на общество Карра, хотя могла бы провести его в поисках сокровищ вместе с Рейфом.
Но избегать Карра означало лишь откладывать то, что она должна сделать. Поэтому сейчас она ждала появления Карра, интереса Карра и, как результат, его ухаживаний. Ее мысли были настолько же мрачными и тяжелыми, насколько этот прекрасный день был приятным и ясным.
– Мисс Донн, – воскликнула леди Фиа. – Вы и правда выглядите нездоровой. Возможно, вам лучше остаться в Уонтонз-Блаш?
– Нет.
Леди Фиа криво усмехнулась:
– Если вы предпочтете покинуть нашу компанию, я гарантирую, вам не придется жалеть об упущенных возможностях.
– О чем вы, леди Фиа? – спросила Фейвор, наконец-то заметив легкое презрение в голосе девушки.
– Мой отец, мисс Донн, не поедет с нами.
Фейвор тут же насторожилась, сбросив с себя сомнамбулическое состояние, словно промокшую зимнюю накидку. То, что леди Фиа заметила внимание Фейвор к ее отцу, значило меньше, чем тот факт, что он сегодня не поедет с ними.
– Лорд Карр не поедет?
– Нет, – ответила леди Фиа, внимательно изучая ее. – Он редко встает раньше полудня.
Она придвинулась ближе, улыбаясь притворно веселой, заговорщицкой улыбкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32