И Анна стала неторопливо подниматься по лестнице, а служанка помчалась на кухню, без сомнения, для того, чтобы поскорее рассказать всем, в каком необычайном виде появилась хозяйка.
Одной из трудностей, с которыми Анна столкнулась сразу же после приезда в Техас, являлось отсутствие здесь вышколенных слуг, однако со временем она смирилась с этим. Иногда Анне даже казалось, что она уже стала в большей степени американкой, чем сами американцы.
В спальне она разделась и принялась с такой интенсивностью смывать грязь, как если бы надеялась таким образом избавиться от пережитого унижения. Затем Анна задумалась. Этот невыносимый наглец! Откуда он взялся? Нужен закон, запрещающий подобным личностям выезжать на дорогу. Как он осмелился выкинуть такой фортель на ее собственной земле, ведь его выходка могла покалечить их обоих? Ее одежда испорчена, а что касается “даймлера”… Возможно, понадобится несколько недель, чтобы привести его в порядок. Да откуда, черт побери, этот нахал взялся?
И все же, несмотря на раздражение, Анна была вынуждена честно признаться себе, что испытала приятное возбуждение… и по достоинству оценила крепкие нервы наездника. Боже мой, что это была за гонка! Происшествия, так сильно щекочущие нервы, были настолько редкими в жизни Анны, что она просто не могла упустить этот случай. Нельзя сказать, что она вчистую проиграла гонку, но все же Анне было неприятно, что этот лихач, бросивший ей вызов, одержал верх на глазах доброй половины работников ранчо.
Анне Эджком исполнилось двадцать пять лет. В восемнадцать лет она вышла замуж за своего троюродного брата, наследника огромного поместья Хартли, Марка Эджкома. Это был единственный поступок за все двадцать пять лет ее жизни, одобренный ее семьей.
Марк был этаким искателем приключений, что и привлекало в нем Анну. В основе их брака лежали не любовь, не выгода, а просто общие интересы. К тому же Марк оказался прекрасным бизнесменом, он не желал спокойно почивать на лаврах славного прошлого своей семьи, и за это Анна восхищалась им. Во многом муж напоминал Анне ее деда, который три поколения назад первым застолбил участок в Техасе и стал вкладывать деньги в техасские земли. Марк, отнюдь не стесненный в средствах, в качестве свадебного подарка преподнес Анне ранчо “Три холма”.
Здесь они провели медовый месяц, и каждый день этого месяца был для Анны столь же радостным и захватывающим, как поездка на африканское сафари. Но что значат для нее зеленые просторы Техаса, Анна поняла значительно позже. Спустя шесть месяцев после того, как Марк впервые переступил с ней порог этого дома с белыми колоннами, он заболел лихорадкой. Возможно, ее прекрасный молодой муж и был силен духом, но он, к сожалению, был слаб телом. За три месяца до своего девятнадцатилетия Анна осталась вдовой, и ей пришлось принимать необычайно важное решение.
Домой Анна не вернулась, хотя ее родители умоляли об этом. За короткое время замужества Анна успела объехать с мужем почти полмира и поселиться на незнакомой ей земле. Она стойко перенесла недовольство родителей. Анна точно знала, чего она хочет, и впервые в жизни у нее появились средства для достижения своей цели. А хотела Анна независимости.
Ранчо “Три холма” было словно предназначенным ей местом. Со всеми его странностями, похожими на бродяг ковбоями, которые на все смотрели скептически, с лениво пасущимся скотом, с непривычно провинциальными соседями… Марк подарил ей более ста тысяч акров земли, шесть увлекательнейших месяцев и массу забавных анекдотов. Он подарил ей совершенно новую жизнь. И все это впервые по-настоящему принадлежало ей, и только ей. И это Анну вполне устраивало.
Последующие шесть лет были нелегкими, но Анна справилась. Она прочно заняла свое место в обществе, приобретя репутацию независимой деловой женщины. Капля за каплей Анна завоевывала признание и уважение мужчин, которые железной рукой управляли этой частью Техаса. Она прекрасно понимала, что, вступая в единоборство, серьезно рискует, однако в настоящее время это заботило ее меньше всего. Анна не достигла бы того, чего достигла, если бы позволяла противникам поколебать свою решимость.
Она собрала в узел серебристо-белокурые волосы, надела накрахмаленную голубую юбку и только начала застегивать манжеты белой блузки из тонкой кисеи, как услышала топот копыт на подъездной дорожке.
Выглянув в окно, Анна кивнула. К дому двигалась группа всадников, возглавляемая Джорджем Гринли. Понаблюдав за ними несколько секунд, Анна отправилась вниз встречать визитеров.
Из переднего холла Анна прошла в библиотеку, где взяла ружье Марка. Затем вышла на крыльцо, небрежно зажав ружье под мышкой, и остановилась в ожидании гостей.
Джордж Гринли был главой местной ассоциации скотоводов. Грубое лицо, зычный голос, густые темные волосы, стальные глаза, над которыми нависли густые брови, – вот его портрет. Гринли был огромный, как штат Техас, которым он хотел править, и от него исходила какая-то необузданная сила.
Гринли сопровождали четверо владельцев ранчо, чьи земли граничили с “Тремя холмами”. От Анны не ускользнуло то, что Джордж тщательно подобрал состав своей делегации, это даже вызвало легкую улыбку на ее лице. Она принимала этих мужчин у себя в доме, дружила с их женами, сидела в церкви на одной скамье, играла с их детьми. В Техасе понятие соседства не просто географическое, и, без сомнения, Джордж намеревался напомнить ей об этом. Видимо, поэтому мужчины выглядели не слишком дружелюбно, и к седлам у них были приторочены топоры, молотки и кусачки.
Джордж остановил лошадь возле коновязи и стал неторопливо спешиваться. Тут он заметил у Анны ружье и застыл, сдвинув шляпу на затылок. Улыбка никак не приклеивалась к его грубому лицу.
– Так-так, мисс Анна, – медленно промолвил Джордж. – Не слишком-то любезно вы нас встречаете.
– Мистер Гринли, когда вы приедете ко мне на чай, обещаю вам радушный прием, – спокойно ответила Анна. – Но если вы приезжаете с топорами, то, боюсь… – Она кивнула на ружье. – Другого не ожидайте.
Улыбка исчезла с лица Гринли. Упершись ладонями в седло, он заявил:
– Правильно, мисс Анна, мы приехали сюда не чай пить, да и не для разговоров. Мне кажется, у вас было время обдумать наше предложение, и сейчас нам нужен ваш ответ. Надеемся, он будет положительным, однако мы готовы и к отрицательному. Вот и все.
Анна оглядела мужчин, сопровождавших Гринли, наградив каждого из них любезной улыбкой. Голос ее прозвучал тихо, певуче, мягкий британский акцент напоминал о Старом Свете.
– Джентльмены, как вы все прекрасно выглядите! Наверняка вам хочется пить после дальней дороги. Пожалуйста, можете напоить лошадей, да и сами попейте воды из колодца. Возможно, в других, более цивилизованных обстоятельствах я бы предложила вам что-нибудь покрепче.
Джордж Гринли встрепенулся:
– Послушайте, мисс Анна…
– Мистер Уимз, – обратилась Анна к мужчине, находившемуся позади Гринли, – надеюсь, Эмили чувствует себя лучше. Прошу вас, передайте ей, что я непременно навещу ее на этой неделе, если она сможет принять меня.
Уимз сглотнул с таким трудом, что у него вздулся кадык, а рука машинально дернулась к шляпе.
– Да, мисс, ей гораздо лучше, спасибо за вашу доброту, она благодарит вас за отвар, который вы ей прислали.
Анна улыбнулась.
– Мистер Гамильтон, все это время мы очень скучаем без вашей дочери. А гнедой пони, который ей так нравился, растолстел. Боюсь, мне придется продать его. Думаю, вы дадите мне знать, если вас это заинтересует.
Теперь уже смущенно выглядели не только Уимз и Гамильтон, но и другие спутники Гринли. Они ерзали в седлах, стараясь не встречаться взглядом с Анной. Анна снова повернулась к Гринли. Некоторое время они пристально смотрели друг на друга – стройная аристократка и похожий на медведя мужлан, каждый из которых обладал несомненной силой. Анна чуть улыбнулась:
– Мой ответ остается таким же, каким он был во время нашей последней встречи, мистер Гринли. Это моя земля, и я буду делать с ней то, что захочу. И ни вы, ни эти добрые джентльмены, ни вся ассоциация скотоводов восточного Техаса не остановят меня. Если у вас имеются еще какие-то претензии, предлагаю вам обсудить их с моими адвокатами. – С этими словами Анна повернулась, чтобы уйти.
– А теперь послушайте меня! – Голос Гринли звучал резко, он больше не притворялся вежливым. Анна обернулась и вскинула брови, как бы удивляясь тому, что Гринли вышел из себя. Однако на него это не произвело никакого впечатления. – Это страна скотоводов! Она создана для скотоводов, ею управляют скотоводы, и мы не потерпим, чтобы всякие чертовы иностранные механизмы отравляли нашу воду и иссушали нашу траву. Я предупреждаю вас…
– Мои бурильные установки не причинили никакого вреда ни вашей траве, ни вашим ручьям, – спокойно, но твердо возразила Анна. – Если дело только в этом, я предлагаю…
– Да ваши собственные коровы дохнут как мухи! Я говорю вам, что это яд, и мы этого не потерпим!
Наступила напряженная тишина, спутники Гринли стали выпрямляться в седлах и бормотать что-то в поддержку вожака. В голосе Анны появились ледяные нотки, взгляд ее стал твердым как сталь:
– Сэр, вы находитесь на моей земле, будьте добры убраться с нее.
Некоторое время Гринли смотрел на Анну так, словно хотел пробуравить ее взглядом, и Анне казалось, что она видит, как ворочаются мозги над густыми бровями. Но похоже, Гринли решил сменить тактику: его лицо расслабилось.
– Долгое время мы были друзьями, мисс Анна, – примирительным тоном произнес он. – Мы все вас очень высоко ценим и не хотим лишиться вашего доброго расположения. Ранчо “Три холма” – это неотъемлемая часть Техаса, и мы, так же как и вы, не хотим ему зла. Поэтому позвольте мне попросить вас по-доброму, по-соседски: оставьте эту глупую идею и снесите буровые вышки.
– Нет, – только и сказала Анна.
С минуту они смотрели друг другу в глаза. Возникшее между ними напряжение было настолько ощутимым, что даже лошади заволновались. Наконец Джордж Гринли резко ухватился за поводья, развернулся в седле и рявкнул:
– Ладно, ребята, мы сами их снесем. Анна вскинула ружье и взвела курок.
Выражение явного изумления появилось на лицах всадников, даже Гринли медленно повернулся и посмотрел на Анну. Взгляд его ничего не выражал, кроме спокойного удивления и странного для него терпеливого снисхождения.
– Послушайте, мисс Анна, опустите эту штуку, – тихо произнес Гринли. – Вы же знаете, что не выстрелите в меня.
Лицо Анны оставалось непроницаемым, палец уверенно лежал на спусковом крючке. Она и сама не знала, сможет ли выстрелить, хотя подозревала, что скорее всего не сможет. Однако один момент доставил ей большое удовольствие: когда она целилась, на лице Гринли, хоть и на мгновение, но все же промелькнула тень растерянности.
Анна не знала, как поступит, не знал этого и Гринли, но тут раздался голос:
– Возможно, она и не сможет выстрелить, а вот я смогу.
Анна увидела, как взгляд Джорджа Гринли метнулся за ее плечо, и обернулась. Долговязый ковбой сидел на рыжей лошади, одной рукой он небрежно опирался на седло, в другой сжимал “кольт” 45-го калибра, направленный прямо в грудь Гринли.
Анна заметила, что удивление на лице Гринли постепенно сменяется яростью, его пальцы крепко вцепились в поводья. На секунду показалось, что он готов вступить в схватку. Рука Гринли даже потянулась к кобуре, но щелчок взведенного курка “кольта” охладил его пыл. Ковбой смотрел на него не мигая.
Гринли снова перевел взгляд на Анну, уголок его рта скривился в некоем подобии улыбки. Анна подумала, что никогда еще не видела такой ярости в его глазах.
– Значит, вы нанимаете бандитов, мисс? – спросил Гринли. – Что ж, это уже серьезно. – Он обернулся к своим спутникам: – Видите, ребята, она действительно решила драться.
Гринли натянул поводья и коснулся рукой шляпы.
– Больше мы вас не побеспокоим, мисс Анна. – Повернув лошадь, Гринли пустил ее рысью, спутники последовали за ним.
Анна проводила взглядом взметнувшиеся клубы пыли, заставляя себя не смотреть на ковбоя. Сердце ее билось учащенно, однако Анна не понимала, чем это вызвано: удивлением, злостью или возбуждением. Наконец она решила, что успокоилась, и насколько могла холодно заметила:
– Я и сама бы справилась с ними.
– Возможно. – Ковбой сунул “кольт” в кобуру и спрыгнул с лошади. Голос у него был приятный. – Но там, откуда я приехал, мужчина никогда не позволит женщине в одиночку бороться с шайкой негодяев, если только у него, конечно, не связаны руки и не переломаны ноги.
– Понятно.
Ковбой похлопал по крупу лошадь, припавшую к корыту с водой, а потом направился к Анне. За его спиной сияло солнце, и, когда Анна наконец отважилась взглянуть на него, ее ослепило, и ей пришлось прикрыть глаза ладонью. Но вот ее недавний соперник ступил в тень, и Анна впервые смогла как следует разглядеть его.
Анна никогда не страдала какими-либо странностями, и позднее она так и не смогла объяснить себе, что же с ней произошло. Сердце ее вдруг замерло, длилось это секунду, а может, и того меньше, но это ошеломило ее. У Анны возникло такое ощущение, что должно произойти что-то очень важное. И первой ее мыслью было: я знаю этого человека. Конечно же, эта мысль была абсурдной. Она видела его только краем глаза во время их безумной гонки. Анна попыталась взять себя в руки и проанализировать, что с ней, собственно, происходит. И пришла к весьма неожиданному выводу: он самый симпатичный мужчина из всех виденных ею до сих пор.
Он был высоким, стройным, мускулистым, каждое его движение было полно неожиданного для ковбоя изящества. Из-под сдвинутой на затылок шляпы виднелись густые темные волосы, несколько завитков спускались к воротнику рубашки. Изумительно чистые и ясные зеленые глаза, высокий лоб, мощный подбородок с трогательной ямочкой довершали и без того привлекательную картину.
А еще внимание Анны привлекли его губы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38