— Да, мама. Я согласна с тобой и по высказанному, и по еще не высказанному.
Луиза заглянула в глаза дочери и увидела в них такие страстные чувства, о существовании которых даже и не подозревала. Благодарность и любовь к дочери захлестнули Луизу, она только и вымолвила:
— Скажи дедушке, что скоро ужин-Дочь вышла из комнаты, и Луиза попыталась немного прийти в себя. От волнения она почувствовала слабость и легкое головокружение. Но волнение еще больше усилилось, когда она услышала вопль Шевонны, жуткий неестественный крик, напомнивший Луизе о легендарных баныпи. Она вбежала в кабинет отца одновременно с переполошившимися служанками Минни и Алисией.
Светлые волосы Шевонны рассыпались на груди дедушки, неподвижно лежавшего на персидском ковре. С подступившими к горлу рыданиями Луиза бросилась к дочери. — Боже, что случилось?
Шевонна испуганно взглянула на мать. Ее дыхание стало прерывистым. — Я зашла, чтобы сказать дедушке, что уже закончила свои занятия и что мы скоро будем ужинать. Он улыбнулся и сказал мне, что очень меня любит, а потом… схватился рукой за грудь и упал. Мама! Он ничего не говорит. Мне кажется, что дедушка умер.
Луиза попыталась сохранить самообладание. — Минни, пошлите Уизерспуна за доктором Хэллерамом. Алисия, позовите мистера Варвика.
Она мягко подняла Шевонну за плечи и отправила ее наверх за нюхательной солью. Конечно же, Луиза знала, что нюхательная соль здесь бесполезна. Было уже слишком поздно. Она просто должна была чем-то занять Шевонну, чтобы та хоть немного успокоилась.
Когда все вышли из комнаты, Луиза приложила ухо к груди отца. Одна его рука была откинута в сторону, пальцы скрючены наподобие птичьего клюва. Ничего. Ни звука. Струйка крови вытекла из уголка рта, оставив красную полоску на щеке. Странно, но сейчас Луиза почему-то вдруг подумала о Дэне: вспомнила, что сегодня утром он порезался, когда брился, и у него на подбородке царапина такого же цвета.
В наивной надежде, что, может быть, еще не все потеряно, Луиза попыталась поднять отца. Бесполезно. Никаких признаков жизни.
— О, папа!
Теперь можно было плакать, и слезы потекли у нее из глаз, оставляя влажные дорожки на припудренных щеках.
Со смертью отца порвалась единственная нить, связывавшая ее с прошлым: с Америкой, детством и всем, что Луизе было близко и дорого. Отец очень любил ее, и она старалась быть хорошей дочерью. Теперь никто уже не будет любить ее так, как любил ее он.
Что касается Дэна, то ей никогда не понять его желаний и устремлений. Шевонна любила ее, Луиза знала это, но все же своего отца девочка любила сильнее, даже зная, что Дэн не настоящий ее отец.
Торопливо Луиза смахнула слезы. Как по-детски и беспомощно это выглядит. Она же взрослая женщина. Еще одна слеза скатилась у нее по щеке.
— Мама, вот соль. Дедушка… умер? Пытаясь придать своему голосу холодную интонацию, Луиза сказала:
— Да, сейчас он с Богом, в раю. Ты должна помочь мне. Я хочу, чтобы ты нашла дедушкин лучший костюм в полоску и разложила его на кровати. А я побуду здесь, пока не придут доктор и твой отец.
Мужчины пришли одновременно. Когда полный дородный доктор начал осматривать ее отца, Луиза не выдержала и, закрыв лицо руками, громко зарыдала.
Дэн взял ее под руку и вывел из кабинета. — Ты сделала все, что могла, Луиза. Ты должна сохранить свои силы для Шевонны и для меня. Позволь доктору Хэллераму заняться деталями.
Пораженная, она всмотрелась в лицо мужа. — Сохранить силы для тебя?
— Да. — В полутемном коридоре Луиза не могла разобрать выражение лица Дэна. — Твой отец и я не часто встречались с глазу на глаз, но я восхищался им. Он был тверд, как скала. Всегда спокоен, всегда уверен в своих силах и в том, что делает. Он знал, чего хочет от жизни.
И тут Дэн сильно удивил ее: привлек к себе и поцеловал в висок.
— Ты живое воплощение своего отца. Такая же сильная, каким был он. Его смерть напоминает о бренности и скоротечности жизни. Я не хочу потерять тебя. Давай вместе поднимемся наверх. Я хочу, чтобы ты отдохнула, пока в доме еще относительно тихо. Я попрошу доктора выписать тебе лауданум.
— Ты не оставишь меня? — спросила она у мужа, когда тот привел ее в спальню.
Дэн сорвал шерстяное тканое покрывало и уложил Луизу в постель. — Нет. Я буду здесь рядом. Всю ночь, Луиза. Я обещаю.
Изумленно наблюдая, как он стягивает один за другим башмаки с ее ног, Луиза открыла вдруг для себя в Дэне совершенно неожиданные, несвойственные ему нежность, любовь и участие. Он накрыл Луизу одеялом и придвинул кресло поближе к кровати.
Усевшись, Дэн взял Луизу за руку. — Ты знаешь, я все еще помню, как в первый раз увидел тебя, Луиза. Я хотел тебя, хотя вместе с тем чувствовал, что ты слишком хороша для меня.
Слабая улыбка тронула уголки ее губ. — Я была заинтригована разницей между тобой и другими мужчинами, которых я знала. Ты был таким спокойным, контролировал свои эмоции. Твое несомненно хорошее образование несколько противоречило твоим крепким мускулам, которые появляются после многих лет тяжелой физической работы. Ты как будто вышел одновременно из двух противоположных слоев общества. Ты и сейчас такой же раздвоенный.
Дэн нахмурился. Легкая тень пробежала по его лицу. — Есть вещи, Луиза, о которых ты еще не знаешь…
Стук в дверь прервал его, вошла Алисия с маленьким пузырьком из голубого стекла в руке.
— Ваш лауданум, миссис Варвик. Доктор Хэллерам рекомендовал принимать его дважды в день в течение нескольких дней.
— Спасибо, Алисия, — сказал Дэн, беря пузырек с лекарством из рук старой женщины.
Как только служанка вышла из комнаты, Дэн открыл пузырек. Луиза осторожно проглотила едкую жидкость. В этот момент она ничего не хотела, кроме как отдохнуть. Она слышала, как Дэн рассказывает ей об утреннем заседании в Капитолии и о том, как был провален законопроект.
«С самого своего избрания премьером Нового Южного Уэльса Джордж Рейд добивается федерации австралийских колоний, я думаю, что он прав. В этом случае у Австралии открываются неограниченные возможности».
Луиза сосредоточила свое внимание на маленьком порезе на подбородке мужа, похожем на маленький ручеек крови на щеке ее отца. Тоненькая красная линия вдруг начала увеличиваться в размерах до кроваво-красного солнца, которое и согревало, и пугало ее. И благодатный сон прервал ее видение.
— Мама, ты точно уверена, что мисс Трэмейн пригласила нас на ланч после марша? — спросила Шевонна. — Ведь газеты пишут о том, что она и папа были на протяжении многих лет врагами во всем, начиная от бизнеса и кончая политикой.
Луиза тщательно подбирала слова для ответа. Она очень хорошо относилась к Энни, которая открыла перед ней новый мир бизнеса и политики, прежде закрытый для нее. Кроме того, она была благодарна за дружбу, которую та ей предложила. С другой стороны, Дэн был всем для Луизы. Смерть отца тяжело ударила по ней. К тому же, несмотря что Дэн весьма скептически относился к избирательному праву для женщин, он искренне радовался за Луизу и восхищался ею, когда закон был принят.
Но преследуя собственные цели, она пыталась добиться большей свободы для себя. Она уже больше не боялась ответственности, но все еще была покорна и смиренна. И когда все препоны были устранены, они с Дэном достигли совершенно новой ступени в брачном союзе и в любви.
Она почувствовала, как при воспоминании о прошлой ночи краска заливает ее лицо. Ее раскованность в сексе изумляла не только ее саму, но и мужа. Это приносило огромную радость обоим, особенно вчерашней ночью, когда она взяла на себя инициативу, прикасаясь и нежно массируя его член. Стон мужа перешел в короткий крик, когда она, наклонив голову, обхватила его член губами. Она знала, что поразила его своим сдавленным, столь не свойственным ей смехом и страстным шепотом. — Я слишком долго была пассивной, муж мой, теперь моя очередь.
Луиза снова попыталась сосредоточиться на мыслях о дочери и ободряюще пожала ей руку — Какие бы ни были отношения между Энни и твоим отцом, пусть они останутся только между ними.
В свои неполные четырнадцать Шевонна выглядела вполне сформировавшейся девушкой. Детская припухлость куда-то исчезла, оставив великолепно вылепленное лицо. Ослепительно блестевшие голубые глаза были оттенены длинными темными ресницами, черные брови резко контрастировали с золотистыми пышными вьющимися волосами. Сегодня она оставила их свободными, собрав в пучки только по бокам и заколов сверху букетиком полевых цветов.
Несколько лет назад Шевонна любила носить коротенькие платьица, выражая таким образом свой протест против мира взрослых. Сегодня на ней было платье в голубую клетку, отделанное кружевами, ярусами нашитыми на подоле. От вида такой невинной красоты у Луизы перехватило дыхание. Ведь она сама была немногим старше дочери, когда влюбилась в Дэна.
Марш женщин проходил по Циркуляр-Квэй, где когда-то большая морская стачка переросла в бойню, укрепившую и без того сильные позиции Союза рабочих и Лейбористской партии ее мужа.
Луиза надеялась, что их выступление пройдет мирно, и марш послужит достижению желаемой цели: дать женщинам легальное право на контрацепцию.
Энни ждала их у своего двухколесного кэба. Луиза вдруг осознала, что Энни и в самом деле очень застенчива. И очень проста с ними, несмотря, что для других она казалась гордой и неприступной. Энни и Райан Шеридан теперь открыто жили вместе, подчеркнуто игнорируя общественное мнение.
Энни улыбнулась Луизе тепло и приветливо. — Я беспокоилась, что зрители, запрудившие улицы, вас задержат. Привет, Шевонна, какой очаровательной ты стала, разве нет, Брендон?
Луиза узнала сына Энни сразу, хотя прошло уже более года, как она в последний раз видела его. Он выглядел, скорее, как молодой мужчина, несмотря на то, что ему было… сколько лет? Шестнадцать? Его тонкое и нескладное высокое тело обещало в будущем стать сильным и стройным. Тонкий розовый рубец, протянувшийся через щеку, даже украшал молодого человека.
Луиза вспомнила, что он помог найти ее дочь в день бойни, хотя Дэн почти ничего не рассказывал ей о случившемся в этот день. Брендон церемонно поклонился и улыбнулся.
— Рад видеть вас, миссис Варвик. — И повернул свои каре-зеленые глаза к Шевонне. — Ты помнишь меня?
— Да, мой рыцарь без коня.
Луиза ожидала девичьей шутки. Поведение дочери иногда огорчало ее. Что-то в улыбке Брендона задевало тайную струнку в ее сердце. Это и радовало, и беспокоило ее.
Только открытие золота в Западной Австралии в 1893 году сумело бы удержать экономику на плаву. «НСУ Трэйдерс» — почти государство в государстве — тем не менее успешно вела свой корабль мимо мелей и подводных рифов бурного моря бизнеса.
Дэн тоже пытался вести «Филлипс Энтерпрайсиз» через неспокойное море бизнеса.
Большинство же австралийцев очень сильно пострадало. Не хватало рабочих мест. Цена на шерсть упала. Банки и предприятия сокращали капиталовложения. Это, в свою очередь, выбивало почву из-под ног Союза рабочих.
Казалось, по всему Сиднею вытянулись очереди ожидающих какой-либо работы. Женщины и дети просили милостыню на улицах, грабители стали обычным явлением: отчаявшись найти хоть какую-нибудь работу, мужчины выходили на «большую дорогу».
Дэн последние несколько ночей напряженно думал, пытаясь найти хоть какое-то решение, которое облегчило бы участь бездомных и голодных. Одной из его задумок была Трансавстралийская железная дорога, инвестировать строительство которой он уговаривал еще своего тестя. Уолтер неохотно уделял внимание этому проекту, и как результат железная дорога была построена лишь наполовину, замерев у Порт-Аугуста, на границе с одним из самых пустынных районов мира — Нолларборской пустыней.
Дорога должна была протянуться на сотни миль через опаленную солнцем пустыню, красные песчаные дюны, покрытые солончаковыми зарослями кустарника, сквозь саванну с высохшими акациями. Декабрьское солнце прогревало воздух до ста градусов (по Фаренгейту.). Такие названия, как, например, озеро Разочарования, вполне подходили для описания этой бесплодной страны грубых скал и высохших озер.
Здесь, подумал Дэн, и кроется возможность дать безработным людям работу. Если его план удастся, то железная дорога понемногу протянется и через Нолларборскую пустыню. Все необходимое для жизни на время работ туда можно доставлять на верблюдах.
«Безумный план», — откликнулась «Сидней Пост», но Райан поддержал идею в «Сидней Диспэтч». Так же поступила и Луиза, вдобавок еще пытаясь уговорить Дэна дать работу на строительстве Трансавстралийской магистрали и женщинам.
Дэн едва удержался от насмешки. Он был доволен, что жена активно участвовала в борьбе за права женщин в то время, как американки только еще рассуждали об этом вопросе. Он погладил жену по голове, где сквозь золотистые локоны уже изредка пробивались серебряные пряди.
— Луиза, любовь моя, зной Нолларборской пустыни выдержат только настоящие мужчины, а о женщинах тут и говорить нечего.
— Ба! — рассердившись, она поправила рукой прическу.
Луиза до конца не понимала, какой соблазнительной она выглядела в его глазах с голой грудью, торчавшей из-под сползшего одеяла. Иногда Дэн спрашивал себя, а правильно ли поступил, рассказав жене о своем происхождении? Обнаружив тем самым, что является одним из отпрысков династии Ливингстон-Трэмейн. Но он не мог поступить иначе, это было бы недостойно мужчины. Все, чего он хотел, — оградить свою личную жизнь от вмешательства сестры.
— Может быть, я и американка, Дэн Варвик, — негодующе сказала Луиза. — Но в этом я разбираюсь лучше тебя. Женщины преодолевают трудности наравне с мужчинами с самого основания колонии.
— В Нолларборской пустыне нет женщин.
Глаза Луизы превратились в узенькие щелочки.
— Там живут женщины аборигенов. Они — Хранительницы Грез для следующего поколения белых женщин, и твоя дочь будет первой из них, Дэн Варвик!
Глава 19
1898
Единственным отрадным явлением среди всеобщего финансового кризиса был рост национального самосознания у рабочих и предпринимателей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31