Рядом с этим чувством неизбежно возникало неприятное чувство жалости и раскаяния.— Допустим, все будет так, как вы хотите, — предположил он. — Но поверит ли вам ваша тетка и согласится ли принять вас в свой дом?— Надеюсь, что поверит, и молю об этом Бога.— Даже если она согласится предоставить вам убежище, сможет ли она в дальнейшем защитить вас от дона Эстебана?— Мне остается только надеяться на это. У меня никого нет, кроме нее.— А как насчет церкви? Может, монастырь?Его тон, то, что он принял такое участие в ее судьбе, придали Пил ар силы.— Никогда. Я не создана для того, чтобы стать монахиней, и не желаю принять предложение дона Эстебана.— Неужели вы удовольствуетесь участью старой девы, бесприданницы, женщины, которую мужчины, желающие жениться на девушках с незапятнанной репутацией, будут презирать?— Если они столь глупы, что хотят взять меня в жены только из-за богатого приданого или готовы осудить на основании пустых сплетен, то невелика потеря.— В вас говорит гордость, но она не согреет вас в зимние холода.Сомнения, высказанные им, были более чем знакомы самой Пилар. Но как бы то ни было, она не испугается и не повернет назад. Она запрокинула голову, глядя прямо ему в лицо:— Так вы поможете мне или нет?— Да, конечно, — мягко ответил Рефухио де Карранса-и-Леон, глядя на застывшую в лунном свете Пилар. — Я помогу вам. ГЛАВА 2 Процессия, сопровождавшая Пилар в монастырь, была невелика. В громоздкой старой карете находилась Пилар вместе со своей дуэньей. Рядом с каретой ехал дон Эстебан на чистокровном арабском жеребце. Для охраны он взял восемь слуг, четверо из них ехали впереди и четверо — сзади. Пилар была уверена, что их могло бы быть и меньше. Дон Эстебан не был ни трусом, ни глупцом. Он пробормотал что-то насчет воров и бандитов, рыщущих по дорогам, и добавил, что беспокоится за золото. Сундук был надежно закреплен сзади, рядом со скромными пожитками Пилар. Пилар не обратила на него внимания, полагая, что охрана нанята для спасения от Рефухио Каррансы, ибо в холмах Эль-Леон был всесилен. Бдительность отчима беспокоила Пилар, но ей ничего не оставалось делать, кроме как уповать на то, что Рефухио знает привычки дона Эстебана и, готовясь атаковать, примет их во внимание.Дон Эстебан настоял на том, чтобы они выехали пораньше, и не разрешал делать долгих остановок в пути. Он хотел, чтобы путешествие поскорей закончилось. Если повезет, они смогут добраться до деревушки, где расположен монастырь, до наступления темноты. Затем он проведет ночь на постоялом дворе и на следующий день вернется в Севилью. Даже если бы ему не нужно было осторожничать, пересекая территорию Эль-Леона, то тянуть время он все равно не мог. Он получил приказ от королевского министра немедленно прибыть в Кадис, где готовился к отплытию корабль в Луизиану.Карета тряслась и подпрыгивала на ухабах. Летом в этой местности простирались нежно-зеленые поля, усеянные маками и желтой акацией. Теперь равнина была мрачной и голой. Низко нависало зимнее небо. Серые силуэты олив да серебристо-зеленый табак — вот и все, что можно было увидеть. На горизонте отливали лавандовой синевой холмы. Иногда навстречу попадался крестьянин, ведущий на поводу тяжело нагруженного дровами осла, или мальчонка, пасущий несколько овец и коз. Все было недвижно, лишь ветер гулял по вспаханным полям, крутя в воздухе пыль.День был пасмурным. Они свернули с главной дороги на тропу, петляющую меж холмов. Вдали появился шпиль деревенской церкви, ближайшей к монастырю. Где же Эль-Леон?Он дал слово, что придет. Пилар не хотела думать, что он может предать ее, но сдержать себя она не могла и поминутно выглядывала из окна, отдернув кожаную занавеску.— В чем дело, сеньорита? — спросила, в конце концов, дуэнья. — Что там?Пилар опустила занавеску.— Ничего. Я только… горю желанием увидеть монастырь.— Вы еще насмотритесь на него, — женщина даже не пыталась скрыть раздражение.— Только изнутри, — грустно заметила Пилар.Маска смирения и покорности начинала тяготить Пилар. Ей хотелось закричать, заявить этой женщине, что скоро она, Пилар, получит долгожданную свободу и избавится от ее надзора. Но она не могла позволить себе это. Она должна ждать, пока не избавится от дона Эстебана. Он будет потрясен. Его самомнение так велико, что он не в состоянии заподозрить ее. Ну и лицо будет у него, когда он поймет, что ему не удалось подчинить Пилар своей воле! Она с удовольствием посмотрела бы на него в этот момент.Она сделала все, чтобы быть уверенной в успехе предприятия. Платье, которое она надела, было из серо-голубой ткани без рисунка и богатой отделки — так оно меньше привлекало внимание. Ее темно-коричневая простая накидка была украшена тесьмой. Девушка была одета, как приличествует послушнице, но одежда была удобной и теплой. Более того, она отказалась от корсажа и кринолина, так как они могли помешать ей ехать верхом. Ее башмаки были из грубой кожи, в расчете на то, что ей придется идти пешком по каменистой дороге. Ее волос не коснулась рука парикмахера. Она зачесала их назад и туго уложила. По крайней мере, эта прическа была удобна.Сразу же за поворотом прямо перед процессией неожиданно появилось стадо овец. Кучер закричал и стал останавливать карету. Животные беспорядочно заметались и заблеяли в ужасе, когда карета врезалась в стадо. Собака непонятной породы кусала за ноги убегающих овец и возбужденно лаяла. Пастух, ее хозяин, согбенный старик, опиравшийся на изогнутый посох, был одет в выцветшие лохмотья и укутан в плащ с огромным капюшоном. Он стоял посреди разбегающегося стада, но, казалось, его не тревожили ни овцы, ни собака. Казалось, что он не слышит ни криков кучера, ни команд дона Эстебана, требующего очистить дорогу. С двух сторон возвышались холмы, и стадо увести было некуда.Кони встали на дыбы, карета чуть не перевернулась. Дон Эстебан прикрикнул на испугавшихся слуг, и они бросились успокаивать встревоженных лошадей. Отчим Пилар направил коня на старика. Сперва Пилар решила, что он хочет сбить его с ног, но вместо этого дон Эстебан поднял короткую кожаную плеть, которую он всегда носил с собой, и, размахнувшись, ударил старика по спине. Тот, съежившись и наклонив голову, повернулся. Дон Эстебан замахнулся снова.Плеть еще раз просвистела в воздухе, но не успела она опуститься, как пастух выпрямился и, схватив свободный конец плети, чуть не свалил дона Эстебана на землю. Капюшон соскользнул с головы пастуха, открыв резко очерченное красивое лицо, искаженное гримасой отвращения. Темные волосы трепал ветер.— Карранса, — вскричал дон Эстебан, выпустив из рук плеть и глядя расширенными от страха глазами на пастуха. Резко повернувшись, он скомандовал:— Убить девчонку! Убить! Сейчас же!— Эль-Леон! Эль-Леон! — кричали слуги дона Эстебана.Их крик был подхвачен людьми с холмов. Эти крики, как показалось Пилар, звучали с небес, но затем она увидела людей из отряда Рефухио Каррансы. Они появились внезапно, выкрикивая имя своего предводителя. Ее сердце сжалось. Рука судорожно вцепилась в занавеску. Вот и пришло время ее освобождения. Сейчас ее увезут…Один из слуг ее отчима подъехал к двери кареты. Он обнажил шпагу, но ему мешали овцы, снующие в панике под ногами его коня. Пилар узнала его. Это был Карлос, тот самый лакей, который вторгся в ее спальню по приказанию дона Эстебана. Отчим приказал убить Пилар, предпочитая видеть ее мертвой, нежели отдать в руки своего врага.Пилар поспешно огляделась, ища что-нибудь пригодное для защиты. Но ничего не обнаружила. Ее дуэнья сидела напротив и торопливо бормотала молитвы. Ее лицо было смертельно бледным.Дон Эстебан гневно кричал что-то, но внезапно его крик оборвался. У Пилар не было возможности посмотреть, что происходит. Карлос прорвался сквозь стадо и вытянулся, пытаясь ткнуть шпагой в окно кареты. Пилар отпрянула, когда лезвие распороло кожаную занавеску. Она схватила толстую подушку и, когда лезвие вновь проникло внутрь, отразила его этим щитом. В воздухе белым облаком закружились перья.Лезвие исчезло. Снаружи послышалось лязганье стали. Человек в плаще с капюшоном резко повернулся, и Карл ос, странно хрюкнув, свалился с лошади.Отовсюду доносились крики и стоны. Несколько слуг дона Эстебана спаслись бегством. Карета раскачивалась. Кто-то карабкался на нее. В то же время что-то тяжелое свалилось на крышу. По-видимому, туда прыгнул человек из банды Рефухио. Кричали овцы, лаяла собака. Вопли и ругань слышались в воздухе. Дуэнья завизжала и судорожно стиснула в руках четки, когда карета покачнулась. Но когда Пилар шагнула к двери, дуэнья схватила ее за руку.— Куда вы идете? — закричала она, вцепившись в запястье девушки. — Вернитесь! Вас убьют или…Пилар стряхнула руку дуэньи. Она распахнула дверь кареты и выбралась наружу, используя подножку, чтобы встать и оглядеться.Шум начал стихать. Кучер находился под прицелом. Четверо из восьми слуг были связаны спина к спине. Карлос лежал неподвижно, его изорванная одежда была в крови. Трех других слуг нигде не было видно. Дон Эстебан лежал, уткнувшись лицом в землю, перед каретой, и собака обнюхивала его бороду.У нее не было времени смотреть дольше. Сзади послышался стук копыт. Эль-Леон подхватил ее с подножки кареты. От неожиданности она вскрикнула. Эль-Леон поднял ее и посадил впереди себя в седло.— Это совсем не нужно, — задохнулась она.— Похищение должно выглядеть как настоящее — для вашей же пользы. Свидетельницей будет ваша дуэнья, — иронически заметил он.Пилар повернулась и посмотрела в лицо Эль-Леона. Оно было непроницаемо серьезно. Она заметила, что его ярко-серые глаза светились решимостью, умом и яростью. Ее захлестнула волна сомнения, а вслед за сомнением пришел страх. Чтобы скрыть его, она быстро отвернулась.Перед ними лежало распростертое тело дона Эстебана. Она облизнула пересохшие губы и прерывающимся голосом спросила:— Он… умер?— Нет, черт возьми, — ответил Рефухио. — Он потерял сознание. Ударился головой, когда я столкнул его с седла.— Вы так ненавидите его и тем не менее не убили, потому что он без сознания?— Я хочу, чтобы он видел, кто нанес ему удар. Конь был горячим, непослушным, но Рефухио Карранса без труда управлял им. Пилар чувствовала, как сильны руки, держащие ее в объятиях. Она произнесла сдавленным голосом:— Но это благородство может принести вам смерть.— Я могу дать вам возможность его прикончить.— У меня нет оружия.— Я одолжу вам свою шпагу.Искушение было велико, но она понимала, что не сможет сделать этого.— Нет, спасибо.— Благородство это или ошибка, но вы поступаете так же, — подытожил он.— Да.— Ну что ж, поехали? — Вопрос был задан неторопливо, словно они могли, если она пожелает, все изменить. Возможно, он давал ей время одуматься и вернуться в карету, если она захочет это сделать.Но она не стала раздумывать. Внезапно она поняла, что ни секунды не может ждать.— Да! — Она чувствовала, что ей не хватает воздуха. — Поехали.Он пришпорил коня, крикнув что-то своим людям. Их было всего трое, хотя Пилар готова была поклясться, что недавно их было не меньше дюжины. Они бросились выполнять приказ своего предводителя. Один навьючивал сундук с золотом и вещи Пилар на мула, другой держал лошадей, а третий потуже затягивал веревки, которыми были связаны слуги. Через несколько секунд все трое были на конях и уносились прочь от покинутой кареты. Дуэнья, высунув голову из окна, осыпала их проклятиями, жалобами и стенаниями, но никто даже не оглянулся.Милю за милей преодолевали они в угрюмом молчании, пробираясь запутанными тропами меж холмов, избегая обжитых мест. Сперва Пилар ожидала, что они выедут на главную дорогу, ведущую в Кордову. Так она скоро окажется у своей тетки. Вскоре она поняла, что это невозможно, ибо их путешествие должно быть тайным. Тогда она начала вычислять, сколько времени потребуется, чтобы под покровом ночи добраться до дома тетки. Она знала, что путешествие в карете от Севильи до Кордовы при самом благоприятном стечении обстоятельств требует не менее двух дней. Верхом они ехали гораздо быстрее, но она не имела представления, как долго придется им петлять среди холмов. Наконец Пилар пришла к выводу, что, если очень повезет, она достигнет своей цели на рассвете.Тропа, по которой они ехали, становилась все круче и каменистее. Создавалось впечатление, что они взбираются все выше в горы, вместо того чтобы вернуться в долину Гвадалквивира, где пролегала дорога на Кордову. Более того, из-за сумерек и облачности она не могла даже определить направление движения. Сомнение и страх стали терзать ее с новой силой. «Что я наделала? — Эта мысль приходила снова и снова, назойливо повторяясь под стук копыт. — Что я наделала?»Руки, державшие ее, были горячими, их сила казалась непреодолимой. В ней боролись два чувства: осторожность приказывала ей немедленно освободиться, в то время как инстинкт побуждал довериться Эль-Леону. Она не могла разобраться в себе. Эль-Леон сделал все, о чем она просила. Более того, он убил человека, покушавшегося на ее жизнь, и за это она должна быть ему благодарна. Если ей и казалось, что он слишком легко согласился помочь ей, то не следовало забывать о сундуке с золотом, навьюченном на мула. Он вполне мог объяснить согласие бандита. Разве могло быть иначе? Она в безопасности, у Эль-Леона нет причин обманывать ее доверие.Несмотря на это, Пилар не могла успокоиться. Позволить себе принять его поддержку, прижаться к нему — все это казалось ей слишком большой вольностью. Они совсем не знали друг друга. Он выглядел слишком жестоким и непреклонным, чтобы довериться ему. Время шло, у нее ныло все тело, мускулы сводило от усилий держаться в седле прямо, не касаясь Эль-Леона, но она не жаловалась.Чтобы отвлечься, она стала рассматривать едущих рядом всадников. Они разговаривали мало, было ясно, что они прекрасно знают друг друга и свои обязанности и не нуждаются в долгих речах. Тем не менее Пилар, прислушиваясь к шуткам и разговорам, смогла узнать их имена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47