https://wodolei.ru/catalog/vanni/Kolpa-San/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Поэтому пока Онор была вне подозрений.Наконец, уставшую, но зато свободную, Онор-Мари доставили в форт. Ей навстречу вышла высокая сухощавая женщина в темно-синем платье старомодного фасона.— Я мадам Буатель-Лерак, — официально представилась она. — Мой супруг— губернатор этой провинции. Очень рада принимать вас в своем доме, — судя по тону, непрошеные гости — последнее, что могло порадовать эту женщину.— Я Онор-Мари де Валентайн, баронесса Дезина и Сан-Эсте, — Онор приняла ее тон. Губернаторша выпятила нижнюю губу.— Та женщина, которую держали в плену индейцы.Она задумчиво коснулась рукой своего подбородка. Взглядом она оценивала Онор, словно спрашивая себя о чем-то. Онор не понравилось, как ее встретили.— Я хочу поговорить с губернатором, — сказала она.— Он занят. Он побеседует с вами позже.Губернатор принял ее лишь на следующий день. Он выслушал просьбу Онор помочь ей вернуться в город и отказал ей наотрез.— Мои люди скоро едут туда, — сказал он. — Но здешние места чрезвычайно опасны, полны диких индейцев, женщина будет задерживать их.Нет, дорогая, пока вы останетесь с нами.— Я ничем не стесню ваших солдат, — уговаривала его Онор.— Женщина в трудном походе — что камень на шее. Вы погубите и их, и себя. А у меня и без того мало людей, — он глянул в ее побледневшее лицо и добавил успокаивающе. — Но скоро мы переселим индейцев на земли за Вудвортом, и в округе станет спокойно, как в парке. Вот тогда я сам лично отвезу вас в Сан-Симоне.Они еще спорили некоторое время, но напрасно. Губернатор не хотел, чтоб Онор присоединялась к его отряду.— Но хоть письмо они могут прихватить с собой? — устало спросила Онор, отчаявшись добиться своего.— Конечно, дорогая моя, — он облегченно вздохнул.— Хорошо. Я напишу записку капитану, которого я наняла. Пусть заканчивает ремонт без меня. Хорошо хоть, я заплатила ему полсуммы, — горькая улыбка тронула ее губы.Так она осталась жить в форте. В сущности, для нее мало что изменилось. Здесь она тоже была чужой.. Офицерские жены косились на нее неодобрительно. Губернаторша вела себя так, будто от нее можно было подхватить заразную болезнь. Онор злило подобное отношение. Наконец, она сорвалась.Мадам Буатель-Лерак бросала на нее многозначительные взгляды, бесцеремонно явившись к ней в комнату, когда она одевалась. Онор, сжав зубы, продолжала перед зеркалом оправлять на себе платье, которое было ей велико.— Вы не беременны, милочка? — вдруг услышала она вопрос и просто застыла. Она не сразу поняла намек и смотрела на губернаторшу в недоумении. Потом до нее дошло.— Что вы имеете в виду? — сухо спросила она. — И с чего вы, собственно, взяли подобную чушь? — она задыхалась от гнева.Губернаторша изобразила на лице сочувствие.— Бедняжка! Вам, должно быть, чего только не пришлось пережить в плену у этих варваров, этих дикарей.Онор передернуло. Ее переполняло отвращение.— Знаете, мадам, за все то время, что я пробыла в плену, никто из этих дикарей ни разу не позволил себе нескромного взгляда, уж не говоря о том, чтобы шлепнуть меня по заду. А вот ваш супруг умудрился сделать это дважды в первый же день моего пребывания в форте.Губернаторша покраснела. Но хоть злые слова Онор закрыли ей рот, все равно, каждый в форте продолжал строить свои предположения о жизни Онор в плену. Она знала об этом, и ничего не могла поделать. Ей оставалось лишь ждать перемирия, чтобы наконец беспрепятственно уехать.Онор-Мари была ужасно одинока в форте, и большим удовольствием для нее было увидеть знакомое лицо. Как-то утром, спустившись во двор, она натолкнулась на отца Мерсо.— Вы здесь, отец? Рада вас видеть. Спасибо, что выручили меня!Он помолчал. Странная нерешительность прозвучала в голосе духовного пастыря, словно он сомневался в том, что собирается сказать.— Я и правда, кажется, помог вам, дочь моя. Но… Должен сказать, я надеялся, что вы ограничитесь побегом. А вы-таки устроили резню. Погибли ваши соотечественники.— Но, отец, мне тоже жаль. Я не думала, что они пострадают. Я специально выбрала день, когда индейцы ушли на охоту. Но эти дикари такие хитрые… Вы сердитесь?— Что вы? Вспомните о моем сане! Я, конечно же, не сержусь.— Хотелось бы поговорить с вами, отец.— Исповедаться? — быстро спросил он.Она нервно повела плечами. Что за дикая мысль?!— Если возможно, просто поговорить.— Заходите в часовню, дочь моя, — он сделал приглашающий жест и зашел в деревянную постройку, лишь отдаленно напоминающую храм. Там царили сырость и строгий полумрак. Четыре ряда угловатых лавок загораживали проход к кафедре проповедника. Мерсо прикрыл за собой дверь и присел на лавку.— Присядьте, дочь моя. Итак, вас что-то тревожит?— Да, — выпалила она. Он предложил рассказать поподробнее. Онор продолжила. — Проблема в том, что я застряла здесь точно так же, как застряла в индейском поселке! Лерак не отпускает меня. Не хочет помочь!Может быть, он послушает вас? Вы все же носите духовный сан.Мерсо схватился за голову.— Дочь моя! Что я слышу? Нет, вам непременно нужно придти на исповедь.А пока мы беседуем неофициально, скажу вам одно. Боритесь с эгоизмом, что пожирает ваше сердце! Боритесь, и да поможет вам бог. Как вам не совестно?Военное время, кругом обозленные воинственные племена язычников! А вы думаете лишь о себе. Вы хотите подвергнуть опасности жизнь десятков людей лишь потому, что вам не терпится вернуться к вашей суетной жизни.— Что же вы предлагаете? Война кончится не завтра. Что же, мне еще полгода сидеть в этой дыре и, что, молиться целыми днями? Так же можно с ума сойти.— Ниспошли мне терпения, Всевышний! Почему, собственно, нет? Разве не нужно вознести благодарственную молитву за ваше спасение от ужасной участи? Разве не вы твердили, что вашему целомудрию и вашей вере угрожает опасность? Так она миновала! Благодарите же Бога!— Я благодарю. Но охотнее я бы благодарила его дома, далеко от этих ужасов, от стрел, скальпов, ружей! Мне просто тяжело здесь. Меня здесь невзлюбили.— Возможно, вы дали повод, Онор-Мари. Ничего, что я вас так называю?Возможно, вы слишком кичились перед ними вашим титулом, вашими деньгами.Вы заставили этих людей завидовать вам, а потом стали искать их доброжелательного отношения.Отчасти он был прав. Но Онор не смогла бы этого признать.— Но они сразу отнеслись ко мне враждебно! Они смотрят на меня, как на прокаженную! Словно я не в плену была, а бог весть чем занималась! — выкрикнула она со злостью. — Как будто я там, по меньшей мере, переспала со всем их племенем! Подумать только!Он как-то неловко молчал, пряча глаза.— Я не осуждал бы их, Онор-Мари. Я сам видел вас в плену, и, позвольте заметить, вы не производили впечатления замученной жертвы. Вы, помнится, пропадали целыми днями в лесу вместе с тем язычником. О, не обижайтесь, Онор-Мари! Я не хотел сказать, что я так думаю. Но ведь мог бы подумать, не так ли? Я все понимаю. Но люди, незнакомые с нравами племен, могут решить…Она яростно топнула ногой.— Хоть вы не повторяйте всю эту чушь, отец! Я всего лишь хотела выжить! Неужели трудно понять? Они хотели, чтобы я учила их язык?Пожалуйста. Их обычаи? Ради Бога. Все что угодно, пока они меня не трогали. Красный Волк не подарок, но он нормальный человек, который слушает тебя прежде, чем опустить тебе на голову свой томагавк. А вы все сначала судите, не давая вставить и полслова!— Онор-Мари, дочь моя! Мы не безгрешны, но все мы молимся, чтобы нам простили наши прегрешения и наставили на истинный путь. Молитесь и вы.Возможно, и краснокожие услышат слова истинной веры и станут на праведный путь. Пусть не теперь. Пусть через долгие годы. Простите тем, кто неверно понял вас. Смирение оценят. Но не замыкайтесь в своем гневе и обиде. Это не угодно Богу, и неприятно людям. Хорошо?— Да, отец Мерсо, — она была глубоко разочарована разговором. Не в общих фразах она нуждалась, а в реальной помощи. А помощи от отца ждать не приходилось. Она медленно брела по двору. «Мой эгоизм? — спрашивала она себя. — Неужели это так уж грешно, любить себя и заботиться о себе? Такой ли уж эгоизм стремиться жить нормальной привычной жизнью? Я прошла столь долгий путь, я достигла того, о чем мечтала. И на моем пути стоит лишь самодовольный губернатор захолустной провинции. Смешно! Боже, как же мне выбраться отсюда? И не через год, а теперь же. Может, индейцы вообще сожгут этот чертов форт, в отместку за их лагерь?»Она вздохнула. Была ли то ее вина, что она и правда всю жизнь любила только себя, сделали ли ее такой обстоятельства? Есть вещи, известные лишь Провидению.
Прошло два дня. На третий на рассвете Онор разбудил отчаянный визг. Он длился долго, звонкий, на высоких нотах, испуганный женский визг. Не проснувшись толком, Онор выскочила из комнаты.— Что такое? — она столкнулась нос к носу с мадам Буатель-Лерак, которая с перекошенным лицом неслась по широкому коридору. Судя по ее лицу, кричала именно она.— Индейцы!— Где?! — ужаснулась Онор.— Окружили форт! Перестреляют нас! Всех убьют! Их так много, так ужасно много! А у нас так мало солдат! Боже! Что же делать?Онор выглянула из узкого, похожего на бойницу окна коридора. Часового не было, то есть он был, но его руки и голова свисали вдоль бортиков вышки, а ноги зацепились за что-то внутри. Из-за высоких стен форта ничего не было видно.— Я поднимусь на крышу, — сказала Онор, — взгляну, есть ли индейцы.— Я пойду с вами.Они поднялись по винтовой лестнице вверх. Оттуда вид открывался шикарный, на многие мили вдаль. Вокруг форта все было пестрым, в глазах рябило от красноватых тел, черно-белых орлиных перьев, копий и луков. Онор чуть высунулась, и хотя она была далеко, ее тут же заметили, и лишь чудом стрела не настигла ее. Сразу раздался жуткий боевой клич, и затем звук удара.— Хотят выбить ворота! — завопила губернаторша.— Уйдем отсюда, не то еще подстрелят, — Онор увлекла ее за собой в безопасное место. — А где губернатор? Что он говорит?— Он инструктирует солдат.Они нашли его во дворе, он бранил за что-то своих людей, перемежая приказы с руганью.— Женщины? — он соизволил заметить их. — Спрячьтесь в доме и не выходите. И не мешайте мне здесь.— Выдержат ли ворота? — спросила Онор.— Я почем знаю? Прячьтесь, сказано вам!Пришлось уйти в дом и прислушиваться к выстрелам оттуда. Солдаты с ружьями забрались на крышу и стреляли по осаждавшим, но меткие индейцы доставали их даже там, попутно продолжая методично таранить ворота. Время от времени через забор перелетали горящие факелы, их едва успевали тушить.Загорелся лишь один сарай с провизией, но с пожаром удалось справиться.До вечера крепкие ворота так и не поддались под натиском краснокожих, хотя так трещали, что каждую секунду казалось, что они вот-вот падут. Онор вместе с другими женщинами, жившими в форте, сбились в одной комнате, но вместе того, что бы поддержать друг друга, они лишь усиливали панику, припоминая, какие жестокости учинили индейцы в других местах, где, как они слышали, им удалось одержать победу. С наступлением темноты шум немного стих, форт получил временную передышку. Появился бледный губернатор.— Мне удалось отправить гонца, — сообщил он. — Даже двух. Может, хоть один сумеет вызвать к нам подкрепление. Но не знаю, вряд ли ему удастся миновать индейцев живым. Но если он выберется, то послезавтра полковник Сорель будет здесь со своими людьми.Утром индейцы все-таки выломали ворота. Часть солдат удерживали их натиск, но сражение скоро переместилось во двор форта. Все остальные забаррикадировались в доме, к счастью, выстроенному на совесть. Бой был долгим. К концу дня стало ясно, что форт неминуемо падет, если никто не придет на помощь. Во дворе вовсю хозяйничали индейцы. Подавив сопротивление защитников форта, они занялись дверью, решив протаранить ее бревном, что так успешно подействовало на ворота. Но дверь не поддавалась.Уцелевшие солдаты принялись палить из окон, и нападавшие пока оставили дверь в покое. Они разбрелись по двору, совая нос во все пристройки. Кто-то нашел запас виски, и у осажденных вновь появилась надежда на передышку.Ночь все провели без сна. Только надежда на подмогу со стороны поддерживала дух французов. Они были заперты в доме без пищи и воды, и впереди их ждала незавидная судьба.Звук горна пронзил утреннюю тишину. Узники потянулись к окнам.Предрассветная мгла уже начала рассеиваться. И двор был пуст. Неподвижно лежали погибшие, но индейцев нигде не было видно. И вновь весело протрубил горн. К форту подходил полк французских солдат.— Где же индейцы? — недоверчиво спрашивал полковник Сорель у губернатора. — Я лично никого не вижу.Тот развел руками.— Ушли. Должно быть, ночью. Я сам не понимаю.— Уж не приняли ли ваши люди за индейский набег десяток воришек, отбившихся от своего племени?— Я потерял почти всех своих людей! — возмутился губернатор. — Ваши сомнения оскорбительны!— Пардон, я не имел в виду оскорбить вас. Однако ваше поражение унизительно для всей французской нации.— Поражение! — воскликнул Буатель-Лерак. — Кто говорит о поражении?!Индейцы позорно отступили!Полковник приподнял одну бровь.— Я поверю, что их часовые предупредили их о нашем наступлении, и они благоразумно спрятались в лесу, но не убеждайте меня, что краснокожие струсили в двух шагах от верной победы.Обиженный губернатор фыркнул и ретировался.Затишье длилось несколько часов, затем на открытом участке демонстративно появились двое индейцев в высоких головных уборах из перьев и вышитых бисером одеждах. Судя по их поведению, это были парламентеры.Полковник бросил свирепый взгляд на губернатора.— Заключите какую-угодно сделку, но остановите кровопролитие, — прошипел он. — Вы и так потеряли неоправданно много людей. Сейчас не время мстить.— Угу, — пробормотал губернатор, напяливая шляпу и вооружаясь резной тростью. Он, трусливо подрагивая всем телом, вышел к индейцам.— Я губернатор Буатель-Лерак! — крикнул он. — Что вам нужно?— Когда взойдет и сядет одна луна, вожди всех наших племен будут здесь. Наши вожди желают говорить с вождями бледнолицых. Желает бледнолицый вождь говорить с ними?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38


А-П

П-Я