(Уходит.)
Наталья садится к окну, задумывается и напевает песню.
Г о л о с (под окном). Подайте, Христа ради! Подайте убогому! Подайте калике перехожему, Христа ради!
Н а т а л ь я (в окно). Войди, божий человек! Вот тут направо, по крылечку! (Берет со стола хлеб и наливает кружку.)
Входит нищий. На тебе, дядюшка, присядь на лавку, отдохни себе... (Вглядывается в него.) Господи! Что это?
Н и щ и й. Узнаешь меня, Наталья?
Н а т а л ь я (бросаясь к нему). Рагуйло! Брат!
Р а г у й л о (отталкивая ее). Прочь, негодная! Разве ты сестра мне? Разве ты не отреклась от родни? Разве ты не полюбовница воеводы новгородского?
Н а т а л ь я. Брат, брат, дай в себя прийти! После кори меня - скажи скорей про отца, про мать... Живы ли они?
Р а г у й л о. Так вот где ты, бесстыдная, отыскалась! Что ж, хорошо тебе жить у боярина?
Н а т а л ь я. Ругай меня, бей меня, но скажи мне про отца, про мать! Скажи, как ты сам попал сюда?
Р а г у й л о. Как попал? На той неделе в полон твои новгородцы взяли меня; сею ночью из тюрьмы вылез, нищим нарядился, пришел на сестру свою посмотреть, на честь ее великую порадоваться.
Н а т а л ь я. Господи, если увидят тебя!
Р а г у й л о. Что ж, выдай меня своему полюбовнику.
Н а т а л ь я. Спрячься, спрячься скорей! Пойдем со мной!
Р а г у й л о. Куда?
Н а т а л ь я. Сама не знаю - на сеновал, в кладовую, в анбар!
Р а г у й л о. А потом?
Н а т а л ь я. Потом? Ты ночью из города выйдешь.
Р а г у й л о. Ай да бабий ум! Как я выйду, когда все ворота заняты?
Н а т а л ь я. Нищего, может, пропустят...
Р а г у й л о. Ай да сестрица! При Фоме еще, пожалуй, пропустили бы, а я слыхал, каков он, твой полюбовник, есть! И поставлен в воеводы за то, что не дремлет. В тюрьме, чай, спохватилися меня, ищут теперь по городу.
Н а т а л ь я. Пресвятая богородица! Как же быть нам?
Р а г у й л о. Выдумай! Найди! Ты стала теперь новгородкой, чай, знаешь свой город. Можно ли где через стену перелезть? Нет ли где выхода какого мимо сторожей?
Н а т а л ь я. Выхода? Постой - да! Есть выход! В Спасском монастыре, со двора, ход подземный.
Р а г у й л о. Куда ход?
Н а т а л ь я. За стену, в овраг какой-то...
Р а г у й л о. Что ж там? Дверь? Решетка? Как мне найти этот ход?
Н а т а л ь я. Не знаю, боже мой! Ничего не знаю, а ключ сегодня посадник принесет...
Р а г у й л о. Кому принесет?
Н а т а л ь я. Боярину Чермному...
Р а г у й л о. Полюбовнику-то? Достань мне ключ.
Н а т а л ь я. Как я его достану?
Р а г у й л о. Украдь!
Н а т а л ь я. Да я не видала его, не знаю, какой он.
Р а г у й л о. Узнай! Проведай! Напой своего полюбовника. Задуши его. Зарежь его, а ключ достань.
Н а т а л ь я. Да если б и достала я, как же тот выход найдешь?
Р а г у й л о. В монастырь пустят нищего. На погосте ночевать останусь, там как-нибудь проведаю.
Н а т а л ь я. Ну, а он-то?
Р а г у й л о. Что он?
Н а т а л ь я. Коли на него ответ падет? Коли, неравно... через тот ход вороги ворвутся?
Р а г у й л о. А и в самом деле! Вот надоумила! Да кого ж ты это ворогами зовешь? Наших, что ли?
Н а т а л ь я. Брат, я не могу дать тебе ключа.
Р а г у й л о. Так ты хочешь, чтобы меня смертью казнили?
Н а т а л ь я. Я тебя иначе спасу - иначе; а этого я не могу - не проси, пожалей меня!
Р а г у й л о. А разве сама ты жалела нас, негодная? Мать свою ты уморила! С горя она померла!
Н а т а л ь я. Господи!
Р а г у й л о. Проклинаючи тебя, померла. Отец твой помешанный ходит, сестры твои без пристанища, а ты с новгородским воеводою заурядной боярыней живешь. Сторонятся, чай, от тебя, плюют на тебя люди. Да тебе все равно, миловал бы тебя воевода новгородский.
Н а т а л ь я. Что же мне делать? Боже мой, что мне делать?
Р а г у й л о. А как надоешь ты ему да прогонит он тебя из дому, сором один на тебе останется, блудница, отщепенница! Женище боярское!
Н а т а л ь я. Да скажи же сам, что делать мне? Научи сам меня. Что мне делать?
Р а г у й л о. Как что делать? Ключ достать! Брата спасти! Грех свой искупить перед богом!
Н а т а л ь я. Не могу, видит бог, не могу! Приказывай что хочешь, но этого не могу!
Р а г у й л о. Так будь же ты проклята и в этом свете, и в будущем! Погуби еще брата, как ты мать и отца погубила! Живи себе в сраме и стыде на земле, а по смерти ступай на муки вечные, где блудницы и убийцы в адовом огне горят!
Н а т а л ь я. Постой... Да не кляни же меня!.. Не кляни... Дай дух перевести...
Р а г у й л о. Полюбуйся завтра на мою голову, как она будет над городскими зубцами на копье торчать!
Н а т а л ь я. Да пожалей же меня... Дай опомниться... голова кругом идет...
Р а г у й л о. Зови свою челядь! Выдай меня, и будь над тобой анафема божья!
Н а т а л ь я. Брат, брат, не кляни! Все, что хочешь, сделаю, все сделаю - достану тебе ключ!
Р а г у й л о. Побожись!
Н а т а л ь я. Божусь, божусь! Только и ты побожись, что суздальцев не впустишь,- побожись и ты!
Р а г у й л о. Добро, побожусь!
Н а т а л ь я. Постой! Слышишь?
Р а г у й л о. Что?
Н а т а л ь я. Конский топ на улице - это он!
Р а г у й л о. Куда спрятаться?
Н а т а л ь я. Иди за мной! (Подходит к двери и останавливается, прислушиваясь.) Нельзя! Он уж на крыльце!
Р а г у й л о. Куда же?
Н а т а л ь я. Сюда! Скорей сюда! Отсюда лесенка на вышку. (Толкает его в боковую дверь.)
Входит Чермный.
Ч е р м н ы й. Здравствуй, Наташа! Вот, теперь поцелуемся! Да что с тобой? Что ты так дрожишь? Ты на ногах еле держишься.
Наталья, рыдая, бросается к нему на шею. Что с тобой? С беспокойства ты это, что ли? Али с радости, что я не убит?
Н а т а л ь я. С радости, с радости, дорогой мой!
Ч е р м н ы й. Экая ты неразумная! С радости плачет! Да пусти же меня, я из сил выбился; дай мне вина, Наташа, горло засохло. (Садится.)
Наталья подает ему стопу.
Ч е р м н ы й (выпив). Ну, что? Успокоилась?
Н а т а л ь я (рыдая). Не могу! Прости меня, не могу, силы нет!
Ч е р м н ы й. Экой же ты ребенок! Да быть не может, чтоб ты с радости так плакала. Тут что-нибудь другое. Обидел тебя кто, что ли?
Н а т а л ь я. Свет ты мой, разве можно меня обидеть?
Ч е р м н ы й. Так, стало, горе у тебя?
Н а т а л ь я. Да! Горе, горе! Да что я сказала! Сама не знаю, что говорю. Неправда, нет у меня горя! Так, по глупости, плачу.
Ч е р м н ы й. Не верю, Наташа, ты проговорилась. Что у тебя на душе? Скажи мне, авось помочь можно.
Н а т а л ь я. Нет, мой родимый, нет! Никто, никто мне не поможет!
Ч е р м н ы й. Так есть же оно у тебя, горе-то! Скажи, не бойся, ты знаешь меня, я ни в чем тебе не отказываю.
Н а т а л ь я. Ни в чем, ни в чем, свет мой, никогда не отказывал ты мне! Ты уж так добр, так жалостлив ко мне,- а я-то, я-то!
Ч е р м н ы й. Не о родных же ты плачешь? Ведь ты сказала, нет у тебя родных? Да говори же, Наташа, болен ли кто? Убит ли кто? Есть у тебя кто близкий в городе?
Н а т а л ь я. Да, свет мой, прости меня - я солгала тебе - я не одна на свете; есть у меня.
Ч е р м н ы й. Ну, говори же! Кто у тебя? Отец? Мать? Брат?
Н а т а л ь я. Нет, нет, не думай, нет! Тетка есть только тетка одна - при смерти больна!
Ч е р м н ы й. Ну, выговорила наконец! В бедности она, твоя тетка?
Н а т а л ь я. В бедности, государь, да, в бедности!
Ч е р м н ы й. Что ж ты сразу не сказала? Глупая ж ты, глупая! Или не знаешь меня? (Отворяет поставец.) На, возьми, отнеси своей тетке, купи для нее все, что надо. Что хочешь в доме возьми, отнеси больной, да и сама останься с ней на ночь, тебе спокойнее на душе будет!.. Ну, что опять с тобою?
Н а т а л ь я. Государь ты мой! Дорогой мой! Ты как господь бог - как господь бог ко мне,- а я-то, я-то негодная, окаянная! Да как ты меня не убьешь, окаянную, негодную меня!
Ч е р м н ы й. С ума ты сошла, право! Уж чересчур ты совестлива! Перестань же плакать, у меня и без того голова кругом идет. Дай-ка еще вина, надо быть пободрее, сейчас гости придут. (Выпивает стопу.)
Входит посадник. А, вот уж и один! Оправься, Наташа! (К посаднику.) Здорово, Глеб Мироныч! Милости просим!
П о с а д н и к. Здравствуй, Андрей Юрьич!
Наталья подает ему чару. Спасибо, матушка. Во здравие твое, Андрей Юрьич. А сам-то что же ты?
Ч е р м н ы й. Дай мне чарку, Наташа. Во твое, Глеб Мироныч! Все благополучно в городе?
П о с а д н и к. Слава богу. Беглого того только не отыскали, словно сквозь землю провалился.
Ч е р м н ы й. Вели еще искать. Так оставить нельзя. Надо над ним пример показать.
П о с а д н и к. Уж велел. По всем домам ищут. Вот тебе ключ от монастыря, от тайного хода.
Ч е р м н ы й. Спасибо. (Вздевает ключ на пояс.) Так будет вернее. Ступай же, Наташа, ступай к своей больной, завтра увидимся.
Наталья уходит.
П о с а д н и к. Что с ней?
Ч е р м н ы й. Тетка у нее захворала, так вот и кручинится. А иной раз и так себе плачет. Чудная такая! То словно пташка поет, заливается, то вдруг плакать начнет.
П о с а д н и к. Дурь бабья. Избаловал ты ее.
Ч е р м н ы й. Нет, она не то, что другая; и не просит никогда ни о чем, скромная такая.
П о с а д н и к. А все ж не след тебе нянчиться с ней. Поискал бы себе ровни, в закон бы вступил.
Ч е р м н ы й. И сам иной раз так думаю, и сказать ей даже собирался, да посмотришь на нее - жалость берет, язык не поворотится.
П о с а д н и к. Ну, это твое дело.
Ч е р м н ы й. А где ж Василько?
П о с а д н и к. Сейчас придет. Чуть было беды не накурил, вылазку с своими затеял. Я пригрозил им.
Ч е р м н ы й. Хорошо сделал, Глеб Мироныч, а то пришлось бы их смертию казнить.
Входит Василько и кланяется молча.
Ч е р м н ы й. Здравствуй, Василько! С повинной пришел? Благодари тестя, что блажить не пустил, а то бы я вас в Волхов кинуть велел. Дружба дружбой, а дело делом. Ты знаешь, я с делом не шучу.
В а с и л ь к о. Прости нашу дурость, Андрей Юрьич!
Ч е р м н ы й. Жаль было бы тебя, а не пощадил бы. На, выпей чару, не кручинься, без дела не останешься.
Входят Вышата и Рогович.
Поклон, Бояре, вам! Что видно с валу?
В ы ш а т а
Смирно Покамест все; с моей лишь стороны Огней у них прибавилось как будто.
Р о г о в и ч С моей убавилось огней.
П о с а д н и к
Должно быть, К Словенскому концу хотят стянуться, Под Городище.
Ч е р м н ы й
Там у них стоят Владимирцы. Туда же перешли И костромцы сегодня.
В ы ш а т а
По всему Должно смекать: они готовят приступ.
Входит Жирох.
Ж и р о х Боярину Андрею бью челом! Всем по поклону! Я, никак, последний? Не осудите - путь мне дале всех!
Ч е р м н ы й Какие вести?
Ж и р о х
Все благополучно.
Ч е р м н ы й Движенья нет?
Ж и р о х
Не видно ничего, Костры зажгли на старых на местах, По-прежнему.
Ч е р м н ы й
Садитесь, государи! Во здравье вам!
Все садятся за стол.
В с е
Во здравие тебе! Пьют.
Ж и р о х Тобой, Андрей, мы, Юрьевич, из мертвых Воскрешены.
Кондратьевна с девушкой ставят блюда на стол и уходят.
Ч е р м н ы й
Простите за прислугу, Моя вся челядь на валу.
Ж и р о х
Да чья же Теперь в дому? Ведь мы уж, слава богу, Не при Фоме! Кишит, как муравейник, Весь Новгород!
П о с а д н и к
Кажися, ты на вече Был за Фому? Так отчего ж теперь Не то ты говоришь?
Ж и р о х
Был - не таюсь; Да, вижу, обманулся. Видит то И сам Фома. Когда при нем бы гридьба Держалась так, как держится теперь, Не говорил бы он о мире.
П о с а д н и к
Гридьбу Винить грешно. То не она, а он Отходную нам затянул.
Р о г о в и ч
На ком Прорухи не бывает, Глеб Мироныч! А благо то, что подняли вы нас С Андреем Юрьичем.
В ы ш а т а
До псковичей Продержимся, даст бог!
Ж и р о х
Я ж говорю: Мы и без них продержимся. Ведь каждый Десятерых стал стоить, словно рубль, В рост пущенный.
П о с а д н и к
Ты в росте знаешь толк.
Жи р о х Куда уж мне! Лишь не нажить долгов бы! Ни у кого в долгу мне оставаться Не по сердцу.
Ч е р м н ы й
Откуда, государи, По-вашему, ждать приступа?
В ы ш а т а
Последний От Прусских мы ворот отбили. Вновь Там не начнут. Чай, кинутся к Торговой; Затем они, должно быть, к Городищу Стянулися.
Р о г о в и ч
Глаза хотят отвесть. Там топь кругом; не провезти им туров.
В ы ш а т а Настелют путь. За Волховом весь день Владимирцы рубили лес. Нам слышен Стук топоров был и дерев паденье.
Р о г о в и ч По мне, скорей к Баяним воротам Их надо ждать.
Ж и р о х
По мне ж, не будет вовсе И приступа. Чай, колокол был слышен Им вечевой! Чай, видели они, Как закипел Детинец, и смекнули, Что новый воевода ноне в руки Сиденье взял. Теперь одна осада От них пойдет, морить нас будут гладом, А приступа не будет.
Ч е р м н ы й
(к посаднику)
Глеб Мироныч, Как мыслишь ты?
П о с а д н и к
Спроси-ка Василька; Пусть скажет он, а я отвечу после.
Ч е р м н ы й Как, Василько, по-твоему?
В а с и л ь к о
Когда Ты, государь, мне говорить велишь, То мне сдается: ведомо им вправду, Что новый избран воевода, он же Не кто, как ты, которого нет лучше; Но ведомо им также, что идет На выручку нам Псков; когда ж доспеет, Плохая им останется надежда Взять Новгород. Теперь иль никогда! Затем они, не дожидаясь Пскова, На приступ завтра же полезут.
П о с а д н и к
(к Жироху)
Слышал? Не старый то и не бывалый молвит, А молодой. То ясно есть как день, То всякая понять сумеет баба. Зачем же ты, бывалый, говоришь, Что приступа не будет?
В ы ш а т а
Нет, теперь-то Нам их и ждать.
Р о г о в и ч
Теперь-то и начнут.
Ч е р м н ы й О том и речи нет!
Ж и р о х
Пусть, государи, По-вашему. Я что же? Я сказал: Коль при Фоме нахрапом нас не взяли, То при Андрее Юрьиче подавно Нас не возьмут. Они, чай, сами знают, А захотят попробовать - пожалуй, Пусть сунутся!
В ы ш а т а
Вопрос: откуда нам Их ожидать? Урону слишком много Мы понесли. Не хватит нашей рати Все стороны успешно боронить.
Р о г о в и ч Великая была б нам льгота, если б Разведчика послать.
Ж и р о х
Уж сколько было Посылано! Перехватали всех. Небось они не дремлют: днем и ночью Объезды их круг города кружат: Что ни увидят, все хватают; пса бы Не пропустили. Где ж тут посылать Разведчика.
Ч е р м н ы й
Авось нам бог поможет Объезды их сей ночью миновать.
В ы ш а т а Как так, боярин?
Ч е р м н ы й
Есть подземный ход Ко самому их стану...
Прислужницы вносят блюда.
П о с а д н и к
(к Чермному)
Отошли-ка Ты лучше баб: что слушать им!
Ч е р м н ы й И то! (К прислужницам.) Возьмите по корзине, отнесите Вина и хлеба челяди. Без вас Мы справимся.
К о н д р а т ь е в н а
Кто ж, батюшка-то, в доме Останется? Окроме нас двоих, Все на валу; и бабы наши землю Таскают, вишь!
Ч е р м н ы й
Не бойтесь, не украдут Меня без вас.
1 2 3 4 5 6 7