! Даже твоя жена и Ли Гу подали заявление, в котором считают тебя виновным. Что же, все это выдумки значит?!– Раз уж вы, хозяин, приехали сюда, – заговорил тут Ли Гу, – так для вас же лучше будет признаться во всем. Даже на стене нашего дома написаны стихи, в которых скрыт злой умысел. Какое же еще нужно доказательство? Тут и разговаривать не приходится.– Ты не подумай, что мы хотели причинить тебе какой-нибудь вред, – вставила свое слово и жена Лу Цзюнь-и. – Мы боялись лишь одного, что ты и нас впутаешь в это дело. Ведь не зря говорится в пословице: «За одного мятежника истребляют весь род до девятого колена».Лу Цзюнь-и, стоя на коленях, заявил, что обвиняют его несправедливо.– Хозяин, вы не должны сетовать на свою судьбу, – уговаривал его Ли Гу. – Вы не можете идти против истины. Ведь это дело очень легко исправить. Вам лучше сейчас во всем признаться, чтобы избежать лишних страданий.– Дорогой муж, – снова сказала жена Лу Цзюнь-и. – Ты ведь знаешь, что здесь, в управлении, попусту дело не разбирают. А против настоящего дела трудно возражать. Если ты в чем-нибудь провинился, то погубил заодно и меня. Так уж лучше пожалей сам себя и признайся во всем, и к тебе, может быть, проявят снисхождение.А надо вам сказать, что Ли Гу успел подкупить всех служащих управления. Поэтому писарь Чжан, который вел это дело, выступил вперед и сказал:– Человек этот настолько упрям, что без палок от него никакого признания не добьешься!– Да, вы правы! – подтвердил Лян Чжун-шу и тут же приказал: – Всыпать ему!Стражники тут же связали Лу Цзюнь-и, поволокли его и так исполосовали, что кожа у него потрескалась, а кровь лилась ручьем. Он раза четыре терял сознание и, наконец, не в силах выносить таких мучений, пал ниц и, тяжко вздыхая, сказал:– Нет, уж видно, на роду мне написано умереть насильственной смертью! Я вынужден признать то, в чем никогда не был виноват.Чжан записал его показание и велел принести кангу весом в сто цзиней, которую обычно надевают на смертников. Эту колодку надели на шею Лу Цзюнь-и и бросили его в тюрьму. Всем присутствовавшим при этом было тяжело смотреть на несчастного.В тюрьме Лу Цзюнь-и первым делом привели в канцелярию и поставили на колени посреди комнаты. На кане сидел смотритель, который выполнял также и обязанности палача. Звали его Цай Фу, он родился в Северной столице. За то, что Цай Фу был мастером своего дела, народ прозвал его «Железные руки». Рядом с ним стоял его родной брат, надзиратель тюрьмы. За пристрастие носить в руках цветок народ в Хэбэе прозвал его «Цветок Цай Цин». Так вот этот Цай Цин с железной дубиной в руках стоял рядом со своим братом.– Уведите преступника в отдельную камеру, – распорядился Цай Фу. – А я сейчас схожу домой и скоро вернусь.Цай Цин увел Лу Цзюнь-и, а Цай Фу отправился к себе домой. Выйдя из ворот тюрьмы, ом увидел человека с заплаканным лицом, который с миской пищи в руках вышел из-за стены управления. Цай Фу узнал его – это был Янь Цин Мот.– Брат Янь Цин, что ты здесь делаешь? – окликнул его Цай Фу.Тогда Янь Цин опустился на колени. Слезы градом катились из его глаз.– Уважаемый господин смотритель, – начал он. – Сжальтесь над моим несчастным хозяином, который невинно пострадал. У меня нет денег, чтобы передать ему на питание, так вот я за городом выпросил у людей немного еды и хочу передать ее своему господину. Дорогой господин смотритель, не могли бы вы…Но он так и не мог договорить, так как от горя у него перехватило дыхание, и он, рыдая, повалился на землю.– Я знаю это дело, – сказал Цай Фу. – Ты можешь идти и передать ему еду.Поблагодарив смотрителя, Янь Цин вошел в тюрьму. А Цай Фу продолжал свой путь. Когда он миновал уже мост, то встретил хозяина чайной, который, приветствуя его, сказал:– Господин смотритель! У меня в чайной наверху вас ждет какой-то гость, он хочет поговорить с вами.Цай Фу вошел в чайную и поднялся наверх. Там сидел не кто иной, как сам главный управляющий Ли Гу. Совершив полагающуюся церемонию приветствия, Цай Фу спросил:– Чем могу быть полезен, господин управляющий?– Хитрить с вами мне не приходится и обманывать вас я не буду. Мое дело вам, конечно, хорошо известно. И вот сегодня вечером вы должны все решить. К сожалению, я не могу предложить вам ничего особенного, разве что пятьдесят лян золота в слитках, имеющих форму долек чеснока, которые я захватил с собой. А что касается чиновников управления так с ними я потом сам рассчитаюсь.– Разве вы не видели надписи, которая высечена на камне во дворе управления? – с усмешкой спросил Цай Фу. – Она гласит: «Притеснять народ – нетрудно, но небо обмануть нельзя». Думаете, я не знаю о ваших темных делишках? Вы захватили все его состояние, отняли у него жену, а теперь еще хотите, чтобы за пятьдесят лян я лишил его жизни. Ну, а вдруг потом это дойдет до властей? Ведь я погибну!– Если вам, господин смотритель, мало того, что я предлагаю, то можно прибавить еще пятьдесят лян, – отвечал на это Ли Гу.– А, значит, господин управляющий хочет «кормить кошку ее же хвостом, который он у нее отрежет!» – съязвил Цай Фу. – Вы думаете, что жизнь такого почтенного, всеми уважаемого, известного в Северной столице гражданина стоит всего лишь сто лян?! Нет, рае уж вы хотите, чтобы я покончил с ним, то меньше чем о пятистах лянах и речи быть не может. И вы вовсе не должны считать это вымогательством с моей стороны!– Что ж! Такие деньги у меня найдутся, и я сейчас же передам их вам, господин смотритель, – согласился Ли Гу. – Только прошу вас покончить с этим делом сегодня же ночью.– Завтра можете прийти за трупом! – сказал Цай Фу, вставая и пряча деньги к себе в карман.Поблагодарив его, Ли Гу в самом лучшем настроении отправился домой. А Цай Фу, едва только вошел к себе в дом, как увидел, что дверная занавеска поднялась и в комнату вошел какой-то человек.– Как поживаете, господин смотритель? – приветствовал его незнакомец.Перед Цай Фу стоял человек необычайно изящной и красивой наружности, безукоризненно одетый. На нем был кафтан с круглым воротом цвета воронова крыла, стянутый поясом с белоснежной бляхой. Голову его покрывал убор, украшенный перьями фазана. Башмаки сверкали жемчугом.Человек этот низко поклонился Цай Фу, который в свою очередь поспешил ответить на приветствие.– Могу ли я узнать ваше почтенное имя и зачем понадобился я уважаемому господину? – спросит он гостя.– Не пройти ли нам во внутренние комнаты? Там и поговорим, – предложил незнакомец.Тогда Цай Фу пригласил его в небольшую комнату, где они могли свободно поговорить. Там они и уселись как полагается – один на месте хозяина, другой на месте гостя.– Только попрошу вас, господин смотритель, не удивляться тому, что вы от меня услышите, – начал гость. – Я потомок императоров великой Чжоуской династии, уроженец Хэнхайцзюня, области Цанчжоу, зовут меня Чай Цзинь, по прозвищу «Маленький вихрь». Человек я по натуре щедрый, люблю справедливость и вожу знакомство со многими молодцами в Поднебесной. Но со мной произошло несчастье: я совершил преступление и вынужден был бежать в Ляншаньбо. И вот сейчас я получил приказ нашего старшего брата Суй Цзяна отправиться сюда и разузнать, что случилось с Лу Цзюнь-и. Кто мог подумать, что эти бесчестные, разложившиеся чиновники вместе с развратниками-прелюбодеями причинят ему такое зло и упрячут его в тюрьму! Жизнь его в опасности, но дальнейшая его судьба в ваших руках. Так вот, рискуя своей жизнью, я пришел сюда для того, чтобы договориться с вами сохранить Лу Цзюнь-и жизнь, и можете рассчитывать на нашу милость. Мы никогда не забудем сделанного вами доброго дела. Если же вы поступите иначе, наши отряды подойдут к городу, сравняют его с землей и уничтожат всех до одного, хороших и плохих, старых и малых. Я давно слышал, что вы честный и справедливый человек. Подарка я не принес с собой, но вот у меня есть тысяча лян золота, и я прошу вас не отказаться принять их. Вы можете, конечно, арестовать меня, в обиде я на вас не буду.Но Цай Фу от страха даже холодный пот прошиб, и он долго не мог вымолвить ни слова.– Когда доблестный муж принимает какое-нибудь решение, он много не раздумывает. Поэтому прошу вас поскорее ответить мне, – сказал Чай Цзинь, подымаясь.– Вы можете, достойный человек, идти! – заговорил, наконец, Цай Фу. – Я непременно что-нибудь придумаю.– Значит, вы согласны! – воскликнул Чай Цзинь. – За эту милость я должен вас отблагодарить.С этими словами он вышел за дверь, подозвал своего спутника и, взяв у него золото, передал его Цай Фу. Затем, распрощавшись с хозяином, Чай Цзинь ушел. Мы не сказали о том, что Чай Цзиня сопровождало два человека, и один из них был Волшебный скороход – Дай Цзун.Что же до Цай Фу, то он так растерялся, что ничего не мог придумать и после долгих размышлений отправился в тюрьму, где рассказал своему брату обо всем случившемся.– Дорогой брат, – сказал Цай Цин, выслушав его. – Ты всегда умел разрешать всякие трудные вопросы, что же останавливает тебя сейчас в этом маленьком деле? Ведь не зря говорит пословица: «Когда убьешь человека, посмотри на его кровь, а если спасаешь кого-нибудь, доведи дело до конца!» Раз уж ты взял эту тысячу лян, то используй их для подкупа чиновников. Лян Чжун-шу и писарь Чжан люди алчные, и если дать им взятку, они, несомненно, сохранят Лу Цзюнь-и жизнь. Его могут сослать куда-нибудь, но в этом случае жизнь его будет зависеть уже от удальцов в Ляншаньбо. А наша задача будет выполнена.– Да я и сам так думаю, дорогой брат, – отвечал на это Цай Фу. – Так вот, постарайся устроить Лу Цзюнь-и, как можно лучше. Утром и вечером приноси ему хорошей еды и вина и скажи, что о нем беспокоятся.На том и порешив, Цай Фу и Цай Цин потихоньку подкупили чиновников. Между тем, когда Ли Гу на следующий день убедился, что просьба его не выполнена, он отправился к Цай Фу и стал упрекать его, требуя выполнить данное ему обещание. Но тут в разговор вступил Цай Цин.– Мы уж совсем было собрались прикончить его, – сказал он, – но господия Лян Чжун-шу не пожелал этого и приказал оставить Лу Цзюнь-и в живых. Вы уж лучше сами договоритесь о своем деле с высшим начальством, и как только нам прикажут, мы тут же все выполним.Тогда Ли Гу сейчас же отправил посредника к Лян Чжун-шу, чтобы предложить ему взятку. Но тот, выслушав, в чем дело, так сказал посреднику:– Ведь это же дело тюремного начальства! Что же вы хотите, чтобы я сам прикончил его? Так или иначе, через день-два Лу Цзюнь-и умрет.Итак, никто не пожелал выполнить просьбы Ли Гу. Что же касается следователя Чжана, то, получив деньги, он лишь переменил в бумаге дату приведения приговора в исполнение. Но тут пришел Цай Фу и стал настаивать на скорейшем разрешении этого дела. Тогда писарь Чжан пошел на доклад к правителю области.– Какое же решение вы считаете правильным? – спросил его Лян Чжун-шу.– По моему скромному мнению, – отвечал Чжан, – явных улик против Лу Цзюнь-и нет. Он обвиняется в том, что долгое время находился в Ляншаньбо. По существующему положению такое предосудительное поведение с его стороны может, послужить основанием к тому, чтобы присудить его к сорока ударам палками, клеймению и высылке за три тысячи ли. Но считать его настоящим преступником нельзя. Не знаю, каково будет решение вашей милости.– Вы очень проницательны, господин писарь! Ваше мнение полностью совпадает с тем, что думал и я об этом деле! – сказал Лян Чжун-шу, выслушав его.Затем вызвали Цай Фу и приказали ему доставить Лу Цзюнь-и в управление. Тут с Лу Цзюнь-и сняли тяжелую кангу, зачитали его показание и приговор. После этого ему дали сорок палок и снова надели на него шейную кангу в двадцать цзиней весом, обитую листовым железом. Сопровождать его в ссылку на остров Шамыньдао были назначены стражники Дун Чао и Сюэ Ба.Напомним читателю о том, что Дун Чао и Сюэ Ба в свое время служили в Кайфынском областном управлении и сопровождали Линь Чуна, который был выслан в Цанчжоу. За то, что они не смогли прикончить в пути Линь Чуна, командующий Гао Цю, после того как они вернулись, затеял против них судебное дело, в результате чего они были приговорены к клеймению и ссылке в Северную столицу. Но когда они прибыли сюда, Лян Чжун-шу убедился в том, что люди они дельные и толковые, и оставил их работать при управлении. И вот теперь их назначили сопровождать в ссылку Лу Цзюнь-и.Получив препроводительную бумагу, Дун Чао и Сюэ Ба отвели Лу Цзюнь-и в пересыльный пункт, а сами отправились по домам, чтобы собраться в дорогу, и, быстро закончив сборы, были готовы отправиться в путь. Узнав обо всем, Ли Гу даже застонал от горя и послал человека за Дун Чао и Сюэ Ба, чтобы поговорить с ними. Когда стражники пришли в кабачок, Ли Гу встретил их и попросил присесть. Закуски и вино были приготовлены заранее. Ли Гу обождал, пока стражники выпили чашки по три вина, и затем повел такую речь:– Я не стану обманывать вас: Лу Цзюнь-и – мой враг! Теперь его присудили к ссылке в Шамыньдао. Путь предстоит дальний, а у него за душой нет ни медяка. Так что всю дорогу вам придется тратить свои деньги. Вернуться обратно вы сможете лишь через три-четыре месяца. У меня нет при себе ничего особенного, но пока что прошу не отказываться от этих двух слитков серебра. За несколько ли до конца второго перехода есть одно подходящее место, там вы и покончите с ним. Не забудьте срезать у него с лица клеймо и принести его мне. Это будет служить доказательством того, что вы свою задачу выполнили. Тогда каждому из вас я выдам в награду пятьдесят лян золота слитками, имеющими форму долек чеснока. Ваше дело будет написать рапорт о том, что он умер. Вот и все. Что же касается управления, то там я все сам устрою.Выслушав его, Дун Чао и Сюэ Ба переглянулись. Первым, наконец, заговорил Дун Чао:– Боюсь, что мы этого не сможем выполнить!– Дорогой брат! – возразил ему Сюэ Ба. – Управляющий Ли Гу известный и всеми уважаемый человек. Я думаю, что ради него мы сможем постараться. Ну, а если возникнут какие-нибудь неприятности, то он уж, конечно, побеспокоится о нас.– Я не из тех людей, которые забывают оказанную услугу или добро, – отвечал Ли Гу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94