Малыш не в силах был утолить свой неутолимый голод; голод, который наполнял дни и ночи снами о пище. Он задремал со вздохом на губах.
Напуганный порывом ветра, мальчик проснулся. Сухие листья закружились вокруг него. Листва взмыла в воздух и коричневым шуршащим водоворотом опустилась в ущелье. Он слышал журчание ручья внизу. Когда шел дождь, мелкий ручей разрастался в бурный поток, несущий на волнах деревья и мертвый скот из горных деревень. Августин поднял голову и оглядел безмолвные холмы вокруг себя. Вдали редкий столб дыма уходил в небо, сливаясь с бегущими облаками. Наверное, там протестанская миссия, подумал он. Или, возможно, дым шел из дома женщины, которая не боялась взять его к себе. Он положил щеку на маленькую костлявую руку. Около его открытого рта кружились мухи. Он сжал пересохшие губы, раскинул ноги и пописал. Как ему хотелось есть! Засыпая, он чувствовал внутри себя отвратительную ноющую боль.
Августин проснулся, когда солнце стояло в зените. Кот был рядом, пожирая крупную ящерицу. Он подполз к животному. Злобно рыча, кот сжимал в своих лапах полусъеденную рептилию. Августин пнул кота в живот, схватил скользкие белые внутренности и проглотил их. Он оглянулся и увидел, как его мать с ужасом наблюдает за ним.
- Святая дева! - всхлипнула она. - он не человек! - она перекрестилась. - и он даже не отравился. - она вновь осенила себя крестом и, сложив молитвенно руки, прошептала: - святой отец! Избавь меня от этого чудовища. Дай ему умереть обычной смертью, чтобы совесть моя больше не мучила меня. - она вбежала в дом, опустилась на матрас и вытащила свое единственное платье. Она прижала его к себе, нежно расправляя складки, затем несколько раз встряхнула его и осторожно разложила на матрасе.
Августин с любопытством наблюдал, как она разводит огонь в кухонной яме.
Чуть слышно напевая, она принесла кофе и куски сахарного батона, который хранила в ящике, прибитом высоко на стене. Ему страшно захотелось съесть хотя бы кусочек этого лакомства. Он попытался встать, но, подкошенный тошнотой, присел на землю. Его вырвало непережеванными кусками ящерицы. Соленые слезы покатились по впалым щекам. Он пытался зажать рот рукой, но пена и желчь струей рвались из его дрожащих губ. Малыш вытер рот и подбородок. С болезненным стоном он вновь хотел выпрямиться, но повалился на землю.
Шум, идущий из ущелья, поглотил его мягкой вуалью. Когда запах кофе ударил ему в ноздри и он услышал, как мать кричит ему, что сделала для него сладкий кофе, он знал, что уже спит. Его сухие губы скривились в гримасе. Он хотел улыбнуться, услышав ее смех; тот высокий, счастливый смех, который был ему когда-то так хорошо знаком. Ему стало интересно, наденет ли она платье и поедет ли на встречу с мужчиной из лаборатории.
Августин открыл глаза. На земле рядом с ним стояла маленькая жестянка, наполненная кофе. Боясь, что увиденное исчезнет, он схватил банку и прижал ее к своему рту. Не обращая внимания на жгучую боль на губах и языке, он маленькими глотками пил крепкое и очень сладкое варево. В голове прояснилось, а тошнота утихла.
Августин сонно смотрел на кривые полосы дождя вдали. Черные облака с золотыми краями куда-то неслись в небе. Они пятнали холмы фиолетовой тенью, наполняя небо клубящейся чернотой. Холодный ветер и оглушительный грохот вылетали со дна ущелья. Дождевая вода с далеких холмов рвалась в глубоком ущелье с неслыханной силой. С неба посыпались огромные тяжелые капли.
Августин поднялся и, вглядываясь в небо раскинул руки, приветствуя успокоительную прохладу, омывавшую его голое тело. Ведомый необъяснимым импульсом, он вошел в дом и поднял платье. Вцепившись в него трясущимися руками, он поспешил наружу в дальний конец ущелья и швырнул одежду по ветру. Она взлетела воздушным змеем и опустилась на сухие ветви старой акации, нависшей над крутым склоном.
- Ты дьявол! Ты чудовище! - отчаянно закричала мать. Она бросилась к нему, ее волосы рассыпались по лицу. Словно прикованная к месту диким ревом воды, она остановилась между мальчиком и трепетавшим на ветру платьем. Ее глаза горели ненавистью. Хватаясь за сорняки и обнаженные корни, она яростно тянулась к нависшим ветвям акации.
Августин завороженно следил за ней, встав позади сучковатого ствола. Ее ноги двигались с безошибочной легкостью по крутому скользкому склону.
Она достанет платье во что бы то ни стало, подумал он. Его затрясло от гнева и страха. Ей оставалось всего несколько дюймов. Она вытянула руку и коснулась одежды кончиками пальцев, но, потеряв равновесие, сорвалась в бездну.
Ее ужасный вопль смешался с шумом ревущей воды и его унесло ветром. Августин подошел к обрыву. Его глаза блеснули бездонной глубиной, когда он увидел тело матери, беспомощно кружащееся в густой коричневой воде. Буря утихла. Дождь окончился, ветер стих. Бурные воды в ущелье возвращались к обычному журчанию.
Августин прошел в дом, лег на матрас и накрылся тонким грязным одеялом. Он почувствовал грубый мех кота, который искал тепла его тела. Он натянул одеяло до глаз и провалился в глубокий сон без сновидений.
Когда мальчик проснулся, была ночь. Через открытую дверь виднелась луна, застрявшая в бесплодный ветвях акации. - сейчас мы уйдем, - шепнул он, погладив кота. Августин чувствовал себя сильным и крепким. Это будет легкой прогулкой по холмам, убеждал он себя. Мальчик был уверен, что вместе с котом они найдут или миссию протестантов или дом женщины, которая не боялась взять его к себе.
23
Мерседес Перальта торопливо вошла в мою комнату, села на кровать и поерзала немного, устраиваясь поудобнее.
Выкладывай вещи обратно, - сказала она. - к Августину ты больше не поедешь. Он отправился в свою ежегодную поездку по отдаленным местечкам страны.
В ее словах была такая уверенность, словно она только что говорила с ним по телефону. Но я знала, что телефона поблизости не было. В комнату заглянула Канделярия, держа поднос с моим любимым лакомством: желе из гуавы и несколько ломтиков белого сыра.
- Я знаю, это совсем не то, что твое духовное общение с Августином перед телевизором, - заметила она, - но я постараюсь сделать для тебя все, что можно. - она поставила поднос на ночной столик и села на кровать напротив доньи Мерседес.
Донья Мерседес засмеялась и посоветовала мне приступить к трапезе. Она сказала, что Августина знают во всех далеких и заброшенных поселках, и он навещал их каждый год. Довольно долго она говорила о его даре лечить детей.
- Когда он вернется назад? - спросила я. Мысль, что я никогда не увижу его вновь, наполняла меня неописуемой грустью.
- Это невозможно знать, - ответила донья Мерседес. - месяцев через шесть, а возможно и больше. Он поступает так, потому что чувствует, что должен оплатить огромный долг.
- Кому он должен?
Она взглянула на Канделярию, затем они посмотрели на меня, словно я должна была все знать.
- Ведьмы понимают долги такого рода в более своеобразной манере, наконец сказала донья Мерседес. - целители обращают свои молитвы к святым, к святой деве и к господу нашему иисусу христу. Ведьмы обращают молитвы к силе; они завлекают ее своими заклинаниями. - она встала с кровати и прошлась по комнате. Тихо, словно говоря это самой себе, она продолжала рассказывать о том, что хотя Августин молился святым, он был обязан более высшему порядку, который не был человеческим.
Донья Мерседес помолчала несколько секунд, затем быстро взглянула на меня.
- Августин знал об этом высшем порядке всю свою жизнь, даже когда был ребенком, - продолжала она. - он говорил тебе когда-нибудь, что тот мужчина, который хотел забрать его мать, нашел его темной ночью, в дождь, уже полумертвым и принес его ко мне?
Не ожидая от меня ответа, она быстро добавила: - быть в гармонии с высшим порядком всегда было секретом удач Августина. Он воплощал это через целительство и колдовство.
Она вновь сделала паузу, разглядывая потолок. - это высший порядок вручил дар Августину и Канделярии, - продолжала она, опуская взгляд на меня. - он помог им в момент рождения. Канделярия оплатила часть своего долга, став моей служанкой. Она наилучшая служанка.
Донья Мерседес подошла к двери, но прежде чем выйти, повернулась ко мне и Канделярии. Ослепительная улыбка сияла на ее лице. - я думаю, что в какой-то мере ты задолжала еще большую долю, - сказала она. - так что всеми средствами старайся оплатить долг, который ты имеешь.
Долгое время никто из нас не сказал ни слова. Две женщины вопросительно смотрели на меня. Мне пришло в голову, что они ждали той минуты, когда я создам очевидную связь - очевидную им. Просто Канделярия родилась ведьмой, а Августин - магом.
Донья Мерседес и Канделярия слушали меня с сияющими улыбками.
- Августин сумел создать свои собственные звенья, - объяснила донья Мерседес. - у него есть прямая связь с высшим порядком, который является и колесом случая и тенью ведьмы. Чем бы он ни был, он заставляет вращаться это колесо.
* ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ *
24
Я и Канделярия сидели за кухонным столом. Над нами светила тусклая лампочка. Канделярия изучала глянцевые картинки журнала, который я принесла для нее. Я прослушивала свои записи.
- Тебе не кажется, что кто-то стучит в переднюю дверь? - спросила я, снимая наушники.
Совершенно не замечая моих слов, она показала мне картинку с белокурой манекенщицей. - я не могу решить, какая девушка нравится мне больше, - размышляла она. - если я вырежу это, я испорчу вторую на другой странице. Там брюнетка гуляет по улице с тигром на поводке.
- Я выбрала бы ту, что с тигром, - продолжала я. - в журнале полным-полно блондинок. - я коснулась ее руки. - слушай, кто-то стоит у дверей.
Это на секунду оторвало Канделярию от журнала, и в следующий момент она поняла, что действительно кто-то стучит в дверь. - кто бы это мог быть так поздно? - безразлично шепнула она, вновь переводя свой взгляд на глянцевые страницы.
- Может быть, это пациент. - я взглянула на свои часы. Уже было около полуночи.
- Ну нет, моя радость, - спокойно сказала Канделярия, смерив меня взглядом исподлобья. - никто не приходит в такой час. Люди знают, что донья Мерседес никого не лечит так поздно без крайней необходимости.
Я хотела сказать, что, возможно, это и был тот крайний случай, но стук раздался снова, на этот раз более настойчивый.
Я заспешила в переднюю. Проходя мимо комнаты целительницы, я секунду колебалась, размышляя над тем, надо ли дать знать Мерседес Перальте, что кто-то ждет у двери.
Уже третий день она не выходила из этой комнаты. День и ночь она жгла свечи на алтаре, выкуривая сигару за сигарой, и с восторженным выражением на лице читала непонятные заклинания до тех пор, пока стены не начинали вибрировать от звуков. Она полностью игнорировала мои вопросы, но, кажется, приветствовала те небольшие перерывы, когда я приносила ей еду и настаивала на том, чтобы она отдохнула.
Новый стук заставил меня поспешить к парадной двери, которую Канделярия всегда запирала с наступлением темноты. Это было совершенно излишне, так как тот, кто захотел бы войти в дом, мог пройти через открытую кухню.
- Кто там? - спросила я, открывая железную задвижку.
- Генте де паз (мирные люди), - ответил мужской голос.
Удивленная тем, что кто-то в ответ произнес искаженную слабым акцентом устаревшую формулу приветствия времен испанских завоевателей, я автоматически ответила в требуемой манере: - храни нас дева мария, - и открыла дверь.
Высокий седой мужчина, прислонясь к стене, смотрел на меня так озадаченно, что я даже рассмеялась.
- Это дом Мерседес Перальты? - спросил он неуверенным голосом. Я кивнула, изучая его лицо. Оно было не таким морщинистым, скорее его опустошило какое-то горе или боль. Его водянистые голубые глаза окружали черные пятна возраста и усталости.
- Мерседес Перальта дома? - спросил он, заглядывая мимо меня в затемненную переднюю.
- Она здесь, - ответила я. - но она не принимает людей так поздно.
- Я долго кружил по городу, размышляя идти сюда или нет, - сказал он. - мне нужно видеть ее. Я ее старый друг и старый недруг.
Вздрогнув от боли и отчаяния, которыми был наполнен его голос, я попросила зайти его в дом. - она в своей рабочей комнате, - сказала я. сейчас я зайду предупредить ее о вашем приходе. - я шагнула вперед и ободряюще улыбнулась ему. - как ваше имя?
- Не говори ей обо мне, - попросил мужчина, схватив мою руку. - дай я пойду сам. Я знаю дорогу. - хромая, он тяжело пересек патио и коридор. Секунду постояв перед занавесом комнаты доньи Мерседес, он поднялся по двум ступеням и вошел внутрь.
Я шла за ним, готовясь взять на себя вину за бесцеремонное вторжение. На секунду я подумала, что она уже в постели. Но как только мои глаза привыкли к дымной темноте, я увидела ее в дальнем конце комнаты. Она сидела на стуле, едва различимая в свете одинокой свечи, зажженной на алтаре.
- Федерико Мюллер! - задохнулась она, рассматривая его в полной панике. Она несколько раз провела рукой по глазам, не веря себе. - не может быть. Все эти годы я думала, что ты умер.
Он неловко опустился на колени и, положив голову на ее колени, зарыдал, словно ребенок. - помоги мне, помоги мне, - повторял он сквозь плач.
Я заторопилась к выходу, но резко остановилась, услышав, как Фредерико Мюллер упал на пол с громким стуком.
Я хотела позвать Канделярию, но донья Мерседес остановила меня. - как странно! - воскликнула она дрожащим голосом. - все сходится, как в волшебном кроссворде. Это тот человек, которого ты мне напоминала. И ты вернула мне его.
Я хотела сказать ей, что не вижу сходства между собой и этим стариком, но она отправила меня в свою спальню за корзиной с лекарственными травами. Когда я вернулась, Фредерико Мюллер все еще лежал на полу. Донья Мерседес пыталась привести его в чувство.
- Позови Канделярию, - приказала она. - я не могу прикасаться к нему сама.
Канделярия, услышав шум, уже стояла в дверях. Она вошла. В ее глазах было недоверие и ужас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30